Последующие два дня были копией предыдущего. Сёма "рулил", управлял, направлял. Особенно он был активен в выполнении наказа своего грозного шефа о приведении в товарный вид детского дома. Как Яков Абрамович ни "пыхтел" возмущённо, все долги по зарплате и по многомесячной оплате услуг ЖКХ были оплачены. Срочно был найден подрядчик, сильно зависимый от самого Петра Тимофеевича. Его заставили закупить для требуемого ремонта стройматериалы только из магазина шефа. Смету расходов фирмы подрядчика проверял лично Сёма и безаппеляционно сократил на треть, пригрозив:
– Скажи спасибо шефу, я бы за твои художества по ремонту здания администрации вообще бы тебя заставил сделать эту работу бесплатно! Это он у нас такой добрый! На второй день прослушки Егор записал помимо обычных инструкций следующие указания Сёме:
– Моё лечение здесь, в России подходит к концу. Специалист настоятельно рекомендует мне продолжать в клинике немецкого профессора Кельмана. У него всемирно известное учреждение этого направления. Там очень приличные условия, правда дерут три шкуры. Клиника в их Баден Вюртемберской земле, недалеко от их главного города Штутгарта. Мой специалист уже договорился с этим Кельманом, переслал по электронной почте мои снимки и анализы. Они решили, что мой курс лечения у этого немца займёт не менее трёх недель. Ну а после они решат как далее. Мне спорить с ними бесполезно. У них разговор короткий. Или лечение со здоровьем не меньше пяти семи лет, либо под мою ответственность, в гроб! Я уже оплатил этим грабителям. Вот Сёма у кого надо учиться. всё по закону, все карманы вывернут и жаловаться не кому. Тебе надо организовать доставку моей жены, сына ко мне завтра. Привезёшь их лично. В Починках Вас встретит микроавтобус из того лечебного заведения, где я сейчас лежу. Он и отвезёт тебя и моих ко мне. На его территорию въезд всем другим машинам запрещён, не пропустят. Так что, предупреди генерала и прокурора, что бы своих не присылали, их всё равно ко мне не пропустят, в лучшем случае в гостевом доме дадут подождать. Такой здесь порядок. Мне ничего не надо везти, здесь всё есть. В Починках Вам надо быть в пятнадцать часов. Повезёшь сам лично, на моей второй машине. Я номер её сообщил, так что встречать будут именно её. Жора при мне. Не вздумай права качать, просто выкинут тебя без всяких разговоров. Тут так поставлено. Приехал лечится, лечись и чтобы ни кто тебе нервы не портил. Скажи об этом жене, она любительница попричитать, поучить, сразу же прервут и досвиданье, пусть запомнит. С тобой обещали дать поговорить. Но учти, лечащий врач отслеживает всё время моё состояние. Чуть чего, сразу до свиданья. Думай, чего будешь говорить. После этого указания Сёма тут же развернул бурную деятельность. Сначала позвонил в гараж и приказал подготовить на завтра к двенадцати часам машину Петра Тимофеевича, чтобы работала как часы. Затем сообщил генералу. Тот обещал после разговора с Владлен Владимировичем перезвонить. Наконец поехал домой к жене Петра Тимофеевича, где поставил её в известность о предстоящей поездке к нему завтра в двенадцать тридцать. Та начала было его выспрашивать, но он, видимо зная её характер, "обрезал":
– С собою ему ничего не брать. У него всё, что надо есть, клиника очень солидная. Всё чего ей хочется узнать, узнает от него лично. И ещё она и сын должны иметь ввиду: Никаких нервотрёпок врачи не допустят, при малейших попытках, свидание будет прервано и до свиданья. Такой у них порядок. Лечение, положительные эмоции прежде всего! Поэтому ей надо быть готовым к этому. После жены шефа поехал к генералу и там, в присутствии прокурора обсудили весьма странное лечение Петра Тимофеевича. Те очень недоверчивые и по профессии, и по натуре буквально исходили пеною в связи с указаниями босса Сёмы. Начали тут же предлагать различные варианты с тем, чтобы обойти запреты и всё-таки прояснить и саму лечебницу, и истинный характер его болезни и вообще, присутствует она как таковая. Видимо недоверие, вызванное их врождённой подозрительностью, а так же первым заключением эксперта, правда вскоре им самим же и опровергнутым, не давало им покоя. Но все их варианты как то так оборачивались, что за всё практически нёс ответственность Сёма. Тот и сам, поднаторевший в таких делишках, в которых главное это свалить ответственность на голову другого, быстро отмёл их попытки, заявив:
