В Шереметьево-2 прибывшего встречали три сотрудника Комитета Государственной Безопасности под начальством полковника Баландина Б.А. Они провели вышеупомянутого Макса Коулера к служебному автомобилю, который отбыл в направлении Москвы. Вечером того же дня он отбыл в Вашингтон рейсовым самолетом "Боинг 747" той же кампании "Панамерикан". По моему распоряжению была проведена оперативная фотосъемка. Фотоснимки прилагаются."
Пакет со снимками действительно лежит тут же. Я высыпаю их на стол и начинаю раскладывать в хронологическом порядке. Четверо мужчин неопределенного возраста, ничего не говорящие стандартные костюмы, пароходная походка, рассекающая толпу с равнодушным безразличием. С ходу и не отличить, где заморский гость, а где наши искусствоведы в штатском. Следующий снимок. Ясно видно лицо одного из сопровождающих. Взгляд настороженный. Может быть, почувствовал наблюдение? Не исключено. Однако объектив он все-таки не увидел. Стоп! Где я видел это лицо? Видел совсем недавно.
- Слава, ты фотографию Яковлева обработал?
- Яковлева? - Бирюков открывает сомкнуты негой взоры и пытается сфокусировать на мне взгляд. - А, да. Возьми, там на столе лежит.
Листок с многократно растиражированным ликом отставного гэбэшника действительно обнаруживается рядом с компьютером. Ну, конечно же! Один из сотрудников, сопровождающих заграничного гостя - подполковник Яковлев. Второй - покуда неизвестный нам Баландин. Однако кое-что по роду его деятельности нам уже известно. Славное соседство для высокого зарубежного гостя.
Очередной кадр - четверо поименованных нами джентльменов садятся в черный "ЗИЛ-117" с начинающимся с ноля комбинатскими номерами. Номер виден хорошо. Видно также, что в автомобиле уже есть шофер. Скорее всего "ЗИЛ" ожидал прилета рейса, не глуша мотор. Бензин казенный, не жалко. А вот - "возвращение высокого блондина", правда, на этот раз суперагент - шатен среднего роста. Та же троица провожающих, но теперь ракурс более удачный, профиль Коулера все-таки схвачен. Не густо, конечно, но все же. На безрыбье и сам раком станешь. Спиной он, что ли, камеру чувствует?!
Ладно. Запомнили. Крутим дальше Материалы разработки шофера Эн из спецгаража КГБ. Стукачество - вещь, что и говорить, противная, но порою весьма полезная. В Комбинате же, для которого институт стукачей является одной из систем жизнеобеспечения, лучше всего быть глухонемым, чтобы не попасть в числе тех, Кто, либо тех, на Кого.
Впрочем, разговор, пересказанный незаконнорожденным потомком Павлика Морозова, лаконичен и сводится к двум фразам:
- Предпочитает ли многоуважаемый мистер отдохнуть после перелета или же сразу за дело?
- Если мне могут уделить внимание прямо сейчас, то я готов.
Похвальная стойкость для человека, полдня проболтавшегося в воздухе и преодолевшего за это время несколько часовых поясов…
Документ, подшитый вслед за доносом шофера Зет на шофера Эн, буквально повергает меня в трепет. Мне хочется моментально сорваться с места и мчаться к ближайшему медиуму, из тех, чьими объявлениями пестрят страницы наших газет, чтобы немедля вызвать дух убиенного подполковника Сухорука и задать ему один единственный вопрос: "Каким образом?!"
Следующий подшитый в деле лист более чем недвусмысленно свидетельствовал о том, что каким-то непостижимым для меня способом кабинет начальника Комитета Государственной Безопасности находился на прослушке, правда, если это можно считать утешением, у своих же "компетентных органов". Борьба кланов? Стремление подсидеть партийного бонзу, усевшегося не в свои сани? Одному Богу известно. В общем не так уж плох был Крючков, чтобы стараться сменить его Бог знает на кого. И все же… Передо мной лежала распечатка магнитофонной записи, сделанной несомненно в Ореховом кабинете начальника КГБ СССР, превращенным ещё Юрием Владимировичем в бункер внутри бывшего здания страхового общества "Русь" на Лубянской площади имени Дзержинского.
