– Тут, это самое, вы уж сами с этой комиссией разбирайтесь, там чины большие из самого центра, не мне с ними говорить, чего мог о Вашем приказе я рассказал, как всё дело обстоит, а более чего мне говорить то. Да и не досуг мне, тут всё сгнило, течёт, пойду хоть при них чего-нибудь заделаю, а то они так ругаются на меня. А я то тут при чём, раз такой приказ не ремонтировать уже два года. Нет, я пожалуй пойду… А протоколы что ж, раз они требуют, то чаво не подписать, подпишу. Тут такое дело, всё правильно. Не попрёшь, раз правильно! Тут Вы уж сами разбирайтесь с ними. Им то всё равно, кто подпишет, лишь бы в Вашем ДЭЗе работал. Они же, это самое, всё фотографируют, да местных опрашивают во всю… Да как же я могу, это самое, их задержать… Их вон сколько, да всё начальство. Нет, за руку их хватать не буду, как бы Вы не говорили. Да они меня просто турнут, да ещё и в каталажку за самоуправство такое, это самое. Нет, мне такова не надыть. Вы уж сами, это самое, как-нибудь. А я что? Прикажут подписать и подпишу, коли там так на так всё сгнило. Куды ж, это самое, деваться то, почитай три года по Вашему приказу туды не хаживали… Ладно, ладно молчу… да они не слышат, они в другом кабинете свои бумаги пишут, а мне приказали здесь сидеть и никуды не выходить. Вот я и сижу, это самое, а тут телефон. Ну и решил Вас, это самое, известить, что бы Вы были в деле… Ладно, ладно. Не буду ничего подписывать. Только Вы уж потом меня от их защитите. Они дюже сердитые, это самое, больно грозятся на Вас и всех бездельников, а мы разе бездельники? Мы делаем, где Вы прикажите. Вы "начённик", Вы и командуете. Ладно, ладно… Больше о Вашем приказе им не буду говорить. Только Вы уж обещайте меня защитить. Сердиты они, это самое. Прямо ужасть! Ладно, всё молчу и жду Вас. Как приедете, то всё и расскажу, как было. Мне неча скрывать… Он облегчённо вздохнул, аккуратно положил трубку на место, широкой ладонью вытер обильный пот на лбу, шее…
– Едрёна вошь! Хорошо бы его, это самое, кто-нибудь евонными буркалами по этим гнилякам повозил. Знал бы наперёд как людям пакостить. – Егор потрепал его по плечу:
– Молодец Пётр Фёдорович, правильно ты ему всё поведал, так и надо с этой швалью говорить, и нечего хвост прятать. Плати за работу сука, иначе сам пойдёшь свои гниляки крутить. Ну ладно, теперь моя очередь с ним побеседовать. У меня, друг ты мой Петюня, аргументы покруче. Мастер заухмылялся:
– Да уж, вразумляют, да ещё и как. Враз мозги вправляет. Хорошо бы ещё его, это самое, мордой о трубы и кранты. Тогда бы ещё лучше дошло.
– Подумаем над твоим советом. Я так понимаю, ты всё правильно теперь видишь. Ну ты, и твои товарищи, уж не подведите меня, все системы восстановите, чтобы детишки могли жить в тепле да без вони и луж. А я свои обещания выполню. Мастер принялся заверять.
– Его товарищи тоже так же мыслят, как и он. Негоже детишек так вот со свету сживать. Это ж каким живодёром надо быть. И они всё сделают, лишь бы "наченника" заставили приказать. А они не подведут. Все мужики правильные, дело своё хорошо знают. Тут в кабинет заглянула испуганная секретарша, "округлив глаза", доложила:
– Начальник ДЭЗа и главный инженер пожаловали.
– Егор встал:
– Пошли Пётр…
Не-а, я пожалуй, это самое, пойду я. Крант поставлю, на всякий случай имею, мало ли чаво, с собою ношу, мало ли чаво. Вот их крант и заменю.
– Хорошо Пётр, только из детского дома никуда не уходи.
– Не-е, я никуды, как Вы сказали. Да мне теперича и самому интересно, как этот сквалыжный "начённик", это самое, будет вертеться.
Егор приказал секретарше:
– Оставайтесь на месте, я скоро вернусь, только спущусь к машине, мне нужно кое-чего взять.
