Ну и где мне её искать? "Барыня в парке" передразнил он про себя говорок одной из дворовых девок. "Изволят гулять со своей подругой". Изволит она… Плюнуть и уйти, что я ей мальчик? Я известный художник, только что, по заказу высочайшей семьи, закончил портрет сына императора - Константина Павловича, за что пожалован академиком, и если всё сложится, буду писать и его дочерей тоже, а эта девчонка смотрит на меня как, как… Да ни как она на меня не смотрит, я, для неё,
пустое место. Предупредил ведь прошлый раз, быть готовой к сеансу. И что? Где она? Ей богу плюну и уйду… - Тут он
как будто что-то услышал, постоял, прислушиваясь, и пошёл в том направлении. Через несколько шагов, сквозь листву, показалась маленькая беседка. В ней кто-то был. По какой-то причине, он не окликнул, находившихся там, а стал очень осторожно подходить к ним. – Что я делаю? Зачем я подкрадываюсь? – Но звуки, доносящиеся из беседки, заставляли делать это по мимо воли. Он очень осторожно раздвигал ветви и ещё осторожнее наступал на землю, чтобы какая-нибудь случайная палка не хрустнула под ногой и не выдала его
.
- О, какая ты вкусненькая. Тебе нравится?
- Да, да.
- Хочешь ещё?
- Хочу, хочу, пососи ещё.
- Расскажи мне, что ты чувствуешь.
- Чувствую, как кровь течёт сквозь сосок, и как нежно ты её высасываешь. Это так сладко, больно и сладко одновременно.
От страстного шёпота и томного стона вслед за ним, у меня закружилась голова. – Что они там делают?
- Вторую грудку?
- Да, да.
- Тебе не страшно?
- Страшно.
- И ты боишься?
- Да, боюсь.
- А сосочек не боится, смотри, как он ждёт меня. Вон, какой твёрденький…
От этих голосов и звуков в беседке, меня бросило в жар, пот градом катился по лицу. Я понимал, что стал свидетелем чего-то безумного, что нужно скорее бежать отсюда, но ноги, словно, приросли к земле, и я не мог пошевелиться. Потом пришёл страх, страх что меня обнаружат, и произойдёт что-то ужасное. Стоит мне сделать хоть одно движение и всё, конец. Я замер так сильно, что почти, перестал дышать, стало не хватать воздуха. Долго так продолжаться не может, и я либо потеряю сознание, либо выдам себя…
Позади от дома, послышались крики, кто-то звал Марию. – Они тоже ищут её… Сейчас придут сюда… Заметят их и меня. О Боже, что делать?
Оклики продолжались, а в беседке стало тихо. Ушли? Я очень осторожно выдохнул, и немного отдышавшись, сделал несколько шагов к ней. Тихо. Зачем я иду туда? Что я хочу увидеть? Нужно немедленно развернуться и уйти. Уйти пока кто-нибудь не заметил меня… Но голос разума никак не влиял на тело, ноги не слушались, как будто что-то тянуло меня внутрь. В какой-то момент, мне даже, показалось, что если я начну упираться, и схвачусь руками за ветви, меня всё равно втянет в эту проклятую беседку. Что со мной? Как заворожённый, я приблизился к ней и, наконец, заглянул внутрь – пусто. Слава богу, никогда до этого мне не доводилось испытывать такого облегчения и разочарования одновременно. Голова закружилась, и я упал на каменную скамейку совершенно без сил. Какое-то время я просто сидел, уставившись в одну точку пока немного не пришёл в себя. "Нужно выбираться отсюда", зацепился я краем сознания за эту спасительную мысль – Нужно скорее выбираться отсюда. – С трудом, поднявшись со скамейки, я медленно побрёл обратно к усадьбе. Мысли путались, я был сбит с толку, и не понимал что случилось. Чему я стал невольным свидетелем? А может быть всё это плод моего воображения? Может быть, всё это мне привиделась, и голоса, и даже беседка?
