– Да уж. В долгу точно не останусь, – сквозь зубы процедил Грек.
– Ты вообще из каких будешь? "Солнцевский"? Или "люберецкий"?
– Я из Питера, – сухо ответил Грек.
– А… Тогда поделись секретом. Как ты браслеты умудрился порвать?
– Случайно, – пожал плечами Артем. – Я дернул – они порвались.
– Не слабо ты дернул, – хохотнул Гарри. – Некоторые, из бывших спецов, знаю, умудряются просто грабки из колец вытаскивать. Но чтобы рвать… Круто!
Вот, значит, как – сентиментальный столичный гангстер по кличке Грязный Гарри принял его за такого же, как и он сам, бандюгана. Неудивительно. Рост. Габариты. Мускулы. Короткая стрижка. Наручники, опять-таки. Не вписывающиеся в общую картину усы он сбрил еще ранним утром, перед отъездом в "Пулково". По виду типичный отморозок. Не из "шестерок".
– В Москве есть где на дно упасть, переодеться и все такое прочее? – с самым серьезным видом поинтересовался небритый. – Если что, не стесняйся. Чем могу – помогу. Разрежем твои украшения в два счета.
– Спасибо тебе, кореш. Я уж как-нибудь сам. Отсижусь у дружбана с недельку, дела улажу, перетру с кем надо и рвану назад. На тачке. Так спокойней, – поблагодарил бандита Артем. – Ты номер своей трубочки лучше оставь. Вдруг пригодится. С меня должок. Следующий раз в златоглавую приеду – ставлю кабак, на выбор.
– Валяй, – осклабился Гарри. – Запоминай, – он продиктовал номер своего мобильного телефона. – Ну, раз больше моя помощь не требуется… Куда тебя закинуть?
Грек задумался. Действительно, куда? Кто его здесь, в Москве, ждет? Шикарная квартира на Кутузовском проспекте, где живут двоюродная сестра с мужем и где сейчас остановилась приехавшая на похороны дяди Егора мама, отпадает сразу. Это будет первый адрес, куда нагрянут купленные Киржачом менты в поисках беглеца. Самый лучший вариант – затихариться где-нибудь в надежном месте, снять при помощи слесарного инструмента проклятые наручники и уже оттуда позвонить Максу в Питер. Лакин сядет на тачку и примчится. С ксивой офицера ФСБ они без проблем покинут столицу и доберутся домой. А потом, благословясь, можно заняться и сукой Киржачом. Только где оно, это "надежное место"? Ведь, кроме Светланы с мужем, здесь у него нет ни единой… Стоп!!!
Игорь!!! Игорь Уваров!!! Их с Максом сокурсник, женившийся на москвичке и укативший в столицу вскоре после окончания Института физкультуры. Последний раз они совершенно случайно встретились прошлым летом в Петродворце, у фонтанов. Игорь тогда как раз был с женой. Кажется, ее зовут Кира. И помнится, тогда Уваров приглашал Артема в гости. Так и сказал: "Ну, будете у нас на Колыме – милости просим на огонек". И адрес назвал. Улица маршала Василевского, дом… вроде бы семнадцать. И квартира семнадцать. "Если вдруг забудешь адрес, запомни одно – дом стоит прямо возле входа в метро "Щукинская", высотка из красного кирпича. Консьержка всех жильцов пофамильно знает, так что не заблудишься". Пожалуй, это тема.
Хм… В два часа ночи? В наручниках? В одних носках? Мокрым с головы до ног? Впрочем, другого варианта у Артема сейчас просто не было. Пожалуй, стоит рискнуть. Не пошлет же Уваров пришедшего за помощью старого институтского приятеля ко всем чертям, в конце-то концов. Быть такого не может.
– Докинь меня до "Щукинской", если не влом, – сказал Грек.
– Нет проблем, братан, – кивнул Гарри и прибавил скорость.
Глава восьмая
Если друг оказался вдруг…
Нужный дом отыскался без проблем. Все было именно так, как описывал Игорь. Красная шестнадцатиэтажка-свечка. Джип GMC плавно притормозил возле подземного перехода с буквой "М". Гарри протянул руку:
– Ну, удачи. Звони, как снова приедешь. Оттянемся. Я хоть и не бухаю, но скучать ты точно не будешь, гарантирую.