- Итак. - Голос говорившего идентифицировался, как голос Крючкова и, согласно записи, оригинал кассеты прилагался к делу. - Я слушаю вас. Можете говорить здесь вполне откровенно.
- Для того я и приехал. - Русский язык Макса Коулера почти безукоризнен. Акцент, подобный этому, я слышал у русских, детьми выехавших в Штаты. Я не удивлюсь, если вдруг окажется, что на поверку о какой-нибудь Максим Колеров или что-то в этом роде. - Буду только говорить: в нашей встрече не предусмотрено никаких писем, уведомлений, протоколов и всего прочего.
- Оставьте, - я давно уже перерос эти шпионские штучки, - Похвальное качество для начальника спецслужбы, вполне веское основание для перевоза в управдомы или цековские секретари. Наше счастье. Не все в Комбинате разделяют воззрения начальства.
- Если вы намекаете, что надо выключить магнитофон, то в моем кабинете этим не занимаются. Я слушаю - это значит, что слушаю только я. Так что, к делу.
"Большая ошибка", - как говаривал Арнольд Шварцнеггер в роли последнего киногероя.
- Я хотел лишь предупредить, что абсолютная секретность встречи в наших общих интересах, господин генерал. Впрочем, к делу так к делу.
После взаимного уверения в серьезности намерений следует двухстраничная политинформация, вся секретность которой заключена в том, что в ней озвучены глубокомысленные сентенции о том, что Горбачев более не владеет ситуацией в стране и это крайне беспокоит Соединенный Штаты. Лавирование между интересами различных политических группировок неизбежно должно привести к краху. Глубокомысленные замечания аналитиков из Ленгли полны политической мудрости где-то на уровне среднестатистического пивного ларька. Единственное, о чем там, пожалуй, не услышишь - это о тех негативных последствиях, которые могут проистекать для мирового сообщества из краха Советского Союза.
Я читаю выспренние фразы Коулера о демократических ценностях и политической ответственности и думаю совсем о другом. О том, каким образом могла состояться эта встреча? Кто такой этот самый Макс, по прежнему не ясно, но, судя по возложенной на него миссии, фигура в большой политике и тайной войне отнюдь не малая, по уровню - не менее заместителя директора ЦРУ. Однако все кадровые перестановки в верхах спецслужб вероятного противника находятся под бдительным контролем наших спецслужб, как впрочем, и наоборот, естественно всплывший невесть откуда посреди горного озера кит вызывал бы у меня куда больше доверия и понимания, чем возникший из ниоткуда разведчик подобного уровня. Значит, скорее всего, его должность не учтена в официальном табеле о рангах страны Американии. Такая себе, частная поездка. И если кто-то вдруг считает, что подобное возможно, пусть попытается провернуть эту ситуацию в обратном направлении. Успех подобной поездки, прямо скажем, более чем гадателен.
Значит, должен был существовать мостик, между пунктом А и пунктом Б. Если играть теми картами, что на руках, то на роль начала мостика вполне подходит Горелов-старший. Связь с группировкой Мюррея, судя по его нынешнему экономическому союзу, у него плотная, а здесь… Опять, словно капитан Немо на своем Наутилусе всплывает фигура полумифическая, но скорее всего, реальная - "Жером", человек, курировавший акции Горелова из Москвы. Между ним и Гореловым стоял наш генерал. "Я слишком много знал", - как говорил мой друг, ныне покойный. Логичная схема? Вполне. Но увы, лишь одна из возможных.
- Наши аналитики тоже предполагают подобные варианты, - дипломатично замечает Крючков, очевидно подустав от затянувшегося прощупывания обстановки.
