* * *
ВОСКРЕСЕНЬЕ 17.52
- И за что же мне такая милость? - вспомнив присказку про бесплатный сыр, через силу подобрался майор. Его пятерня жадно сжимала ключики от катера и будто боялась отпустить.
- За то, Иваныч, что все у тебя построено правильно. За то, что всюду порядок образцовый, - ответил так и не притронувшийся к щам гость, - Ведь всюду образцовый порядок?
Интонация, с которой гость озвучил последнюю фразу, проколола даже толстую шкуру майора, и Иваныч осторожно, как неродные, положил ключики перед собой. Может, придется возвращать обратно. Телеса Иваныча под несвежей майкой заходили обиженными волнами:
- Виталий Ефремович, ежели чем недовольны, так вы так и скажите. Я ведь человек с пониманием, зачем же ходить вокруг да около?
- Да не ерепенься, Иваныч. Это у меня личные заморочки. Извини, не сдержался, - ловя луч камнем на золотом перстне и как бы любуясь игрой света, глухо объяснил выбрык Виталий Ефремович. Все у него было в тему: и шмотки, и речь интелигентная, и прочие финты. А вот нет-нет да и выглядывал из капустной одежки бычара бычарой. Не смыть натуру дорогими шампунями.
- А… Ну если так, то я не в обиде, - майор придвинул пузырь и натренированно ловко свернул золоченую головку, - А что за заморочки? Может я чем подсоблю? - всего с двух бульков он ловко наполнил обе рюмки под завязку.
- Не бери в голову, лучше ответь, как там наш лесник поживает?
- В порядке лесник. В белоснежном гипсе с головы до пяток. В больнице мордой в стенку уткнулся, ни с кем не разговаривает.
- А в протокол какие показания дал?
- А никаких. "Не надо" говорит "протокола". "Сам упал" - говорит. - Иваныч между делом попытался выглянуть поверх массивного плеча гостя в окно. Очень уж его перло побыстрее узреть пригнанный катер.
- Жаль. Выходит, обиду затаил. Выходит, отыграться надеется и властям не верит.
- Так это ж лучше. Без протокола-то. А то столько у меня висяков на шее, что в Управлении боюсь показываться. Скубут меня там, как плюгавого воробья в стае. Шутишь - первое сзади место по области?
- Ты потерпи, Иваныч, еще месяц-другой. Дело с комбинатом уже на мази. Кстати, а немцы довольны экскурсией остались?
- Еще как довольны. Одного Машка Манекенщица развела на "вернувшегося из командировки мужа". А второму показательную драку в кабаке устроили, на два зуба сократили. Фрицы таксеру, чтоб из города ночью увез, пятьсот марок отмаксали. Это прижимистые гансы-то.
- Ну а в городском масштабе, Иваныч, как?
- Да все пучком. В городе четыре кодлы. То одни других загасят, то другие первых. Ночь без шума не обходится. Первое место по области держим, и плачут горючими слезами мои подполковничьи погоны. Вот давеча магазин черных сгорел.
- Вот то-то. Магазин черных сгорел… - подхватил гость без восторга. Он сидел на шатком стуле, держа спину, будто лом проглотил. И очень боялся испачкать понтовый наряд.
- Да ты ж!.. Извиняюсь, Виталий Ефремович, да вы ж сами требовали, чтобы больше шуму! Чтобы угоны и поджоги! Чтобы шпана распоясавшаяся ночью никому на улицу выйти не позволяла!
- Шпана, да не любая! - ударил Виталий Ефремович кулаком по столу так, что нетронутые и остывшие щи из тарелки на белую скатерть выплеснулись. Так ударил, что скатилась со стола надкушенная луковица, - А знаешь ли ты, старый сморчок, что у тебя уже десять торговых точек в городе без крыш стоят!?
- Как без крыш? Кому же они платят?
- А никому. Нашелся тут один герой, такую мазу потянул, что прежние крыши к ядрене фене отвалили. А сам бабки не берет, говорит, когда что-нибудь попрошу, тогда и отблагодарите.
