Поэтому наиболее эффективно устройство функционировало на сыром грунте. Это обстоятельство не создавало дополнительных проблем, поскольку в целях имитации несчастного случая с самого начала планировалось провести операцию в дождливую погоду. Кроме того, предполагалось, что во время дождя и толкучки у дверей троллейбуса никто не обратит внимания на тонкую струйку, ударившую на несколько мгновений из дна "дипломата".
Питание всей конструкции осуществлялось шестью батарейками и надежно обеспечивало его троекратное срабатывание.
* * *
Повод для вручения Александру Алексеевичу нового "дипломата" представился за неделю до покушения. В этот день Александр Алексеевич должен был отмечать свой день рождения.
Как оказалось, это был последний такой день в его жизни.
Юлия Тарасовна к приходу мужа с работы накрыла праздничный стол. Гостей не звали – Александр Алексеевич не любил долгих и шумных застолий. В тех случаях, когда супруги сами были к кому-нибудь приглашены, Александр Алексеевич норовил поскорее улизнуть домой и засесть за работу. Он был ярко выраженным трудоголиком.
В этот день Юлия Тарасовна попросила мужа прийти домой пораньше. Разумеется, он выполнил ее просьбу; он вообще мало в чем мог отказать своей обожаемой супруге. Пораньше, по его понятиям, это – часов в семь вечера.
Обычно он возвращался домой не раньше восьми. –Встретив Александра Алексеевича в прихожей, Юлия Тарасовна проводила его к столу, освещенному несколькими свечами. Поздравив мужа с днем рождения и иезуитски пожелав ему долгой и счастливой жизни, она преподнесла ему свой подарок:
– Вот, пупсик, это тебе от меня, чтобы ты носил его в руках каждый день и помнил обо мне. И, кроме того, я не желаю больше видеть эту гадость, которой ты сейчас пользуешься.
Под "гадостью" подразумевался старый потертый портфель, который верой и правдой служил Александру Алексеевичу с незапамятных времен. Юлия Тарасовна подозревала, что ее муж ходил с ним еще в среднюю школу. Если судить по фасону, то это было вполне вероятно.
– Спасибо, моя рыбка, – растроганно поблагодарил жену Александр Алексеевич, целуя ее в щеку, – только я как-то привык к старому…
– Ничего не желаю знать, пупсик, – нежно, но твердо возразила жена, – его место на помойке, не будь таким ретроградом.
– Ну хорошо, – как всегда не выдержал ее напора Александр Алексеевич, – только ты его пока, пожалуйста, не выбрасывай.
– Ладно, – пошла на компромисс Юлия Тарасовна, – пусть валяется в кладовке. Но давай же, наконец, сядем за стол.
– Конечно, конечно, – оживился именинник, довольный тем, что удалось отстоять старый портфель от окончательного уничтожения, – тем более что я зверски проголодался.
Ужин прошел, как пишут в газетах о дипломатических приемах, в теплой, дружественной обстановке. Почти без спиртного; бутылка шампанского, опущенная в серебряное ведерко со льдом, была выпита едва ли наполовину. Вспомнив об этом, Александр Алексеевич, знавший, что его жена, в отличие от него самого, неравнодушна к хорошим напиткам, галантно предложил:
– Рыбка, еще по бокальчику шампанского?
– С удовольствием.
Он наполнил бокалы.
– Слушай, пупсик, – неожиданно спросила Юлия Тарасовна, отпив одним глотком больше половины, – а почему ты называешь меня рыбкой?
– А что, тебе это не нравится? – забеспокоился именинник.
– Это зависит от того, какую, собственно, рыбу ты имеешь в виду. Налей еще, – она подставила мужу опустевший бокал.
– Да я никакую конкретную рыбу в виду совсем не имею, – озадаченно пояснил он, наполняя ее бокал.
– Ну а все-таки, – капризно потребовала она, – на какую рыбу я больше всего, по-твоему, похожа? На воблу?
– Ну уж нет, – запротестовал он, – только не на воблу. Для воблы ты слишком хорошо сложена.