- Это естественно, ибо ничего другого не остается, если… - пауза затягивается, как петля в заячьем силке. По-моему, Бернард Шоу изрек: "Чем больше пауза - тем больше актер". Актер, с которым нам приходится иметь дело, принадлежит к когорте великих. - Если только не поменять людей, стоящих у руководства страны. Сейчас ей нужна крепкая рука, способная навести порядок, и на данный момент мы в этом заинтересованы не меньше, чем вы. Нам ни к чему, чтобы в складе ядерных боеприпасов, именуемом СССР, произошел взрыв. Потому что осколки его разлетятся по всей планете.
Воистину, откровенность - самое изощренное коварство. Неужели же шеф КГБ действительно мог предполагать, что все сказанное ему собеседником, всерьез могло подвигнуть тех, кто стоял за Максом Коулером, рассматривать кандидатуру самого заядлого борца с империалистической угрозой в качестве подходящего объекта для переговоров? Абсурд! И все же. Можно предположить, что Крючков, испуганный приближающимся крахом Союза хватался за любую, кажущуюся ему перспективной возможность, но тогда приходится констатировать, что настроение председателя КГБ были неплохо известны за океаном. Впрочем, во всяком другом случае, подобная встреча просто не могла бы состоятся.
- Все это мне понятно, - тянет Крючков и, по всей видимости сверлит визави взглядом, пытаясь копировать своего бывшего начальника. Но он - всего лишь жалкая тень Андропова и всего-то общего между ними - занимаемое кресло. - Все, о чем вы говорите, звучит вполне логично, но… Что же дальше? Какие будут конкретные предложения?
Дожились! А как там у нас насчет данайцев, дары приносящих? Пожалуй, данайцами нас не запугаешь!
- Предложения? - похоже, подобный поворот разговора смутил и самого Коулера. Впрочем, находится он чрезвычайно быстро. - Какие могут быть предложения? Мы не вмешиваемся в чужие дела!
Скупая мужская слеза наворачивается на мое недреманное око. Хочется упасть на грудь неизвестному другу и закричать: "Макс! Мы тоже. Мы тоже никогда и ни во что не вмешиваемся!"
- Я хотел бы только заметить, - продолжает американец, не ведая о моих запоздалых восторгах, - что если в вашей стране действительно найдется крепкая рука, способная остановить этот катастрофический распад, то Запад не будет возражать слишком сильно…
Новые слезы умиления. Как тут не вспомнить Великого Комбинатора: "Запад нам поможет! Полная тайна вкладов, то есть союза".
- США - это ещё не весь Запад.
- Я сказал Запад? - удивленно произносит Коулер, тем самым тоном, каким ловкий продавец всучивает наивному покупателю негодный товар: "Неужели я сказал сто долларов? Ну что вы, конечно же, девяносто пять! Только для вас, поскольку вы мне глубоко симпатичны!" - я ошибся, простите. Я хотел сказать: "Запад и Восток", имея ввиду также наших союзников и ваших соседей в районе Японского моря. Словом, весь цивилизованный мир.
Странное впечатление. Уровень охмурежа шефа могущественной спецслужбы, которой ещё совсем недавно пугали подростков в голливудских боевиках, вчерашнего начальника разведки КГБ - нечто среднее между соблазнением проститутки на Тверском и разговора доброго следователя с малолетним преступником.
- Но то, что вы предлагаете…
- Мы ничего не предлагаем.
- Да оставьте вы, наконец, свои дипломатические выверты! Откровенность за откровенность. То, что вы предлагаете, называется государственный переворот! Я правильно понимаю?!
Все, спекся. Сам себя засветил. Не выдержал хождения по кругу. Теперь слово произнесено и произнес его именно Крючков. И это разведчик! Понятное дело, что сама по себе данная встреча не является актом растущего взаимодоверия и дружбы между спецслужбами конкурирующих сверхдержав-антогонистов. Но слово-то сказано! Инициатива потеряна. А дальше: "Вы хотите песен? Их есть у меня!"