Тропинка круто повернула и я, почти столкнулся с Марией Ивановной. Сердце предательски ухнуло вниз, и я с ужасом уставился на неё, не зная, что делать…
- Владимир Лукич, голубчик, вот вы где, а мы вас потеряли. Да, на Вас лица нет? Что-то случилось? – Она пристально посмотрела на меня и, слегка, улыбнулась, своей снисходительной улыбкой. – У вас такой вид, словно вы только что встретили приведение. Вас что-то напугало? – Она ещё пристальнее посмотрела на меня.
Сердце колотилось в груди, словно огромный молот в гигантской кузнеце. Кровь прилила к лицу и я, вдруг, брякнул, сам не знаю зачем.
- Я что-то слышал в беседке, там в дальнем конце сада…
- Да? И что же?
- Не знаю… голоса. Два женских голоса… - Я со страхом смотрел в её глаза и видел, как они приобрели угрожающий, тёмный оттенок. Зачем я говорю ей это?
- И о чём они говорили? – Она приближалась ко мне, а я в ужасе пятился, пока не прижался спиной к какому-то дереву
-
Я не понял, но…
- Но это напугало Вас?
- Я, я… - Язык перестал слушаться, и перед глазами поплыли какие-то разноцветные круги. Что со мной?
- А может быть, это я вас пугаю?
Холодная рука сдавила горло и …
Воронина дёрнулась, и проснулась. Она открыла глаза, не понимая, где находится. Сад исчез, Лопухина тоже, вместо них вокруг знакомые стены. Она в своей квартире, в своей кровати. – Фуу, какой кошмар, я думала, она убьёт меня, ещё чуть-чуть и всё. - Люба приподнялась на локте, осматриваясь в комнате. Всё на месте. Да, это был сон. Она упала обратно на подушку. Полежала, обдумывая, только что увиденное и тут заметила, что лежит раздетая. – Странно, я не помню, как легла спать. А что я помню? Я помню, что у меня разболелась голова, что Марина стала делать мне массаж и… Всё, дальше ничего не помню. Значит, она меня раздела и уложила? Ничего себе… - Люба провела по бёдрам и груди руками, проверяя в чём она. – Голая, я абсолютно голая. Она видела меня голой? Что значит видела, не только видела, но и уложила. А где она, кстати? Ушла? Сколько сейчас времени? Темно, она посмотрела на стол, где стояли часы, и тут заметила, что в кресле рядом, кто-то сидит. Какая-то тёмная фигура. У неё перехватило дыхание, а сердце гулко забилось в нехорошем предчувствии.
- Марина это ты? – Люба не узнала свой шёпот, и от этого испугалась ещё больше. – Марина ты спишь?
Фигура пошевелилась, и стала подниматься.
- Почему ты молчишь, Марина? Ты пугаешь меня… - Она дёрнулась, отодвигаясь к стене, но вдруг обнаружила, что не может подвинуться ни на миллиметр. Всё тело как будто окаменело. Руки и ноги налились свинцовой тяжестью и она, как не старалась, не могла пошевелить даже мизинцем.
Ужас охватил её и парализовал. Тёмная фигура медленно приближалась, не издавая при этом ни звука. Люба изо всех сил рванулась… и открыла глаза.
Она опять проснулась, судорожно посмотрела на кресло – никого, оглядела комнату – никого. Тёмной фигуры нигде не было. Не поворачиваясь, она нашарила позади себя выключатель на стене, и нажала его. Комнату залил свет, и, слава Богу, в ней никого не было. – О Боже, о Боже. – сердце колотилось как бешенное. – Что это было? Я схожу с ума? Сейчас-то я проснулась или нет? – Она села на кровати, прислушиваясь к ночным звукам и шорохам. Всё было тихо, только часы тикали на столе, да за окном проезжала какая-то машина. - Надо пойти умыться. Страх-то какой. – Она встала и опять увидела, что она голая. – Значит это не сон? Она действительно раздела и уложила меня
? – Люба завернулась в одеяло и пошла в ванную.
Машина Тархановой. Вера
Как всё поменялось… Час назад, я обдумывала способы умереть, а сейчас еду в машине с неизвестными девушками, которым почему-то полностью доверяю, и у меня снова есть смысл жить. Пусть этот смысл распространяется только на ближайшие несколько часов, а потом опять встанет страшный вопрос – "Зачем?", ответа на который нет. Но эти несколько часов мои.
