Больше недели зацепиться было практически не за что, но непрерывное наблюдение в конце концов дало ожидаемый результат. Отслеживая одну из машин с закрытой будкой, на которой крупными буквами красовалась надпись "МЕБЕЛЬ", Атаман и Диксон выявили частный дом на окраине города, куда сгружался дефицитный "левый" товар.
– Скорее всего дело обстоит так: руководство базы отдает сюда дефицит. Эти продают дороже госцены и наваром делятся, – рассудил Алексей.
– Не исключено, что часть товара вообще считается списанной, – добавил Марат, уверенный, что они на верном пути.
– Как бы там ни было, но здесь не государственная распродажа мебели, – подчеркнул главное Атаман. – Будем следить за объявлениями в местных газетах.
И через неделю появилось такое объявление: "Срочно продаю румынскую жилую комнату". Адрес был указан тот, что и предполагал Атаман. Теперь и за частным домом установили надзор, к которому подключился Тюлень с фотоаппаратом. Он запечатлял на пленке все интересующие моменты, удобно расположившись на чердаке дома, куда забирался ранним утром. Хозяева и не подозревали присутствие лазутчика на собственной территории. Атаман же аккуратно заносил в блокнот адреса покупателей.
Со временем и материала накопилось столько, что стоило его передать в органы ОБХСС, и кое-кому моментально светило небо в клеточку. Компания в очередной раз собралась у Атамана для обсуждения имеющейся информации.
– Барыг мы уже можем прижать к ногтю, но Лейзирович пока не запятнал себя, – сказал Диксон. – А то, что мебель с его базы, еще ни о чем не говорит. В махинациях может быть замешан любой руководящий работник.
– Может, – согласился Атаман. – Но вряд ли левый товар, да еще в таких количествах, уходит без ведома директора.
– По-моему, нужно сначала потрясти барыг, оснований больше, чем достаточно, а они уже помогут нам выйти на хитрого еврея, – неожиданно предложил Виктор, чем очень удивил собеседников, потому что, чуть ли не впервые, в его словах заключался смысл.
– Надо же! – даже присвистнул Диксон.
– В любом случае, других вариантов у нас нет, – и Алексей поощрительно хлопнул Тюленя по плечу.
Удачно распродав очередную партию товара, Мешковы подсчитывали барыши. Артемий Геннадиевич, сидя за столом, раскладывал деньги на три кучки: одна для внесения в кассу базы, другая – доля их семьи, а третья предназначалась родственнику, который и был директором базы.
– Хорошо прокрутились! – воскликнул Артемий Геннадиевич, мужчина крепкого телосложения, лет сорока пяти на вид.
– Еще бы! – отозвался его сын Никита, уткнувшись в телевизор. Парню недавно исполнилось двадцать два года, он тоже выглядел крепышом, но был похлипче отца. – Почти все ушло по двойной цене.
– Да! – мечтательно произнес отец. – Денег куры не клюют, а вот развернуться на них мы как следует не можем.
Его размышления прервал стук в закрытые ставни.
– Кого это еще в такое время принесла нелегкая? – сказал он, накрывая деньги развернутой газетой.
– Пойду посмотрю, – поднялся сын.
– Сиди, я сама, – остановила его мать, заглянувшая в комнату.
Вскоре она вернулась в сопровождении незнакомого мужчины, спортивного телосложения.
– Кого ты привела, мать? – и Артемий Геннадиевич с недоумением уставился на непрошеного гостя.
– Сказал, что ему необходимо видеть хозяина по весьма срочному делу. – Варвара Валерьевна непроизвольно пожала плечами, перебирая руками передник.
– Алексей Леонидович, – представился припозднившийся гость.
– Очень приятно, – хозяин тоже представился. Затем обратился к сыну: – Никита оставь нас наедине. Товарищ, наверное, от Семена Давидовича, – и он остановил на Атамане взгляд своих подозрительных глаз.
– Нет, я не от Лейзировича, – опроверг посетитель предположение Мешкова. – Но по делу, которое его тоже касается.
