– И что же, моя дорогая, ты предлагаешь? Отдать тебе все прямо сейчас?
– Нет, ну зачем же так! – Калерия Эдуардовна закатила свои карие глаза и сладко потянулась. – Конечно, это было бы очень благородно с твоей стороны и послужило бы только скромной компенсацией за мою загубленную жизнь, но я ставлю перед собой только реальные задачи и не переоцениваю твое благородство. Ты просто должен сделать такие распоряжения, чтобы в случае твоей смерти предмет сделки передали мне.
– Ну, дорогая, ты даешь! – Загряжский просто позеленел от злости. – Твоя наглость переходит всякие границы! Да я в таком случае двух минут не проживу!
Зная твой чудный характер…
– Повеселился, и хватит! – оборвала мужа Калерия. – То, что я тебе сказала, – это обязательное условие. Его выставил Михаил. Не будет распоряжения на случай твоей смерти – не будет и сделки. Деньги будут задействованы огромные, Михаил поставит на карту очень много. Если сделка сорвется – ему этого не простят. Он должен быть уверен в том, что при любом повороте событий получит твои материалы.
А то, что ты меня боишься, – лестно, конечно, но совершенно зря. Я убийство собственного мужа на душу не возьму. – Она окинула Аркадия презрительным взглядом и добавила:
– Даже такого мерзавца, как ты.
Кроме того, я первой окажусь у прокуратуры на подозрении, а мне это совершенно не нужно.
– А братец твой уголовный?
– Мише это тоже не нужно. В этой сделке будут участвовать иностранцы, поэтому он постарается соблюсти максимум приличий. Ему гораздо удобнее, чтобы в качестве продавца выступал ты, с твоими званиями и должностями… Короче, если хочешь, чтобы Михаил организовал сделку, – соглашайся.
– Хорошо, – помолчав некоторое время, сказал Загряжский, – похоже, вы прижали меня к стенке.
Вас устроит, если я помещу все материалы в достаточно надежное место и оставлю у нотариуса письмо, в котором опишу, как это место найти?
– Устроит, – подумав, ответила Калерия голосом подозрительного таможенника, разговаривающего с закоренелым контрабандистом, – только ты должен в моем присутствии оставить этому нотариусу распоряжение передать мне это письмо в случае твоей смерти.
– Ладно, – простонал Загряжский, – а веревку намылить не надо? В общем, это все, чего ты хочешь?
– Все, – коротко ответила Калерия Эдуардовна.
Загряжский издал не то стон, не то вздох и откланялся.
На следующий день они встретились с Аркадием в приемной нотариуса.
– Ты не находишь, дорогая, – ехидно спросил Загряжский у своей жены, – что в последнее время мы с тобой встречаемся едва ли не чаще, чем в годы совместной жизни?
– Что же делать, – ответила Калерия с тяжелым вздохом, – за все приходится платить.
Нотариус пригласил Загряжских в свой кабинет.
Аркадий Ильич передал ему запечатанный конверт и письменное распоряжение вручить этот конверт в случае смерти завещателя его жене. Калории Эдуардовне Загряжской.
А через три дня в китайском ресторане прогремели автоматные очереди.
–..Жизнь не удалась! – снова сказала Калерия своему отражению в зеркале.
В одночасье она лишилась и мужа, и брата. Но существовала призрачная надежда разбогатеть. Если получить в свои руки разработку… главное – иметь ее в руках, а там уж Калерия придумает, как обратить ее в деньги.
* * *
Дома Надежду встретил только кот Бейсик. Хотя как раз не встретил – не выбежал из комнаты на звук открываемой двери, не терся об ноги и не играл развязавшимся пояском от плаща. Надежда слегка забеспокоилась, разделась и прошла в комнату.
Кот сладко спал на диване, раскинувшись во всю ширь и показывая Надежде пушистое пузо цвета топленого молока. Надежда присела рядом. Кот не шевельнулся.
– Между прочим, – сказала Надежда, – я вернулась из больницы. Меня не было дома целых три недели, а ты хоть бы из вежливости проявил капельку внимания!
Кот нехотя перевернулся на живот и приоткрыл один глаз.
– Бейсик, я рассержусь! – пригрозила Надежда.
Кот раскрыл оба глаза и вытаращился на нее.
"Кто это? – говорил его взгляд. – Кто эта женщина, по-хозяйски расположившаяся на моем диване?
Она шлялась где-то почти месяц, бросив единственного кота на произвол судьбы, и теперь явилась как ни в чем не бывало и требует ласковой встречи! Ты, должно быть, забыла, что я не глупая болонка, которая бежит к двери на каждый звонок и виляет хвостом первому встречному…"
За без малого десять лет, которые рыжий разбойник прожил в ее квартире, Надежда научилась читать его мысли.
– Ах, вот как? Ты, стало быть, не желаешь со мной знаться? Ну и ладно!