Девушки сидели впереди: Елена, черноволосая красавица, за рулём, а светленькая Света, которой очень подходило её имя, сидела рядом. Мне, со своего места за водителем, было удобно рассматривать её. Она и правда светлая, очень улыбчивая и живая, и улыбаться ей идёт, какие у неё чудесные ямочки на щеках от этого. Страшно подумать, как её такую светящуюся истязали эти подонки в мундирах, как посмели… Я сосредоточилась, и стала прислушиваться о чем они говорят:
- Представляешь, он, на полном серьёзе, жаловался мне на врачей, и обзывал их грабителями. Причём, в его исполнении, это слово звучало, вполне оскорбительно.
- Забавно, не видать им своих машин, когда он выпишется. Но я с ним согласна, недавно помогала подруге возить сына по больницам. Хороший мальчишка, озорной, а тут стал жаловаться, что голова болит. Лето, погода хорошая, ясно, что не симулирует.
- А сколько лет?
- В пятом, что ли классе… - Она задумалась. - Сколько-сколько, ну лет двенадцать-тринадцать. Подруга, дала ему таблетку, вроде подействовало, голова прошла, но когда её действие закончилось, опять заболела. И так несколько дней, да всё хуже и хуже. Запаниковали, повезли к врачу.
- К какому?
- Я не помню, с какого начали, но диагноза не появилось, а головные боли всё усиливались. Она подняла знакомых. И вот мы в один день объехали все больницы в районе каширки, а там их штуки три или четыре, только что в онкоцентр не заехали. Прошлись по всем хирургам, ухогорлоносам и прочее и прочее. Все врачи нормальные, при этом, действующие, выходили к нам после операций, не теоретики какие-нибудь, далёкие от жизни. И мы, мало того, что по знакомству к каждому такому врачу приходили, так ещё и денег нормально давали, только разберитесь. Они честно осматривали: узи там всякие, рентгены, да анализы, но всё мимо, выходят и только руками разводят,
дескать: - "Моег
о здесь нет, ведите к другом у специалисту". И так несколько дней - ужас. Все смотрят, а диагноз поставить не могут. А парню всё хуже. Стало отекать лицо, через некоторое время уже страшно смотреть на ребёнка. Я тогда крепко в медицинской науке разочаровалась, фигня это всё. Каждый сидит на своей узкой теме, а в целом никто ничего не знает: - "Я только уши… Я только травмы…"
- И чем кончилось?
- В последний момент вспомнили, о каком-то еврее из челюстно-лицевой хирургии, который специализировался на всяких патологиях, даже помню, как его зовут – Орест Петрович. Приехали к нему уже сильно под вечер, слава Богу, дежурил. Красивый мужик, кстати сказать, и на еврея совсем не похож, скорее грек…
- Не отвлекайся, давай про мальчика, а не про мужика.
- Он принял, посмотрел, и тоже ничего не определил, но понял, что положение серьёзное и сразу положил к себе, сказал нам, что будет разбираться. Что завтра соберёт специалистов, и что если консилиум не определит диагноз, то будет делать операцию, и смотреть что там в голове. Представляешь ужас какой – вскрывать череп, чтобы физически посмотреть в чём там дело. Мы оставили парня, а сами уехали. Всю ночь на нервах, звоним на следующий день. – Хрен, нет диагноза, но наш Орест, пока суд, да дело, вкатил мальчику укол какого-то новейшего антибиотика, и тому стало лучше. Голова продолжала болеть, но отёк чуть уменьшился. Решили погодить с операцией, посмотреть, что будет дальше, вдруг попали с лекарством… Через день, та же тенденция, отёк всё меньше и главное боли слабее. Тогда сообразили, что это всё-таки какое-то воспаление, и ещё раз отправили к какому-то правильному доктору, в больницу святого Владимира, который был большой мастак по узи. Тот посмотрел, и обнаружил жидкость в голове. Во как - все смотрели и ни хрена, а этот увидел. Диагноз, правда, тоже не поставил, но проблему нашёл, мол, разбирайтесь дальше сами. В конце концов выяснилось, что это воспаление среднего уха и антибиотики, которые Орест стал колоть, как раз от этого и помогали.
