* * *
Все! Время, отведенное под экскурсию по столице, вышло, и пора мчать за материалами полковника Потапова. Посмотрим, чем удружила нам родная милиция. На встречу у нас получится самое большее - минут тридцать. Потом - на Лубянку. А то, глядишь, иссохнет от печали господин генерал - лейтенант, высматривая меня из окна своего кабинета.
Птаха ждет меня на углу, возле управления. Что ж, это к лучшему. Меньше лишних глаз.
- Привет, Сашенька. - Она усаживается на сидение рядом со мной и смахивает со лба непослушную рыжую прядь. - Весь в трудах?
- Как обычно, солнышко. - Я широко развожу руками. - Разве когда-то было иначе?
Ее рука моментально оказывается в моей, и я целую по очереди каждый пальчик.
- Рад тебя видеть, Анечка.
- Я тоже. Как продвигается дело?
- Твоими молитвами.
- Тогда его уже можно закрывать, - усмехается она, - и сдавать в архив.
Однако мне почему-то кажется, что, несмотря на улыбку, подобный поворот событий её не больно радует.
- Если бы!
- Ладно, - продолжает ерничать она. - Товарищ резидент. Докладывает связная агента… Как у нас, кстати, называется этот агент?
- Неважно, - перебиваю я.
- Как скажешь. - она с деланным безразличием пожимает плечами. - На, держи.
Птаха протягивает мне увесистый конверт.
- Здесь ксерокопии платежей "Приватир-Инвеста", прошедшие через московские банки за последние два года. За эту штуковину кое-кто отвалил бы неслабые деньги, но тебе, как старому другу, бесплатно. Тем более, да отсохнет рука, грабящая молодоженов, - изрекает она с какой-то горькой патетикой.
Ну вот! Слезай, приехали!
- Анечка… - начинаю я с укоризной.
- Стоп! Ни слова больше. Я сама все знаю. Не кто иной, как я, сосватала тебе Натаху. Это все моя идея. Хотя, признаться, скорость, с которой ты претворил её в жизнь, меня восхитила. Не обращай внимания на мои колкости. - Она кладет свою руку поверх моей. - Пожалуйста. Я действительно за вас очень рада… - Она вздыхает и на минуту замолкает, думая о чем-то своем. - Я так рада, что аж плакать хочется. Прости. Что возьмешь со слабой женщины? Даже если она сильная? Все. Проехали. К делу. То, что я притащила - интересно?
- Очень! Ты не представляешь себе, как я тебе благодарен.
- Да уж постараюсь представить. Что ещё нужно?
- Ой, и не спрашивай. Столько всего, что и подумать страшно.
- А если вдруг?
- Имена поставщиков, имена приемщиков, крыша, сроки и направления поставок, объем и места закупки - только перечислять, и то час времени уйдет.
- Хорошо. Допустим. А где все может быть?
- В виде золотого песка в десятках удаленных друг от друга мест. В концентрированном виде, так сказать, слитками в голове и, возможно, в компьютере Тараса Горелова.
- Так нужно их изъять оттуда! - безапелляционно заявляет Птаха.
- Хорошо бы. Вопрос - как?!
- Сашенька, ты рассуждаешь ну, прямо как маленький. Взрослый дядя. Мог бы знать, что путь к сердцу мужчины, при умелом, естественно, обращении, лежит через постель. К его компьютеру и остальным частям тела, в общем-то тоже.
- Ты предлагаешь… - я отлично понимал, о чем говорила Птаха, но в этот момент мной овладело такое жгучее желание раскрошить этот самый компьютер о башку Тараса Горелова, что совладать с ним мне стоило огромного труда.
- Я говорю что-то не то? Разве такой способ не входил в обычную практику всех тайных служб с библейских времен и по сей день?
Уколоть меня сильнее Аня, пожалуй, не смогла бы при всем желании. Своими руками уложить в постель какому-то малохольному ублюдку свою любимую женщину, а Птаха была и оставалась ею, невзирая ни на что, для того, чтобы выкачать из этого недоноска информацию?! Да, черт возьми, ради чего бы то ни было!