– На селедку? – не унималась слегка захмелевшая Юлия Тарасовна.
– Тоже не годится, – он отрицательно покачал головой, втягиваясь в предложенную игру.
– Тогда сам сознавайся.
– Ты у меня золотая рыбка, – воскликнул он, радуясь своей находчивости.
Но не тут-то было.
– Нет, это сказочный персонаж, а я хочу знать, за какую реальную рыбу ты меня держишь. Может быть, за акулу?
– Нет. Уж если речь зашла о крупных хищниках, то ты скорее похожа не на акулу, а на косатку.
– Почему, пупсик?
– Косатка не так бессмысленно кровожадна, как акула, но при необходимости вполне может сожрать с потрохами кого угодно. Ты со мной согласна?
Юлия Тарасовна неопределенно пожала плечами, загадочно улыбаясь:
– Косатка, насколько мне известно, вовсе не рыба, а млекопитающее.
– Неважно, все равно в воде живет.
– Ты меня еще крокодилом назови. Он ведь тоже в воде живет.
– Для крокодила ты слишком красива.
– А тебе не кажется, что я немного похожа на электрического ската?
– Вполне возможно, – засмеялся он. – Что-то электрическое в тебе, безусловно, есть.
Особенно когда ты не пользуешься антиэлектростатиком.
Глава 13
Обсуждение дальнейших планов сыщики проводили в своем уютном офисе с традиционным кофе в руках.
– С чего завтра начнем? С визита к Черных? – спросил Крылов, с наслаждением вытягивая под столом свои длинные ноги – Нет, ты забываешь, что мы работаем не на Черных, а на Ягодина. И должны сначала ему сообщить всю полученную информацию.
– А если он будет против?
– Против чего?
– Против того, чтобы передать эту информацию Черных?
– Это уж дудки. Сокрытие улик преступления – тоже преступление. Так мы не договаривались. Да и с чего ты взял, что он будет против?
– Я к примеру спрашиваю.
– Слушай, не морочь мне голову своими примерами. Лучше набери номер Ягодина, я с ним договорюсь о завтрашней встрече.
– Пусть сразу деньги приготовит, – пробурчал Крылов, нажимая на кнопки телефонного аппарата.
– А вот это – мысль, – одобрительно кивнул Житков, взяв протянутую ему телефонную трубку.
– Ягодин у аппарата, – услышал он знакомый голос.
– Здорово, Василий Тихонович, Житков беспокоит.
– Привет, Павел Иванович. Как дела?
– Ничего, идут дела, голова пока цела. Забежишь завтра часиков в девять?
– Что, коньяк с Серегой раздобыли?
– И коньяк будет, и еще кое-что, – не без хвастовства заявил Житков.
– Ну, – радостно воскликнул Ягодин, – неужели что-то наклевывается?
– Клюнуло – будь здоров. Как бы леска не порвалась. Нужно подсачек приготовить.
– Что ты имеешь в виду?
– А то, что ты так неосмотрительно пообещал нам в качестве гонорара.
– Я знал, на что иду, обо мне не беспокойся.
– Тогда захвати с собой, а то коньяка не получишь.
– Чек тебя устроит?
– Вполне, я от налогов не уклоняюсь. Курс по сегодняшним "Известиям".
– Годится. Тогда до завтра?
– Только не опаздывай. Сергей весь коньяк выпьет.
– Да я раньше прибегу, не сомневайтесь.
Спасибо за приятную новость.
– Ну, тогда до завтра.
Житков повесил трубку:
– Старик прямо обалдел от радости. Купи сегодня бутылку приличного коньяка. Хоть с утра пить и нехорошо, но такой гонорар мы просто обязаны обмыть. К тому же, кроме Черных, завтра нам вроде ни с кем встречаться не придется, а он от нас теперь и не такое стерпит.
– Что значит стерпит? – возмутился Крылов. – Он сам должен нам пузырь поставить как минимум. Такое дело ему на блюдечке цоднесем.
