- Что не могу поверить, будто ты это всерьез, - ответил Док ровным голосом. - Я, конечно, ценю, что ты беспокоишься за меня. - Он покачал головой. - Однако просто так дело не пойдет, голубка. Как я уже говорил тебе, если Бейнон что-то и замышляет, мы должны узнать об этом сейчас. И должны уладить это сейчас.
- Я смогу это уладить.
- Но он не раскроет карты, если ты будешь одна. В любом случае то, как уладить это дело, - если в этом есть необходимость, - я хочу решать сам.
Кэрол начала было что-то говорить, потом пожала плечами и погрузилась в молчание. Док закурил сигарету и протянул ей пачку, но она покачала головой, не произнеся ни слова. Они объезжали маленькую деревушку со шпилями церкви, торчащими из рощицы. Док сбавил скорость, чтобы взглянуть на дорожную карту, потом поехал с прежней скоростью. Еще через несколько миль он свернул на узкую грунтовую дорогу, которая лентой протянулась через холмы.
До заката оставалось менее часа, и поднялся прохладный юго-западный ветер. До этого, на холмах, Доку время от времени попадались на глаза дома на ранчо или дом с надворной постройкой. Ему это не нравилось. В расположенной на отшибе местности любую машину могли заметить с очень дальнего расстояния, а такую броскую, как у них, наверняка запомнили бы.
Одна дорожка сошлась с другой. На изрытом колеями перекрестке два почтовых ящика стояли по диагонали друг к другу. На одном черной краской было грубо намалевано имя: "Бейнон". Док остановил машину и обвел внимательным взглядом пустынную, холмистую местность.
Скорее всего, перекресток не просматривался ни из одного из двух домов, которые должны были стоять где-то поблизости. Он поразмыслил над этим фактом, рассеянно проговорив, что дом Бейнона должен находиться сразу за холмом, справа от них.
Кэрол пробормотала что-то в знак согласия. Док задумчиво почесал щеку, потом протянул руку в заднюю часть салона и переложил сумку с деньгами на переднее сиденье. Он открыл ее, отсчитал пятнадцать тысяч долларов и сунул их во внутренний карман пальто. Потом, поскольку это все равно нужно было сделать, он дал Кэрол несколько сотен долларов мелкими купюрами, затолкал в свой кошелек еще несколько сотен и набрал третью стопку, на общую сумму примерно в тысячу. Это были деньги для бегства - бабки, которые необходимо держать наготове. Док связал их вместе с двумя пачками бумажных денег из банка, положил на самый верх чемоданчика, снова закрыл и запер его.
Потом вышел, отпер багажник и положил туда чемоданчик. Он не сразу опустил крышку багажника; вместо этого, поймав взгляд Кэрол в зеркале заднего обзора, он улыбнулся ей и подмигнул:
- Это твоя идея. - Он улыбнулся. - Если ты не возражаешь против ее модификации, а также против того, чтобы немного посидеть в тесноте.
Лицо Кэрол просияло. Она выскочила из машины и, обогнув, подошла к ней сзади; вытащив пистолет из-за пояса, она двумя сухими металлическими щелчками проверила патронник, прежде чем засунуть его обратно. В глазах Дока, наблюдавшего за ее действиями, промелькнуло неодобрительное выражение. Он положил ладонь на ее руку, и она стала забираться в багажник.
Она должна относиться к этому очень спокойно, предупредил он. И ничего не предпринимать без его указаний. Бейнон - не убийца. Он - очень видный человек, а им - ей и Доку - предстоит долгий путь.
Кэрол понимающе кивнула. Она залезла в багажник, и Док опустил крышку, не задвигая язычок замка.
Как он и предполагал, жилище Бейнона оказалось всего в нескольких сотнях ярдов, сразу же за гребнем ближайшего холма. Дом был одним из тех старомодных жилищ на ранчо, двухэтажным и выкрашенным в белый цвет, с длинной верандой, или галереей, тянущейся вдоль фасада.