– Ему его шкура ещё дорога! Узнай об этих предложениях шеф, сразу же с него с живого кожу снимет, а посему он лично будет действовать согласно указаниям Петра Тимофеевича. Они, если желают, пусть делают чего хотят под свою ответственность. Он им мешать не будет, но при условии его не информируют о них. Увидя, что их предложения категорически отвергнуты и ответственность необходимо брать на себя, генерал, и прокурор приуныли. Долго сопели, прикидывали, наконец Сергей Леонидович предложил:
– Без охраны жену и сына, даже в Вашем обществе мы отправить не имеем право. Вы не специалист в таком деле. Сейчас время такое, случись что с ними, Пётр Тимофеевич нам не простит. А уж кого в охрану поставить, да сколько человек, это наше дело. Так Владлен Владимирович? – Тот удовлетворённо закивал головою:
– Правильное решение, Сергей Леонидович, да и Самуила Яковлевича выводим из под удара. Очень мудро решили. Так и сделаем.
Генерал подвёл черту:
– В двенадцать охрана сопровождения будет ждать Вас у дома Петра Тимофеевича. Один их телохранителей поедет с Вами, а трое в машине сопровождения. Объясните ему по другому мы не можем поступить, такой порядок установлен им самим. Они было попытались поучить Сёму чего надо сделать, на что обратить особое внимание, но тот категорически отверг все их попытки. Заявив:
– Я ничего не знаю, не слышал, а что делаете Вы – так это инициатива Ваша. Вы о распоряжении Петра Тимофеевича мною лично предупреждены. Они было растерялись, очень растерялись! Но страх оказаться в положении, когда их лидер захвачен и действует под диктовку кого-то, превысил страх перед этим лидером. Словно страус, прячущий голову в песок от страха, они тоже решили спрятаться за своих помощников, коих посылали вопреки жёсткому указанию босса на разведку. По возможности инструктировать решили, не доверяя друг другу вместе, причём в этой инструкции на всякий случай единодушно определили "точки над i" не ставить. В крайнем случае это давало бы им возможность спрятать свою задницу от неминуемого пинка за тупость служивых, решивших на свой страх и риск вот на такие действия. Сёма же, переговорив с подельниками своего шефа, возвратился не в администрацию, хотя времени ещё было полно до завершения рабочего дня, а в отель. Там всё повторилось – еда, питиё, Сонька, а в перерывах и управление порученным ему хозяйством. В очередной раз вздрючив "глиста", коим именем он упорно называл Солитёра, разрулил пару ситуаций с запчастями, почему то не пришедших с Украины. Довёл себя до нужной кондиции и благополучно был препровождён домой своей седенькой, сухонькой маменькой.
Егор естественно не стал прослушивать чавканье, бульканье, взвизги и нытьё Соньки, требующею от своего холодного ухажёра, очередной презент, известил командира о необходимости встречи. Через два с половиной часа, кассета с записью переговоров Сёмы со своим шефом и с его подельниками перекочевала Гасану. После этого Егор вернулся на свою съёмную квартиру, опять хорошенько смыл с себя то гадливое чувство, которое всегда наступало у него, после записи переговоров и деяний правой руки Петра Тимофеевича, хозяина целого района Подмосковья. Почувствовав себя более-менее "чистым", в чистом белье, поужинал, посмотрел на всякий случай местные телевизионные новости. Не увидев, не услышав для себя ничего интересного, улёгся спать.
