* * *
На лужайке перед домом стояли Майкл и Джоффри. Лужайка была "классной", по определению самой Элайзы Гриерсон, как и все остальное, что ей принадлежало. Она отличалась буквально стерильной чистотой, так же, как занавески на окнах и сверкавший медный молоток на двери. Дверь открыл сам хозяин, уже основательно поостывший.
– Заходите, что здесь торчать! – буркнул он.
Майкл и Джоффри вошли в роскошную прихожую с видом хозяев.
Джеймс пригласил их в гостиную.
– Что вам нужно? – Голос его звучал глухо.
Майкл развалился в кресле и не спеша оглядел комнату. Джоффри устроился на довольно жестком канапе, набитом конским волосом.
Вытащив из кармана пачку "Стрэндз" Майкл предложил сигарету Джоффри, потом протянул пачку Джеймсу, который отказался, и долго зажигал сигарету, зная, что его медлительность раздражает Джеймса Гриерсона.
Это был рассчитанный ход. Глубоко затянувшись, Майкл откинулся в кресле и выпустил два больших кольца дыма. Затем посмотрел на Джеймса с улыбкой.
– Я так понимаю, мистер Гриерсон, что мой братец Рой подцепил на крючок вашу дочку.
Джоффри наблюдал за тем, как медленно багровеет Джеймс, от шеи до самых волос, уже основательно поредевших.
Джеймс нетвердыми шагами двинулся было через всю комнату к Майклу, намереваясь схватить того за ворот. Поймав руку Гриерсона и сжав ее будто тисками, юноша рассмеялся:
– Ах ты, гад!
Он с силой оттолкнул Джеймса и выпрямился в кресле, в то время как Гриерсон растянулся на ковре собственной гостиной, дрожа от бессильной ярости.
Майкл устремил в его сторону палец в облачке сигаретного дыма.
– Через три недели, мистер Гриерсон, мой братец намерен обвенчаться с вашей дочкой, хотите вы этого или нет. Лично я посоветовал бы вам дать им ваше отцовское благословение, а то ребенок и все такое... Новый маленький Райан... Райан, которого ваша дочь носит под сердцем.
Джеймс Гриерсон с трудом поднялся с пола, отстранив руку Джоффри, который хотел помочь ему, и опустился в кресло напротив Майкла.
И тут у Майкла, как это часто с ним случалось, мгновенно переменилось настроение, куда девались его гнев и враждебность.
В какие-то доли секунды он превратился в доброго, заботливого брата, явившегося в этот дом с самыми благими намерениями. От неприязни и раздражения не осталось и следа. Подавшись всем телом вперед, он улыбнулся своей чарующей улыбкой, которая одним мазком стерла с его лица выражение жестокости, и заговорил с Джеймсом Гриерсоном доверительно, как мужчина с мужчиной.
– Послушайте, Джеймс, можно мне вас так называть?
Джеймс кивнул, не выразив особого восторга от происшедшей в его противнике разительной перемены.
– Вот что я обо всем этом думаю. Мой брат обрюхатил вашу дочь. – Майкл развел руками, мол, ничего не поделаешь. – Они любят друг друга и хотят пожениться. Роя, учтите, никто не заставляет. Он сам полон решимости поступить, как положено человеку порядочному. Вы, конечно, потрясены. Я это хорошо понимаю. Какой отец может смириться с мыслью, что его дочь... Ну, вы понимаете, что я имею в виду. Единственное, что необходимо сделать в сложившейся ситуации, это позволить им пожениться. Надеюсь, вы смените гнев на милость?
В этих словах не содержалась прямая угроза Джеймсу Гриерсону. Скорее призыв спасти репутацию дочери и собственную честь. И Джеймс это понял. Майкл предлагал ему сыграть роль любящего отца, готового на все ради своего чада. Он должен принять избранного ею супруга с распростертыми объятиями и не считать этот брак ударом судьбы.
Впервые в жизни Джеймс Гриерсон ощутил что-то вроде уважения к Райану.
Он не мог не сознавать, что им манипулируют, но отдавал себе отчет в том, что другого выхода нет. Он был немало наслышан о Майкле Райане. Не все было с ним ладно, как и с той злополучной бумажкой в девять шиллингов. Он заполучил от Джо Рыбы его бизнес и приобрел огромную популярность среди подонков. В свои девятнадцать лет Майкл Райан стал в их округе живой легендой. О нем говорили: жесток, но справедлив. Как же можно позволить своей единственной дочери войти в такую семью? Задав себе такой вопрос, Джеймс Гриерсон тотчас же понял всю его бессмысленность. Пойти против этого парня – значит вырыть себе могилу.