Вниз по склону, с задней стороны дома, стоял большой красный амбар, теперь разделенный перегородкой с одной стороны, для того чтобы у Бейнона был гараж для машины. К нему прилегал дощатый загон для скота, который в дальнем конце выходил на поросшее буйной травой пастбище. На нем паслась пара скаковых лошадей и несколько штук белоголового скота. Бейнон не держал никаких рабочих; ранчо, если его можно было так называть, было для него всего лишь хобби. Когда ему приходилось отлучаться по своим делам, за его маленьким стадом присматривал сосед.
Док припарковал машину во дворе, под сенью шишковатого трехгранного тополя. Он вылез наружу, между делом отряхнув одежду, и огляделся вокруг. Было очень тихо. В большом старом доме с его черными, зашторенными окнами, казалось, никогда никто не обитал. Машина Бейнона - модель трехлетней давности - стояла в гараже, но ничто не говорило о присутствии хозяина.
Док зашагал по двору, насвистывая что-то негромко без всякой мелодии. Взошел на крыльцо. Парадная дверь была открыта. Он окликнул через другую решетку: "Бейнон" - и постоял, выжидая и прислушиваясь. Ответа не последовало - ни единого звука. Но это само по себе - отсутствие звука и полная тишина - было своего рода ответом.
Док открыл решетку. Снова захлопнул ее - снаружи. Потом сошел с крыльца и молча прошел вокруг дома к черному ходу. Она также была открыта, а решетка не была закрыта на щеколду. Он заглянул внутрь, щуря глаза в полумраке.
Негромко вздохнув, зашел внутрь. Бейнон сидел за длинным кухонным столом, подпирая руками голову. На клетчатой клеенке перед ним стояли опрокинутый стакан и полупустая бутылка виски емкостью в одну кварту.
"Пьяный, - подумал Док с меньшей терпимостью, чем обычно была ему свойственна. - У большого человека проблемы, вот он и напился".
Взяв из раковины стакан, он обошел вокруг стол и сел напротив главного по помилованиям. Он налил себе выпивки, сделал глоток и закурил сигарету. Он намеренно пустил дым в человека напротив - это был, вероятно, самый верный способ привести его в чувство не напугав. Голова Бейнона с буйной черной шевелюрой нервно дернулась; потом, внезапно, он сел прямо.
Не считая совсем легкой хрипотцы в голосе, он выглядел вполне трезвым. Либо он расплескал гораздо больше виски, чем выпил, либо уже проспался. Его жгучие, черные глаза были ясными. В них было столько презрения и столько понимания в отношении Дока! Как тогда, в тюрьме.
Док улыбнулся, слегка повел стаканом:
- Надеюсь, ты не возражаешь? Очень уж денек выдался нелегкий.
- Где твоя жена? - проговорил Бейнон.
- Мы путешествуем в разных машинах. Она приедет где-то через час.
- До чего мило с ее стороны, - сказал Бейнон своим грудным, мелодичным голосом. - Просто очень-очень мило с ее стороны, что она приезжала меня навестить. - Он налил себе выпивку и осушил все одним глотком. - А теперь, может, и не приедет, - сказал он. - Возможно, ее приходы и уходы прекратились навсегда.
Док безмятежно пожал плечами:
- Если ты намекаешь, что я ее убил...
- Скажи, а где Руди, Маккой? Где твой друг Торренто? Он тоже в другой машине?
- Да. И ни он, ни машина не на ходу, если тебя это интересует. Я думал, тебе в первую очередь будет интересно узнать, что в моей машине - деньги из банка.
Это была наживка! Но Бейнон не клюнул на нее. Док снова помахал ею перед ним:
- Ты получил от меня пять тысяч долларов, вернее, от моей жены. Я согласился заплатить еще пятнадцать тысяч. Откровенно говоря, - Док посмотрел как можно более искренне, - откровенно говоря, я не думаю, что этого достаточно, мистер Бейнон. Мы получили на этом деле не так уж и много, как рассчитывали, но это не ваша вина. И...
- Пока убиты три человека, Маккой. И кто, по-твоему, в этом виноват?