– Ну его к черту, – поморщился Житков, – уж больно скользкий он тип. Не будем с ним связываться.
– Как скажешь, начальник, – покладисто согласился Крылов.
Он терпеть не мог пить со скользкими типами.
* * *
Массивная фигура Ягодина появилась на пороге офиса ровно в девять часов. По нему можно было проверять часы, отметил про себя Крылов.
– Где мой коньяк? – весело воскликнул Ягодин, снимая плащ и шляпу.
– А где наш чек? – не менее весело спросил Житков.
– Может, ваш коньяк не стоит этих денег?
– Фирма веников не вяжет.
– Придется поверить.
Ягодин полез в карман и достал большой кожаный бумажник. Из бумажника, в свою очередь, он достал сложенный вдвое чек и протянул его Житкову. Тот, мельком взглянув на него и убедившись, что сумма соответствует ранее обговоренной, сунул его в карман.
Крылов, догадавшись по выражению лица шефа, что все в порядке, поставил на стол бутылку, три стакана и блюдечко с заранее нарезанным лимоном.
– Ну, Василий Тихонович, разливай, – предложил Житков, – у тебя это здорово получается.
Ягодин не заставил себя просить дважды.
– За успешное окончание дела, – провозгласил Житков, поднимая свой стакан.
Возражений не последовало, и стаканы быстро опустели.
– Ребята, как я вижу, дело это пока только для вас закончилось успешно. А я все еще в неведении. Что вы там накопали? Расскажите, не томите, ради бога.
Житков вкратце изложил клиенту суть проделанной ими работы и полученные результаты.
– Молодцы ребята, – коротко, но веско похвалил сыщиков Ягодин. – Хорошо поработали. Я в вас не ошибся. И что вы теперь намерены делать?
– Сообщим все это следователю прокуратуры, – пояснил Житков. – А дальше он пусть сам решает. Мы свое дело сделали.
– А почему, кстати, вы не забрали этот чертов "дипломат" из камеры хранения?
– Зачем он нам нужен? В данный момент мы для прокуратуры не более чем источник информации. Официально мы к этому делу никакого отношения не имеем. Но стоит нам взять в руки этот "дипломат", как мы сразу же превратимся в участников этих событий и, соответственно, в свидетелей. Нас могут вызвать в суд, где мы будем обязаны объяснять, как и зачем мы залезли в эту камеру хранения. Всплывет факт нашей беседы с вором, укравшим "дипломат" из машины, и сам факт этой кражи. И мы наживаем себе если не врагов, то недоброжелателей как в прокуратуре, теряющей лавры единоличного автора раскрытия этого преступления, так и в милиции, нарушая джентльменское соглашение о неразглашении содержания нашей беседы с Шустриком. Не говоря уже о самом Шустрике, получающем на ровном месте еще один обвинительный пункт в своем приговоре. Одним словом, ничего глупее, чем взять этот "дипломат", мы придумать не могли.
– И как же дальше будут развиваться события?
Житков пожал плечами:
– Это дело следователя прокуратуры и оперативников, которым будет поручен арест вдовы. Но я на их месте позволил бы ей взять "дипломат" из камеры, фиксируя это скрытой камерой, положить туда деньги и отправиться к своей машине. У машины я бы ее и взял с "дипломатом" в руках. Остальное – дело техники. Я почти уверен, что так оно все и будет проделано.
Арестовывать ее в вокзальной толпе в данном случае нецелесообразно.
– Да, – задумчиво согласился Ягодин, – наверное, ты, Паша, прав. Но, – тут же оживился он, – для нас это уже не столь важно. Как ни болела, главное – померла.
Он поднялся со стула:
– Еще раз большое вам, ребята, спасибо. А я побегу, обрадую своих компаньонов и сотрудников радостным известием. Я пока еще ничего никому не говорил. Боялся сглазить. Но теперь вижу, что все у вас железно.
Суеверный Крылов постучал костяшками пальцев по столу.