Заинтригованный Артемий Геннадиевич пригласил гостя расположиться на диване и спросил:
– Тогда, чем обязан?
По его суетливым движениям Алексей понял, что хозяина начинало одолевать беспокойство.
– Меня интересует набор румынской мебели, – дружелюбно улыбнулся Алексей.
– Жилая комната? – вырвалось у Артемия Геннадиевича и даже как-то слетело напряжение.
– Вот-вот, – подтвердил визитер.
– Если мне не изменяет память: вы упомянули о знакомстве с Семеном Давидовичем. Значит здесь вы по его рекомендации? – Было непонятно: спрашивал или утверждал хозяин, поэтому Атаман благоразумно промолчал.
Истолковав молчание собеседника по-своему, Мешков продолжил.
– К сожалению, румынской мебели уже нет, но скоро должны завезти югославскую.
– Нет-нет! – Алексей выставил руку ладонью вперед.
– Уверяю вас, что югославская мебель более стильная и современная. – Мешков наивно предполагал, что вербует будущего покупателя. – Только гораздо дороже.
Он развел руками, изображая сожаление, но давая понять, что за хороший и более дефицитный товар соответственно нужно платить.
– Про югославскую мебель поговорим позднее. А раз румынской уже нет, то может деньгами рассчитаетесь? – предложил посетитель.
– Как это? – не понял Мешков.
– Очень просто. – С лица Атамана не сходила доброжелательная улыбка. – Вы продали двадцать две жилые комнаты, чуть меньше, чем по двойной цене. Думаю, что двадцати процентов от прибыли для меня будет вполне достаточно. Согласитесь, что это довольно-таки умеренная плата за спокойную жизнь, которую, если договоримся, я вам гарантирую.
– Какая наглость! – Хозяин вскочил на ноги. – Это же настоящий шантаж!
– Вы удивительно догадливы. Увы! Иногда приходится прибегать к подобным методам, особенно, если имеешь дело со спекулянтами.
– Ах ты скотина! – Артемий Геннадиевич вышел из себя и бросился с кулаками на спокойного гостя. Алексей легко перехватил руку, поднялся и завернул ее за спину нападавшему так, что тот уткнулся носом в диван.
– Не дергайся, а то сломаю, – и он до боли согнул ему кисть на сгибе.
– Никита! – заорал Мешков не своим голосом.
– Ему некогда, он беседует с моими друзьями, – усмехнулся Атаман.
– Отпусти, – попросил Мешков, успокаиваясь и сообразив, что имеет дело не с простыми грабителями, а с профессионалами, которые заранее продумали операцию и поставили конкретную цель. В подтверждение, отпустив затекшую руку противника, Алексей подошел к столу и скинул на пол газету, прикрывавшую пачки денег.
– Я бы мог забрать все, – сказал он. – А добиваюсь, чтоб ты сам отдал только двадцать процентов от прибыли.
– Милиции не боишься? – задал Артемий Геннадиевич наивный вопрос.
– Не больше, чем ты, – и Атаман бросил на диван пакет с фотографиями, на которых были изображены машины, выезжающие с территории базы, а затем разгружаемые во дворе Мешковых, покупатели мебели и даже расчет некоторых из них.
– Адреса покупателей мне известны, так что свидетелей много, – добавил посетитель.
– Что будет, если я все-таки откажусь, – цеплялся за соломинку утопающий. – Ты ведь тоже действуешь против закона и в ОБХСС не пойдешь. – Он понимал, что лучше один раз потерять солидную, но не смертельную сумму денег, нежели отчислять периодически.
– Я не имею дел с ментами, – заявил гость. – Компромат собрал лишь для того, чтобы и ты не надеялся на их помощь. А если откажешься, то на первый раз сожгу дом.
– Кто ты вообще такой?! – Мешков находился в полном отчаянии, от безвыходного положения готов был биться головой о стену.