Все равно Джэнайн выйдет за Роя Райана. Так не лучше ли с этим смириться и пожать протянутую руку дружбы. Джеймс тяжело вздохнул и срывающимся от волнения голосом произнес:
– Ты прав, если они в самом деле любят друг друга...
Джеймс судорожно сглотнул. Майкл схватил его руку и стиснул до боли. "Ну и силища, как у зверя", – отметил про себя Джеймс и с горечью подумал о том, что это по милости своей любимой дочери он пал так низко, что это она привела в его дом Майкла Райана.
* * *
Тремя неделями позже, в первую субботу июля, Джеймс Гриерсон отдал свою единственную дочь в жены Рою Райану.
Только после свадьбы, лежа у себя в постели, несчастный отец дал наконец волю слезам. У него было такое чувство, будто он отправил свое единственное дитя на заклание, как ягненка.
Но понадобится еще добрых два десятка лет, чтобы Джеймс убедился в собственной правоте.
Глава 4
1957 год
Майкл бы в ярости, его синие глаза потемнели от гнева. Он провел рукой по лицу и мрачно уставился на Джо.
– Слушай, Майкл, ты не имел никакого права тайком от меня давать эти деньги взаймы. Это мой бизнес. – Джо Рыба ткнул Майкла пальцем в грудь.
Майкл сжал кулак и с такой силой грохнул по серванту, что кофейные чашки запрыгали в блюдечках.
– Значит, это твой бизнес? – В голосе Майкла звучала горечь. – И офис тоже твой, да? В таком случае, забудь о деньгах, которые добыл я...
Джо тяжело вздохнул и заговорил с Майклом, будто с малым ребенком:
– Ну, ради Христа, Майкл. Никто же не спорит, ты поступил правильно. Но не надо было скрывать от меня, что ты дал пять "больших". – В голосе Джо звучали умоляющие нотки. В душе он побаивался Майкла, этих его мгновенных вспышек. – Пойми же, сынок... поставь себя на мое место.
Майкл взял с конторки пачку "Стрэндз", закурил и, свесив голову на грудь, стал часто, часто затягиваться. Джо видел, как дрожат у юноши руки. Майкл никак не мог успокоиться.
"Трудный парень, – подумал Джо, усаживаясь в кресло напротив. – За какой-то миг восторг у него сменяется отчаянием. И тогда он становится опасным".
Обычно Джо позволял Майклу поработать головой, парень неплохо разбирался в бизнесе, но вот последний случай вывел Джо из себя. Майкл дал взаймы пять тысяч фунтов некоему Филипу Реку, проходимцу из проходимцев. Теперь, полагал Джо, у Майкла больше шансов снять мерку с ноги Папы, чем заполучить эти денежки обратно.
Майкл погасил сигарету и принялся с такой силой ввинчивать ее в пепельницу, что казалось, пепельница не выдержит и разлетится на куски. Наконец юноша, плотно сжав губы, посмотрел на Джо. В тишине комнаты было слышно его тяжелое дыхание.
– Предупреждаю, Джо... На этот раз только предупреждаю: не мешай мне. Я знаю, что делаю. Я верну эти деньги и проценты заполучу. Наберись терпения, сам увидишь.
Глаза юноши наполнились слезами. "Он как малое дитя, у которого отняли игрушку, – подумал Джо. – Плохо только, что после такого состояния Майкл обычно впадает в ярость".
Хорошо знакомое чувство страха охватило Джо.
Уже дважды Майкл жестоко порол его, но тотчас же каялся и клялся в любви. Джо не пытался анализировать их отношения, но в глубине души знал, что именно своей эксцентричностью и непредсказуемостью Майкл влечет его к себе.
– Ладно, Майкл, – произнес Джо примирительно. – На сей раз пусть будет по-твоему. Но впредь ничего не скрывай от меня.
Лицо Майкла озарила торжествующая улыбка. Джо почувствовал облегчение.
Глядя на своего патрона, на его толстое уродливое лицо и ухмылку, как у Чеширского Кота, Майкл чувствовал неодолимое желание дать ему в зубы. Но вместо этого продолжал улыбаться. Джо не знал, что дни его сочтены. Скоро он перестанет путаться под ногами Майкла, и тот сможет жить, как захочет.
Джо поднялся с кресла, обошел конторку, стал позади Майкла и принялся массировать его широкие мускулистые плечи. Ощутив пальцами упругую плоть, Джо успокоился, не подозревая, что Майкл обдумывает, как бы с ним покончить.
* * *
Рой сидел в мясной лавке на Портобелло-роуд. Тесть больше не докучал ему разговорами о всевозможных способах разделки туш. Этим делом парень стал заниматься после трех послесвадебных недель, ненавидел его и чувствовал себя узником.