– Обязательно, – пообещал Артем. – Спасибо за все. – Он покинул теплый, натопленный не хуже, чем сауна, салон джипа, где успел за время поездки несколько отогреться. Внедорожник тут же с ревом сорвался с места и унесся вперед по пустынному проспекту. Грек зябко поежился от пронизывающего, по-осеннему прохладного ветра, огляделся по сторонам в поисках патрульных ментов и, не обнаружив таковых, быстро поднялся по ступенькам в темную арку под стоящим на небольшом возвышении домом.
Металлическая дверь в подъезд, как выяснилось, была оборудована не только кодовым замком, но и домофоном. Артем набрал номер квартиры и надавил кнопку вызова. Подождал минуту. Тишина. Может, Игорь и Кира спят где-нибудь в дальней комнате и не слышат звонка? О том, что хозяев попросту может не быть дома, не хотелось даже думать. Ибо в этом случае расклад выходил напрочь хреновый, и путь у Грека был только один – пешком, через весь ночной город, на Кутузовский проспект. А точнее – до первого попавшегося на маршруте мента.
Отгоняя тяжелые мысли, Артем еще раз нажал вызов…
И едва не рассмеялся от вдруг появившегося ощущения свалившегося с груди камня, когда динамик отозвался заспанным, недовольным голосом бывшего сокурсника:
– Да?! Кто там еще, блин?! Санек, ты?!
– Игос, привет. Это Артем Греков. Извини что я так поздно. – С блуждающей на губах полуулыбкой сказал Артем. – Есть срочное дело. На сто миллионов. Пустишь? Или мне уйти?
– О! Здорово, – судя по бодрому восклицанию Уварова, от сонливости не осталось и следа. – Я тебе уйду! Заваливай давай… Дергай дверь, я открываю.
Раздалось тихое жужжание, затем щелчок. Артем распахнул тяжелую стальную дверь и вошел в подъезд. Из расположенной прямо напротив двери крохотной каморки на него смотрели из-под очков с толстыми линзами цепкие, внимательные глаза. Консьержка – худенькая бабуля лет шестидесяти в накинутом на плечи цветастом платке – опустила вязание, оглядела более чем странного ночного визитера, торопливо засунувшего руки в карманы мокрых голубых джинсов, и строго спросила тоном инспектора по делам несовершеннолетних:
– Вы к кому, молодой человек?
– Здравствуйте. К Уваровым. В семнадцатую, – вежливо сообщил Грек.
– Что, сильный дождь на улице? А вроде не слышно, – оценив жалкий видок промокшего до нитки Артема, непринужденно поинтересовалась женщина.
– Ливень, – подтвердил Грек и, шлепая носками по каменному полу, быстро проскользнул дальше, к лифту.
Уваров, одетый в обтягивающую рельефный торс черную футболку и спортивные брюки, стоял на лестничной площадке четвертого этажа и курил. Увидев вышедшего из лифта бывшего сокурсника и земляка, Игос на долгие пару секунд застыл каменным изваянием, так и не донеся до рта зависшую на пол пути сигарету. Брови его, по мере осмотра нежданного гостя, медленно сдвинулись к переносице.
– Так… – глубокомысленно изрек Уваров. – Ты что, из Бутырки сбежал?
– Хуже, – на полном серьезе ответил Артем. – С того света.
По выражению глаз бывшего сокурсника Игорь понял: тот говорит чистую правду. Дело принимало серьезный оборот. Затушив сигарету в стоящей тут же, на подоконнике холла, на треть заполненной хабариками стеклянной банке, Уваров молча кивнул на дверь квартиры: "Заходи".
– Только тише, Кирка спит, – предупредил Игос, проводя Артема в ближайшую к прихожей, уютно обставленную маленькую комнатку и открывая шкаф. – На вот, переоденься. Рожа вся синяя, как у покойника. – На кресло полетели носки, новые, с магазинной биркой, трусы-боксеры и адидасовский спортивный костюм. – Будет чуть маловат – извини. Мы люди скромные, штангу в узлы не завязываем. Жрать хочешь?