Утром он дежурил у подъезда Сёмы. За ним съездил к администрации. Там правая рука устроила совещание с начальниками: финансового отдела, ЖКХ, культуры, образования и надзора. Ясно было, что готовился Сёма к строгому допросу шефа. Очень готовился, весьма серьёзно вникая в каждую мелочь. В целом сообщения начальников отделов его удовлетворили, хотя он не преминул ткнуть носом каждого в недоделки, промашки, коих он "орлиным взором", сразу же улавливал. В начале двенадцатого, он связался с механиком гаража и шеф-поваром столовой. Оба заверили его в надлежащем исполнении его наказа. Машина заправлена, отрегулирована, продукты и питиё на дорогу уже в багажнике. Не удовлетворившись их докладами, не поленился придти заранее и всё лично проверить. Ровно в двенадцать он подъезжал к дому Петра Тимофеевича. У подъезда стояла волжанка 3110 с форсированным движком и экипированная всеми необходимыми средствами. В ней сидели трое, двое крепких молодых парней в штатском и один уже пожилой с серьёзным взглядом мужчина, коего Сёма знал, как наиболее доверенное лицо генерала. Ещё один, крепкий с быстрым взглядом и молниеносными движениями сидел на лавочке возле входа в дом. Он вскочил, доложил. Сёма благосклонно пожал ему руку, задал несколько явно дежурных вопросов, приказал идти за собою. Минут через пятнадцать вышли уже вчетвером. Впереди Сёма, за ним жена Петра Тимофеевича, за ней худой прыщавый юноша с раскрашенной в разные цвета шевелюрой и в каких-то клоуновских штанах. Шёл он немного странно, чуть подпрыгивал в такт неведомой окружающим музыке, смачно жуя при этом жевательную резинку. Замыкал шествие телохранитель, тащивший довольно объёмистую сумку. После загрузки сумки в багажник, где жене босса была продемонстрирована ещё одна сумка со съестными припасами и питиём, они принялись рассаживаться. Дама тут же уселась на переднее сидение и попробовала было начать командовать. Но с Сёмой такие фокусы не проходили. Он отлично знал место Анжелы Аркадьевны в табеле о ранге Петра Тимофеевича, где оно было отнюдь не на первых ролях, как по женской линии, так и по прочим параметрам. Он сразу же категорически приказал пересесть к сыну на заднее место, так как переднее предназначено исключительно для телохранителя, также в том же категорическом тоне потребовал не мешать ему исполнять все указы её мужа и предупредил:
В машине все должны слушаться только его и все его указания – это приказ!
Дама фыркнула, произнесла несколько фраз и оскорблёно замолчала. Сынок же вообще не обратил на все эти пикировки ровно никакого внимания. Сидел, откинул голову на спинку, в такт музыки подёргивая коленями и мусоля во рту свою неизменную жвачку. Анжела Аркадьевна покосилась на него раздражённо, сделала ему замечание, но он не обратил на это никакого внимания, похоже сынок даже и не слышал свою мамашу.
С пяти часов Егор, проводив до выезда из города Сёму, дежурил то возле администрации, то возле отеля. В шестом часу правая рука хозяина заявилась в свою штаб квартиру. Там сразу же началось чавканье, бульканье и взвизги Соньки. Но они длились не так уж долго. Раздался звонок генерала, попросившего его приехать к нему. Сёма поматерился в адрес ментов, не дающих человеку спокойно поесть после трудного дня, но собрался и поехал. Его ждала сладкая парочка. Не откладывая своих намерений в "долгий ящик", они тут же принялись его допрашивать. Но Сёму этим не "сшибёшь с ног". Он, дав им немного порезвиться, осадил их:
– Что делали посланные ими специалисты по добыче данных ему неведомо. Это не его забота. Поэтому, он только может высказать своё мнение из увиденного и услышанного им лично. А оно таково. Клиника суперсовременная, оснащена дай Бог, какой либо. Он бы во всяком случае не отказался там полечиться, аппаратуры в ней, во всяком случае в палате, где лежит Пётр Тимофеевич, столько, сколько в некоторых больницах. Персонал внимательный, а лечащий врач действительно светило. Одних дипломов российских и зарубежных в его кабинете он насчитал более десятка. Ну а насчёт порядка, так он лично за такой. Приехал лечиться за большие деньги, к таким специалистам, так лечись без дураков, так как они, эти эскулапы решают. Они за лечение отвечают и только. Им виднее, чего ему можно, а чего нельзя. Вон даже Анжелу Аркадьевну отправили восвояси из палаты, как только она вздумала "порулить", побурчать на не нормальные в лечебнице порядки. Мне же, с гордостью произнёс он, удалось в отведённые пятнадцать минут с Петром Тимофеевичем о многом переговорить. Пришлось конечно, прежде чем чего сказать думать, но вот же дали. Считаю раз у них такой порядок, то и надо его исполнять. Они деньги зря не берут. Шеф предупредил:
– Вскоре, как только он будет транспортабелен, его переправят к немцам на долечивание и реабилитацию. Точно на сколько дней не сможет сейчас сказать, но врач думает не менее трёх недель. Обычно это такой срок, хотя могут и задержать, всё зависит от того, как пройдёт процесс долечивания. Он обещал каждый день говорить со мною оттуда и приказал:
– В его отсутствие порядок в городе должен быть обеспечен! Никаких криминальных и экономических воин! Никакого передела собственности. Всё должно идти так, как и при нём. Если чего, то спросит с нас троих по всей строгости. Сёма вздохнул:
– Вы знаете, каков он. С меня так просто шкуру спустит, а с Вас… Ну Вам лучше знать. Сказанное им заставило сильно призадуматься генерала с прокурором, но многолетняя выучка интриганству, подсидок и подковерной борьбы не давала им покоя. Они попытались подойти к нему с другой стороны.