- А что ж он кроме бабок может попросить?
- Тем он и опасен, что темная лошадка, - гость старался совсем уж внагляк не демонстрировать, что не сиавит майора ни в хрен. Гость решил сегодня подавить на Ивана Ивановича по одной простой причине. Пора было и майору побегать по городку, гузку растрясти. Чтоб кипеша стало еще больше. Да и ваще слишком хило вкалывает майор на дядю. Хочет и рыбку съесть и на подполковника сесть.
- Ну, ежели нашелся герой, так на всякого героя найдется свой геморой. Я подчиненным подмигну, они ему мигом рога поотшибают.
* * *
ПОНЕДЕЛЬНИК 11.21
Макар сделал свое дело, Макар может уходить. Шрам беззвучно указал дядьке Макару на дверь, и тот на цирлах испарился.
Майор покоился в кресле оплывшей грушей. Попа вдвое шире плеч, руки безвольно по швам, потные потеки у висков. Глаза у майора были как одуванчики: широкие, желтые и без всякого осмысленного просвета. Большую ошибку сделал майор, явившись сюда "сам-бля без ансам-бля". Привык, понимаешь, что он в Виршах царь и бог!
- Ты хороший, но опасный, - прибито вещал майор, - Ты серьезным людям поперек глотки стал. У меня какая основная работа? Чтоб в Виршах бардак не прекращался. Чтоб всякий серьезный инвестор тысячу раз подумал, прежде чем в наш нефтяной гигант бабки вкладывать, - в вытаращенных желтых шарах майора не было и намека на волю. Только отражалась ополовиненная в одиночку бутылка бальзама и недопитая чашка крепкого кофе.
- И кому это нужно? - поторопился спросить Шрамов, пока не кончилась пленка во внаглую лежащем у его правой руки диктофоне, - Играй, гармонь, рассказывай, всю правду говори, - подхлестнул он не больно по щеке готового окончательно отрубиться мента.
- Я - не гармонь, я - майор. Директору гиганта нужно и тем, с кем он в бирюльки играет. Они завод американцам надумали продать. И по официальным бумагам сумма выходит вроде бы нормальная - при нынешней-то криминогенной обстановке в районе. Да только вот она у меня где - криминогенная обстановка, - майор нашел силы собрать воедино пальцы одной руки, - В кулаке! Сделаю чик-чирик, и завтра старушки смогут в сберкассу за пенсией посреди ночи шастать. А тут ты появляешься, начинаешь палки в колеса совать.
- В натуре выходит, - направил на путь истинный "добровольное" признание Иваныча Шрам, - Часть лавэ пронырливые америкашки вручат директору в кожанном саквояже?
- Три четверти. Столько, на сколько завод реально больше весит. Черным налом. А тут ты появился и ужом в жопу пролезть норовишь…
- А как вы, уважаемый Иван Иванович Удовиченко, лично способствовали тому, чтобы в городе не спадала криминогенная напряженность? - еще пуще заторопился Сергей, видя, что лента в окошке диктофона убывает с катастрофической скоростью.
- Ну вот, например, есть в Виршах четыре кодлы.
- Теперь уже три.
- Точно, Пырей на гавно сошел. Остались бригады черного Альберта, Словаря и Милюты. И моя задача, чтоб никто из них круто не поднялся и круто не опустился бы. И чтоб дальше шмона ларьков нос не совали. Но зато, чтоб ларьки шмонали с поросячьим визгом и пальбой из незарегистрированного оружия.
- А остальные?
- Новичков приходится отсекать. Как, например, следует отсечь и тебя. Спалить на чем-нибудь. Слушок дошел, что ты в бегах. Вот хочу в Москву бумажный запрос отправить. Пусть по косвенным данным пошуруют.
- А еще какие грехи за тобой водятся?
- Ну, еще случаи на производстве бывают. Вот, например, наш лесник заинтересовался, на каких таких основаниях компания "Акация плюс" лес под городом валит и финам продает.