– Я уже представился – Алексей Леонидович. Для первого знакомства вполне достаточно, могу еще добавить, что за мной стоит серьезная организация, которая шутить не любит, – вел Атаман психологическую обработку клиента и тот постепенно начинал сдавать позиции.
– Двадцать процентов из моей доли прибыли? – с мольбой в глазах посмотрел Мешков на тирана.
– Из общей, – шантажист был неумолим.
– Тогда из моей получается сорок. Шурин не поверит мне, что я еще с кем-то делюсь и ни за что не отдаст двадцать процентов из своей доли.
– Какой шурин? – не сразу сообразил Алексей.
– Брат жены, – пояснил хозяин. Но догадавшись, что посетителю неизвестно о родственных связях его с Лейзировичем, уточнил: – Директор мебельной базы и моя сестра – супруги.
– Понятно, – кивнул незваный гость.
– Действительно, было бы несправедливо остаться ему в стороне, – Мешков на какое-то время задумался.
– Хорошо, согласен на двадцать процентов с твоей доли, но при условии, что остальное поможешь получить с Семена Давидовича.
– Как? – испугался Артемий Геннадиевич. – Если он узнает, что я его подставил, то перестанет просто-напросто поставлять мне мебель.
– Он не узнает, – заверил Атаман. – Во-первых, необходимо раздобыть хотя бы одну липовую квитанцию, по которой водитель доставляет тебе мебель. Во-вторых, нужно незаметно зафиксировать на пленку момент твоего расчета с родственником.
– Он догадается, что это я все подстроил, – возразил Мешков.
– Откуда?! Я не скажу, ты тоже, мало ли кто мог вас сфотографировать.
– Он все равно не станет платить, – уверенно произнес хозяин дома. – Я его хорошо знаю.
– Это не твоя забота, – впервые за беседу повысил гость голос. – Поможешь – двадцать процентов потеряешь, не поможешь – сорок. Сам выбирай!
– А-а-а, – махнул рукой загнанный в угол спекулянт. – Последняя липовая накладная у меня сохранилась. Шофер отдает их мне, а я сжигаю или разрываю и выкидываю.
Он открыл отделение серванта, порылся и достал нужный документ. Атаман спрятал улику в карман, договорился, когда можно будет зафиксировать передачу денег Лейзировичу и, получив первый взнос от Мешкова, распрощался.
На кухне, со связанными за спиной руками, а Никита еще с кляпом во рту, сидело остальное семейство Артемия Геннадиевича. Приоткрыв форточку, курил Диксон, а Тюлень, удобно расположившись за столом, уплетал яблочный пирог, запивая его молоком.
– Ну как? – спросил Марат у Атамана.
– Все по плану, – коротко ответил тот и хлопнул по спине Виктора. – Хватит уничтожать чужие запасы продовольствия. Пошли.
Через два дня они имели на руках нужные фотографии, но на встречу с директором базы не спешили, продолжая вести наблюдение. Затратив целый месяц, вышли еще на четверых, подобных Мешкову, и уже по испытанной схеме, склонили их к сотрудничеству. Теперь было достаточно оснований пообщаться и с Лейзировичем.
В приемной директора мебельной базы несколько человек ожидали своей очереди, в том числе и Атаман с Диксоном.
На рабочем столе секретарши раздался звонок телефона внутренней связи и она сняла трубку.
– Хорошо, Семен Давидович, – проворковала она слащавым голосом, который тут же изменился, когда она обратилась к посетителям, на резкий и официальный.
– Товарищи, на сегодня прием закончен.
– Но еще полтора часа до конца рабочего дня, – возмутился один из посетителей, который был следующим на очереди и поэтому ему обиднее всех было покидать приемную.
– Директора вызывают в райком партии, – оправдалась добросовестная секретарша, привыкшая беспрекословно выполнять распоряжения шефа.
Люди разошлись, бормоча и громко хлопая дверью, выражая таким образом свое недовольство, но двое все-таки остались.
– А вы почему сидите? Или вас не касается? – спросила девушка у двух мужчин, не собирающихся покидать своих мест.
– Мы всего на одну минутку, – невозмутимо ответил Диксон.