– Подожди ты с жратвой! – торопливо стягивая битловку и прилипшие к ногам джинсы, отмахнулся Артем. – Дай лучше телефон. Мне нужно срочно позвонить в Питер. Лакину.
– Дам, – подперев плечом стенку и сложив руки на груди, сухо пообещал Уваров. – Только вначале ты расскажешь мне, что с тобой приключилось и почему ты в таком виде? Только давай без пурги и вкратце.
– Можно и так, – облачившись в сухую одежду и ощутив приятную расслабленность во всем теле, Артем устало упал на кресло и рассказал земляку историю своих злоключений. Начиная от прошлогодней стычки с усть-озернинским чиновником в бистро "Мельница" и заканчивая любезно согласившимся его подбросить прямо в адрес бандитом по прозвищу Грязный Гарри. Уваров слушал молча, не перебивая. Когда Артем дошел в своем рассказе до спасенного им водителя "УАЗа" и гибели так и не сумевших выбраться из машины трех других бойцов ОМОНа, по лицу Игоря пробежала тень.
– Вот такие хреновые у меня дела, Игос, – закончив исповедь, подвел черту Артем. – Хорошо хоть мальчишку удалось живым вытащить. А в остальном – полная, абсолютная жопа.
– Жди здесь, я сейчас вернусь, – отлипнув от дверного косяка, бесцветным голосом произнес Уваров. Добавил, уже выходя в коридор: – Чайник поставлю.
– Не мешало бы и чего покрепче. Грамм сто – сто пятьдесят, – высказал свое пожелание ночной гость.
– Я посмотрю, что у меня есть в баре.
– Давай…
Игоря не было минуты три. От нечего делать Артем встал с кресла и принялся разглядывать стоящие за стеклянными дверцами шкафа-витрины фотографии в рамках. То, что он на них увидел, повергло беглеца в состояние, именуемое боксерами и рукопашниками "гроги". Это когда тебе кажется, что ты в сознании и более-менее твердо стоишь на ногах, но на самом деле ты уже в нокауте и не способен оказать сопернику серьезного сопротивления. Достаточно всего одного, даже не слишком сильного, добивающего удара – и ты, окончательно побежденный, падаешь на татами в полной отключке…
На трех из пяти фотографий бывший сокурсник Игос Уваров был запечатлен вооруженным до зубов, в камуфляже, с шевронами московского Отряда Милиции Особого Назначения на рукаве. К тому же два из этих снимков были, вне всякого сомнения, сделаны в мятежной Ичкерии, во время командировок столичного ОМОНа на Северный Кавказ. Артем без труда узнал известные по телерепортажам развалины бывшего дворца Джохара Дудаева в центре Грозного и площадь Минутку.
На двух других фотографиях был изображен тот самый мальчишка-водитель, которого Артем час назад вытащил из рухнувшего в Москву-реку милицейского "лунохода".
В голове Грека словно в обратной последовательности прокрутили видеопленку. Он отчетливо вспомнил, как сержант, старший группы ОМОНа, отправленной для его доставки в ИВС, обращаясь к чересчур расприкалывавшемуся водителю, сказал дословно следующее: "А ты, Копытин, держи язык за зубами. Будешь много болтать – лично займусь твоим воспитанием. Так что даже Игос не поможет. Понял шутку юмора?!"
Все. Приплыли. Здрасьте. Единственный выход из лабиринта, как выяснилось, вел прямиком в клетку к Минотавру.
Словно подтверждая эти отнюдь не радостные выводы Артема, дверь комнаты распахнулась. На пороге стоял лейтенант милиции Уваров, собственной персоной, уже успевший сменить домашний прикид на джинсы, кроссовки и кожаную куртку. В руке бывшего сокурсника по физинституту Грек без особого удивления увидел оружие – автоматический пистолет Стечкина.
– Я позвонил на базу, – быстро сообразив, что представляться ему уже не нужно, сухо сказал Игос. – Через двадцать минут за тобой приедет машина.
– Спасибо тебе. Отец родной. За гостеприимство, – горько усмехнулся Грек. – Уважил. Век не забуду.
– Служба такая, Греков, – на каменном, сухопаром лице Игоса не дрогнул ни один мускул. – Поставь себя на мое место. Погибли трое наших бойцов. Сашка, младший брат жены, – в реанимации. Тебе придется ответить на вопросы. И некоторое время посидеть в ИВС.