- Да будет вам. - Док развел руками. - Вы только не подумайте...
- Кэрол - твоя жена - говорила мне, что никого не убьют. Она поклялась, что это будет так.
- Мне жаль. Как мне представляется, она просто старалась щадить ваши чувства. Но, возвращаясь к теме...
- Как ни крути, это убийство, Маккой. Сколько их еще будет, прежде чем все это закончится? Если это когда-нибудь вообще закончится. Сколько еще жизней будет на мне?
Док поколебался, ему хотелось придумать какой-то успокаивающий комментарий. Потом он немного наклонился вперед и заговорил неожиданно резко. Бейнону лучше бы перестать беспокоиться о других. У него есть, или будет, немало оснований для беспокойства на свой собственный счет.
- Это лишь вопрос времени - когда дело в Бикон-Сити повесят на меня. Когда это произойдет, человеку, ответственному за мое помилование, - то есть тебе - придется отвечать на очень непростые вопросы. И на них есть только один ответ: что я - убийца и вор.
Бейнон посмотрел на него как-то странно: взглядом тупого удивления:
- Итак, ты это предвидел. Ты точно знал, чего мне это будет стоить. Моей карьеры, позора, исключения из коллегии. Может быть, длительного тюремного срока. Ты знал все это, и все-таки, все-таки...
- Да брось ты драматизировать ситуацию, - осторожно вставил Док. - У тебя какое-то время будут неприятности, но вовсе не такие серьезные. У тебя много друзей, настоящая репутация. Это общепризнанный факт - что ты за свою жизнь не взял ни одного нечестно нажитого гривенника. При таких...
- Ни одного гривенника, Маккой? - Бейнон хрипло засмеялся. - А ты не считаешь, что я взял штук эдак тридцать?
- Я имел в виду, - объяснил Док, - что в данных обстоятельствах у тебя все должно пройти гладко. Наверное, самое худшее, в чем тебя могут обвинить, - это в грубой судейской ошибке. - Он промолчал, чуть нахмурившись, когда Бейнон снова засмеялся. До него донесся металлический скрип, слабый, почти потонувший в ночном бризе. Автомобильный багажник - то ли открывающийся, то ли закрывающийся. - В судейской ошибке, - повторил он, не сводя глаз с главного по помилованиям. - Так вот, это не так уж ужасно, правда? Это будет легче пережить, учитывая, что вместо дополнительных пятнадцати тысяч ты получишь - ну, скажем, двадцать семь с половиной?
- Двадцать семь с половиной, да? - Бейнон кивнул с серьезным видом. - Двадцать семь тысяч пятьсот просто для того, чтобы это пережить. А сколько я, по-твоему, должен получить, Маккой, чтобы посмотреть в глаза самому себе?
- Нисколько, - сказал Док. - Ни единого гроша. - Он устал, ему надоело нянчиться с Бейноном. Он не видел никакой на то причины. Этот человек не совершит ничего скоропалительно; он не сделает ничего по прошествии времени. Он просто хотел поплакаться - устроить как бы демонстрацию совести, которая благополучно спала в то время, пока он торговал своей должностью. - Ты - жулик, - продолжил Док. - И особо гнусной разновидности. Так что хватит сражаться с фактами. Просто прими их, извлеки из них как можно больше пользы. Поверь, ты обнаружишь вскоре, что это не так уж плохо.
- Понятно! - Уродливая ухмылка исказила изможденное лицо Бейнона. - Ты считаешь, что мы одного поля ягоды, да?
- Нет, - произнес Док ровным голосом, - ты гораздо хуже меня. Ты знал, что я за человек, а я никогда не притворялся кем-то другим. Ты знал, если только ты не круглый дурак, что я играю жестко, когда считаю это необходимым. Ты не обязан был давать мне помилование; никто тебя за руку не тянул. Ты сделал это ради денег, да и деньги-то были совсем небольшие, если уж на то пошло. Ведь небольшие, скажи?