- Ну, антибиотики от любого воспаления помогают, хоть в ноге, хоть в голове.
- Это да…
Неожиданно к разговору подключилась Вера.
- А моей Наде не повезло с врачом. Пошла удалять кисту, операция простейшая - лапароскопия.
Она замолчала.
- Говори, говори. Расскажи нам всё, и тебе полегче будет, часть горя отдашь нам, и нам будет понятнее как тебе помочь.
- Операция, со слов хирурга, прошла хорошо, через день Надя уже вышла из больницы. Хирурга отблагодарили по человечески, тысячу долларов в конверте, я лично, ему отдала. Взял, а через два месяца выяснилось что Надя больна СПИДом. И ей и мне ясно, что заразиться она могла только во время операции. У меня СПИДа нет, мы не наркоманы… Я к хирургу, что делать? А он меня послал куда подальше: - "Сами разбирайтесь, лесбиянки хуевы". Вот так, вместо простенькой кисты, стали бороться со СПИДом, а это совсем другие деньги, которых к тому же нет. Наде всё хуже и хуже, делать нечего, я пошла к бывшему отчиму. Понимала чем придётся расплачиваться, он ещё когда с нами жил, делал поползновения… Так и вышло. Предложил честную сделку – секс в обмен на деньги за лечение. По части лечения всё хорошо, денег не жалел, жаль только не помогло. Надю похоронили две недели назад. А два дня назад за мной опять приехали его мордовороты, как всегда они и делали, и привезли к нему. Говорит, будешь ещё отрабатывать… Что за те деньги, которые он потратил - мне ещё долго… - У неё перехватило горло, но слёзы не шли.
- Он садист?
- Ещё какой, его загородный домик специально оборудован разными приспособлениями, сами всё увидите скоро.
Света внимательно слушала, повернувшись к ней в пол оборота.
- А имя хирурга помнишь? И в какой больнице он работает?
- Ещё бы, не помнить – Бочкарёв Андрей Андреевич, очень опытный и знающий хирург. Только сволочь…
- Им тоже займёмся, не переживай. – Они проехали МКАД, объехали, припаркованный на обочине белый, шикарный Мерседес, и тоже встали неподалёку.
- Надо же, кому-то ещё приспичило, припарковаться здесь. Но что-то я не вижу машину от Сурена. – Тарханова достала телефон и набрала его номер.
- Мы на месте, а машины нет. Скоро твои ребята управятся? Как стоит? – Она с недоумением посмотрела на обочину взад и вперёд. - Не вижу никакой машины. Мерс? Да, мерс какой-то стоит
. Это она? Да ладно… Сейчас проверим.
Они вышли из своей машины и направились к Мерседесу, Света подошла к нему первая и осторожно открыла дверь с водительской стороны.
- Ни хрена себе. – Наклонилась и достала букет белых роз. – Это тебе, лежал на водительском кресле. – Она протянула букет Елене. – Я ни разу не видела твоего Сурена, но это похоже на признание в любви.
- С чего бы вдруг? Он знает о моих предпочтениях. – Елена выразительно пожала плечами.
Тут неожиданно подала голос Вера:
- Белые розы в букете, означают - восхищение. Посчитай сколько их штук.
Света с интересом посчитала.
- Пятнадцать
- Это число означает благодарность. Если обобщить, то этим букетом человек выражает чистое невинное, без эротического подтекста восхищение и благодарность за что-то.
- А, вот это ближе. Молодец Сурен, реабилитировался. Откуда ты знаешь, про цветы? – Спросила Тарханова, у Веры.
- Я профессиональный флорист, с Надей мы так и познакомились. Она пришла покупать букет своему шефу и попросила зашифровать в него послание "Мудак".
- Ого, и такое тоже возможно?
- Конечно, возможно, каждый цветок имеет своё значение. Я взяла несколько полосатых гвоздик, что означает "отказ, я не буду с тобой", и добавила к ним несколько пурпурных, что означает "каприз, антипатия". К гвоздикам добавила пару веток гортензий "холодность, безразличие". Прибавила к ним герань "глупость, безрассудство", и в довершение добавила оранжевую лилию, олицетворяющую "ненависть, отвращение". Всё вместе выглядело очень эффектно, но означало – "Я вам отказываю, и выражаю своё безразличие, потому, что вы отвратительный глупец", а если коротко – "мудак".