* * *
Без пяти минут десять сыщики подъехали к зданию районной прокуратуры. Пропуска для них были уже заказаны, и почти сразу их проводили до дверей кабинета Черных. Он поджидал их, не скрывая нетерпения.
– Ну, чем порадуете, Павел Иванович? – без предисловий спросил он, пожимая вошедшим руки.
– Я думаю, Виктор Владимирович, что вам пора готовить новые звездочки на свои погоны, – многозначительно ответил Житков, усаживаясь на предложенный хозяином стул.
Глаза Черных радостно блеснули. Он знал – Житков не имеет обыкновения бросаться словами.
После того как Житков закончил свой отчет, гораздо, разумеется, более подробный, чем его рассказ Ягодину, Черных незамедлительно приступил к энергичным действиям. Сначала он связался по телефону с Оперативной службой и предупредил о срочно готовящейся операции.
– Может быть, нам уйти? – вежливо поинтересовался Житков. – Я полагаю, что мы свое дело сделали. Остальное прочитаем в газетах.
Черных задумался на несколько мгновений.
– Павел Иванович, – наконец вкрадчиво произнес он, – я, разумеется, перед вами в большом долгу. Да, да, не возражайте, пожалуйста, – воскликнул он, увидев, что Житков отрицательно покачал головой, – я таких вещей не забываю. Но сделайте, пожалуйста, мне еще одно одолжение. Поприсутствуйте, пожалуйста, хотя бы при аресте Кривопаловой. И мне, и оперативникам трудно будет с ходу въехать во все детали. Тем более что времени на это почти не осталось. А практика показывает, что возможны неожиданности. Ваши советы по ходу дела могут быть очень полезны.
– Согласен, – быстро отреагировал Житков. – К тому же позвонить вдове и рассказать ей о месте, где лежит "дипломат", лучше все-таки именно мне. Мой голос она уже знает.
– Совершенно верно, – облегченно вздохнул Черных.
– Тогда необходимо срочно провести совещание всех участников операции.
Житков по старой привычке непроизвольно взял на себя руководство. Черных, судя по всему, ничего не имел против.
Глава 14
Вдова получила указание забрать свой "дипломат" из ячейки автоматической камеры хранения в шестнадцать часов. К этому времени на балюстраде второго этажа здания вокзала в коробке из-под телевизора "Panasonic", с вырезанной перочинным ножом дыркой, была установлена скрытая видеокамера, позволяющая снимать подходы к нужной ячейке и саму ячейку.
Еще одна видеокамера была установлена в окне красного уголка третьего этажа общежития института инженеров железнодорожного транспорта. С этой позиции просматривалась вся привокзальная площадь, включая автомобильную стоянку. Здесь же, в запертом изнутри помещении красного уголка, находились руководители операции: следователь районной прокуратуры Черных и капитан Иванов, представлявший уголовный розыск райотдела милиции. В качестве приглашенных советников присутствовали Житков и Крылов. Группа захвата в количестве четырех человек находилась на автостоянке, изображая компанию сельских жителей, выпивающих в машине "УАЗ". Как бы случайно стоящий поблизости инспектор ГАИ не разрешал занимать водителям периодически подъезжающих машин свободное место рядом с ними.
Черных в третий раз нервно взглянул на часы. Вдова опаздывала уже на три минуты.
– Вот она, – воскликнул Крылов, лучше всех знавший "Фольксваген" Юлии Тарасовны.
Он медленно двигался вдоль плотного ряда припаркованных машин. Получивший по рации условный сигнал инспектор с лицом чрезвычайно занятого человека отправился в другой конец площади. Юлии Тарасовне не оставалось ничего другого, как занять свободное место рядом с забрызганным грязью "УАЗом", из которого неслись развеселые песни в исполнении группы "Дюна". Заперев дверцу машины, вдова уверенно направилась к зданию вокзала.
– Третий, Третий, – заговорил капитан, поднеся рацию к самому рту, – объект на подходе. Будь готов. Как понял?
– Понял хорошо. Всегда готов, – сквозь шипение эфира бодро доложил Третий – оператор видеокамеры.