– Самуил Яковлевич, начал МВДшник:
– Как Вы считаете? Зачем такие предосторожности. Вон Ваши сопровождающие, мои работники рассказали:
– Везли их в каком-то фактически воронке, хоть и комфортабельном с кондиционером, баром и прочим антуражем, но без возможности увидеть, куда их везут.
– Почему же, я, Анжела Аркадьевна и её сын ехали правда не в баре, а в салоне с окнами, из которых всё было видно. Я, правда, не понял куда везли, но мне думается где-то в Домодедовском районе, хотя могу и ошибаться, я те места плоховато знаю. Ну а насчёт воронка, то же Вы зря. Люксовский микроавтобус, Мерседес! На нём в любые края можешь ехать, в нём всё, чего необходимо для жизни есть. И холодильник, и плита, и кондиционер и даже лежачьи места. Про бар и туалет с душевой кабиной молчу! Лично я бы от такого воронка не отказался, жаль, что такой мне, да думаю и Вам Сергей Леонидович и Владлен Владимирович, не по карману. Не многие такой могут себе позволить! Вы лучше своих специалистов спросите сколько они дармового виски и коньяка выдули. То-то, когда их в гостевой домик сопровождали, их морды красным цветом отдавали. Да и в этом доме они по-моему зря время не теряли, аж опухшие вылезли, как обормоты какие. В машине телохранителя пришлось пересадить. От него несло, как из шалмана какого-то. Анжела Аркадьевна крик подняла:
– Не поеду с пьяницей!
– Да и другие Ваши специалисты? Уж не знаю как смогли доехать? Даже водитель и то был под шафе. Услышанное от Сёмы, явно смутило сладкую парочку. Они то посчитали, что посланных чуть ли не насильно споили, как они объяснили, а оказывается им вообще никто ничего не предлагал, они сами разыскали и "нажрались", даже не спросивши хозяев. Генерал с прокурором зачесали головы. Как ни крути, а задуманная проверка с позором провалилась, не учли, так сказать, человеческий фактор! Теперь чего уж тут кулаками после драки махать. Одно только положительно, лидер ничего предосудительного от обслуги не услышит. Они ещё было попытались "расколоть" Сёму на интересующие их подробности, но тот умело обошёл все их хитросплетения. С тем и расстались: Он очень довольный собою, оставив их в дураках, не пойдя у них на повод. Они, как раз очень не довольные тем провалом, который учинили доверенные ими специалисты. Для них ситуация ничуть не прояснилась. Их отточенное многолетней практикой чутьё подсказывало. – В этой ситуации не всё так просто и чисто, но вот какие действия ещё надо предпринять для её прояснения, они не знали.
Дальнейшие действия смотрящего на хозяйстве Петра Тимофеевича не блистали оригинальностью, отель, жратва, питиё, Сонька, выпадание из машины и волочение маменькой до дому. Егор же дал сигнал командиру и через два с половиной часа передал Гасану запись переговоров Сёмы с генералом и прокурором. Посланник известил его о решении командира прервать "командировку" Егора завтра, если не будет ничего экстраординарного.
Опять он повторил ежевечерний ритуал: смывание с себя того дерьма, чем он пропитался слушая эту троицу, ужин и сон.