– Кинолога вызывали? – спросил Солдатов у Петухова.
– Уже полчаса работает. Собака хорошо взяла след.
– Ну и что?
– Еще не вернулся и не звонил, – Петухов кивнул в сторону алого телефона на журнальном столике.
– Приметы похищенного уточнил?
– Не успел, – ответил он. – Не у кого уточнить! Потерпевший еще не появлялся. Никого из его семьи нет…
– Большая семья? Жена, дети, теща? Петухов промолчал.
– Так! С этим вопросом у тебя осечка. Приметы вещей нужны, Петухов, приметы! Надо же знать, что искать будем.
– Сейчас займусь! – сказал Петухов.
Солдатов еще раз прошелся по квартире. Ее обстановка, голубоватый кафель ванной, матовые плафоны бра, старинный торшер – все говорило о вкусе хозяина квартиры и его неплохом заработке.
В большой комнате Солдатов задержался, внимательно посмотрел на рубашки, висевшие в шкафу на пластмассовых плечиках, разбросанные простыни, наволочки с метками для прачечной, приоткрыл крышки коробок из-под обуви. Его недоумение росло. Открыв дверцы платяного шкафа, он через секунду захлопнул их, обернулся к Петухову.
– Ты не обратил внимание на все это?
– Мы уже в протоколе записали.
– Здесь нет ни одной женской вещи!
– А халат? Вон махровый халат на вешалке…
– Это мужской халат, – сказал Солдатов.
В спальне он долго и с удивлением рассматривал груду битого хрусталя на кровати. Здесь были осколки нескольких ваз. Он поднял с пола подушку и стал осторожно поворачивать ее к свету.
– Смотри, Петухов, подушка-то сверкает!
– Это блестки от хрусталя.
– Догадываешься, что к чему?
– Через подушку били, чтобы тише было. Сколько добра перепортили!
– Похоже, не только кража, но и месть какая-то, – задумчиво сказал Солдатов и исподлобья взглянул на Петухова, как бы проверяя свое предположение.
– Похоже.
– Что похоже? Давай по существу. Ты считаешь…
– Без своих в этом деле не обошлось. Как пить дать! Зачем ворам попусту тратить время на битье этой посуды? Прихватили, что понравилось, и, как говорится, ноги в руки! Над связями потерпевшего поработать надо. Кто у него дружки, родня, коллеги…
– Придется. – Солдатов еще раз взглянул на сверкающие осколки, с сожалением покачал головой. – А ведь хрусталь-то не кое-какой, Петухов… Отличный хрусталь! И не взяли. Странная кража. Вот эта ручка, Петухов, от хрустального половника из крюшонного набора… Цена набору – тысяча… Вот так!
В углублении коридора Солдатов подошел к светильнику – ярко-оранжевому фарфоровому толстому турку около метра высотой. Молчаливый страж грозно смотрел светящимися электрическими глазами.
Солдатов заглянул в гостиную и кивком подозвал к себе приятеля потерпевшего. Мужчина в сером костюме быстро подошел. Он был не таким молодым, как показалось сначала.
– Давайте знакомиться. Начальник уголовного розыска района.
– Кухарев. А мы с вами знакомы.
Этого загорелого, подтянутого человека лет сорока пяти, с голубоватыми глазами и поседевшими висками Солдатов не знал.
– Не узнаете? – удивился Кухарев.
– Не узнаю.
– Извините! – И вдруг Кухарев оживился. – А мне казалось, что при вашей профессии даже мимолетные знакомства запоминаются. Разве нет?
– Возможно… – сдержанно согласился Солдатов. – Вы друг Боровика?
– Можно и так сказать.
Кухарев почувствовал нетерпение в словах Солдатова, но виду не подал. Сев в кресло, он наслаждался вниманием Солдатова к своей особе.
– Я все же напомню вам наше знакомство, – решительно проговорил он. – Это было недавно, с месяц назад. Мы с вами сидели за соседними столиками в "Центральном". Если помните, я попросил у вас сигарету, а вы предложили мне папиросы. Я был там с хозяином этой квартиры.