- В СССР, господин генерал, сейчас все перевернуто с ног на голову. Поэтому, обратный переворот был бы, мне думается, вполне уместен. Нам кажется, нет, мы даже уверены в том, что подобные мысли вам и без нашей подсказки приходят в голову.
Наживка съедена вместе с крючком и метром привязанной к нему лески.
В тексте расшифровки значится негромкий стук, очевидно пальцами по поверхности стола. Думает, а может быть - нервничает. И то и другое полезно. Впрочем, на этот раз к желаемым результатам стук все-таки не привел.
- Может быть, может быть. Но вас-то какая польза от этого? - пытается трепыхаться Председатель КГБ. Поздняя попытка рыбки понять логику рубака. - Предположим, некая группа серьезных и решительных людей берет в руки власть и предотвращает распад СССР. Этой опасности мы и вы, разумеется, допустим, избежали. Но в таком случае прежнее равновесие быстро восстановится, и очень скоро вы будете иметь перед собой то, что имели, скажем, три года назад. А именно - могущественного соперника ни в чем, по крайней мере, если вести речь о военном противостоянии, не уступающего США. Вам это нужно?
В нашем Центре мысль о том, что короткий точечный удар в уязвимое место стоит больше десятка полновесных пинков в никуда - является общим местом, но генералу Крючкову она, похоже, внове. Иначе он не стал бы задавать подобных вопросов. И встречаться бы не стал. Ибо, если удар был нанесен именно здесь и именно сейчас, то абсолютно ясно, что в случае успеха, никакое возвратное движение невозможно. Это удар на выдохе, непременно ведущий к фатальным последствиям. Подобными вопросами надо задаваться до таких вот встреч, и ответы на них искать загодя, а не за столом переговоров.
- Нет, разумеется, нам нужно не это. Если мы ставим на вас, господин Крючков, то мы, поверьте, знаем, что делаем.
И как тут не поверить. Пойти вслепую на подобную вербовку - предприятие неслыханное!
- Умные люди всегда могут договориться, не так ли? - вопрошает Макс Коулер, предвкушая успех. - Особенно, если речь идет о благе наших народов. Так вот. Мы полагаем, что США и СССР вполне могут сосуществовать на этой планете, не угрожая ежечасно уничтожить друг друга.
- Дай-то Бог, - весомо произносит генерал.
- Бог здесь не при чем. Все в наших руках. Конечно, мы пошумим и по возмущаемся для вида: переворот - это все же переворот, как его ни назови. Но на наших отношениях это никак не скажется, - заверяет его собеседник. - Более того, от нас вы получите максимальную помощь. И деньгами, и технологией и, конечно, продуктами. Народ ведь накормить надо. Это, впрочем, отдельный разговор, и сейчас для него не время. Но коротко скажу так: мы рассчитываем, что придя к власти, вы, как умный человек, захотите сотрудничать, а не соперничать с нами. СССР и США поделят сферы влияния в мире, и …
- Вы считаете, что я должен стать главой государства? - скрывая внезапно нахлынувшие чувства, спрашивает Крючков.
Проститутке на Тверском платят баксы, малолетнего преступника, работающего на органы, покупают на дозу свободы. А на чем берут политика? Туманом! Радужными перспективами власти.
- Нет, конечно же. Да вам это и не к чему, - утешает его заезжий фарисей. - Президентом должен стать гражданский человек. Надеюсь, вы не обидитесь - мы составили примерный перечень лиц, которые могли бы войти в новое правительство. Вы, полагаю, над этим думали тоже.
Далее по тексту следует ремарка: "Очевидно что-то пишет. Щелчок по звуку напоминает зажигалку. Вероятно, листок с написанным был сожжен". Вероятно. Хотя, быть может, новые соратники просто раскурили трубку мира? После этой встречи я готов поверить в любой, самый невероятный поворот генеральной линии.
- Вы меня пугаете, господин генерал! - отпускает слегка завуалированный комплимент Коулер. Отчего не сделать приятное собеседнику, признавая его редкостную проницательность. Особенно, после того, как обвел его вокруг пальца. - Похоже, нам следует поискать агентов в ближайшем окружении президента Буша.
