Но до этого было ещё далеко, а в тот день рыжеволосое существо, обойдя мои апартаменты, и потрогав висящие на стенке нунчаки, кортик и тому подобные аксессуары, констатировало:
- Клево!
- Сходи-ка лучше в спальню. Там в шкафу есть женская одежда. Найди себе какой-нибудь халатик. Попробуем отремонтировать твою хламиду.
- А ты не боишься, что я что-нибудь утащу?
- Угу. Боюсь страшно. Прятать где будешь?
- Верно.
- Кстати, звать то тебя как?
- Птаха.
- Птаха? Людское имя-то у тебя есть?
- А чего, мне и так нормально, - отзывается она, шурша одеждой в платяном шкафу.
Переодевание длилось довольно долго. Я успел сходить на кухню, поставить чайник и соорудить несколько бутербродов.
- Ну как? - услышал я голос Птахи, и в ту же секунду она возникла из коридора, одаривая меня голливудской улыбкой.
Ответить не этот вопрос можно было двояко. Честно и как подобает. Кроме тонехоньких трусиков на этой очаровательной особе была лишь портупея с пустой кобурой да черный берет, игриво натянутый поверх её рыжей гривы.
Говоря честно, вид её мне очень понравился, но положение обязывает!
- Тебе сколько лет, дитя? - с деланной суровостью спросил я.
- Скоро семнадцать, а че? - Она обвела взглядом свои уже вполне выдающиеся округлости. - Разве чего-то не хватает? - игриво поинтересовалась гостья.
- Да нет, все на месте. Форма не по уставу. Иди, приведи себя в порядок.
- Есть! - девушка поднесла к берету обе ладони, повернулась и, слегка покачивая бедрами, прошагала в спальню.
Я остался заниматься домашними добродетелями, в душе тяжело переживая потерю столь увлекательного зрелища. Вскоре маленькая обольстительница вернулась в легоньком полупрозрачном халате, развевающемся при каждом её шаге, от чего площадь тела, недосягаемая для чужих взоров была немногим больше, чем та, что закрывалась портупеей.
- Так лучше? - спросила она, перехватывая в свои руки бразды правления на кухне. Я вздохнул, в общем то признавая очевидную истину, что спасенная мною Птаха будет выглядеть эротично и вызывающе в чем угодно.
- Мы пока ехали, я все думала, кого ж это мне Бог на выручку послал. Круто ты эту урлу сложил! Пиплов только жалко. Мусора им точно вломят.
- Говори по-русски, - попросил я.
- Заметано, - согласилась девчонка, разливая по чашкам чай. - Так вот, я себе прикидывала, кто ж ты такой? На гэбэшника не похож, на мента тоже. Решила - десантура. Слегонца ошиблась. Морпех. Но круть. На тусовке расскажу, закачаются.
- Не надо, - покачал я головой.
- Что не надо?
- Рассказывать. Там у вас стукачей через одного, а мне неприятности не нужны.
- Партизан? - насмешливо глядя мне в глаза, прошептала Птаха, - От кого прячемся? Я все хотела спросить, что делает капитан морской пехоты в Москве?
- Мадмуазель - следователь?
- Это семейное. У меня отец в Химках ОБХСС командует, - рассмеялась хипушка. - А все же, если не секрет, чего это тебя сюда занесло?
- В академии учусь, - соврал я.
- Тогда понятно.
Вопрос вопросов нашел вполне логичное объяснение. Вечер прошел, как выражаются политические обозреватели, в атмосфере дружбы и взаимопонимания. На пятой чашке чая Птаха потребовала научить её стрелять из пистолета, и на мое возражение, что оружия у меня нет, недоверчиво хмыкнула и изрекла:
- Ну да, а в кобуре мы огурцы солим. Там, между прочим, следы оружейной смазки имеются.
Пререкания не привели к желаемому результату, и в конце концов моя настырная собеседница ограничилась обещанием обучить её "карате", как она по незнанию окрестила способ расправляться с противником, применению которого была свидетельницей.