Солдатов вспомнил тот вечер. Он был в ресторане со своим заместителем. Получили премию и решили отметить. Он припомнил и Боровика: высокий, в черном свитере, он вел себя тогда несколько странно. Не дождавшись закуски, быстро разлил водку в фужеры.
– Подмолодимся? – сказал он Кухареву и приветливо помахал кому-то рукой.
Солдатову вспомнилась духота ресторанного зала, запах табачного дыма, говор пьянеющей публики… Боровик… Вычурной, танцующей походкой он пошел наискосок к столику у окна и остановился около девчонки с белокурой челкой до бровей, в блестящих сапогах-чулочках, туго стягивающих полные икры. Она подчеркнуто скромно сидела за чашечкой давно остывшего кофе. Девчонка охотно поднялась навстречу Боровику и привычно в такт музыке задвигала локтями. Вскоре она уже с независимым видом сидела за столиком Боровика.
– А знаете, – Солдатов взглянул на Кухарева, – мы действительно встречались. Но, помнится, встреча наша была недолгой.
– Не спорю, не спорю. Какова моя зрительная память?! – Кухарев явно напрашивался на комплимент.
– Отличная память! – гася невольную улыбку, похвалил Солдатов. – Скажите, где сейчас Боровик?
– Не знаю.
– Вы договаривались с ним о сегодняшней встрече?
– Нет. Просто так забежал… Он мой давний друг. И мы…
– Давний? – переспросил Солдатов.
– Как сказать? Лет шесть.
– Когда вы видели его в последний раз?
– Гм… Дайте подумать… В прошлую пятницу. Вчера по телефону договаривались вместе пойти на хоккей.
– Он сам звонил?
– Да. Это важно для дела? Жулики быстрее попадутся?
Солдатов уловил иронию в вопросе, но промолчал. Гораздо важнее было услышать, что Боровик находится в городе. Это давало возможность скоро установить приметы похищенных вещей. Но узнать приметы хотелось побыстрей, и он спросил:
– По-вашему, что воры украли? – В упор посмотрел на Кухарева.
– Я уже пытался это выяснить, – помявшись, ответил он. – Но по шкафам и ящикам, извините, не лазил. Затрудняюсь ответить.
"Ответить затрудняется, а выяснить пытался!" – отметил про себя Солдатов.
– Если не возражаете, посмотрим вещи вместе, – предложил он.
– Вот в той стеклянной шкатулке я не вижу украшений, – Кухарев поднялся и указал на стоящую в серванте шкатулку.
– Каких?
– По-моему, в ней были хрустальные бусы, янтарь, сережки с синими камнями, кулон с аметистом, еще что-то… Мне Боровик показывал их. Но прошу избавить меня от этого. Без хозяина квартиры… – Кухарев посмотрел на свои японские часы. Одним этим движением он открылся Солдатову больше, чем беседой.
– Сколько на ваших?
Кухарев вновь посмотрел на часы.
– Половина двенадцатого.
Солдатов заметил смешинку в глазах Петухова.
– Мне оставаться до конца ваших формальностей? – спросил Кухарев. – Завтра на работу рано…
Слово "формальность" задело Солдатова. Что это? Пренебрежение или непонимание происходящего? Или кокетство? "Игривый, легковесный человек", – решил Солдатов.
– Вы где работаете? – спросил он. Его взгляд невольно цеплялся за галстучную булавку, маленький значок на лацкане пиджака, массивные запонки.
– В горкомбинате. Модельером.
– Можете идти. Позвоните мне завтра утром.
Осмотр заканчивался. Притомившиеся понятые, заглядывая в спальню и распахнутые настежь шкафы, потянулись к выходу. Петухов захлопнул дверь квартиры и тщательно опечатал ее.
На улице по-прежнему моросил дождь, но в милицейском "рафике" было тепло. Шофер и кинолог слушали "Маяк". В машине, отгороженная сеткой, положив морду на лапы, дремала собака.
Откинувшись на спинку сиденья, Солдатов повернулся к кинологу:
– Ну как сработал?
– По погоде – ничего. Собака с километр вела. Все больше вдоль заводского забора.
– А где след потеряла?
– Там и потеряла. Дождь…
– Где там? У калитки, у лаза в заборе, возле перекрестка? – настаивал Солдатов.