– Я кажется ясно выразилась – завтра.
– Не волнуйтесь вы так, девушка, мы подождем, когда директор выйдет и здесь передадим ему документ, – сказал Атаман. – Всего и делов-то.
– Мало ли когда Семен Давидович покинет кабинет.
– Вы же сами сказали, что его в райком вызывают. А там долго ждать не привыкли, – напомнил Марат.
До сих пор эта фраза секретарши срабатывала безотказно, но на этот раз она почувствовала, что попала впросак.
– Оставьте документы, я передам, – попыталась она выйти из щекотливого положения.
– Мы сами, – ответил за двоих Алексей.
– Еще нужно пару слов сказать, – поддержал его Марат.
Понимая, что ей не отвязаться от настырных посетителей, секретарша решительно сняла трубку и извиняющимся тоном доложила:
– Тут двое по одному вопросу говорят, что не займут больше минуты времени.
Выслушав начальника, она повернулась к мужчинам и сказала:
– Он примет вас сегодня, – и с серьезным видом занятого человека, застучала на пишущей машинке. А когда из кабинета директора вышла женщина, она отвлеклась на секунду и, кивком головы, пригласила Атамана и Диксона.
Семен Давидович, сидя за огромным письменным столом, просматривал какие-то документы и словно не замечал посетителей. Только после того, как Алексей кашлянул, поднял на них взгляд больших серых глаз.
– По какому делу? – Тон директора говорил о том, что он занят и не расположен к продолжительной беседе.
– По личному, – усмехнулся Диксон.
– По личным вопросам во вторник и в пятницу, с семнадцати до девятнадцати часов. – Хозяин кабинета сразу уловил, что посетители необычные.
– Вы нас неправильно поняли, Семен Давидович. Мы по вашему личному делу, – вступил в разговор Атаман.
– Садитесь, – кивнул директор на стулья. – Я уже догадался. – Только коротко и самую суть.
– Суть, так суть, – и Алексей бросил кожаную папку на стол. – Посмотрите содержимое, вас должно заинтересовать.
Лейзирович углубился в длительное изучение компрометирующего его материала. Он не кричал и не терял самообладания, лишь морщил лоб при чтении. Когда закончил, захлопнул папку и прямо спросил:
– Что вы не из ОБХСС, видно невооруженным глазом, а это значит, что за свой изнурительный и кропотливый труд имеете желание получить вознаграждение. Сколько?
– Двадцать процентов от вашей доли, – предложил Диксон.
– Об этом не может быть и речи. Я готов купить эту папку и пленки, с которых печатались фотографии, но в кабалу не полезу.
– Не боитесь, что эта папка ляжет на стол какого-нибудь расторопного следователя? – В голосе Марата звучало столько иронии, что Лейзирович даже улыбнулся. – Лучше делиться частью дохода, чем потерять все, – все-таки закончил свою мысль Диксон.
– Неужели я похож на глупца? Вы никогда не отдадите компрометирующий меня материал в милицию.
– Это еще почему? – явно недоумевал Диксон.
– По одной простой причине. Тогда тоже потеряете все, чего уже достигли. Я же прекрасно понимаю, что, собирая на меня материал, вы подмяли всех леваков, окружающих мою скромную персону. Иначе, откуда бы у вас появились накладные?
– А ты хитер, братец, – перешел Атаман на "ты". – Мы продадим тебе эту папку, а ты разгонишь леваков, а со временем подберешь других. Выходит, что мы останемся ни с чем?
– Разрушить налаженную систему легко, а создавать новую нужны годы, – выдал Семен Давидович прописную истину. – Я лишь уничтожу улики своей неофициальной деятельности, а они пусть платят вам. Меня это не касается. И заверяю, что впредь подобных ошибок не допущу.
– Пусть не сразу, но постепенно людей нелегального сбыта ты заменишь. Это понятно даже школьнику. – Алексей тоже рассуждал логически.