- Саша. Эй, ты где? Спусти пар. Что за сцены из Отелло? Тоже мне, мавр венецианский выискался! Запомни, любимый мой, я не твоя и ничья-либо другая. Я своя. Ты о частной собственности в школе проходил? Так вот. У меня частная собственность на свое тело. Это ясно? Запомни на всякий случай, чтобы впредь у нас не возникали разногласия по данному вопросу.
- Запомню.
- Ну вот и славно. А теперь, поскольку, как мы помним, я в деле, товарищ командир, я желаю идти добровольцем.
- Послушай, доброволец. Ты в деле. Это верно. Но уже так случилось, что я здесь главный. А поэтому - без команды не стрелять!
- Глазами? - насмешливо спрашивает Аня. - Сашенька, не глупи. Смотри сам. У вас есть три способа изъять искомую информацию. Похитить вашего секретоносителя. Это раз. Следующий вариант - изъять его компьютер. Или же, если он подключен к сети, влезть в него. Но насчет сети я, честно говоря, сильно сомневаюсь. Скорее все самое ценное содержится в сундучке типа "Notebook" за семью печатями. И если с первыми двумя вариантами у вас возникает ряд глобальных проблем, в моем случае их фактически нет.
- Ты так считаешь? Тогда внеси в свои расчеты, что от тебя до меня - один шаг и, при желании его можно довольно легко сделать. Во всяком случае, отбрасывать такую возможность никак нельзя.
- Это верно. А ты хочешь и рыбу съесть, и но не замочить? Ничего у тебя из этого не выйдет. На то ты и профессионал, чтобы все четко разработать и свести риск до минимума. Иначе никак, - с жаром заявляет она. Потом, чуть помолчав, улыбается. Да ты не бойся, Сашенька, все равно я люблю только тебя.
- Ладно - с трудом выдавливаю я, преодолевая неисчислимые муки совести, ревность… Бог весть чего, но чертовски неприятно. Обсудим. Сама, во всяком случае. Не суйся.
- Есть! - Птаха одаривает меня абсолютно мною незаслуженной улыбкой и подносит руку к голове жестом, напоминающее нечто среднее между пионерским салютом и изгнанием назойливой мухи - Не извольте сомневаться, Ваше высокоблагородие! Ладно, если у тебя ко мне больше никаких очередных вводных нет, то я, пожалуй, пойду. Обеденный перерыв скоро закончится, а мне ещё надо добраться до банка - это раз, и съесть что-нибудь по дороге - это два. Потому как есть очень хочется, и пока я тут жертвую собой ради общего дела и твоих, Сашенька, красивых глаз, время уходит безвозвратно. Пока, мой милый. Натали от меня привет и поздравления.
Поцелуй на прощанье и удаляющийся стук каблучков по асфальту. Ушла, растворилась в людском потоке, унеслась одним из бесчисленных течений Великого Шумного Океана, именуемого Москвой.
Я гляжу вслед, и который раз поражаюсь своей подружке. За пятнадцать лет оперативной деятельности мне пришлось иметь дело с десятками, если не с сотнями агентов, или, как у нас их изящно именовали, сторонников, во многих странах мира. Были среди них приверженцы разного рода бредовых идей - дрова в топке мировой революции; были откровенные продажные негодяи - и эти, пожалуй, приятнее всех; были отпетые авантюристы, берущиеся за дело из любви к риску; встречались скучающие денди, полагающие развеять предательством свой неутолимый сплин; но вся сия галерея моральных уродов, вся эта кунсткамера и паноптикум, к которым, в общем-то, принадлежал и я сам, каким-то непостижимым образом приобретала статус героев, освещенная вот такой вот щедрой жертвенностью любящей женщины. Чем я мог вознаградить её за это? Ничем. И тем более я никогда не смогу себе простить, если с ней что-то вдруг случится. Птаха, Птаха, задала ты мне задачку, нечего сказать! За все, тем более за все хорошее, приходится платить. И когда речь не идет о деньгах, сто раз следует подумать о цене…
Увлеченный этими грустными размышлениями, я уныло просматриваю принесенные материалы. Информация ценная и действительно очень дорогая, но расшифровывать её - не один день работы. Ничего, скинем Бирюкову. Он у нас спец по подобным шарадам и ребусам. Я бросаю взгляд на часы. Минутная стрелка неумолимо приближается к верхней отметке, напоминая о предстоящей встрече на Лубянке. Пожалуй, стоит на всякий случай перезвонить, уточнить, не произошло ли каких-либо изменений в наших планах, встреча - встречей, а полученную от Птахи документацию все равно следует скинуть в заранее для то оборудованное "дупло". Не тащится же с ними к их превосходительству? Можно, конечно, позвонить отсюда, из Управления, но, пожалуй, это неосмотрительно. К чему лишний раз светить маршрут своего движения. Звонок из Управления Внутренних Дел, сколько бы невинен он не был, неминуемо возбудит интерес с той стороны провода. Нужен ли нам такой интерес? Не нужен! А потому делаем отсюда ноги. Пожалуй, штаб Сухопутных войск для моего звонка - самое подходящее место. И вопросов поменьше, и от Лубянской площади рукой подать.