- И?
- Пока решили лесника в живых оставить. Пока.
И тут как раз диктофон забастовал. Пленка кончилась. Сергей только скрипнул зубами. Много, но далеко не все порасказал ему под запись насосавшийся в одиночку хитрого бальзама майор.
Опять в дверях с немым вопросом на фотокарточке сфокусировался Мартын. И поскольку теперь чего уж там, Шрам спросил:
- Ну, хвались, старый бес, чем это таким ты нашего гостя угостил?
- Трошки белены, трошки полыни, трошки глазных капель… У меня полный рецепт вид батька залышився. Думаешь, так просто було пэльку заткнуть жильцам "моей хаты", чтобы вони никуды не скаржились?
- Хотел я отдельное подразделение по гомеопатической аптеке создавать, а теперь вижу, что круче тебя аптекаря не найти, - уважительно выыдал Сергей Шрамов.
Однако не только на знании дядькой Макаром народных средств по развязыванию языка основывалось "чистосердечное признание" майора Ивана Ивановича. Следует учесть и то, что майор последние полчаса, как раз пока крутилась кассета, сидел примотанный к креслу скотчем по рукам и ногам. Нет, его не били. Форменные штаны и трусы бессовестно спущены, а к вжавшемуся морщинистому мужскому достоинству тем же скотчем был примотан динамитный патрон с вермишелиной бикфордового шнура.
А на столе в пепельнице все это время тлела пузатая сигара. И попробовал бы майор не быть откровенным!
* * *
ВОСКРЕСЕНЬЕ 18.06
Виталий Ефремович с неудовольствием посмотрел, как майор заглотил третью рюмку водяры - ведь и двадцати минут с начала базара не прошло. Когда-нибудь хронь доведет Иваныча до цугундера. Но сейчас драть за слабость старикана не имело понта. Сейчас следовало настропалить майора на борзого новичка:
- Не говори "гоп". Серьезный герой. Команду Пырея распинал - он. Илью, Муромца местного, успокоил - тоже он, - гость не выразил вслух свою главную предьяву к темной лошадке. Пр всем повадкам, даже не столько по повадкам, сколько на уровне кишок, Виталий Ефремович учуял, что Храм - из воровского сословия. А это значило, что воры (трудно поверить, что новичек завернул в Вирши сам по себе) не оставляют надежду опять подмять под себя пляну, как было лет надцать назад. Двум залетным уголовничкам, слава Богу, удалось бошки пооткручивать. Да видно, Бог троицу любит.
Иваныч поскреб за пазухой, полюбовался на блестящие ключики от катера и сладко мурлыкнул:
- Магазин черных - очень похоже - тоже он. Причем, не обыкновенно наехал, типа на стрелу вызвать. А поступил, как забубенный урка - управился в одиночку.
- Да ты, старый сукин сын, оказывается, в курсах! - с некоторым даже брезгливым восхищением хмыкнул гость.
- Магазин черных - тоже он, потому что Пырей переметнулся к черным и стал их против нашего героя стропалить, - Иваныч по-хозяйски сгреб брелок с ключами в карман, - А я здесь - власть! Мне, чтобы кого-то втоптать, тоже стрелы не нужны. Я проверяю прописку, я пережимаю кислород. Я отсылаю запрос и получаю официальный ответ. На этого, как его… Сергея Срамова, кажись.
- Да ты, старая лиса, и имя знаешь?
- Да уж к визиту твоему подготовился, - довольно осклабился майор. Его так и корячило внаглую уставиться в окно на почти заслуженный катер.
- Не больно задирай ноздри, Иваныч. Не Срамов, а Храмов. Будешь отсылать запрос - не перепутай.
- Кстати, на пожаре жертвы были?
- Вроде нет.