– Она одета в серые брюки, короткую коричневую кожаную куртку. На голове серый платок. Как понял, Третий?
– Понял очень хорошо.
– Подходит к двери, включай камеру… Все, вошла.
– Вижу ее очень хорошо. Съемка идет нормально… – Третий замолчал.
– Третий, что видишь? – нетерпеливо требовал капитан.
– Да ничего особенного, – с досадой ответил Третий, – идет себе по залу. Чего попусту долдонить? Будет что интересное – сообщу.
Капитан возмущенно хмыкнул, но промолчал.
Слушая этот диалог, Житков курил и смотрел в окно на привокзальную площадь, которая жила своей обычной жизнью. Почти под самым окном наперсточники обирали очередную жертву – толстого, прилично одетого мужчину в шляпе. Наперсточники пользовались тем, что на время проведения операции, чтобы не нервировать Юлию Тарасовну, с привокзальной площади были удалены милицейские патрули.
Пользуясь этим же счастливым случаем, в клумбу на середине площади на четвереньках вползала сильно пьяная и грязная женщина неопределенного возраста, явно принадлежащая к категории "синеглазок", намереваясь, очевидно, залечь там на зимовку.
Вокруг площади, обильно фонтанируя, медленно двигалась поливальная машина.
– – Новая метла в действии, – услышал Житков рядом с собой голос Крылова.
– Что ты имеешь в виду?
– Коммунальщики перед новым мэром города выпендриваются, – Крылов кивнул на поливальную машину, – два дня не прошло, как дожди перестали, а они уже дороги поливают почем зря.
– Так ведь сухо, – лениво заметил Житков.
– Так это разве плохо? Пыли-то ведь еще нет, – резонно возразил Крылов.
– Тоже верно, – легко согласился Житков.
Проблемы коммунального хозяйства, так же, впрочем, как взаимоотношения его руководства с мэрией, говоря откровенно, не слишком сильно его волновали.
Какой-то не совсем трезвый бомж попытался перебежать дорогу перед медленно двигавшейся поливальной машиной, но, не рассчитав свои силы, споткнулся и упал. Водитель, конечно, тут же затормозил, но выключить воду не успел, и бомжу пришлось принять изрядный душ.
Отвыкнув, видимо, за годы скитаний от этой гигиенической процедуры, бомж принялся громко выражать свое негодование, попытавшись забраться для этого на подножку поливальной машины. Водитель несколькими энергичными выражениями решительно пресек эту попытку, дал газ и уехал с площади.
– Открыла ячейку… – прошипела рация. – Вынула коричневый "дипломат"… Закрыла ячейку и пошла на выход.
– Понял тебя, – ответил капитан, – снимай, пока не выйдет из здания. Если ничего непредвиденного не произойдет, на связь не выходи.
– Понял, – прошипел Третий и отключился.
– Второй, Второй, – торопливо зачастил капитан, – приготовиться. Как понял?
– Вас понял, – ответил старший группы захвата строгим голосом, – мы готовы.
Вдова с "дипломатом" в руке вышла из стеклянных дверей вокзала и направилась к автостоянке.
– Четвертый, Четвертый, – продолжал капитан активный радиообмен, – доложи готовность понятых.
Оглянувшись по сторонам, Юлия Тарасовна, намереваясь пересечь площадь, шагнула с бордюрного камня на проезжую часть привокзальной площади, блестящую на солнце от щедро разлитой воды.
– Понятые готовы, товарищ Первый, – доложил срывающимся от волнения голосом Четвертый – стажер из юридического института, преисполненный ответственностью за свое важное задание.
В это мгновение вдова, словно поскользнувшись на мокром асфальте, упала навзничь и, несколько раз дернувшись в конвульсиях, замерла, нелепо изогнув ноги. По своему богатому опыту Житков знал, что живые люди так лежать не могут.
– Не понял! – свирепо проревел капитан, не успев отключить рацию.
– Повторяю, – взволнованно шипел микрофон, – понятые в количестве двух человек к работе готовы. Жду ваших указаний!