Быстро спустился, в бардачке машины нашёл миниатюрную видео камеру и диктофон. Рассовал их по карманам, вновь поднялся. Прихватив стоящую секретаршу за локоток, пошёл в приёмную. По дороге проинструктировал:
– Ключи от приёмной и кабинета мне. Как войдёте, доложите начальнику, представите мне.
– Председатель комиссии… И сразу же за дверь, более без моего разрешения никого не впускать. Всё ясно? Та, озадаченно смотрела на него…
– Да как же, это ж сам начальник ДЭЗа, от него же сколько зависит…
– Да, я вижу, три года ничего эта сволочь не делает. Зависит…
Ничего, теперь всё будет от него зависеть и краны и канализация и отопление. Обещаю. Идите спокойно, нечего эту тварь бояться. Секретарша пожала плечами:
– Ну раз Вы так обещаете, то мне чего же протестовать? Егор вместе с секретаршей решительно ворвался в приёмную, резко спросил:
– Кто тут начальник ДЭЗа? Встал, ошарашенный таким началом, один мужчина из двух сидящих на стуле. Егор в упор смерил его взглядом, рявкнул:
– В кабинет! Секретарша, тоже изумлённая его тоном, успела пискнуть вдогонку:
– Это председатель комиссии. И почти бегом выскочила из приёмной.
Егор, раздувая ноздри, закрыл дверь приёмной, выдернул из телефонной распредкоробки шнур аппарата. Обмотал им телефонный аппарат, сунул его в подмышку. Развернувшись, в упор посмотрел на второго сидящего и рявкнул:
– А ты кто таков? – Тот промямлил с испуганно:
– Главный инженер.
– Чего инженер? Бандитского ДЭЗа, который со свету сирот губит?
– Тот принял было оправдываться, но после рыка…
– Молчать, сидеть тихо на месте и никуда не рыпаться, а то худо будет, очень худо. гарантирую. Сотовый есть? Тот испуганно кивнул головою.
– Сюда, мне отдашь, верну, когда отпущу. Забрав у ошеломлённого главного инженера трубку, сунул её в карман и стремительно влетел в кабинет, подскочил к сидевшему в кресле господину, схватил "за грудки", выдернул из кресла и резким ударом в печень отправил его на пол. Не давая ему опомниться, за шиворот вздёрнул на ноги и снова сильным ударом в живот отправил на пол. Проделав несколько раз процедуру, бешено прорычал:
– Жить тварь хочешь? Колись мразь, кто приказал детей уморить? Или ты сам, сволочь, по собственной инициативе такую гнусность придумал? – Господин, полностью сломленный побоями, принялся всхлипывая оправдываться. Но ему не дали. Егор уже вовсю насмотрелся на эту молодую поросль чиновников подлых, трусливых, жадных. Снова удар поверг начальника на пол.
– Ты что? Идиот не понимаешь? Ведь у тебя всего одна печень и две почки! Отобью, сдохнешь! Кому сказал сволочь, колись! Сунул ему под нос диктофон:
– Учти, начнёшь врать, юлить отобью уж точно! Тот шлёпая трясущимися губами, заикаясь произнёс:
– Приказал начальник отдела жилищно-комунальных отношений администрации. Егор выключил диктофон и снова ударил, правда не так сильно, но тоже болезненно с отправкой на пол.
– Кому сказал, колись! Говори связно, подробно и без соплей и слюней, если в живых хочешь остаться и жить не в больнице! Чиновник принялся уже более менее связно рассказывать, кто, почему и с какой целью приказал ему сживать вот таким способом сирот детского дома.
– Выслушав и записав его речь, Егор выключил диктофон, схватил его за шиворот, подтащил к шкафу купе, пинком отправил во внутрь и приказал:
– Сиди тварь тихо и не шевелись, иначе здесь и сдохнешь!
Задвинув дверку шкафа, вышел в приёмную, окинув взглядом господина, бросил, указывая на кабинет.
– Проходи! Господин встал и на "ватных ногах" проследовал через дверь.