- Очень жаль. - Виталий Ефремович начинал бычком не здесь, а в Питере. Поднялся он, когда случайно и походя подмял некую аудиторскую контору. Вникнув суть, быстро въехал, что на момент проверки получает доступ к учередительным ксивам доверчивых клиентов. Дальше выпасти лохов-учередителей по прописке, отнять печать и заставить подписать протокол об уступке прав - левой ногой. За какой-то март Виталий Ефремович стал директором и хозяином пяти различных фирм.
Но откровенный криминал когда-нибудь плохо кончается. А тут подвернулся заказ с Виршевским нефтекомбинатом. Грех было в такой смачный ломоть не впиться.
* * *
ПОНЕДЕЛЬНИК 12.05
Сергей выключил диктофон, вполне довольный произведенным эффектом. Сидящий напротив, поджав лапки, майор был похож на червивого масленка. Маленький, мятый, сопливый.
- Ну что, будем кильку шкурить или по-хорошему добазаримся? - не глядя в позорные глаза мента, вкрадчиво спросил Шрам.
- Лучше по хорошему! - взмолился мокрый от пота, как выползший на морской берег тюлень, Иваныч.
- Вот и лады, - по-доброму улыбнулся Иванычу Сергей Шрамов, только руки не подал.
Так отряд Шрамова увеличился еще на полчеловечка, но не это подмывало Шрама сразу после отчаливания майора заглотить стакан водки.
Оказывается, шурша с огоньком на поляне, как пахарь, он лил воду на чью-то неродную бычью мельницу. И даже хуже. Ведь до сих майорских откровений Сергей сам - лох отстойный - не дознался, что у нефтекомбината мерещатся новые хозяева. И еще чуть-чуть, и Шрам опоздал бы на поезд.
И еще парочка таких промахов, и можно идти топиться в местную речку-вонючку.
Если Сергей хочет успеть, ему нужно придумать нечто нестандартное. Ему предстояло развестине только все здешнее бычье царство, а и иностранный капитал. Задачка из области высшей математики. Без стаканов чужой и своей крови не разберешься.
Глава 6
"Это ж даже хорошо, что пока нам плохо!" -
Говорил земеля мой Скокарев Алеха, -
"Если в жизни нету фарта, ты гуляй в кабак.
Погуляешь, покиряешь - будет все ништяк!"
"Это ж даже хорошо, что пока нам плохо!" -
Говорил земеля мой Скокарев Алеха, -
"Если долго нету фарта и кругом долги,
Ты хватать за хвост удачу все же погоди!"
Она опустила гитару и стала похожа на уставшую чайку, севшую передохнуть на снасти проходившего мимо корабля. За ее спиной, как море в бриз, слабо волновался занавес. Девушка целиком отдала себя песне, и теперь ей нужно было время, чтобы собраться с силами и запеть снова.
Кто-то в зале обращал на нее ноль внимания, шевелил вилкой и ножом, будто мясная муха лапками, да не забывал подливать в рюмку дорогое пойло. А кто-то оставил сохнуть буженину под соусом "Арабески" и початую бутылку шато; кто-то, как и Шрамов, выслушал жестокий романс на едином вдохе и все еще находился во власти щемящих слов. Но в отличии от прочих, завороженных сочиненными в России, которую мы прозевали, рифмами, Сергей Шрамов видел певицу не в первый раз в своей жизни.
Он ее узнал сразу, только появилась на сцене. Это была она. Та, которая мелькнула тогда, на разборке. Фигура оранжерейная. Глаза - карельские озера.
Наконец, даже вторые стряхнули с себя волшебное оцепенение. Нижний зал ресторана "Дворянское собрание" ожил, загудел, на время забыв про певицу. У каждого имелись дела поважнее. Развязались языки, над столиками поплыли обрывки трепа типа:
- Че-то у меня труба не трубится?
- Пальцы широкие, сразу по три кнопки нажимаешь…
И даже главный папа с балкона на втором ярусе, кивнув девушке лунным бокалом шампанского, дескать, за твое здоровье, моя ненаглядная, зацепился вопросом с соседом. Кажись, с Толстым Толяном. И только Шрам сидел, как поленом прибитый, настолько пронзительно полоснул по его вроде бы остывшей душе девичий голос.