– Я уже все тебе рассказал! – сквозь зубы процедил Артем и шагнул навстречу лейтенанту. – Неужели ты не понимаешь, идиот, что сейчас, в эту самую минуту, собственными руками затягиваешь у меня на шее петлю?! Я ни в чем не виноват, но доказать это не в моих силах! Все куплено!!! И благодаря тебе, козлу тупорогому, я сегодня окажусь в изоляторе, через несколько дней – в СИЗО, а затем – на зоне!!!
– Единственное, что я могу тебе обещать, это посильную помощь в разбирательстве твоего дела, – жестко сказал Уваров. – Если ты не виновен, выйдешь на свободу. Если виновен – отправишься гнить на нары. Я все сказал. Так что лучше сиди и не дергайся. Целее будешь.
– Пош-шел ты знаешь куда?! – в отчаянии зарычал Артем. Судорожно сглотнул застрявший в горле ком, помолчал секунду и тихо, зло спросил: – В Питер хоть дашь позвонить, или?..
– Или, – категорично отрезал омоновец. Добавил, с довольным видом "нового русского", бросающего подачку сидящему возле церкви бомжу:
– Если хочешь есть – можешь пойти на кухню и сделать себе бутерброды.
– Засунь свои гребаные бутерброды себе в з-задницу! – проскрипел Грек. – И маслом не забудь пожирнее намазать, лучше проскочат! Благодетель х.в. Я к тебе как к человеку пришел, а ты… Сука ты, Уваров. Если до сегодняшнего дня я хоть к кому-то из ментов и относился с пониманием, как к правильным мужикам, не зря носящим погоны и оружие, так это к ОМОНу. Видимо, потому, что до сих пор лично с вашими гоблинами не сталкивался… Но твой сучий поступок просто лишний раз убедил меня, что мусор – он и есть мусор. В какую форму ни одевай. Спецназ, блин!!!.. Да в махровом долбоебизме ты недалеко ушел от тех двух гуманоидов из аэропорта. Эти тупые животные, по крайней мере, знали, ради чего старались. Из-за денег. А ты? Ради чего ты меня подставляешь?! Неужели тебе станет легче, если ты сломаешь жизнь не только мне, но и моей семье?! Какие еще тебе нужны доказательства моей невиновности?! Хочешь – сам позвони Максу Лакину. Прямо сейчас. Расскажи ему, без одной минуты майору ФСБ, как я пришел к тебе за помощью, а ты, резина рваная, меня сдал!!!
– Хавальник захлопни, оратор, – дергая щекой, заявил Уваров. – Не перед кем выеживаться. Журналистов нет… Мне от тебя, Греков, ничего не нужно. Я еще раз повторяю: базар закончен. Будет следствие, оно во всем разберется. А сейчас стой и не дергайся. Не испытывай мои нервы. Они после чеченских каникул и контузии и так не железные.
– Зато мозги у тебя, вкладыш легавый, точно из парафина. Да что с тобой вообще говорить! Шакал… – Поняв, что слова здесь бессильны и плетью обуха не перешибешь, Артем брезгливо поморщился, матюгнулся и рухнул в кресло, уставившись в пол.
Игос медленно опустил пистолет.
– Вот так гораздо лучше.
– Кому лучше, ур-род?!
– Всем. Ты еще потом спасибо мне скажешь.
– Я?! – фыркнул Грек. – За что?! За подставу?! К врачу сходи, придурок.
– За то, что шкуру тебе, идиоту, спас, – холодно уточнил Уваров. – Если бы тебя попытались задержать, ты бы стоял и не рыпался?
– Хрена с два, – вынужден был признать Артем. – Не дождетесь.
– Об этом я и базарю. По какой причине машина слетела с набережной в реку – пока неизвестно. Зато известно, что трое наших парней погибли, а ты – сбежал. Утром об этом будет знать каждый сопливый пэпээсник в радиусе ста километров от Москвы. Знаешь, мне не очень хочется, чтобы по тебе стреляли на поражение. Даже если с точки зрения буквы закона это будет вполне оправданно.