И с ним Егор проделал ту же самую процедуру. Когда тот сломленный неожиданными тяжёлыми побоями, закончил своё повествование, Егор вышвырнул начальника из шкафа прямо напротив сидящего главного инженера. Двумя рывками поставил их на ноги. Вытащив видеокамеру, приказал главному инженеру:
– Так как твой начальник редкостная сволочь, поднял свою поганую руку на беззащитных детишек, решил их уморить, то ты, как всякий порядочный человек, не можешь просто так пройти мимо и набьёшь ему его гнусную морду. Всё понял? Как следует? Иначе я не поверю тебе, что ты порядочный человек и сам набью тебе же морду. Понял? А ну шевелись сука! Кому приказал? Инженер неуверенно сделал один шаг, другой, подошёл к своему визави по побоям, испуганно и затравленно глядящего на него, неуверенно размахнулся и стукнул по лицу. Егор выключил камеру, рявкнул:
– Ты что, гад? Издеваешься? Разве так бьют паскуд, поднявших руку на сирот? А ну бей как положено? Инженер испуганно оглянулся на Егора, размахнулся пошире и ударил. Удар был не сильным, но разбил таки нос. Снова покосился на свирепое решительное лицо своего страшного садиста и уже изо всей силы заехал в челюсть. Тот по детски закрыл свою голову руками и заверещал:
– Ты что делаешь? Снова удар, а далее уже удары сыпались без всякого приказа. Дав инженеру окончательно рассвирипеть, Егор оторвал его от валяющегося начальника. Отодвинув тяжело дышащего инженера на несколько шагов, поднял начальника на ноги. Осмотрел. Вид у него был весьма и весьма жалким. Лицо разбито в пятнах крови.
– Ну а теперь ты, начальник хренов, ты тоже не можешь простить этой шкуре, гнобившей детишек. А ну давай отлупи эту суку, чтобы впредь знала, как поднимать руку на самое святое, что есть в стране на детей! Надо сказать, приказывать на этот раз не было никакого резона. Вскоре физиономия главного инженера была удивительно схожа с побитой рожей начальника. Внимательно посмотрев эти побитые физиономии, Егор, как заправский рефери с приказом "Брек" развёл теперь уж точно обозлённых друг на друга сослуживцев. Толкнул их в разные кресла.
– Всё, угомонитесь, хватит! А теперь слушайте, хорошенько слушайте, повторять не буду, и запомните крепко накрепко. Он ещё раз обвёл их строгим взглядом. Услышав команду от этого, явно бандита, на физиономии которого явно читалась беспощадность и жестокость, они насторожились, хотя ничего хорошего они от него уже не ожидали.
– Вы, господа, уже столько наговорили в диктофон, что Ваш главный патрон, услышав Ваши оправдания, найдёт Вас "на дне моря". А найдёт, тут же не задумываясь ни на секунду отдаст Вас живодёрам из банды Китайца. Уж те-то, простые души, чтобы им гореть синим пламенем в аду, сдерут Ваши кожи, причём без наркоза и с живых. Полагаю, Вы об этом хорошо осведомлены. Кроме того, все акты и протоколы, которые здесь уже сделаны, вскоре появятся в прессе, телевидении и в прокуратуре, но не в здешнем гадюшнике, поющему только с голоса хозяина этого края, а в более серьёзном, можете мне поверить. Ну а там церемониться с Вами не будет и слушать тоже. Хозяин об этом подсуетится, а Вас как "козлов отпущения" за выявленное вопиющие безобразия выставит. Надеюсь Вы хорошо это понимаете стрелочники всегда нужны, это главное правило у всех казнокрадов от власти. Егор сделал внушительную паузу и продолжил:
– Я вижу у Вас только один выход, срочно "пока каша не разварилась", исправить все, что сейчас возможно. Тут я могу Вам помочь. Комплектующие, запчасти могу оплатить, конечно, не по Вашим ценам, в которых Вы у Матвея Исаевича в доле, а по оптовой, близкой к себестоимости, без навара и накруток. Что нужно Вам срочно помоемому сделать? Сейчас Вы, господин главный инженер, позвоните диспетчеру и своему заместителю и прикажите, срочно! Слышите срочно! Под страхом немедленного увольнения виновных в срыве Вашего приказа прислать сюда, в этот дом, всех сантехников, электриков, даже тех, кто работает на других объектах. Пусть все, кто бездельничает у Вас в Вашей конторе и зазря отгрызает на свой бутерброд с маслом от заработка у мастеровых и рабочих, поднимут свои задницы с тёплых сидений и обегут работающих, доводя до них Ваш приказ. В общем все, кто умеет в Вашей конторе держать по настоящему инструмент должен быть здесь как можно быстрее. У Вас задницы горят! Прибыть они должны с необходимым штатным набором инструментов и запчастей. Ваш зам должен за этим проследить. Не выполнит, невзирая ни на какие протекции под зад коленом! За себя стараетесь! А Вы, господин начальник, позвоните своему бухгалтеру и продиктуйте приказ:
– Погасить сегодня же к вечеру задолженность по зарплате всем мастерам и подмастерьям, а так же выдать каждому из них квартальную премию. Можете и себя не забыть, дело, которое Вы делаете первый раз за все три года, святое. – Помогаете по настоящему детям. Затем, господин начальник, Вы прикажите собравшимся мастеровым восстановить, полностью восстановить, слышите! Разрушенные по Вашим преступным указаниям системы водо, тепло-электро снабжения этого детского дома. Срок даёте три часа! Далее, звоните своему подельнику по сбыту сантехнического и электротехническому оборудованию с приказом продать по себестоимости оборудование по представленному списку. Сразу же оговорюсь, лично проверю и лично отберу. Ну, а если Вы не захотите сделать того, что я Вам предложил во имя Вашего спасения, хотя Вы того не стоите, то я ещё продолжу Ваше вразумление, а затем поступлю, как предупредил. Он опять свирепо их оглядел. Господа испуганно загалдели:
– Они всё понимают и сделают всё, чтобы исправить и подчистить.
– Хорошо господа, будем считать, что высокие договаривающиеся стороны пришли к соглашению. Так сказать, "ударили по рукам". – Я спасаю Ваши шкуры, помогаю Вам, Вы же выручаете сирот, попавших же по Вашей милости в тяжёлое положение. После нашего соглашения, Вы, господа, здесь в этой приёмной спокойно посидите, дождётесь окончания восстановления систем жизнеобеспечения детского дома, примите работы и спокойно можете разъехаться по Вашим домам, любовницам или ещё куда. Но предупреждаю: во первых – сидеть тихо, не рыпаться, чтобы было чем заняться Вам это время, Вам предоставят либо чай, либо спиртное, на Ваш выбор; во вторых рот придётся держать на замке, если узнаю, что решили "разинуть пасть", то Ваши повествования окажутся на столе у Петра Тимофеевича, а акты, протоколы с фотографиями в генпрокуратуре и в крупных центральных СМИ. Ясно? – Они молчали, повысив голос потребовал:
– Вам что не ясно? Вздрогнув от его резкого тона, они испуганно закивали головами.
– Значит ясно. Так чего Вы хотите чая, коньяк, водку? Начальник переглянулся со своим главным инженером, неуверенно произнёс:
– Я бы предпочёл коньяк, но у меня просьба, чего-нибудь бы к нему, знаете ли не пришлось ещё обедать, сразу вот пришлось ехать сюда. Главный инженер тоже, кивнув, поддержал его просьбу.
– Хорошо, бутербродами обойдётесь? Они закивали головами. Егор запер кабинет и с телефонным аппаратом и двумя сотовиками вышел в коридор, заперев приёмную. Поймал Петюню, сунул ему в руку несколько зелёных купюр и приказал:
– Спустишься к машине начальника, отдашь деньги шофёру, скажешь, чтобы закупил для шефа и главного инженера выпить и закусить. Сразу пусть отдаст тебе, сдачу отдашь при расчёте. Дождёшься пока он приедет, передашь всё секретарше, пусть им отнесёт, они сидят в приёмной. Всё понял? Тот весело гаркнул:
– Так точно товарищ… Вот ёлки палки не знаю Вашего звания, имени и отчества. Он озадаченно почесал голову.
– Неважно Пётр Фёдорович, главное мы стараемся детям помочь, выручить их из настоящей беды, так ведь?
– Так точно. Он снова почесал голову.
