Трое конструкторов добрались до цели как раз вовремя, так как холодный ветер усилился, а реденький дождик неожиданно перешел в ливень. В "уголке" уже сидели посетители. За одним столиком расположились первый заместитель генерального директора со Светломиром Горановым, а за другим, развернув какой-то журнал, решал кроссворд Аввакум, лениво посасывая трубку и время от времени пуская кудрявые кольца голубоватого дыма. Конструкторы села за третий столик, находившийся ближе других к входу, и Прокопий сразу же пригласил Аввакума присоединиться к ним.
– Жаргонное словечко из семи букв, кончающееся на "а" и означающее место, где отбывают наказание? – спросил Аввакум.
– Кутузка, – снисходительно усмехнулся Димо. Аввакум заполнил клеточки кроссворда и довольно кивнул головой. Затем достал из бумажника две старинных серебряных монеты, потемневшие от времени и еще не очищенные от въевшихся пыли и окиси, и похвалился:
– Вот это я сегодня нашел на Сухой речке.
– Старое серебро! – заявил Прокопий, но не потянулся к монетам. – Бог знает, каких времен!
– И я уверен, что старые! – иронично скривился Димо.
– Македонские! Четвертый век до нашей эры, – промолвил Аввакум.
– Да, это не вчера, – сказал Прокопий. Аввакум вновь убрал монеты в бумажник.
– Два месяца работы – две серебряных монетки! – ехидно рассмеялся Димо. – Довольно низкая производительность труда. Или, как говорят в народе, гора родила мышь!
– Это не мышата, а медвежата! – похлопал Аввакум по бумажнику. – И не обычной породы, а редкой, исключительной!
– Что касается производительности труда, то ты, уважаемый, – обернулся начальник отдела к Димо Карадимову, – мягко говоря, мыслишь, как невежа. Каждый средне интеллигентный человек знает, что в археологии количество и стоимость найденного не играют никакой роли. В этой науке важны другие вещи. Уникальность и историческая ценность. Не так ли, друг? – усмехнулся он Аввакуму.
– Святая правда! Я готов хоть два года копать, лишь бы найти всего одну золотую монету времен Александра Великого! – ответил Аввакум.
– Эх, золото – совсем другое дело! – заявил Димо. Да и на рынке Александр Великий, наверное, высоко ценится. Ради такой монеты и я согласился бы день-другой в земле порыться.
– С удовольствием предоставлю вам лопату и кирку! – рассмеялся Аввакум.
Прокопий кашлянул, видимо, собираясь сказать что-то резкое в адрес Димо, но тут к нему подбежал официант и сообщил, что его зовут к телефону.
Прокопий потянулся к жилетному карману за часами – он носил карманные часы, – но Аввакум опередил его:
– Двадцать восемь минут седьмого! – подсказал он.
– Благодарю! – кивнул ему Прокопий, вставая из-за стола.
Он пошел к выходу нерешительно и как-то неохотно, будто направляясь в поликлинику, где ему предстояло рвать зуб.
– Странно! – сказал вслед ему Димо.
– И мне так кажется! – впервые подал голос Спиридон Хафезов.
– Значит, вы все же не онемели! – пошутил Аввакум.
– Не люблю пустых разговоров, – тихо огрызнулся Спиридон.
– Пустых не любите, а к умным не прислушиваетесь. Хорошо, – Аввакум наклонился к Хафезову: – Что же вам здесь кажется странным?
– Неожиданное исчезновение нашего шефа! – отозвался вместо него Димо. сидевший напротив. – А на вас это не произвело впечатления?
– Нет! – покачал головой Аввакум. – Я не настолько впечатлителен. Но, мне кажется, такое с каждым может случиться.
– Что именно?
– Вызов к телефону!
– Конечно! Только те, кому он нужен, должны заранее знать, где он находится!
– Еще бы! Мои друзья знают, что я в "Пьяных вишнях" и в любую минуту могут меня позвать. А разве ваша супруга, зная, что вы в "Пьяных вишнях", не позвонит при необходимости? – задал Аввакум вопрос Спиридону Хафезову.