После пятой цифры телефон издает характерный, хотя и едва различимый обычным ухом щелчок, знаменующий, что абонент автоматически взят на прослушку. Впрочем, ничего другого и не ожидалось.
- Дежурный по управлению старший лейтенант Иваньков, - слышится в трубке суровый голос офицера связи. - Слушаю вас.
- Майор Александр Лукин к генерал-лейтенанту Банникову. Мне на сегодня назначено.
- Прошу вас минуту подождать.
Вместо ФСБшного баритона до меня доносится какая-то веселенькая музычка. Что-то вроде: трень-брень, тра-ля-ля, тра-та-та-та, тра-ля-ля.
- Майор Лукин, - вновь всплывает из ниоткуда голос дежурного офицера, - генерал-лейтенант Банников на совещании и сегодня вас принять не сможет. Он просил перезвонить ему завтра в десять-ноль-ноль.
- Благодарю вас. Отбой связи.
Вот так так. Сегодня Банников лицезреть меня не желает. С чего бы это? Копает мое досье? Что-то учуял? Обиделся за клопика своего, мною невесть кому пересаженного? Или же действительно сдернули господина генерала в самый неподходящий момент думать думу о судьбе Отечества? Вот и гадай теперь, что там приключилось. Опять же, что день грядущий нам готовит? Но что ты тут себе не выдумывай, делать нечего. Надо возвращаться на Базу, может, Слава новостями порадует.
Шесть ступеней вниз ведут в подвал. Обычный подвал обычного дома. На окованной железом двери табличка: "Подростковый военно-патриотический клуб "Волонтер"". Тоже вполне безобидная надпись. Одна из тысяч ей подобных, появившихся по всему Союзу после снятия запрета на экзотические восточные единоборства. Тренируют в подобных подвальных спортзалах обычно бывшие сержанты-десантники, понахватавшиеся кое-чего за годы каратешного подполья и службы в войсках. Контингент здесь обычно небольшой - десять-пятнадцать ребят, опаленных романтикой разноцветных беретов и грозным звучанием слов: БМД , десантура, морпех, калаш и прочая, прочая, прочая.
Этому спортзалу, несмотря на всю его непрезентабельность и немудрящий скарб, повезло несколько больше. В качестве тренеров здесь заявлены "бывшие" майор-десантник Валерий Пластун и капитан-погранец Тагир Насурутдинов. Правда, то, чему учат они немногих избранных, мало напоминает и разухабистые пляски тхеквондистов, и молотобойную технику карате. С традиционной выжимкой из всего, именуемой рукопашным боем, данная школа тоже имеет мало общего. И, хотя для любителей восточного антуража заготовлено и названия, и цветастые истории с именами и подвигами патриархов, эта самобытная школа называется просто и незамысловато: "Искусство пресечения боя".
Однако есть у этого спортзала ещё одна особенность. Из тренерской комнаты, отодвинув декоративную панель, можно проникнуть в подземный ход, ведущий в наш схрон.