Дождавшись его ухода, сходил к машине, в ней просмотрел видеокадры взаимного мордобоя, прослушал ауди повествования "подневольных". Только спрятал диктофон и видеокамеру в тайник, как к подъезду подъехала машина, из которой вылез водитель с большим пакетом, направляясь прямо в детский дом.
Он, решил Егор и вслед за ним вошёл в вестибюль. Поднявшись на второй этаж, дождался в сторонке, пока водитель не передаст Петюне пакет со сдачей и не уйдёт, догнал мастерового. Тот обрадовался:
– Вот, всё закупили, и сдачу дали. Несу секретарше, как Вы приказали. Да вот она и сама идёт.
– Молодец Петюня, на тебя можно положиться. Давай я сам далее распоряжусь. Взяв сдачу и пакет подошёл к идущей ему на встречу секретаршей. Снова взял её локоток, попросил:
– Не можете ли Вы сервировать у себя в приёмной гостям стол. Господа явно проголодались, да разгорячились, чего-то не поделили, заодно и мировую попьют. Она насторожилась, но ничего не сказав пошла, он за ней. В приёмной, увидев их побитые, в синяках и плохо отмытой крови физиономии, ужаснулась. Развернулась и со словами:
– Я сейчас, только Катерину Ивановну позову, убежала. Егор, как ни в чём не бывало, сдвинув на столе в одну сторону бумаги и пишмашинку, принялся деловито выгружать из пакета. А там на радость господам были две бутылки довольно фирменного коньяка и бутерброды с красной рыбой, икрой, копчёной колбасой, лимон, баночка маслин и баночка с корнюшонами. (М-да вкус у господ не плох!) А тут в приёмную влетела и Катя, а за ней, опасливо поглядывая на побитые рожи господ, и секретарша. Они тут же принялись обрабатывать их физиономии, протирая спиртом и йодом побитые места, помазывая ссадины мазью, залепляя их пластырем. Господа кривились, корчили рожи, но мужественно помалкивали. Закончив, Катя отошла в сторону посмотреть на свою работу, но вновь, увидев их физиономии, содрогнулась. Егор ласково подтолкнул её к двери:
– Спасибо Катерина Ивановна, господа из ДЭЗа никогда не забудут медицинского работника из детского дома, оказавшей им в трудную минуту такую необходимую помощь. Затем развернулся в сторону секретарши, спросил:
– Не подскажите, где у Вас нужная посуда?
Та очнулась от гипноза побитых мужских рож, поплелась в кабинет и вскоре вернулась с тремя бокалами, тремя тарелками, тремя вилками и ножами. Постояла, посмотрела, как Егор разрезал лимон, разложил на тарелках бутерброды, открыл баночки с маслинами и корнишонами, после просьбы:
– Замените пожалуйста ножи и вилки на ложки. Снова поплелась в кабинет, принесла и передала ему всё в руки.
– Вот сойдёт?
– Да, я думаю подойдёт. А то знаете ли ножи, вилки всё таки как ни крути, а оружие в рукопашке. Ложки правда тоже, но это для умеющих. Будем надеяться, что господа к таковым не относятся. Выслушав его болтовню, она всё так же заторможено взглянула на эти все пластыри, физиономии, содрогнулась и ушла. Егор гостеприимно указал на стулья, плеснул в два бокала коньяка, поднёс один к носу, помахал над краем ладонью, принюхался и произнёс:
– Не Арманьяк, но и не на Малой Арнаутской в Одессе деланной. Похоже не контрафакт. Начинайте господа, но учтите, вот-вот соберутся Ваши мастеровые, Вам надо ещё и приказы дать. Особенно не налегайте, после сколько угодно, но после. Себе налил минералки. Посмотрел как они молча, не глядя друг на друга залпом опрокинули бокалы с содержимым себе в рот, крякнули и тут же принялись сосать лимоны. Но тут в дверь просунулась голова Петюни. Он с удивлением обозрел застолье и, почтительно обращаясь к Егору, произнёс:
– Вот рабочие, как Вы и приказали собрались. Ждут Вашего указания.
– Пётр Фёдорович, не моего, у них своё начальство. Они сейчас выйдут, пару минут, скажите всего пару минут. Петюня выкрикнул:
– Есть, круто развернулся, аккуратно прикрыл дверь. Вскоре в коридоре загромыхали его сапожища.