По утру вызванный на подмогу Валера отвез сонное дите в Химки к подъезду отчего дома, и вернувшись, молча показал мне большой палец.
- Да ну тебя! - досадливо отмахнулся я.
Следующий раз я встретил Птаху года через четыре. Мы столкнулись нос к носу в одном из коридоров МГУ, где, как оказалось, оба имели честь учиться. Если я скажу вам, что за годы, прошедшие с нашей последней (и по совместительству - первой) встречи, она расцвела и похорошела, может быть это будет звучать банально, но зато будет чистой правдой.
Из храма науки мы плавно перекочевали в ближайшее кафе, а оттуда, когда ночь подобная плащу фокусника, превратила давно знакомый город в место загадочное, полное тайн и неизвестностей, отправились гулять по столице пешком, безо всякого маршрута.
Она уже давным-давно рассталась с тусовочным прикидом, феньками и тому подобными побрякушками, и мало кто, глядя на эту молодую светскую львицу, мог заподозрить её в причастности к хиппи. Отец её, получив повышение, руководил теперь отделом по борьбе с экономической преступностью в одной из московских префектур, так что теперь она считалась коренной москвичкой.
- Куда же ты пропал? - тихо спросила она, когда мы любовались панорамой ночной Москвы рука об руку шествуя по проспекту Вернадского. - Я искала тебя. Даже академии все обшарила. Думала - тебя встречу. Ты как в воду канул.
- Я уезжал по службе, - ушел я от ответа.
Она посмотрела на меня так же насмешливо, как в тот вечер.
- Понят*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** замолчали.
- А зачем искала-то? - прервал я затянувшуюся паузу.
- Саша, - она остановилась и повернулась ко мне лицом. - Я тебе нравлюсь?
- Ты много знаешь мужчин, которым не нравишься?
- Это не ответ! Да или нет! - потребовала она.
- Да!
- Тогда поцелуй меня…
* * *
Мы договорились встретиться через пару дней, однако в назначенное время я прогуливался по лондонскому Холланд-парку, наблюдая неспешные променады колониальных павлинов и ожидая появления некоего самоуверенного денди, для которого у меня была заготовлена небольшая, но весьма объемистая дискета, способная обеспечить место в палате лордов одной весьма влиятельной пожилой особе, как любили выражаться в застойные годы в официальной хронике: "В связи с переходом на другую работу".
Дискета эта была плодом трехмесячного труда специалистов Центра и в корне меняла политическую раскладку в Британском королевстве. Мои романтические похождения в данном случае никого не интересовали. Когда же, поколесив по третьим странам, я с очередным левым паспортом в качестве туриста въехал в Россию, Птахи простыл и след. Раздобыв через телефонную справочную Центра домашний номер отца моей возлюбленной, я набрался наглости и позвонил ей. Приятный женский голос очень вежливо разъяснил мне, что Аня (так звали Птаху в миру) уехала на море и будет месяца через два. Спустя указанный срок она действительно приехала. Еще через месяц состоялась её свадьба. Как можно было догадаться, не со мной. Мы ещё несколько раз встречались, временами разговаривали по телефону, но теперь наши встречи ограничивались чашечкой кофе и десятиминутной прогулкой: "Прости, спешу". Ничего более. Однако вопрос, по которому она мне была сейчас нужна, никак нельзя было причислить к делам амурным. Грубая и жесткая проза.
Я накрутил номер и спустя мгновение услышал в трубке её мягкий грудной голос: "Алло". Мне никогда до конца не удавалось уяснить, где начинается альт, где кончается сопрано, но то, как звучал её голос, по-моему, называлось контральто. Во всяком случае я его представлял себе именно так.
- Привет, Птаха, - невольно затаив дыхание, произношу я.
- Сашенька? Откуда ты взялся? Сто лет тебя не было слышно, - слышится в трубке радостный голос моей милой подруги.
- В боях и странствиях дальних.
- Как обычно. Рада, что вспомнил.
Обмен любезностями окончен. Теперь о работе.