Время сейчас неурочное, тренировок нет, поэтому я решаю воспользоваться этим путем, одним из трех возможных. Попинав потертый кое-где уже боксерский мешок, чтобы как-то спустить пар, бросаю взгляд на часы. Без пяти минут два. Пора идти. Неровен час Сухорук-младший позвонит и, не застав меня, ляжет на дно. Ищи его потом по Москве. Или того хуже, отпуск у него кончится, и поди гадай, в какой очередной горячей точке разыскивать софринцев? Где на этот раз господин Верховный Главнокомандующий исправляет их руками свои просчеты?
Ладно, пора приступать к "процедуре входа". Открываю замок тренерской, достаю из тайника "чемоданчик для Бонд-формирований" или, более официально, изделие "Трал-7". Перед входом, как молитва перед обедом, проверка на наличие посторонних "вкраплений". Быть может, кому-то это покажется пустой формальностью, но у нас свой Бог, свои молитвы. С той стороны тоже не дураки сидят, так сказать, в одних школах учились.
Но сегодня, слава Всевышнему, все тихо. Отодвигая в сторону стопку железных блинов, нащупываю кнопку под плинтусом, вдавливаю до упора. Панель, отделанная под дуб, с тихим шипением отъезжает в сторону.
Войти, нащупать под левой рукой на стене кнопку, возвращающую стене обычный будничный вид. Эта же кнопка зажигает лампу проникновения на пульте в нашем офисе. Теперь пройти десять шагов в полной темноте (свет включать не рекомендуется - немедленно сработает датчик системы свой-чужой, а это может привести к фатальным последствиям), потом - поворот, семь шагов вправо, сзади на уровне головы кнопка подсветки и деблокирование кодового замка. Дольше уже совсем просто. Личный код, индивидуальная магнитная карта (вставив в прорезь, её обязательно надо держать большим и указательным пальцами правой руки), прибор считывает с миниатюрной панели на жидких кристаллах дактилоскопическую информацию. На все эти операции - полторы минуты времени. Иначе, опять-таки, сработает система.
Но вот первая бронированная дверь открыта. Дальше двадцатиметровый коридор с камерами скрытого наблюдения, ещё одна дверь, наподобие первой… Тихий шорох поворачиваемого изнутри штурвала… Добро пожаловать в элитный клуб: "Дети подземелья"!
Дай только волю нашим спецам, они в запредельно сжатые сроки такого наваяют, что любому Пентагону впору удавиться от зависти. Описанные мною превратности пути - это лишь известные мне рубежи обороны. На самом деле их значительно больше. Страховка от любой напасти - от высадки марсианского десанта до явления призрака императора Наполеона. Хорошо еще, что денег российских налогоплательщиков в этом бункере нет. Все, что мы себе здесь отгрохали, сделано на безвозвратные кредиты фирм, принадлежащих Центру. За дверью меня встречает "дежурный по хате" Валера Пластун.
- Привет начальству! Как дела на поверхности?
- Шумят, - коротко отвечаю я. - Кофием в этом доме поят?
- Только за особые заслуги, - ухмыляется мой напарник.
- Особых заслуг валом. Иди, ставь чайник, я закрою выход.
Через несколько минут мы уже сидим за столом и я, ожидая, пока остынет моя чашка, повествую о сегодняшних успехах и неудачах. Рядом на обитом дермантином топчане, оставшемся, видимо, от детсадовского медпункта, утомленный истязанием компьютера, дремлет Слава Бирюков. Годы работы в нашем веселом заведении приучили его, да в общем-то и каждого из нас, спать наподобие дельфина, оставляя одно полушарие мозга в рабочем состоянии. Не думаю, чтобы это ценное качество в положительно сказалось на продолжительности наших жизней, но отсутствие подобной привычки точно могло сказаться на ней отрицательно.
Вот и сейчас стоит мне только завести речь о "побочных эффектах", к которым привел наш налет на квартиру Рыбаковых, как глаза капитана Бирюкова моментально открываются, сигнализируя о готовности организма к восприятию и переработке информации.
