* * *
Вскоре Зильберман стал постоянным пассажиром трансатлантических пароходных круизов.
Курсируя между Европой и обеими Америками в каюте "люкс", он намётанным глазом выискивал в толпе праздношатающихся по палубам, барам и кинозалам пассажиров, у которых водились деньги, а значит, было чем поживиться.
Отличный психолог, Густав Зильберман делал ставку на богатых людей, которым было в тягость вынужденное ничегонеделание и которым нечем было занять свой межконтинентальный досуг во время бесконечного и однообразного путешествия.
Через пару дней плавания новизна впечатлений сменялась беспросветной скукой, голубой шатер неба над головой и зеленая морская подушка под ногами начинали раздражать.
Слонявшиеся из угла в угол пассажиры были накалены внутренним напряжением и находились в состоянии взведённой пружины.
Достаточно сказать, что каждый из них постоянно находился начеку, чтобы не сорваться и, не дай бог, не въехать с размаху кулаком в эти глупые и постные физиономии официантов. Или чего хуже: не изорвать зубами эту дурацкую обивку в каютах.
А эта отвратительная вечная качка, ставившая под сомнение эффективность выпивки и как следствие лёгкий флирт, неназойливое ухаживание за дамами…
Зильберман мастерски использовал тоску по развлечениям, терзавшую туповатых и азартных американцев, английских снобов-аристократов и "новых европейцев", разбогатевших после Второй мировой войны на строительных подрядах и биржевых сделках.
Надуть их, обвести вокруг пальца - было для него высшим наслаждением. Надувательство привлекало Густава не только тем, что приносило неплохие доходы, оно давало ни с чем не сравнимое чувство превосходства над жертвой. Любителям охоты понятно это чувство…
Познакомившись и обворожив жертву своими изысканными туалетами, манерами и, конечно же, знанием множества языков, Зильберман-Дрейзель или Зильберман-Перье - в зависимости от национальной принадлежности "тельца на заклание" - приглашал его провести пару незабываемых часов в только ему одному известном месте - ресторане для избранных…
"Как? - удивлялся кандидат на раздевание. - Неужели на этой океанской калоше есть ещё какое-то заведение, которое я за трое суток плавания не успел ещё посетить?!"
"Да, сэр… Такое место есть… - скромно ответствовал Густав. - Но, как вы понимаете, двери его открываются лишь для избранных…"
Там же за столом после лёгкой закуски и умеренного возлияния Густав делал клиенту ненавязчивое предложение перекинуться в картишки:
"Так, ничего серьёзного, сыграем, пока принесут горячее… И пока звучит эта дивная скрипка…"
Скрипка, действительно, была обворожительной, ибо играл на ней, ни много ни мало, специально взятый в рейс солист итальянской "Ла Скалы" и по совместительству гомосексуальный партнёр Зильбермана, некто Паоло ди Пеши. Он и его скрипка, кстати, и были единственными шанцами Густава…
Пока шла раздача карт, виртуоз Паоло, стоя за спиной клиента, играл с таким упоением и самоотдачей, что у всех присутствующих на глаза наворачивались слёзы…
Выжимая слезу, скрипач пас карты клиента Густава, а маяком служила… музыка. Мажорный пассаж означал слабую карту, минорный - сильную.
В последнем случае Зильберману приходилось считать касание струн смычком.
Спектакль был отрежиссирован, отрепетирован, все ноты подсчитаны. Репетиции проходили ежедневно…
Глава пятая. Хозяин лондонских ночлежек
Добравшись до Гавра, Зильберман передумал брать билет на океанский лайнер и вновь отправляться в утомительное многодневное морское путешествие. Ему, человеку недюжинной энергии и разнообразных дарований, срочно требовалась смена рода деятельности. А с четырьмястами тысячами долларов в саквояже можно было придумать и что-нибудь посерьёзнее, чем "высаживание" из денег "лохов" за ломберным столом.
Густав вовремя вспомнил о своих английских друзьях-приятелях, со многими из которых он не просто имел разовые половые контакты, но и поддерживал любовные отношения по два-три и более месяцев, бороздя моря и океаны на яхте "Голубое очарование". Причем никто из его партнёров-любовников не догадывался о его изменах. Зильберман, отменный конспиратор, умел хранить свои и чужие тайны. А ведь на яхте "Голубое очарование" это было сделать, ох, как непросто - всё ведь у всех на виду…
И тем не менее Густав преуспел и в этом!
Словом, никто из тех, с кем он почти год беспечно проводил время и бороздил моря и океаны, не могли предъявить ему ни малейших претензий в неверности. Так почему бы не навестить их прямо в их гнёздышке, на этих мокрых островах, которые весь мир почему-то называет Туманным Альбионом?!
Решено - сделано.