Мистер Гриерсон видел, что зять не справляется с работой, но это не имело значения. Главное – осуществить план, именуемый "Как удержать дочь дома". Молодые жили у родителей жены, вместе питались и со стороны наблюдали за тем, как мистер и миссис Гриерсон растили их дочь Карлу. Уже через несколько месяцев Рой понял, что женился на девушке, которую, по определению его матери, можно было назвать "ленивой сукой". Джэнайн вполне устраивало, что Элайза взяла на себя все заботы о малышке, о готовке, и вообще обо всем. У молодой женщины оставалась масса времени для игры в замужнюю даму и "мать года". Джэнайн пополнела, все время прихорашивалась и весь день ездила с визитами, хвастаясь подругам своей чистенькой, ухоженной дочкой, которую то и дело вынимала из коляски.
При мысли о Джэнайн Рой поморщился. Неужели это та самая девушка, веселая, жизнерадостная, в которую он когда-то влюбился?
Конечно, они совсем еще молоды, размышлял Рой, но должно же в семейной жизни быть что-то важное, значительное! Стоило ему заикнуться о том, чтобы переехать от родителей, как Джэнайн пускала слезу. Та ночь была последней каплей, переполнившей чашу терпения Роя. Когда он рассказал жене, что на Вестборн-парке сдается квартира, с ней случилась истерика.
– Как же я справлюсь с ребенком? – закричала она.
– Надо же когда-нибудь попробовать! – вышел из себя Рой. – Видит Бог, Джэнайн, с тех пор, как появилась на свет эта чертова кроха, ты ни часа не присматривала за ней.
Тут вспальню ввалилась миссис Гриерсон и увела Джэнайн к себе. А утром заявила Рою, что Джэнайн слабенькая и нуждается в постоянной материнской заботе. Рой ушам своим не поверил. Ему так хотелось иметь собственное гнездышко, чтобы Джэнайн днем возилась с ребенком, а вечером готовила ужин. Но жена его, никчемная и капризная, интересовалась только губной помадой и кино, а ребенок для нее был просто забавой. Видимо, Сара об этом догадывалась и как-то спросила сына, все ли у них в порядке. Первым побуждением Роя было рассказать матери все начистоту, но не хватило духу. Он даже не знал, как начать.
– Привет, братишка! – Голос Майкла вывел Роя из задумчивости.
– Привет, Майкл! – Трудно передать, как обрадовался Рой брату.
– Как насчет того, чтобы слинять на пару часов? Есть одно дельце, надо бы обсудить.
Рой вытер выпачканные в крови руки о фартук.
– Подожди минутку, я сейчас. – Он прошел к лестнице, которая вела в квартиру, и позвал тестя. Джеймс Гриерсон не замедлил явиться.
– В чем дело? – громко и раздраженно спросил он. – Даже за этой чертовой лавкой не можешь присмотреть? Хочешь, чтобы я водил тебя за руку? – Рой похолодел. Наверняка Майкл слышал каждое слово.
– Придется мне закрыть на часок-другой лавку.
– Только этого не хватало, – презрительно отозвался Гриерсон. – Здесь тебе не бордель, где ты привык проводить время.
Тут Гриерсон заметил Майкла и побледнел.
– С кем это ты так разговариваешь? – ледяным тоном произнес Майкл, ткнув пальцем в Гриерсона. – Эй, я к тебе обращаюсь! На кого орешь?
Стоило Майклу шагнуть вперед, как Гриерсон попятился, заслонившись руками, словно от удара.
– Одевайся! – приказал Майкл брату и, подойдя к Гриерсону, прислонившемуся к стене, схватил того за горло. – Не знаю, что тут у вас стряслось, но, если ты еще когда-нибудь вздумаешь орать на моего брата, я тебе мозги вышибу и засуну их тебе в глотку. Понял?
Гриерсон не переставал кивать.
Рой осторожно оттащил Майкла от тестя и вывел его через парадную дверь. Ему было стыдно перед братом.
– Пойдем скорее в "Кенсингтон-парк", – заторопил Майкл брата. – В гостинице удобнее беседовать.
Они шли, не произнося ни слова. Был солнечный октябрьский день, но ветер дул холодный. От Роя не ускользнуло, что по пути многие узнавали Майкла и заискивающе с ним здоровались.
В зависимости от того, насколько внимательным был тот или иной встречный, Майкл либо просто кивал, либо очень сердечно отвечал на приветствие. На Роя это произвело впечатление. Майкл приобрел теперь такую же популярность, как Крейс и Ричардсоны, главари двух наиболее известных молодежных банд. Рой знал, что Майкл был с ними в дружбе. А кто однажды имел дело с Майклом, предпочитал и дальше не ссориться с ним, для собственной же пользы.