- Круто, научишь меня этому, очень полезные знания.
- Да неплохо, но нам пора ехать. – Тарханова ещё раз посмотрела на дорогу. - Подмоги нет, и времени ждать, тоже нет. Садимся. Света проверь бардачок.
Они расселись по своим местам. Тарханова за руль, Света рядом на пассажирское место, а Вера расположилась на шикарном заднем сидении.
Светлана, достала из бардачка два пистолета: – Надо же, какие ты любишь - "Берета 92"
- Отлично, ещё один плюс Сурену. Посмотри там ещё. Я просила запасные обоймы положить к ним.
Света пошарила в бардачке ещё, и достала обоймы.
- Да есть, ну живём… - Она, передала Лене одну Берету, после чего, картинно вытащила обойму из своего пистолета, и защёлкнула её обратно, проверяя заряжен ли он.
Вера с испугом смотрела на оружие, в руках её новых знакомых. До неё, наконец дошло, что это всё серьёзно, что они едут не на пикник, и не на прогулку под луной. А куда они едут? Что будет дальше, когда она покажет им домик отчима? Они убьют его? От одной мысли о такой возможности у Веры быстрее потекла кровь, и одновременно с этим с большим удивлением, она вдруг обнаружила, что эта мысль ей нравится. Она поняла, что это возможно, как будто сработал переключатель – щёлк и то, что день назад, казалось невозможным, вдруг перешло в разряд реальности. Да, мы едем наказать этого гада, и это возможно. Приятная волна силы наполнила тело упругостью и уверенностью в себе, и одновременно с этим пришло злорадство, что ОН пока не знает, что всё изменилось, и ЧТО его ждёт…
- Постой, а лук забыли переложить? Заболтались про цветы, сейчас бы оставили.
- Думаешь понадобиться?
- Давай-давай неси скорее, я его здесь скучать не оставлю.
Света выскочила из Мерседеса, быстро подошла к оставленной машине, открыла багажник и достала оттуда, очень странного вида, лук. Ещё порылась, и выудила оттуда колчан со стрелами. Захлопнула крышку, и также быстро вернулась обратно.
- Куда положить, в багажник?
- Нет, брось на заднее сидение.
Вера, с восхищением смотрела на космического вида устройство, состоящее из колёсиков, изогнутых рычагов и тросов.
- Что это?
- Блочник – блочный лук. Не видела таких раньше?
- Это лук, из которого стреляют стрелами? – Лена кивнула. - Красивый и страшный, и совсем не понятно, куда вставлять стрелу.
- Это точно.
Света с завистью смотрела на лук.
– Неужели это настоящий BEAR Motive 6 ?
- Он самый.
- Даш пострелять?
- Ты когда последний раз была в клубе?
- Пару дней назад.
- Врёшь, мне Ирэна, жаловалась на тебя.
- Когда?
- Да вот недавно, сказала, что ты совсем задвинула стрельбу, и просила повлиять на тебя.
Света выглядела, как школьница, которую поймали с сигаретой в школьном туалете.
- Молчишь? То-то. Твой-то лук, небось, паутиной покрылся? А с этим, кстати, ты и не справишься, туговат для тебя будет.
- Ой-ой-ой, сколько он у тебя?
- Шестьдесят фунтов.
- Ну и нормально, мой не на
много слабее будет.
- Да, только ты в руки его не брала уже месяц, а то и два.
- Я исправлюсь… Ну, что дашь пострелять?
- Договоримся так – две недели ходишь каждый день, и после звонка Ирэны, с подтверждением, что так и есть - получаешь.
- Договорились, и ещё посмотрим кто круче. Спорим, я сделаю тебя из него на ста метрах.
- Посмотрим.
У Веры вытянулось лицо от удивления. – Кто они? О чём они говорят, о стрельбе из лука? Зачем им это?
- Вы о чём говорите?
- А на что это похоже?