По прибытии в Лондон Зильберман первым делом выправил себе документы на имя Стиви Томаса, на которое снял роскошную виллу в самом фешенебельном районе английской столицы, в квартале Регент-парка, где тут же со всей страстью бросился в объятия "недуга аристократов" - гомосексуализма, рекомендуя своим более сдержанным собратьям секс с "грубой клиентурой", - с выходцами из рабочих кварталов.
Как знать, может, ему осточертели капризы снобов из аристократических семей и захотелось откровенного, неприкрытого условностями, откровенного разгула низменных страстей?!
Однако Зильберман только казался своим друзьям, представителям высшего английского истэблишмента, неуправляемым интеллектуалом, растрачивающим свои блестящие умственные способности на злоупотребление алкоголем и гомосексуальные оргии. В промежутках он внимательно осматривался, подыскивая наилучшее применение своим способностям и тем деньгам, что были получены им шулерским путём…
И он нашёл применение этим деньгам.
Потихоньку, скрытно от своих друзей, английских аристократов, Густав занялся спекуляцией недвижимостью и ростовщичеством.
* * *
Счастье улыбнулось ему во весь рот, когда в 1957 году консервативное британское правительство отменило закон о защите прав квартиросъёмщиков, а с ним и все ограничения в оплате квартир в старых и ветхих домах.
Мало-помалу прибрав к рукам нежилые подвалы, Зильберман стал за высокую почасовую плату сдавать их внаём проституткам. Полученную от этого прибыль он пускал в оборот для дел более крупного масштаба.
Весьма на руку ему пришёлся чудовищный жилищный кризис в Лондоне.
Под лицемерным предлогом оказания социальной помощи Зильберман улучшал жилищные условия какой-нибудь одной семье, а в освободившуюся квартиру помещал различных деклассированных элементов, "отморозков", с заданием любым путём выжить из дома других квартиросъёмщиков.
Разумеется, на это требовалось какое-то время, но рано или поздно добропорядочные жильцы не выдерживали постоянного шума, дебошей и скандалов, учиняемых "отморозками". Последние, надо сказать, старались вовсю, честно отрабатывая заплаченные им за это деньги.
Так, постепенно, освобождая дом за домом, Зильберман сдавал их за огромные деньги содержателям притонов и всевозможным "джентльменам удачи", обделывавшим в Сохо (район притонов и нелегальных публичных домов) свои преступные делишки. А на прибыль от этого он покупал новый квартал таких же домов и повторял с ними уже проверенную опытом операцию, постепенно превращая прежние жилища бедняков в цитадели порока…
Так за несколько лет Зильберман стал одним из крупнейших лондонских владельцев недвижимости, обладателем нескольких миллионов фунтов стерлингов.
Его восхождением "наверх" заинтересовался Скотланд-Ярд, но увы! В дело вмешалась некая дама по имени Шарп Роузмери, выступавшая как уполномоченный представитель распродажи лондонской муниципальной недвижимости, и всякие поползновения в адрес новоявленного миллионера Стиви Томаса были пресечены…
О том, что Шарп Роузмери, она же Крисчен О’Келли, она же… (ещё шесть имен) являлась кадровой сотрудницей СИС, Сикрет Интеллидженс Сервис - секретной службы Великобритании - и искусной "охотницей за скальпами", вербовщицей в "негативной среде", то есть среди лиц, занимающихся незаконным промыслом, и выступала под официальным прикрытием чиновницы лондонского муниципалитета, курирующей операции с недвижимостью, знало только её начальство да Густав…
Зильберман, познакомившись с Шарп Роузмери, был завербован ею в качестве платного осведомителя СИС, поэтому это разведсообщество обязано было покровительствовать своему поставщику информации и уводить его от карающей десницы правосудия других стран. Во всяком случае, ребята из СИС не раз вовремя подсказывали ему, когда над ним сгущались тучи. Так продолжалось ни один год…
И вот что интересно, Зильберман после аферы с недвижимостью в Лондоне больше никогда не показывался в Великобритании. В других местах - сколько угодно, но на островах - нет! Почему? Лишь потому, что между Зильберманом и СИС существовало джентльменское соглашение: ты оставляешь в покое Туманный Альбион и снабжаешь нас требуемой информацией, а мы тебя по мере необходимости уберегаем от правоохранительных органов других стран… Во всяком случае, предупреждаем о готовящихся против тебя акциях возмездия.