– Ну что вы! – поднял руку Спиридон. – Моя жена, слава богу, не знает, что я в "Пьяных вишнях".
– Не знает? – удивился Аввакум.
В этот миг появился человек, которого Аввакум называл Алексием.
– Алексий, подсаживайся к нам! – позвал его Аввакум. – Имеется свободное местечко.
– Благодарю за внимание. Я сяду к камину погреться, – вежливо ответил Алексий. – На улице страшный ливень и собачий холод.
– Принеси-ка нам, приятель, еще по рюмке коньяку! – обратился Аввакум к официанту, накрывавшему стол заместителя генерального директора. – И ему тоже! – указал он головой на Алексия. Потом наклонился к Спиридону Хафезову и дружелюбным тоном продолжил прерванный диалог:
– Значит, вы живете двойной жизнью!
– Почему "двойной"? – дернулся Спиридон.
– Потому что у вас есть тайны от жены! Каждый, кто хоть что-то скрывает, ведет двойную жизнь!
– Браво! – впервые согласился с ним Димо. – У вас железная логика!
– Что за произвольные выводы!
– А чего вы обижаетесь? – спросил Аввакум.
– Обижаюсь?
– И даже тревожитесь!
– А вам-то что, пусть даже и тревожусь?
– Я просто шучу, товарищ Хафезов. Просто так, чтобы стало веселее. Простите.
– Археологам лучше оберегать собственные тайны, чем совать нос в чужие, – пробурчал Хафезов.
– Правильно! – поддержал его Димо, который неожиданно вспомнил, что они с Хафезовым все же коллеги.
– Значит, вы единым фронтом выступаете против меня. Что-то вроде заговора? – продолжал игру Аввакум. – Но почему, скажите, пожалуйста?
– Ну вот, сразу и заговор! – скривился Карадимов. – Это ж надо додуматься!
– Никакого единого фронта нет ни против вас, ни вообще! – холодно отрезал Спиридон. – На работе каждый сам за себя отвечает, а живет по собственному разумению! – повторил он, почему-то многозначительно глянув на коллегу, а не на Аввакума.
– Коллега Хафезов, что это ты заладил – по собственному, да по-собственному! Меня аж с души воротит! – поморщился Димо, нехорошо сверкнув глазами.
С соседнего столика отозвался заместитель генерального директора:
– Чего вы так горячитесь, товарищ Карадимов? Коньяк в голову ударил, что ли?
– Нет, вот из-за него, товарищ директор! – Димо ткнул пальцем в грудь Хафезову. – На него напала какая-то мания величия, все "сам" да "сам" решает, вот я и не выдержал!
– Он вообще в последнее время очень нервный! – пожал плечами Хафезов.
– Инженер Карадимов первый кавалер города Н. и, вполне понятно, иногда бывает неспокойным. Нужно понять и войти в его положение.
Димо глубоко вздохнул, скрестил руки на груди и промолвил:
– Благодарю за поддержку, товарищ директор! Обычно женатые мужчины ко мне симпатии не питают, сам не знаю почему, вот я и нуждаюсь больше, чем кто бы то ни было, в дружеской поддержке.
– С удовольствием поможем! – рассмеялся первый заместитель директора.
Аввакум улыбнулся этим словам, а первый заместитель директора продолжил свой серьезный разговор с соседом.
Вскоре в "уголок" вернулся Прокопий и еще с порога как-то виновато улыбнулся.
– Я задержался? – спросил он.
Аввакум взглянул на часы и ответил:
– Сейчас три минуты восьмого. Вы отсутствовали чуть больше получаса. Ничего! Садитесь, место не занято.
– Сначала погреюсь у камина, а то слегка продрог. На улице дождь просто ледяной, похоже, вот-вот готов пойти снег.
Он стал у решетки камина и протянул руки к огню. На противоположную стену легла причудливо изломанная тень его высокой фигуры. Казалось, это тень не человека, а неведомого безголового дьявола из сказок.
Спустя пять минут в "уголок" бурей ворвался вахтер конструкторского отдела дядюшка Стамо, мокрый с головы до пят, в кожаной куртке и сапогах военного образца. Был он старшиной-сверхсрочником в Н-ском артиллерийском полку, но по болезни ему пришлось уйти на пенсию. Войдя, Стамо козырнул первому заму генерального директора, потом бросился к Прокопию.