- Птаха, солнышко, у меня к тебе дело.
- Вот даже как? - на том конце провода послышалось явное удивление и разочарование. - Что же нужно грозному льву от маленькой пташки?
- Это не телефонный разговор. Необходимо встретиться, - уклончиво отвечаю я.
- Хорошо. К трем часам у Дворца Молодежи сможешь быть?
- Смогу.
- Отлично. Я буду ждать у центрального входа. С нетерпением, - тихо завершает она.
Глава 9
Телефон зазвенел, когда я уже закрывал дверь, собираясь отправляться на рандеву с рыжеволосой красавицей Птахой.
- Ты дома? - голос Славы Бирюкова в трубке звучал как-то странно. Такое впечатление, что Мангуст четвертый пребывает в состоянии глубокой задумчивости.
- Не совсем. Ты поймал меня на пороге.
- Хорошо, что поймал. У нас осложнение.
- Что такое? - Я начинал судорожно перебирать возможность вероятного прокола.
- Сухорук мертв.
- То есть? В каком смысле?
- Ты знаешь у этого слова ещё какой-то смысл? - грустно спросил Слава.
- Прости. Ты прав. Скажи, мертв до или после встречи?
- Пока не знаю. Обнаружен после. Помнишь мужика в криминальной хронике показывали? Я ещё говорил, что лицо где-то видел.
- Это Сухорук?
- Он самый. Подполковник ФСК Олег Георгиевич Сухорук. У нас на доске объявлений в черной рамке.
- Ситуация накаляется.
- И не говори. Ладно. Я тут пока порою, что да как. Вечером встретимся в Центре.
- Заметано. До вечера.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Сухорук убит. Причем в этом случае даже самоубийством не прикрывались. Вот только до или после? До или после, вот в чем вопрос? Если до, то получается, что наш генерал его ждал, а пришел совсем не он, а кто-то другой. Чем кончилась встреча, нам известно. Тогда ключ ко всей задаче кроется в разработке, которую вел этот самый контрразведчик. Насколько я понимаю, просто так люди подобного сорта в гости к отставным резидентам не ходят. А если его убрали после? Вывод напрашивается сам собой, но судить пока рано. Подождем, что удастся установить капитану Бирюкову. А пока - аллюр три креста ко Дворцу Молодежи. Нехорошо заставлять даму ждать.
Вот и она! Уверенным движением рассекает толпу журналистов, ОМОНовцев и крепких ребят в камуфляжах с эмблемой охранного агентства "Ратобор", плывет во всем своем великолепии, ослепляя окружающих сиянием своей рыжей гривы. Попробуй, не заметь такую! Пространство перед Дворцом полно народу, на стене рекламные щиты: "Конкурс "Мисс Русь"". Господи, до чего дурацкое название! Кто их только придумывает!
- Саша! - Птаха машет мне рукой. - Я здесь.
Плечистые омоновцы расступаются, давая мне дорогу. Спиной ловлю завистливый взгляд. Что и говорить - Птаха дивно хороша.
- Привет, Сашенька. - она обвивает мою шею руками и чмокает в губы. - Безумно рада тебя видеть. Ты совсем пропал, не звонишь, не появляешься.
- Куда уж нам теперь. Ты у нас замужняя дама, а я так, романтическое воспоминание непутевой юности.
- Во-первых, романтическое воспоминание, я уже не замужем. Дольше бы не звонил, я бы и состариться успела. А во-вторых… Разве это имело какое-то значение? - Анна внезапно становится крайне серьезной. - Я ведь никогда не собиралась становиться твоей женой. То есть нет. Тогда, после Арбата, думала об этом. Даже хиповать из-за этого бросила. Молодая была, глупая. А потом подросла, повзрослела и додумалась до мысли, в сущности, банальной: что лучше уж мне быть твоей любовницей. У Ницше вычитала: "Женщина - лучшее отдохновение воина". Дурак этот самый Ницше, конечно, но в нашем случае он прав.