Что ж, неплохая схема: я - вам, вы - мне… И обе стороны довольны! До поры… Случись что-то из ряда вон выходящее, попадись Зильберман на чем-то явно противозаконном, СИС ведь всегда могла от него негласно откреститься и никогда не признаться, что он состоял в штате её негласных осведомителей, да и австрияк никогда бы этого не доказал…
А так, до явного вступления в противоречие с законодательством какой-то страны, они - Зильберман и СИС - вполне подходили друг для друга…
Глава шестая. Густав - частный детектив
Густав Зильберман колесил по миру не столько в желании сорвать миллионные премиальные, сколько для того, чтобы найти и окунуться в неописанные в романах приключения и удовольствия, которые он испытывал, провернув ту или иную аферу. Кроме того, надо было выполнять и задания своей кураторши из СИС…
Другими словами, деньги для Зильбермана не являлись самоцелью, его соблазнял сам процесс и удовольствие, которое он получал во время их приобретения - вот то, ради чего он пускался во все тяжкие…
В какой-то момент австриец понял, что уже не в силах остановиться, его душа требовала всё новых и новых авантюр, а смерть он демонстративно игнорировал, так как боялся лишь одного: однообразия и скуки.
Романтическая профессия объясняет специфическую нелюбовь к подлинным именам и в то же время непреодолимую тягу к анонимному существованию.
В конце 1960-х годов, к моменту рождения нового частного детектива в лице Зильбермана, в его арсенале имелся богатый опыт проворачивания, безо всякого преувеличения, международных афер, огромная жажда деятельности и пропасть самонадеянности. Самонадеянность-то и навела его на оригинальную мысль.
"В чем преимущество частного сыска перед полицией? - спросил себя Зильберман, в миру - частный детектив Уайтер Чесмен. - Правильно, в том, что частный сыщик не обязан отчитываться перед начальством и жить на зарплату. Хотя полиция в отличие от частного сыщика и располагает неограниченным доступом к интереснейшей информации. Значит, - решил новоявленный частный детектив, - добыть её - это моя наипервейшая задача!"
Может быть, внутренний диалог выглядел как-то иначе или не выглядел вообще никак, ибо свежеиспеченным детективом могла руководить просто интуиция. Как бы там ни было, но в конце 1960-х годов Уайтер Чесмен, он же Густав Зильберман, принялся разыскивать криминальные казусы, которые в равной степени действовали и на нервы какому-нибудь европейскому государству, и различным состоятельным фирмам. А к ним у Чесмена-Зильбермана был особый интерес.
Но сначала нужно было зарекомендовать себя только с положительной стороны, настоящим профессионалом, которому раскрытие любого дела по плечу.
И такое дело представилось. То был первый, героический, этап в карьере новоиспечённого Джеймса Бонда, он же Густав Зильберман…
* * *
Первое же сногсшибательное приключение пришлось на долю новоиспечённого сыщика в 1970 году.
Из Кельнского собора исчезла масса драгоценной церковной утвари. Как водится, полиция немедленно потеряла след злодеев. Городские власти снабдили Уайтера Чесмена спец-полномочиями, информацией и документами. Частные фирмы озаботились размерами гонорара. И надо же! Следы вели в Белград - почти родные пенаты Зильбермана!
Но вместо того, чтобы сломя голову мчаться в Югославию, изобретательный австрияк отправился в соседнюю Италию (тоже родная вотчина, недаром же он родился и вырос в Триесте!).
Выдал себя за барыгу - скупщика краденого международного масштаба, работающего на одного американского миллиардера, которому он якобы помогает составить уникальную частную коллекцию, равной которой нет во всём мире. И не прогадал - сразу получил наводку на двух югославов.
Эти двое вывели Зильбермана на третьего, на своего шефа, проживавшего в Белграде. У последнего-то Зильберман и выкупил несколько предметов из украденных в соборе вещей. Мало того, сумел выманить главаря в Милан, якобы собираясь там расплатиться за всё остальное. После этого арестовать всю несвятую троицу было делом техники и навыков миланских полицейских…
* * *
Не менее эффектное действо Зильберман-Чесмен разыграл при задержании известного в те времена террориста латиноамериканского происхождения по имени Альберто дель Гаучо. Профессия, к которой последний принадлежал, вынуждала его время от времени "ложиться на дно" в ожидании, когда полиция той или иной страны поубавит пыл в попытках найти его.
Было известно, что на этот раз в качестве убежища дель Гаучо выбрал Афины. Местная полиция, конечно же, потеряла его след.
Густав в терроризме не смыслил ничего, но операцию по задержанию террориста провёл блестяще. Да так оперативно и элегантно, что сумел утереть нос бывалым сыщикам.
…Ознакомившись с официальными актами в отношении латиноамериканца, Зильберман-Чесмен обнаружил в них массу бесполезной информации.
Однако его внимание привлекло мимолетное замечание, что как сквозь землю провалившийся гроза полиции нескольких континентов всей печатной продукции предпочитал исключительно итальянский журнал-сборник скабрезных рисунков и анекдотов "Mezzora di sexrisate".