Ухмылка Бейнона стала еще шире. Он негромко произнес:
- А ты не заблуждаешься на сей счет, Маккой? Не был ли здесь задействован другой фактор и был ли у меня выбор?
- Я не знаю, что бы это могло быть.
- Нет. - Бейнон медленно кивнул. - Нет, ты действительно не знаешь, правда? Я был уверен, что ты знаешь, что все это было подстроено заранее. Я был в этом уверен, несмотря на то что мне очень хотелось думать обратное. А теперь - выпьем чуток, мистер Маккой? Хотя нет, я думаю, обстоятельства требуют, чтобы мы выпили как следует. - С мрачной учтивостью он плеснул виски в стакан Дока. Потом наполнил свой собственный, сочувственно выпятив губы, когда Док резко отставил выпивку в сторону. - Я вас нисколько не виню, сэр. О, поверьте мне, я понимаю ваши чувства. Можно сказать, что одно время они полностью совпадали с моими.
- Я спешу, - выпалил Док. - О чем ты говоришь?
- Ты все еще не понимаешь? Ну что ж, вероятно, ты поймешь, если я упомяну слово "шанташ".
- Шантаж? Что...
- В высшей степени оригинальная его форма, мистер Маккой. Почти привлекательная форма. Для того чтобы он удался, человека так или иначе нужно заставить действовать в соответствии с желаниями шантажиста. Но в бронированном кулаке - или мне следует сказать "в грязном кулаке"? - также зажат приз: нечто поистине восхитительное. Человеку даже щедро позволяют его отведать, чтобы убедить его - он стоит того сотрудничества, которого от него добиваются...
Он дал своему голосу стихнуть, намеренно выжидая и продлевая эту изощренную пытку, усугубляя мучительную, сдавливающую сердце неопределенность. Потом, хотя больше ничего не требовалось рассказывать, он заговорил снова. Растолковал все по буквам, говоря с притворным сочувствием, которое было хуже любой ненависти. Говоря с бесстыдно поблескивающими глазами, с мокрым от похоти широким ртом. "Он пьян, - думал Док. - Он лжет. Он зол, вот и наносит ответный удар, нащупав единственное уязвимое место".
В наполненном шорохами полумраке время от времени было слышно, как кто-то осторожно двигал решеткой. Док, чье внимание было приковано к Бейнону, не слышал этого звука.
- Давай обо всем по порядку, - говорил между тем Бейнон. - Рассмотрим вопрос со всех сторон. Первая. - Он выставил палец и повел им в псевдосудейской манере. - Первая. Мы имеем в высшей степени привлекательную женщину, ту, которая исчерпывающе продемонстрировала свою желанность. Вторая. - Он поднял другой палец. - Мы имеем мужа этой женщины, вероятно самого искусного грабителя банков в этой стране, который отбывает длительный тюремный срок. Третья. - Еще один палец. - Мы имеем могущественного политика, человека, должность которого позволяет ему освободить мужа-грабителя. А зачем он должен быть освобожден? Ну, естественно, чтобы ограбить банк, таким образом хорошо обеспечив женщину и политика на всю оставшуюся жизнь; неприятности по службе тут в расчет не принимались. Теперь - не хотите ли отгадать ничуть не менее важное - мотив, мистер Маккой? Нет? Очень хорошо, тогда...
Его голос звучал вкрадчиво, будто он вонзал и проворачивал нож в ране, выводя Дока Маккоя из равновесия, отрубая то единственное, на что тот мог положиться и во что еще верил.
- Поразмыслите, мистер Маккой. Наш грабитель известен своей изобретательностью и беспощадностью. Он также предан своей жене. Если он потеряет ее, если она уйдет к другому человеку, он, скорее всего, убьет их обоих, как только представится такая возможность - то есть когда он закончит отбывать свой срок. Это, конечно, им совсем не улыбалось. И все-таки, если только они не откажутся друг от друга и не предадутся жизни с минимальным комфортом или вообще лишенной такового, остается только одна альтернатива: освободить грабителя банков, дать ему обогатить их, а потом, выманив его в такое уединенное место, как это... - Бейнон наклонился вперед, его голос понизился до резкого заговорщического шепота: - А потом, мистер Маккой, когда он потеряет бдительность, когда у него уже не будет уверенности относительно своего положения, относительно того, кто он - пленник или тот, кто захватил в плен, когда, уже все зная наверняка, он тем не менее не осмелится что-либо предпринять; тогда, мистер Маккой, надо убить его!