- Значит, все-таки сработало! - он возбужденно поднимается на локте, услышав мои слова о связке Баландин - Яковлев. - Вуаля! Как говорится, если в первом акте трагедии на столе находится револьвер, то в последнем он выстрелит в хозяина.
- К сожалению, акт ещё далеко не последний. Слава, в разговоре жена Яковлева упомянула, что её муж недавно звонил домой из-за бугра. Ты можешь влезть в компьютер телефонной сети и проверить, откуда был звонок?
- Что за вопрос? - оскорбляется капитан Бирюков. - Проверить звонок, отключить телефон, если, конечно, он специально не защищен, стереть счет - пять минут работы!
- Вот и славно. Займись этим на досуге. А чтобы не было скучно в остальное время - на, просмотри эти бумаги. - Я выкладываю перед ним счета "Приватир-Инвеста".
Жест, достаточный для фурора, но до того момента, когда пройдя через мелкое компьютерное сито супермашины нашего аналитика и его ещё более изощренный мозг, эта сырая, как питерская погода, информация приобретет удобоваримый вид, она полезна не более, чем страховой полис питекантропу. Поскольку одному Господу ведомо, как по номеру счета определить, где давным-давно прогоревшая фирма по продаже офисной мебели, где что-либо действительно для нас интересное. Но не знаю уж, как там Господь, а капитан Вячеслав Бирюков на подобные штуки - большой мастер. И если в этой стопке бумаги есть что-то ценное, а я уверен, что оно там есть, Слава выжмет все, что только возможно.
- Так, Валера, теперь ты. На, тебе эту сладкая парочка - Баландин и Яковлев!
- Неизвестные множатся с потрясающей быстротой, - печально вздыхает Пластун.
- Увы, дружище, ты прав. Но ничего другого не ожидалось. Как говаривал в былые времена генерал армии Андропов, ловишь одно звено цепи и постепенно вытягиваешь её всю.
- Как бы этой цепью нас не привалило, - продолжает ворчать мой друг.
Мне нечего возразить ему. Он безусловно прав. Но кто из нас по этому поводу пожелает выйти из игры? Никто!
- Что там у тебя с Банниковым? - интересуется Слава, отвлекаясь от клавиатуры своего напичканного микросхемами друга.
- Пока ничего. Перезвонить завтра, - пожимаю плечами я.
- Странно, - чешет затылок Валера, - очень странно.
- Подождем. Посмотрим. Не будем торопить события. У меня ещё кое-что есть.
- Например? - скептически интересуется Мангуст второй.
- Например, младший сержант внутренних войск Георгий Олегович Сухорук.
- Сын? - в один голос восклицают мои соратники. - Откуда?!
- Оттуда же, откуда и все остальные дети, - честно глядя в глаза друзей, заявляю я.
- Да брось ты выкаблучиваться! - возмущается Валерий - Где он?
- Сегодня жду его звонка, - уклончиво отвечаю я.
- Постой, постой… - прерывает меня Пластун. - Ты хочешь сказать, что держал его в своих руках и отпустил?
- Именно так все и происходило.
- Ты что, совсем спятил? Саша, что с тобой? - Валера опускает руки мне на плечи и трясет, словно внезапно усопшего.
- Ровным счетом ничего. Но подумай сам, как я, по-твоему должен был поступить? В его распоряжении какая-то тайна, иначе чего ради он бы очутился возле рыбаковского дома. Скорее всего, это именно то, из-за чего погиб его отец.
- А также Николай Михайлович и этот самый Мухамедшин, - добавляет Слава.
- Возможно, - киваю я, - хотя и не факт. Не исключено, что они как-то иначе были причастны к данному делу.
- Как, - вновь хмыкает Валера.
- Ну что ты жилы тянешь! Я почем знаю?! Быть может, как раз младший Сухорук нам все и объяснит, - огрызаюсь я.
- Может. Только где же наш искомый сержант? - парирует мой напарник, для убедительности заглядывая под стол.
- Не знаю. Но я уверен, что он позвонит, - делая вид, что не замечаю Валериного ерничества, отвечаю я.