Мы подходим к выходу, и моя спутница прерывает свою речь для того, чтобы произнести пароль билетерше, скучающей в ожидании наплыва публики. Впрочем, её общество несколько скрашивает сержант в сером костюме от Зайцева.
- Со мной.
Билетерша согласно кивает, не сомневаясь в правдивости слов моей красавицы.
- Так вот, о чем я. - Птаха возвращается к прерванному разговору. С того памятного вечера на Ленинских горах она не была со мной так откровенна. Видимо, не смотря на внешне победительный вид, на душе у неё вовсе не сладко. - Ты, Сашенька, у нас воин. Что называется, до мозга костей. А я - твое отдохновение. Когда я тебя в коридоре универа встретила, решила для себя: пусть оно себе будет что будет, а я стану твоей возлюбленной! И стала. - Она грустно улыбается. - Увы, только на один вечер.
- Прости, я тогда не смог… - запоздало начинаю оправдываться я. - Командировка.
- Знаю, знаю… - машет мне рукой Птаха. - А смог бы тогда, не смог бы в другой раз. Это закономерно, и с этим ничего не поделаешь. Я давно уже не обижаюсь. Тогда, понятное дело, настроение было скверное. В общем то и замуж потому и пошла. Стабильности захотелось. Дура! Когда ты мне по приезду позвонил, я ещё дома была. К морю поехала только через неделю. Матери сказала, что никого не хочу слышать.
- Понятно, - глупо замечаю я, и дальше мы идем молча. - Участвуешь? - прерываю начинающуюся затягиваться паузу, переводя разговор в более нейтральное русло.
- Шутишь! - она смотрит на меня с явной укоризной. - Представь себе, побеждаю я в этом конкурсе и получаю звонкий титул: "Мисс Русь". Ты вслушайся, как это звучит!
- М-да. Малопристойно.
- Вот именно. К тому же, у меня типаж не тот. Здесь сплошь сестрицы Аленушки с Василисами Прекрасными прекрасными соревнуются.
- Тогда каким ветром тебя сюда занесло?
- Мой шеф будет вручать специальный приз "Мисс зрительских симпатий" Наталье Воронец.
- Даже так? За все уплачено?
- Само собой! Кстати, авторитетно тебе заявляю: Наташка - мисс что надо. Без дураков.
- Ты её знаешь?
- Еще бы! Это моя бывшая одногруппница и близкая подруга. Шеф у меня на дне рождения с ней познакомился и влюбился, как говорили в прежние времена, без памяти. Для новых русских, это в общем-то, не свойственно, но, как мы видим, временами случается. И это вселяет определенные надежды.
- А кто у нас шеф? - спрашиваю я игриво.
- А шеф у нас - президент "Россэкономбанка" господин Стругов, - в тон мне отвечает Анна.
- Понятно. Предупреждать надо. А ты у него?..
- Я у него секретарь-референт и заведующая канцелярией в одном лице.
- Так зато какое лицо!
- Комплиментщик!
- Куда уж нам. Ты как, секретарь-референт и… - я многозначительно умолкаю.
Взгляд Птахи полон праведного гнева:
- Ревновать - грех. Особенно вам, сударь. Никаких "и". "Россэкономбанк" зарегистрирован в префектуре, где мой отец возглавляет борьбу с экономической преступностью. Улавливаешь суть?
- Виноват. Вспылил. Признаю свою ошибку. Прошу дать возможность загладить, искупить.
- То-то же. Ладно, так и быть, прощаю. Назначаешься на этот вечер моим кавалером. Я полагаю, на банкет после сегодняшнего петрушатника ты можешь остаться? Или тебе вновь надо мчаться учить папуасов азам строительства коммунизма?
- Понимаешь… - вяло начинаю я. Вечерний гулеж никак не входит в мои планы. В Центре меня будут ждать верные сотоварищи с дневной добычей.
- Все ясно! - хмурится очаровательная собеседница. - Наша служба и опасна и трудна. Ладно. Тогда давай, выкладывай, что у тебя за дела?