Прочесав весь город и истратив на оплату такси весь полученный аванс, австриец нашёл-таки единственный в Афинах газетный киоск, торговавший тем самым экзотическим чтивом, страстным поклонником которого был террорист.
Вслед за этим начинающий детектив с торжествующим видом переступил порог Главного управления полиции Афин и порекомендовал местным блюстителям порядка устроить засаду у… газетного киоска.
Альберто дель Гаучо взяли на следующий день…
Глава седьмая. Взрыв тюрьмы как средство борьбы с терроризмом
Меньше чем за три года Густав Зильберман-Чесмен в определённых европейских кругах превратился в легенду и последнюю надежду всевозможных государственных ведомств, в том числе и спецслужб. Выпущенный на криминальную орбиту английской СИ С, он, тем не менее, не стал замыкаться на выполнении только её заданий.
Энергии австрийца хватало, чтобы одновременно работать на страховые компании, десяток частных фирм, криминальную полицию и даже на органы государственной безопасности некоторых европейских стран, ну и, разумеется, на себя лично.
Из официальных документов Интерпола следовало, что работодатели Зильбермана давно уже перестали задаваться вопросом, чей он, собственно, агент.
Судя по некоторым отметкам, имевшимся в деле, было совершенно неоспоримо, что в начале 1971 года Зильберман-Чесмен по заданию комитета по защите конституционного строя ФРГ (одна из западногерманских спецслужб) разработал и реализовал, как минимум, одну громкую операцию на территории федеральной земли Нижняя Саксония.
Пришло время, когда власти этого региона ФРГ задумали внедриться в ряды немецких террористов.
Учитывая безошибочное чутье Зильбермана по поиску и обезвреживанию руками официальных полицейских органов лиц, подрывающих устои государства, именно герру Густаву было поручено разработать сценарий внедрения…
* * *
В июле 1971 года внешнюю стену тюрьмы города Целле сотряс сильнейший взрыв, отзвук которого ещё, как минимум, лет пять продолжал отдаваться в сердцах и умах местных законодателей. В метафорическом, разумеется, смысле.
Дело в том, что в то время в тюрьме коротал срок один из известнейших западногерманских террористов, некто Зигурд Дебус. Произведенный взрыв, собственно, для него и предназначался.
Но не для того, чтобы отправить герра Дебуса к праотцам, отнюдь!
Разработчик сценария и технических деталей акции, детектив Чесмен, рассчитал всё с долгосрочной перспективой: герр Дебус после взрыва исчезает в образовавшемся в стене проломе. Через улицу его ожидают два благодетеля, нанятых Чесменом.
По расчетам Зильбермана-Чесмена, герр Дебус, оказавшись на свободе, должен был бы разыскать своих соратников по ремеслу, друзей-террористов, навестить различные явки, разработать план дальнейших передвижений и т. д.
Благодетели, взорвавшие для него стены неприступной тюрьмы, следуют за герром Дебусом, фиксируют адреса явочных квартир, имена сообщников, склады оружия и прочее. Вскоре по терроризму, вольготно чувствовавшему себя в земле Нижняя Саксония должен был быть нанесен сокрушительный удар.
Полёт фантазии автора плана, герра Зильбермана-Чесмена, поражал всех чиновников из официальных органов власти нижнесаксонской земли.
Однако при всей своей решительности и неотвратимости наказания для всех выявленных в ходе следования за Дебусом его сообщников план страдал некоторыми изъянами.
Во-первых, в качестве непосредственных исполнителей-взрывников герру Чесмену пришлось привлечь двух малопривлекательных господ с многокрасочным криминальным прошлым.
Во-вторых, взрыв тюремной стены вызвал естественный и весьма бурный интерес различных парламентских комиссий.
И, наконец, в этом, в буквальном смысле слова громоподобном деле, упомянутые комиссии оригинальность замысла назвали бредом сумасшедшего и абсурдом. Известие о том, что взрыв тюрьмы подготовлен и осуществлён руками криминальных элементов, направляемых членами комитета по защите конституционного строя, вызвало у парламентариев, мягко говоря, шок.
Отрицательные эмоции законодателей достигли своего апогея после того, как им стало известно, что органы государственной безопасности действовали, руководствуясь фантазиями частного детектива, который к тому же состоял в творческом союзе с двумя господами с запятнанной репутацией, на совести одного из них было даже покушение на убийство…
К счастью всех лиц, задействованных в провалившемся сценарии Зильбермана, каждый из них мог сослаться на угрозу пресловутой национальной безопасности или на данную подписку о неразглашении. Понятия сколь абстрактные, столь и вольно трактуемые.
Однако по-настоящему досадное происшествие, обозначившее конец очередной эпохи в жизни Густава Зильбермана, случилось спустя пол года…