Они вошли в красноватый полумрак "Кенсингтон-парка", расположились в баре, и Майкл заказал два пунша.
Достав пачку сигарет из кармана пальто, соскользнувшего с плеч, Майкл тщательно его сложил и положил на свободный стул. Каждое его движение было исполнено врожденной грации. Рой тоже сбросил пальто, и оно так и осталось висеть на спинке стула. Аккуратно подтянув брюки, Майкл сел. Он придвинул поближе пепельницу, закурил, послал через стол пачку сигарет Рою и наконец заговорил:
– Давно он позволяет себе разговаривать с тобой таким тоном? – Голос у Майкла был тихим.
Рой понурил голову:
– Тебе это не нравится, Мики, но ведь он – мой тесть...
– Знаю, что тесть, мать твою, а не Дева Мария! Что-то тут не то. Рой, которого я знал, никогда не потерпел бы подобного обращения! – Он перешел на шепот. – Давай, братишка, выкладывай, что случилось?
Бармен принес пунш, и Рой обрадовался, что можно перевести дух. Он кожей чувствовал, как Майкл сверлит его взглядом. Когда Майкл, наконец, отвел глаза, Рой начал:
– Не понимаю, Мики, в чем дело, но с того самого дня, как родилась Карла, я для них вообще не существую. Даже Джэнайн ведет себя так, будто и не выходила замуж. Я в доме просто квартирант: ем их еду, сплю в их постели, а иногда еще трахаю их дочку. – Вся горечь минувших двух лет, переполнявшая Роя, выплеснулась наружу. – Да, да, именно это я и хотел сказать: иногда. Точнее – раз в три недели, когда папаша с мамашей отправляются в Бетнал-Грин навестить их чертову бабку. Джэнайн говорит, что не может заниматься любовью, если мамочка дома. Что же до папочки, то я для него просто идиот, деревенщина. Конечно, Мики, какой из меня мясник? На эти туши мне и смотреть противно, не то что разделывать их! – Рой заикался от волнения.
– Ну и что ты думаешь делать?
Рой пожал плечами и глотнул из стакана.
– Сам не знаю...
– Не знаешь? Так в этом все дело, да? – В голосе Майкла звучало раздражение. – А почему бы тебе не вразумить жену? Покажи ей, кто хозяин в доме. А папаше скажи: пусть закроет свою паршивую лавку на Джекси. Так я и знал, что из-за нее будут проблемы... Знал, черт ее побери!
– Ну ладно, Мики, успокойся...
– Может, поработаешь на меня? Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить.
В глазах Роя блеснула искорка надежды.
– Да я хоть сейчас, ты же знаешь!
Майкл усмехнулся. Нет, этот Рой бывает настоящим младенцем. Глядя в открытое лицо брата, Майкл думал о том, что надо все рассказать матери, она так беспокоится о Рое!
– Значит, договорились? – Майкл посмотрел на часы. – Итак, с сегодняшнего дня, с двух двадцати пяти ты являешься исполнительным лицом династии Райан. – Братья засмеялись. Антони и Джоффри уже работали с Майклом, теперь к ним присоединился и Рой.
– А сколько будешь платить, Мики? – нерешительно спросил Рой.
– Не волнуйся, не обижу, это не проблема.
– Я бы не спрашивал, Майкл, но ребенок... и все остальное...
– Говорю тебе, не волнуйся! Для начала положу тридцать штук в неделю. Это побольше, чем у остальных, так что не проболтайся. – Майкл потер кончик носа указательным пальцем.
Рой был восхищен. Он сейчас же пойдет за Джэнайн и ребенком и, если придется, силой притащит ее в квартиру на Вестборн-парке. Они начнут новую жизнь. Майкл прав: надо ее вразумить. А тесть получит сполна! Пусть только попробует вмешаться!
Рой допил пунш и почувствовал, как разливается по телу тепло. Но не только от пунша. Его согревало сознание, что наконец-то он перестанет бездействовать и попробует изменить свою жизнь. Тревога в его душе сменилась ощущением радости. И ему кое-что перепадет от Майкла! В общем, надо действовать без лишних рассуждений!
По выражению лица Роя, Майкл догадался, что у него на душе, и подал знак бармену снова наполнить стаканы. Майкл любил Роя так же, как Бенни. Но слишком уж хороши были оба для этой жизни. Надо сделать Роя пожестче. Пусть станет настоящим человеком. Когда, наконец, они уберут с дороги Джо Рыбу, бизнес окажется целиком в руках Райанов. Майкл поднял стакан и чокнулся с братом.
– За Райанов!
– За Райанов!