Дальнейший разговор уже не имеет прикладного значения. Все важное уже сказано. Остальное - в рабочем порядке по известным высоким договаривающимся сторонам каналам. Деловые переговоры уступили место ласковым психологическим поглаживаниям и битью в грудь. В знак высочайшей благосклонности, хозяин кабинета сам готовит кофе своему гостю и, как указанно в пришпиленной сюда же справке, заправленный "Боинг-747" все это время ждет на взлете, ожидая сущей безделицы - благоприятной метеосводки. По какой-то странной случайности, добро на вылет было получено вскоре после приезда в Шереметьево-2 вороного "ЗИЛа-117".
"Лучшее средство от дракона, - говорилось в известной сказке, - иметь собственного дракона"
Против нас их было сразу два. Бедная Россия.
Глава 26
Мое чтение затягивается до утра, но только тот, кто научился читать официальные документы, как увлекательнейший приключенческий роман, может действительно понять меня. Вслед за расшифровкой кассеты подшиты выдержки из различнейших открытых источников. Насколько я успел заметить, Сухорук вообще имел пристрастие к работе с открытыми источниками. Здесь вырезки из газет, начиная от "Даллас стар" и заканчивая "Правдой", выдержки из мемуаров от "Руки Москвы" тогдашнего начальника Первого Главного Управления (внешней разведки) Шебаршина и до книги генерала Лебедя, мною в свое время прочитанной с превеликим удовольствием. Все эти разрозненные свидетельства, не сговариваясь, рассказывали о нескольких, весьма забавных вещах. Например, об отсутствии какого бы то ни было скоординированного плана среди самих заговорщиков. Невольно создавалось впечатление, что, сделав некий заранее обусловленный и подготовленный шаг, они как будто ждали, что следующий шаг сделает кто-то другой. Именно отсюда - нелепые перемещения воинских частей с места на место, полная потеря инициативы и, как результат, судорожные попытки сделать хоть что-нибудь, вроде намерения бросить на Белый Дом "Альфу", дивизию имени Дзержинского или теплостановский спецназ. Нелепая и вздорная попытка размахивать кулаками после драки!
Белый дом, со всей своей демократической начинкой, настолько мало интересовал мятежников, что они даже не потрудились занять его в те несколько утренних часов 19 августа, когда вокруг него, взявшись за руки, выстраивалась цепочка первых защитников. Заговорщики ждали. Чего? Обещанной поддержки? Скорее всего. Ее не было, и не могло быть. Зародыш нового правительства из самых непопулярных политиков в стране, был заживо отдан на съедение. Иначе и быть не могло. План переворота, разработанный в чреве одного, а может быть и обоих, породнившихся драконов, был настолько ярок и несамобытен, что любой и каждый, особо не напрягаясь мог узнать в нем первые аккорды Пражской весны и Хрущевской Дачи одновременно. Это должно было дать результаты. И дало. Накал страстей, ажиотаж и…единение вокруг вождя. Простейший физический опыт с анодом и катодом. "Штыками загоним в царствие небесное!"
Результат оказывался настолько предсказуем, что порядочный букмекер не стал бы даже принимать ставки на исход этой авантюры. Заговорщики не дождались обещанной поддержки. И не могли её дождаться. Зато ни для кого не секрет, что связь между президентами России и США действовала бесперебойно.
Вернувшийся восемнадцатого августа из поездки российский президент в утро следующего дня был неуловим, как легендарный Зорро. Посланные для его ареста на дачу и городскую квартиру группы захвата вернулись восвояси не солоно хлебавши. Президент исчез. Каково же было ликование собравшегося перед Белым Домом народа, когда, миновав десятки снайперов, засевших, по его словам, по маршруту движения вождя российского народа к своему рабочему месту, он подобно сказочному герою с головами свежеубитого дракона под мышкой, возник перед ликующей толпой.