– Ключ! – срывающимся голосом выкрикнул он и протянул руку.
Прокопий слегка побледнел, но сохранил спокойствие и, помолчав несколько секунд, учтиво спросил:
– Какой ключ вам нужен?
Теперь уже побледнел дядюшка Стамо. Он раскрыл рот, будто его кто-то душил, и рука его бессильно опустилась.
– Как это "какой ключ"? Ключ от отдела, который я вам дал полчаса назад, чтобы вы туда вошли!
– У тебя все дома? – с сомнением покачал головой Прокопий. – Если полчаса назад я был на заводе, то как бы я уже сейчас оказался здесь? У меня что, крылья за спиной?
– Не шутите, товарищ Сапарев! – повысил голос бывший старшина.
– Отстань от меня, не то придется вызвать тебе "скорую помощь"! – вскипел Прокопий. – Псих!
Дядюшка Стамо отступил на шаг и обвел всех присутствующих испуганным взглядом, исполненным горечи и боли.
В это время Алексия уже не было в помещении. На его месте сидел Аввакум.
Встретив взгляд директорского зама, вахтер кашлянул и промолвил:
– Товарищ директор, скажите ему, пусть отдаст ключ! Зачем так шутить?!
– Погоди-ка! – первый заместитель директора внимательно на него глянул. – Почему же вы не потребовали у него ключа вовремя, на заводе, а пришли за ним аж сюда?
– Потому, товарищ директор, что, когда я вернулся, его уже не было, он ушел.
– А вы куда ходили? Почему оставили его одного?
– Так ведь он мне сказал: "Мне необходимо здесь кое-что посмотреть. Я поработаю минут двадцать, а ты сходи пока в буфет, принеси мне чашку кофе и два бутерброда. Я закроюсь на ключ!" Когда я все принес, его уже не было!
– А ключ?
– Ключа не было ни на конторке, ни в дверях. Он унес его с собой!
– Что ты выдумываешь, негодяй! – сжал кулаки Прокопий, грозно подступая к дядюшке Стамо. – Посмотри мне в глаза!
– Я и так смотрю!
– Я приходил к тебе полчаса назад?
– Да.
– Ты уверен?
– Могу поклясться отцом и матерью!
– Лжец! – крикнул Прокопий. Он размахнулся, и на весь "уголок" прозвучала звонкая пощечина. Казалось, будто переломилась сухая доска.
Бывший старшина даже не шелохнулся, он только смотрел на Сапарева, выпучив глаза. Так он простоял секунд пятнадцать, а потом тяжело упал на пол, как подрубленное дерево. Голова его во время падения ударилась о край стола, рюмки подпрыгнули, но перевернулась только одна, та, из которой пил Спиридон. Желтая струйка потекла по столу, и несколько капель упало на лицо вахтера.
В этот момент как по заказу в дверях появилось несколько милиционеров во главе с лейтенантом. Они будто ожидали где-то вблизи, пока начнется ссора между Прокопием и вахтером, чтобы вмешаться в самый критический момент, и все же немного опоздали. За спинами милиционеров маячила высокая фигура Алексия. Аввакум, встретившись с ним взглядом, слегка улыбнулся одними глазами, а Алексий в ответ чуть заметно кивнул головой.
Когда дядюшку Стамо повезли в окружную больницу, в двух шагах за садиком позади ресторана, лейтенант спросил Прокопия:
– Что произошло между вами?
– Он его ударил! – сердито ответил Спиридон Хафезов, хотя лейтенант обратился не к нему, а к Прокопию.
– Ну, влепил я ему пощечину, – подтвердил тот и бросил на Хафезова такой пылающий взгляд, что его коллега потупился и уставился в землю.
– Верно, инженер Сапарев ударил вахтера, – важно отозвался первый заместитель директора. – Но я утверждаю, что от такого удара не упал бы и ребенок, не то что взрослый и крепкий человек, как наш вахтер. Ему, наверное, стало дурно от волнения.