– До калитки не дошла, и до перекрестка еще было прилично… Бац – и пропал след. Дождь, – уныло повторил кинолог.
ГЛАВА 3
Утром, наскоро позавтракав, Солдатов выскочил на улицу. От вчерашнего дождя не осталось и следа. Ярко светило солнце, шуршала опавшая листва. Открыв тяжелую дверь управления и козырнув постовому, Солдатов быстро пересек широкий вестибюль. Слева на стене две белых мраморных плиты с фамилиями погибших работников милиции. На одной – в боях с фашистами, на другой – от рук бандитов. Дальше – гарнизонная доска Почета. Солдатов скользнул взглядом по цветной фотографии Петухова. Тот получился слегка улыбающимся, с добрым прищуром глаз. Слева за колоннами стойка гардероба. На вешалках десятка два офицерских шинелей – собрались работники ГАИ. В городе начинался месячник безопасности движения. Лифт поднял Солдатова на третий этаж. В коридоре по-утреннему пустынно. Лишь у открытого кабинета, поставив ведра и щетки, о чем-то тихо разговаривали две уборщицы. Поравнявшись с ними, Солдатов почувствовал запах валерьяновых капель. У той, что помоложе, заплаканные глаза. Спрашивать было неудобно. Мало ли что бывает у людей…
Толкнув широкую застекленную дверь, он прошел в дактилоскопическую лабораторию. Маленький Муромцев в белом длинноватом халате, сдвинув очки на лоб, расставлял банки с реактивами в стеклянном шкафу.
– Колдуешь, профессор?
– Отколдовался, – сказал Муромцев. – Ты из дома, а я только домой собираюсь. Спать, ох, спать хочу. Единственное мое желание, единственная мечта!
– Ну а дело-то как?
– Подкинул ты мне дельце. – Муромцев быстрым движением руки водрузил очки на нос и взбил густые каштановые волосы. – Век не забуду.
– Не было выбора – что подвернулось, то и дал.
– Ладно, идем покажу кое-что. – Муромцев откинул тяжелую драпировку и пропустил Солдатова в темную комнату. – Смотри! – щелкнула кнопка, и на стене засветилось несколько больших фотопленок. Муромцев начал тыкать в них пальцем. – Вот! Вот! Видишь?
Виднелось с десяток тонких, коротеньких белых линий.
– Не буду вдаваться в технические подробности, скажу просто – это свежие, сильно увеличенные следы царапин в замке, – пояснил Муромцев.
– Выходит, с подбором кража-то?
– Окончательного заключения, сам понимаешь, еще нет.
– А может быть, отмычки в ходу были? – осторожно спросил Солдатов.
– Исключено. Замок сложный, а царапины не характерны для отмычек, – твердо сказал Муромцев. – Открыли ключом, судя по всему, его копией…
– Маловато, – не скрывал досады Солдатов.
– Чем богаты, тем и рады! – Сердито ответил Муромцев. – Совести у тебя нет. Я с этим замком всю ночь… – И, подобрев, добавил: – Ладно, я с ним еще поработаю.
Отосплюсь и поработаю. Попытаюсь выяснить, чем слепок с ключа брали. По микрочастицам в замке. – Он опять нырнул за занавеску. – Послушай, таких краж в городе за последние годы не было. Это запомни. А если прибавить хрустальные страсти, то совсем ново. Уникальная кража.
– А что с отпечатками?
Муромцев молча протянул ему несколько фототаблиц.
– Вот здесь, по-моему, следы Боровика…
– Почему ты решил?
– Мне кажется, я их отыскал.
– Шутишь? Каким образом?
– На лезвии бритвы, пузырьке от кардиамина, тарелке, ложке… В общем, посмотрел то, что ворам трогать было не обязательно.
– Удачный прием, – одобрил Солдатов.
– Прием не мой, столетней давности…
– Все равно молодец.
– Отдохни! На другие похвалы слов не останется!
– Что еще?
– Вот любуйся. – Муромцев протянул две фототаблицы с четкими красными кругами. – Узкие пучки линий – это часть следов. Но и они пригодны для идентификации. Они помогут вывести на преступника…
Солдатов обрадованно разглядывал таблицы.