Док наконец услышал решетку, услышал, как ее закрыли, - твердо, не пытаясь сделать это бесшумно.
Краем глаза он увидел, как из полумрака выходит Кэрол. И увидел пистолет в ее руке, который она держала очень твердо.
Был ли он направлен на него? Если он пошевелится, будет ли он направлен на него - отправив его в небытие прежде, чем он успеет завершить свое движение?
Будет - он был уверен. Кэрол - практичная. Она может быть такой же безжалостной, как он. Несомненно, она слышала большинство, если не все из того, что сказал Бейнон. Если она думает, что он, Док, поверил этому человеку, - а так ли уж трудно было ему поверить? Не содержится ли большая доля правды в том, что он сказал, - если она подумала, что он поверил Бейнону и собирается действовать соответственно...
Он не знал, что делать. В высшей степени умно - или с убедительностью пьяного, мучимого угрызениями совести человека - Бейнон обставил дело так, что любое движение или неподвижность могли оказаться смертельными.
- Это... Это глупо, - сказал он, и его голос звучал весело и глубоко искренне, придавая сказанному одновременно характер заявления и просьбы. - Неужели ты действительно думаешь, что я купился на такую чушь собачью?
- Хитрый вопрос, - тут же отметил Бейнон. - Ты ведь не знаешь - действительно ли это чушь собачья или нет. Если честно, я тоже не знаю. Очевидно, я верил малышке Кэрол, нашей Кэрол - наверное, так мне следует ее называть? - одно время. Но после того как были убиты три человека, несмотря на ее обещание, что не будет убит ни один, - так вот, было ли ложью одно лишь это обещание или все они? И еще...
- Хватит! - перебил его Док. - Это был ловкий ход, Бейнон, но...
- И еще. - Бейнон повысил голос. - Возможно, она была совершенно искренна и правдива со мной. Возможно, она просто не знала, что будет три убийства - в дополнение, конечно, к твоему собственному. Но, увидев, в какое смятение меня повергли эти убийства, и из-за страха перед тем, что я могу стать слабым звеном... - Это было низко, жестоко. А он все еще не закончил. Фальшиво улыбаясь, он вбил последний гвоздь в крест сомнений Дока. - Кэрол, милая. - Бейнон оттолкнул назад свой стул и встал, протянув одну руку так, будто собирался ее обнять. - Надеюсь, вы не станете думать о ней плохо, мистер Маккой. В конце концов, вы долго сидели под замком - это первая ваша разлука с тех пор, как вы поженились, не так ли? - а она - здоровая, полная энергии молодая женщина, на долю которой, пожалуй, выпало чересчур...
Кэрол издала приглушенный стон. Она стремительно подошла к нему и вдавила пистолет ему в живот. И комната содрогнулась от отрывистых выстрелов.
Бейнон дико завопил; странным образом, но это прозвучало подобно смеху. Он согнулся пополам и замер в позе человека, хлопающего себя по коленям; потом рухнул замертво, изрешеченный пулями, прежде чем его тело описало полный круг.
Пистолет выпал из руки Кэрол. Она стояла очень прямая, зажмурив глаза, и рыдала от бессилия:
- Он... он врал, Док! Подлый, м-мерзкий, грязный! Жаль, что я не могу убить его еще раз!
- Ну все, все. Не заводись! - Док обнимал ее, ласкал своими ладонями, все еще влажными от пота. - Я сейчас принесу тебе выпить, и...
- Он врал, Док! Т-ты веришь мне, да? Того, о чем он рассказывал, и в помине не было.
- Конечно не было, - сердечно сказал Док. - Я ни на секунду не подумал, что это было.