– Об этом будут судить врачи, подождем их заключения, – ответил лейтенант.
– Жалею, что так вышло. – Прокопий взглянул на первого заместителя директора и, потупившись, умолк. – Но, согласитесь, я не мог поступить иначе. Что он из меня дурака строил!
– Простите, – улыбнулся с другой стороны стола Димо Карадимов, – но я и раньше ставил вам на вид, что в своем длинном плаще и зонтиком времен первой мировой войны вид у вас действительно чудаковатый.
– Так, так, – отозвался Спиридон Хафезов, к которому вновь вернулось присутствие духа.
– У вас будет достаточно времени для объяснений и уточнений, – перешел на серьезный деловой тон лейтенант. – Всех присутствующих, за исключением товарища заместителя генерального директора, прошу пройти в управление для дачи показаний и оформления протокола!
– Но я ведь уже дал свои объяснения! – на лице Хафезова проступило отчаяние. – Зачем терять время?
– Не волнуйтесь, товарищ Хафезов! – махнул рукой первый заместитель директора. – Я сообщу вашей жене о случившемся, чтобы она не беспокоилась.
– Вот так дела! – Вздохнул Хафезов. – И все из-за вас…
Он взглянул на Прокопия с нескрываемой ненавистью.
– Полно, полно, товарищ Хафезов, неужели в данном случае вы чувствуете себя hors concours? – ехидно спросил его Прокопий.
В управлении милиции Алексия сразу же освободили, так как он не присутствовал при "происшествии".
Аввакума также освободили, записав несколько строчек его показаний. В приемной следователя остались трое инженеров конструкторского отдела – Сапарев, Хафезов и Карадимов. В комнате по соседству в приемной ждали своего вызова еще двое: вахтер центрального заводского подъезда и вахтер конструкторского цеха.
Капитан Петров ("Алексий") и Аввакум не ушли, через дверь, выводившую на соседнюю улицу, они поднялись на третий этаж, где находилась комната, оборудованная телевизионной аппаратурой. Там их уже ждал следователь милиции майор Иван Иванов и "экономист", полковник Светломир Горанов. Последний был моложе Аввакума года на три-четыре, он считал себя представителем нового поколения. Одевался он с протокольной элегантностью, всегда хранил подчеркнуто деловое выражение лица, а в его голубовато-серых глазах сквозили самоуверенность и даже некоторая надменность. Когда Аввакум и капитан Петров вошли в комнату, Горанов официально кивнул Петрову ("разрешаю присутствовать"), а Аввакуму подал руку.
– Поздравляю, у вас хороший помощник! – он кинул взгляд в сторону Петрова. – Я заметил, как вы подали ему знак выйти, но не предполагал, что он так быстро выполнит ваше задание!
– Задание? – переспросил Аввакум.
– Ведь вы поручили ему вызвать милицию, не так ли?
– О, я поручил ему еще три вещи! – улыбнулся Аввакум. – Во-первых… впрочем, докладывайте, капитан Петров, а то я могу перепутать, что было первым, а что – вторым и третьим!
Пока они разговаривали, следователь разлил в чашки кофе, который как раз вскипел на маленькой плитке, и жестом пригласил их угощаться.
– Во-первых, – начал капитан Петров, – вы приказали немедленно поставить охрану у дверей конструкторского отдела. Во-вторых – сразу же вызвать группу дактилоскопистов для снятия отпечатков на полу и возле сейфа отдела. В-третьих – доставить в милицию двоих вахтеров: с главного подъезда и с входа в то здание, где находится конструкторский отдел. И, в-четвертых, – как можно скорее отправить в "Пьяные вишни" лейтенанта с группой милиционеров. Я сообщил, что буду ждать лейтенанта у садовой калитки, откуда можно войти прямо в "уголок".