– У тебя только что был реальный шанс все изменить, Игос, – тихо сказал Грек. – Но ты, ментяра пробитый, предпочел выслужиться и не рисковать жопой. Так спокойней. И начальство оценит. Особенно когда узнает, что мы с тобой, оказывается, старые знакомые. Что ж, – ухмыльнулся Артем, – с точки зрения закона ты все сделал правильно. Только ты забыл, что в мире есть и другой закон. Человеческий.
– Только не надо меня пугать. Пуганый уже.
– И по этому самому человеческому закону, – спокойно продолжил Артем, – ты, Уваров, поступил, как последняя сволочь. – Угодивший в ловушку беглец поднял взгляд на бывшего институтского сокурсника и закончил: – Даже если мне придется в течение следующих нескольких лет нюхать тюремную парашу, однажды я все равно выйду на свободу. Рано или поздно. И в первую очередь кончу тех, кто меня подставил и засадил за решетку. Это не пустые обещания, Уваров. Я клянусь памятью отца и сестры – так и будет. Но прежде я…
Закончить фразу сжавшийся, словно тугая пружина, готовый к броску Артем не успел. Вместо этого, точно уловив идеальный для атаки момент, когда на полсекунды отвлекшийся, чтобы подавить кашель, Игос окажется в наиболее уязвимом положении, буквально взмыл с кресла и бросился на противника. Левой рукой Артем намертво стиснул и отвел в сторону запястье сжимающей пистолет правой руки Уварова. А кулаком своей правой – нанес лейтенанту ОМОНа короткий, но чудовищно сильный удар в челюсть. В этот решающий удар, от которого зависел результат схватки, Грек вложил всю свою злость, все отчаяние и всю ненависть, накопившиеся в нем за один день пребывания в Москве. Однако не слишком полагаясь только лишь на внезапный нокаут – лейтенант Уваров вполне мог оказаться достаточно крепким и выносливым в драке бойцом, – тяжело рухнувший сверху на противника Артем предплечьем правой руки провел жесткий удушающий прием, пережав Игосу горло, а другой – дважды жестко припечатал его по-прежнему сжимающую "Стечкин" руку о покрытый ламинированным паркетом пол. На втором ударе тяжелый ствол вылетел из ослабевших пальцев громко хрипящего, дергающегося и извивающегося всем телом хозяина квартиры и с тупым стуком скрылся где-то под диваном. Артем понял: он победил…
Первым его желанием было сломать ему шею. Но он все-таки, хоть и не без усилия, подавил в себе этот мстительный порыв. В конце концов, этот непробиваемый мент сделал именно то, что должен был сделать на его месте любой легавый. Если отбросить сентиментальные сопли и взглянуть на вещи трезво, становится очевидно: нельзя винить Буратино за то, что он деревянный. Поэтому вместо смертоубийства Артем ограничился двумя точными, выверенными ударами ребром ладони по шее, после которых лейтенант надолго впал в нирвану.
Тяжело дыша, Грек медленно поднялся на ноги и, покачнувшись, в последний момент прислонился спиной к дверному косяку. Перед глазами все плавало. Его тошнило и мотало из стороны в сторону. После отнявшей последние силы яростной схватки с предателем Игосом накопившаяся за этот безумный день смертельная усталость навалилась с неотвратимостью снежной лавины. На то, чтобы отдышаться и хоть немного прийти в чувство, Артему потребовалось не меньше минуты. Ее хватило, чтобы окончательно убедиться: их возня, слава богу, не разбудила спящую где-то в глубине квартиры жену Игоса. Иначе картина бы вышла та еще – хозяин с разбитой в кровь мордой лица лежит на полу без признаков жизни, а закованный в наручники, одетый в хозяйский "адидас" ночной гость из Питера, ничего толком не объясняя, упрямо ломится на выход, норовя попутно прихватить в качестве трофея чужие куртку и ботинки. Не босиком же, в конце концов, по лужам ходить. Да, только женской истерики сейчас и не хватало, для полного счастья. Завизжит, бросится при виде нокаутированного супруга царапать когтями лицо – что с ней тогда делать? С мужиками, как ни крути, гораздо легче. Даже если они умеют махать руками, вооружены и уверены в своих силах.