– Если быть до конца откровенным, то скорее всего так и будет. Это справедливо: вы сделали работу и должны получить за нее определенные деньги. Но ничего больше не делать и жить на проценты – извините, но мы не в Америке живем.
– О какой справедливости вообще речь? – Атаман даже заерзал на стуле. – В Америке предприниматели занимаются легальным бизнесом и, между прочим, исправно платят налоги государству. Нашим законом само предпринимательство запрещено, поэтому и налога должны отходить от нелегальной деятельности в неофициальные структуры.
– То есть вам? – Пара умных глаз с интересом изучала лицо собеседника.
– В данном случае нам, – подтвердил Алексей, не моргнув глазом.
– Мы так далеко зайдем. Политика – бесконечная тема. Что касается нашей проблемы, то я уже все сказал и добавить мне нечего, – категорически стоял на своем директор мебельной базы.
Атаман вспомнил слова Мешкова. Он был прав – Лейзирович действительно оказался крепким орешком.
– Ладно! Сколько ты готов отстегнуть за папку? – Чуть было не согласился уступить Диксон, но Атаман остановил его.
– Такие вопросы на ходу не решаются, – произнес он. – Необходимо подумать.
– Ну что ж, если вы не против, встретимся послезавтра в это же время. – Семен Давидович с уважением посмотрел на Алексея. Рассудительные люди вызывали у него симпатию, даже если не были его сторонниками.
– Только скажите секретарше, чтобы не мурыжила нас в приемной, – попросил Марат.
– Я не спрашиваю ваших настоящих фамилий. И это естественно. Запишитесь у секретарши под фамилией Крутиковых, я распоряжусь, чтоб пропустили вне очереди, – и Лейзирович встал с кресла, давая понять, что на сегодня разговор закончен.
В девять часов вечера, как обычно, Семен Давидович выгуливал своего породистого пуделя. Собака, убежав от хозяина и получив свободу действий, резвилась во дворе, слившись с ватагой других собак, большей частью бездомных.
А ее хозяин устроился в беседке на лавочке и просматривал свежие газеты. Увлекшись интригующей политической статьей, он не заметил, как к нему приблизился незнакомый мужчина, очень мощного телосложения, с бычьей шеей и крупными чертами лица.
– Мужик, дай закурить, – услышал Лейзирович неприятный, грубый голос и отложил газету. Он поднял голову и увидел перед собой лицо, невольно вызывающее отвращение. – Дай закурить, – повторил незнакомец, производя жуткое впечатление.
– Извините, я не курю, – выдавил Семен Давидович.
– Не уважаешь? – Мужчина неожиданно пришел в ярость и своим пудовым кулаком нанес удар по переносице интеллигента.
– Смотри у меня! – пригрозил без причины и отправился восвояси.
Размазывая рукавом кровь по лицу, Лейзирович призадумался: случайное ли это произошло или как-то связано с сегодняшними посетителями. Семен Давидович не сомневался, что связь существует, и нападение хулигана можно считать своеобразным предупреждением и оно обязательно повторится до новой встречи с "Крутиковыми". На вопрос жены: что с его лицом, он ответил, что по неосторожности зацепил носом подъездную дверь.
На следующий день директор внутренне подготовился к неприятной встрече, на всякий случай прикупил и пачку хороших сигарет. Весь день подозрительно осматривал каждого посетителя, входящего в кабинет, не доверяя даже своим подчиненным. Во время обеда и при возвращении с работы внимательно вглядывался в лица встречных, но занятые собственными заботами люди не замечали его. Когда опять вечером выгуливал пуделя, то уже не уединялся, а крутился возле людей. В конце концов, ему все порядком осточертело и он решил, что неверно истолковал выходку хулигана. Он успокоился и уже не крутил беспрерывно по сторонам головой.
Лейзирович поймал пуделя, зацепил у него на ошейнике поводок и в прекрасном расположении духа возвращался домой. Дверцы лифта раскрылись и интеллигентный мужчина, с собакой на поводке, вошел внутрь, но не успели они закрыться – вбежал запыхавшийся мужчина.