– Спасибо!
Муромцев засмеялся и добавил:
– Только таких следов в нашей картотеке нет.
– Ишь ты! – сказал Солдатов. – Выходит, не судимые? Пополнение прибыло, новички пожаловали?
– Тебе виднее.
Солдатов понимал, сколько пришлось поработать в эту ночь Муромцеву, но не удержался:
– И все-таки плохи дела, профессор. Я будто в жмурки играю… Хожу с завязанными глазами, хватаю руками воздух и чувствую, что рядом кто-то посмеивается. А хотелось бы знать…
Муромцев сложил фототаблицы и запер их в тумбочку стола.
– Не так уж все плохо, – уверенно сказал он. – Преступник мог быть и несудимым. Это один вариант. Второй – он не наш, иногородний. Поэтому и следы не учтены в картотеке.
Солдатов озабоченно посмотрел на Муромцева:
– Это усложняет дело.
– А ты хотел, чтобы вор свой домашний телефон тебе оставил? Или адрес? – съехидничал Муромцев. – По такому делу приятно поработать. Потом будет чем похвастаться.
– Да уж похвастаюсь, – задумчиво протянул Солдатов.
ГЛАВА 4
В десятом часу утра Солдатов уже был в райотделе. По заведенному порядку на оперативку собрались в его кабинете. Инспектора, усевшись на новенькие стулья с желтой матерчатой обивкой, о чем-то возбужденно переговаривались. Молоденький инспектор Тибиркин пожал ему руку с какой-то стеснительностью. Солдатов и сам, когда пришел работать в уголовный розыск, здоровался с начальником вот так же и смотрел на старика с почтительным благоговением. Невыспавшийся, но выбритый и надушенный Петухов пристроился рядом с Ивкиным. Острый на язык, он успел уже что-то ему рассказать, и тот еле сдерживал смех. Закинув ногу на ногу, невозмутимо сидел старший инспектор Мухин. С неделю назад он вернулся с отпуска. Загорелый, в модном синем пиджаке с желтыми металлическими пуговицами, он выглядел весьма внушительно. Оперативку Солдатов начал со сводки происшествий за сутки. Сводка была небольшая, и он быстро расписал задания.
– А теперь о краже у Боровика. Похоже, что кража крупная. Сработали ее умело. Эксперт утверждает, что в квартиру проникли с помощью поддельного ключа. Я замок видел. По-моему, можно судить, что вор был классом повыше местных. Кражу готовил тщательно.
Солдатов говорил отрывисто, кратко, без назидательности, ненужных призывов активизировать розыск и проявлять инициативу. Инспектора – люди квалифицированные. Каждый из них держал в памяти немало разрозненных фактов о своих подопечных, и он хотел, чтобы в работе по раскрытию кражи эти разрозненные факты и информация, соединившись в единое целое, заговорили. По опыту знал, что успех розыска зависит от умения конкретно мыслить, поэтому, ориентируя сотрудников на особенности и результаты осмотра квартиры Боровика, старался помочь им работать слаженно.
– К сожалению, – он сделал небольшую паузу, – мы не располагаем приметами похищенного. Нет примет и преступников. Из вещественных доказательств – небольшие следы пальцев. Розыск осложнен тем, что нет пока самого потерпевшего. – Солдатов некоторое время сидел молча, посматривая на разложенные по столу протоколы, рапорты милиционеров, несших вчера дежурство во вторую смену. – Прошу каждого высказаться по существу, как будем вести розыск.
– Разрешите? – первым поднялся инспектор Ивкин. – Начинать надо с потерпевших. Только они могут сказать, что украдено.
– У вас все?
– На данном этапе, пожалуй, – ответил Ивкин.
– Не богато, но предложение важное, – ободрил его Солдатов. – Возьмите участкового и займитесь поисками Боровика или жены. Пусть посмотрят, что украли. Приметы вещей передадите по телефону. Не теряйте времени, Ивкин!
– А если они уехали? Отгул или отпуск… – поднявшись со стула, спросил Ивкин.