Открываю рот, но о делах поведать не успеваю. За спиной слышится чей-то радостный оклик.
- Эй, спецназовец! Капитан!
Голос вроде бы незнакомый, но с другой стороны, ни погон, ни эмблемы с летучей мышью на моем костюме нет, следовательно, знакомство давнее и неслучайное. Тем более, что со званием этот некто немного промахнулся. Я уже скоро четыре года как майор.
Молодой человек, звавший меня, строен и круглолиц. Пятнистая форма с эмблемой "Ратобора" ему весьма к лицу. Судя по дополнительному шеврону, он здесь какой-то начальник. Где-то я его видел. Вспомнить бы - где!
- Прости, - обращаюсь я к Птахе.
- Нет вопросов. - Анна делает останавливающий жест рукой. Профессиональный секретарь-референт. - Найдешь меня за кулисами. Не задерживайся.
Перестук её каблучков звучит спокойно и уверенно, но умей я читать эту морзянку - вряд ли получил одобрение своему поведению.
- Твоя? - интересуется ратоборец, провожая взглядом изящную фигуру Птахи.
- Угу, - киваю я. Это откровенная ложь, но зато можно не опасаться дальнейших расспросов.
- Подфартило, - вздыхает незнакомец. Хотя, незнакомцем его, в сущности, не назовешь. Но где и когда я его видел? Мозг работает с максимальной скоростью, перебирая тысячи лиц, людей, с которыми мне так или иначе приходилось сталкиваться за годы службы. Собеседник видимо замечает мои затруднения.
- Не вспомнили? Давайте подскажу. Август девяносто первого. Белый дом. Президентский танк.
Господи! Ну конечно же! Летеха - адъютант Банникова! Глазам своим не верю и слова сказать не могу. В зобу дыхание сперло. Вот уж действительно, на ловца и зверь. Хвала тебе Всевышний, за то что за всеми своими делами бы все же время от времени думаешь о нас.
- Постой, ну конечно же! Лейтенант! Власенко! - радостно хлопаю парня по плечу.
- Он самый!
Похоже, он действительно рад меня видеть. С чего бы? А впрочем, почему нет? Мы с ним тогда вместе под дождем мокли, водкой грелись и бутерброды поровну делили.
- Здесь-то какими судьбами? Бросил Тимофея Прокофьевича на произвол судьбы?
- Почему бросил? На повышение пошел.
- Понял. Умолкаю. - заговорщически шепчу я.
- Ну а вы-то как? Где, что?
- Можно на ты, - бросаю я. - Где и что? Последние годы работал инструктором в Суханово. Сейчас думаю уходить. Достало. Да и перспектива, как на кладбище. Вот ты уже к примеру по званию кто?
- Капитан, - гордо сообщает Власенко.
Неплохо, очень неплохо. Два звания за пять лет!
- Вот видишь, - вздыхаю я, - а я вот в майорах застрял.
- Слушайте, Александр Васильевич, давайте я о вас с генералом поговорю.
"Светлая мысль, мой дорогой капитан, ты сам даже не подозреваешь, насколько светлая. Нет, Господь явно послал тебя мне на подмогу. Хотя тебе это знать как раз не обязательно."
- Ну что ты, - вслух произношу я. - Неудобно. Ему только моими делами заниматься.
- Ерунда! - Ратоборец, похоже, настроен весьма решительно. - В общем так, я завтра с ним говорю, а в воскресение, давай, приезжай в Коробковку. Знаешь, где там стрельбище?
- Знаю, конечно.
- Вот и отлично. Пропуск я тебе закажу.
- У меня есть, - честно признаюсь я.
- Тем более. Еще лучше. В общем, к полудню будь там. И запомни, не знаю уж, что у вас там было раньше, но Банников к тебе относится хорошо. Уяснил?
Киваю головой. Уяснил. Сегодня, положительно, день новостей. Такое иногда о себе узнаешь…
- Ну что, может пойдем в буфет, отметим встречу, или… - он кивает в сторону закулисья, - твоя уже заждалась?
- Думаю, да.