Но вот певица нашла силы снова прижать звонкую гитару к девичьей груди. Тихо и нежно вздохнули серебряные струны. И снова ее голос пережал горло Сергея петлей сладкой спазмы.
Пара гнедых, запряженных с зарею,
Тощих, голодных и грустных на вид,
Вечно бредете вы мелкой рысцою,
Вечно куда-то ваш кучер спешит.
Были когда-то и вы рысаками,
И кучеров вы имели лихих,
Ваша хозяйка состарилась с вами,
Пара гнедых!..
А ведь Шрам здесь присутствовал не ради ее красивых глаз, и не ради того, чтобы набивать кишки нерусскими маринадами в прикуску с сочными отбивными. Вернувшийся в Питер на один вечер Шрам ждал очереди на прием к главному папе.
Пришел срок доложиться о жить-бытье в Виршах, об успехах и проблемах и принести первые виршевские денежки в общак. Благо обсмаленные хачи поняли, что в натуре они не бойцы, а барыги. И от лишних пожаров - лишние хлопоты. Короче, вчерась явились азеры (сами, без подсказки) в офис к Шраму с низким поклоном. И забился с ними Шрам пока на пять зеленых косарей в месяц.
Сегодня у Михаила Генадьевича Хазарова был приемный день, и проводил генеральный папа его так, чтобы все, от Шрама до последней шестерки, вникали, какой папа крутой, как ему пофиг возможные происки врагов, и какая шикарная девушка поет персонально для папы.
Ваша хозяйка в старинные годы
Много хозяев имела сама,
Опытных в дом привлекала из моды,
Более юных сводила с ума…
А ведь именно для него - старшего папы - она и пела. А что жлобье вокруг вилками лязгает, так пофиг. А что кабак - пошлее не бывает: горбатые зеркала да липовое злато - так по барабану. А что у Шрама будто сердце в серную кислоту окунулось, так пофиг тем более. Сиди, Сережа, жди, пока главный папа соизволит кликнуть пред светлые очи. Бухай заморские вина, жуй ананасы и рябчиков, слушай романсы на халяву, пока дают. Пока не подойдет твоя очередь к Михаилу Геннадьевичу, а какой ты по счету в очереди - не твое дело.
Сергей в который раз окинул зал пытливым взглядом. На ручной вышивки скатерти, бронзовые светильники в виде голых греческих баб и прочую плешиво навороченную лабуду он не обращал внимание. Ему были интересны сидящие в зале. По краям - низовой народ, кто на проблемах спотыкается, да бабок мало засылает. По центру - краса и гордость хазарского царства. Хорошо бы всех запомнить, мало ли как жизнь дальше сложится.
Вот низко над тарелкой навис седой бобрик часто втягивающего щеки мужика. Лицо в пятнах, точно недавно лишаи сошли. В глазах что-то такое, будто тип нифига не сечет, что вокруг, а весь глубоко в себе. Будто то и дело спрашивает у больной печени: "Зайчик, можно мне еще рюмочку божеле? А если я еще один кусочек лангета проглочу - ты не обидишься?". Кажется, этого пассажира Сергей знал. Вроде бы это Блаженный Августин - ханыга, сам про себя из понта распространявший слухи, будто был причастен к чеченским авизо. А вот то, что было правдой про Августина, так это история, когда он двоюродную сестру замочил ради трехкомнатной хазы. Где-то влетел на счетчик, и срочно требовались бабки отмазаться.
Вот миниатюрная остроглазая выдра с хищно заточенным носом и бегающими по столу ладошками-паучками. Хвать салфетку - будто паучок поймал ночную бабочку. Хвать хлеб - будто другой паучок поймал таракашку. Ее спонсор что-то травит. Наверное, байку, как он с корешами вышибал бабки из барыги. Размеры у парня семь на восемь, то есть аккурат подходящие именно такие байки травить. Жаль, не знает Шрамов про этого бультерьера ничего.