– Не исключено. Тогда постарайтесь установить родственников, друзей. Если не удастся, выясните у Кухарева, где они. Вот его координаты, это приятель Боровика. – Солдатов почувствовал свою промашку: он мог узнать все у Кухарева еще вчера.
– Ясно, товарищ начальник. Но, может быть, проще в телефонной книжке Боровика покопаться. В ней наверняка и адреса и телефоны…
– Вы думаете, это проще? И потом – в личную жизнь людей вторгаться всегда плохо.
– Ясно! – Ивкин направился к двери.
Поднялся Петухов.
– Я проедусь по комиссионкам, – сказал он будничным, почти унылым голосом.
– Давай! – одобрил Солдатов.
В кабинет вошел начальник райотдела Галенко. Поздоровавшись, сел у небольшого приставного столика.
– О чем, сыщики, совещаетесь? – в его вопросе Солдатов почувствовал иронию.
– Советуемся, Василий Степанович. Это дело сразу, наскоком, не возьмешь. Здесь нужно все взвесить.
– Смотрите, как бы с недовесом не оказались. Время упустите. Наблюдение на рынке предусмотрели? Людей на автовокзал, в другие места направьте. Пусть потолкаются, порасспросят… Чем черт не шутит.
Предложения Галенко были правильны, но настолько азбучны, что Солдатов посмотрел на него с удивлением.
– Я предусмотрел все это… Хотя, честно говоря, сомневаюсь, чтобы воры на рынок вещи понесли. Здесь не обычные домушники были. Тут воры посерьезнее…
– А вы не усложняйте! Чтобы определить, кто совершил кражу, нужно ответить на многие вопросы, – веско проговорил Галенко.
– Я согласен. По ходу розыска нам придется ответить даже на вопросы, которых мы сами себе сейчас еще не можем задать, – спокойно сказал Солдатов, отпуская сотрудников.
– Я вот думаю, – сказал Галенко, – что тебе хотелось бы услышать от меня не только утилитарно-деловые вопросы. Например, о тонкостях взаимоотношений потерпевшего в семье, о его душевной жизни, подробностях его внутреннего мира. Так ведь?
Солдатов помолчал, как бы углубившись в собственные мысли, и ответил:
– Это все интересные вопросы, Василий Степанович. Без ответа на них по этой краже работать будет трудно, и я намерен коснуться их в процессе дела. Но сейчас, если речь зашла о психологии, может быть, будет лучше с этой точки зрения поговорить о ворах?
– Ты лучше поговори об этом с самими ворами, засмеялся Голенко, – когда найдешь их. А пока на воров не вышел, извини за банальный совет, поговори с соседями потерпевшего.
– Уже говорили, но они воров не видели. – Он не сказал, что со всеми жильцами дома поговорить не удалось, что работа эта будет продолжаться сегодня.
– Не призраки же совершили кражу! Воров не могли не видеть! Район оживленный, – Галенко отчеканивал слова по-прежнему напористо, убежденно. – Учти, это уже четвертая нераскрытая квартирная кража. Один Белкин меня до инфаркта доведет. Жалобами засыпал…
Солдатов чувствовал недовольство своего начальника, но истинной причины этого недовольства понять не мог. Ведь работа только начиналась, а ход розыска был спланирован им оперативно и правильно. Для него обидным было то, что Галенко вроде бы не замечал этого или же сознательно делал вид, что не заметил. Глядя на него, Солдатов понял, что Галенко тоже обеспокоен вчерашним происшествием. Иначе он не завел бы этого разговора, не спрашивал, не интересовался, не напоминал бы и о краже у Белкина.
– Самое загадочное в этой краже, Василий Степанович, – проговорил Солдатов, – это то, что воры без всякой видимой нужды переколотили дорогой хрусталь. Думаю, что загубили вещей больше, чем унесли с собой.
– Месть? – коротко спросил Галенко.
– Не исключено. Но за что можно мстить закройщику? За плохо сшитый пиджак? Хотя… – Солдатов вспомнил вечер в ресторане, белокурую девушку, с которой Боровик танцевал как-то уж больно свободно…
– Что "хотя"? – Галенко чутко уловил: Солдатов сказал не все, что хотел.