– Все мне предельно ясно! – махнул рукой полковник Горанов. – Вы передали свои распоряжения по радиотелефону, связанному с оперативным штабом вашей группы, который помещается здесь, в здании милиции… Гм, где, между прочим, находится и штаб моей группы. Короче говоря, – он повернулся к Аввакуму, – вдвоем со своим помощником вы сделали то, что мог бы сделать и я один, имея с собой портативный компьютер. Желтая кнопка моего компьютера включает специальное звуковое устройство, которое подает сигнал, подобный трем тире по азбуке Морзе. Этот сигнал означает "грабеж", и бригада, получив его, должна принять оперативные меры – такие, как при настоящем грабеже. Их, кстати, перечислил капитан Петров: вызов дактилоскопистов, выставление охраны и так дальше. Разумеется, бригада знает, что данный сигнал "грабеж" касается конструкторского отдела ЗСС. Поэтому все, что вы проделали сегодня вечером вдвоем, я мог бы сделать и без помощников, нажав желтую кнопку.
– О, если б я знал, что вы это сделаете, то есть, что вы готовы нажать вашу волшебную желтую кнопку, я не гонял бы своего помощника, честное слово! – улыбнулся Аввакум. – На улице такой ужасный дождь! – Он прислушался. – Смотрите-ка, все еще не перестает!
– М-да, но у меня не было с собой компьютера! – покраснел Горанов.
– Жалко! – вздохнул Аввакум.
– И потом… из-за моего болтливого собеседника я не мог внимательно следить за всем, что происходит.
– Да, конечно! – пожал плечами Аввакум.
– У меня только один вопрос, – сказал Горанов. – Откуда вы знали, что между этими двумя людьми вспыхнет ссора и потребуется вмешательство милиции? А если бы между ними ничего не произошло, то как бы вы объяснили появление лейтенанта с милиционерами?
– Ссора была неминуема! – сказал Аввакум. – Абсолютно неминуема. Если сцепились сверхчувствительный, вспыльчивый человек и честолюбивый гипертоник – скандала не избежать! Я достаточно хорошо изучил характер инженера Сапарева, на что он способен, если его вывести из равновесия. А в медицинской справке, приложенной к личному делу бывшего старшины, черным по белому написано, что он страдает гипертонией.
– Да, гм! – согласился Горанов и вдруг забеспокоился. Потом встал с места и стал озираться в поисках своего плаща.
Майор Иванов молча подал ему плащ.
– Вы уже уходите? – удивился Аввакум.
– Это ваш день и вполне естественно, чтобы вы его и закончили. – Он взглянул на часы и слабо усмехнулся. – Еще нет и двенадцати! – И, уже одеваясь, добавил: – Я уверен, что первую скрипку здесь играет Прокопий Сапарев. Теперь остается установить, помогали ли ему двое остальных и если да – то насколько. Короче говоря, дело приближается к развязке, а так как вы вложили в него много сил, то я предложил бы вам самому довести его до конца. Вы согласен?
Горанов уже стоял у дверей, готовый выйти, а Аввакум молча сидел в кресле. Он достал трубку, набил ее табаком и, лишь выпустив несколько колец дыма, довольно улыбнулся.
– А теперь мне хотелось бы поделиться с вами кое-какими мыслями. Во-первых, если вам неохота работать, можете идти! Во-вторых, в нашем деле никто не имеет права самовольно освобождать себя от обязанностей. В-третьих, я вовсе не уверен, что Прокопий Сапарев здесь играет первую скрипку, как вы выразились, по той простой причине, что пока нет никаких доказательств его вины. Я его даже не допрашивал!
– Вы разговариваете со мной, как когда-то великие детективы разговаривали со своими помощниками! – пожал плечами полковник Горанов и снисходительно усмехнулся. – Как хотите, товарищ Захов! Я дал вам возможность прибавить еще одну жемчужину к венцу ваших успехов, к тому же из дружеских побуждений, но вы отвергаете мою помощь. Что ж, я не набиваюсь! Во всяком случае, когда я приближусь к пенсионному возрасту, то буду проявлять несравненно больше терпения, чем вы! Ибо одна небольшая ошибка в состоянии перечеркнуть сто блестящих побед!
– Благодарю за добрые чувства ко мне, завтрашнему пенсионеру! – театрально приложил руку к сердцу Аввакум и почтительно поклонился. Потом на его лице вместо театральной маски появилось обычное деловое выражение. – Приступим к делу, товарищ Иванов? – обратился он к следователю.