Надежда обиделась на рыжего эгоиста и обошла квартиру, придирчиво осматривая ее. В квартире царил относительный порядок, в чем Надежда и не сомневалась, зная аккуратность мужа. Пыли почти не было – так, кое где по углам. Это означало, что Сан Саныч пылесосил комнату в предыдущее воскресенье, позже это сделать у него не было времени.
Муж Надежды очень много работал. Кроме основной работы – чтения лекций в институте, он не брезговал многочисленными халтурами – наладить капризничающий компьютер, к примеру, вставить хитроумный замок или провести в какой-нибудь фирме инфракрасную сигнализацию. Сан Саныч имел способности, которым завидовали все его друзья, а главное – жены друзей, он равно умел работать как руками, так и головой.
А ведь нужно еще было ухаживать за котом, содержать квартиру в порядке и навещать Надежду в больнице. Нет, Надежде Николаевне достался в мужья не человек, а чистое золото!
Надежда приняла душ, чтобы выветрить больничные запахи, сунула, не разбирая, всю принесенную с собой из больницы одежду в стиральную машину и только тогда позвонила мужу на работу. Против ее ожиданий, он не стал ругаться, что она вырвалась домой раньше времени, очень обрадовался и сказал, что вернется сегодня пораньше – не в десять вечера, как обычно, а в полвосьмого. Соскучился, поняла Надежда, и рассчитывает на праздничный ужин.
Холодильник был набит полуфабрикатами и банками кошачьего корма. Из овощей там присутствовала только замороженная стручковая фасоль в большом количестве, и Надежда тотчас поняла, почему.
Некоторое время назад Сан Саныч вычитал в журнале "Ваш любимец", что в корм для котов нужно обязательно добавлять овощи, одно мясо вредно. Из овощей предпочтительны морковь и стручковая фасоль.
Надежда заглянула в кастрюльку, что стояла в холодильнике. Так и есть, вареная фасоль для кота. Значит, муж питался пельменями, а коту предоставлял полноценное питание. Надежда только вздохнула: она и раньше знала о неумеренной любви своего мужа к рыжему представителю семейства кошачьих.
Снизу послышалось громкое "мурм-м!", и по ноге мягко скользнул пушистый хвост – это кот притащился на кухню, привлеченный звуком открываемого холодильника..
– Как бы не так! – злорадно произнесла она. – Раз ты оказал мне такой прием, то ничего не дождешься.
Жди своего хозяина.
Бейсик по ее голосу понял, что номер не пройдет, не стал унижаться и выпрашивать еду, он отвернулся и выплыл из кухни, держа хвост строго перпендикулярно полу.
Надежда перебрала полуфабрикаты в морозилке, перешерстила кухонный шкаф и решила, что сегодня не пойдет в магазин: волосы еще мокрые, да и нога что-то разболелась. Котлеты из индейки, если как следует их прожарить, вполне могут сойти за приличное блюдо. К ним – жареный картофель, вот пакет замороженного тут же, в холодильнике, а в качестве салата можно открыть банку маминых маринованных овощей – Сан Саныч любит остренькое.
Было четыре часа дня. Приготовлением ужина заниматься рано – что там готовить-то. Надежда вымыла раковину, вычистила плиту и, слегка утомившись, так как отвыкла в больнице от домашней работы, присела в комнате на кресло рядом с телефоном. Все время, пока она орудовала на кухне, голову сверлила неотвязная мысль.
Вскользь брошенные слова Татьяны о подслушанном разговоре между женой Загряжского и его матерью показались Надежде не заслуживающими внимания. Но теперь, хорошенько подумав, она решила прислушаться к голосу своей интуиции. Интуиция же говорила Надежде, что в их с Татьяной положении нельзя пренебрегать ничем. В самом деле, если жена Загряжского утверждала, что покойный муж оставил ей в завещании что-то, то не могло ли это быть хотя бы информацией о разработке? Ведь куда-то он эту разработку запрятал! Да так, что никто, даже те, кто следили за ним, и, надо думать, весьма профессионально, до сих пор не нашли ее.
"А мы должны найти! – упрямо подумала Надежда. – Причем только сами – я и Татьяна. Потому что, если мы укажем след этому типу из органов, он присвоит себе все заслуги. Знаю я их, сами сели в лужу, а чужими руками жар загребать всегда готовы. Нет уж, мы найдем разработку, да еще поторгуемся, чтобы они отстали от Павла с Татьяной навсегда".
Подбодрив себя таким образом, Надежда Николаевна бодро открыла телефонный справочник, решив плотно повиснуть на телефоне и выяснить адрес нотариальной конторы, где принимает нотариус Пузанков Евгений Алексеевич.
Однако, когда она открыла страницу "Нотариальные конторы", то поняла, что отыскать нотариуса будет нелегко. В городе оказалась жуткая прорва нотариальных контор, – Надежда насчитала шестьсот тридцать две штуки. Разумеется, если вычесть нотариальные конторы, которые находятся в Купчине, Сосновой Поляне и на озере Долгом – что-то подсказывало Надежде Николаевне, что покойный Загряжский не стал бы тащиться в такую даль, – то получится меньше, но ненамного.
– Вот расплодилось нотариусов-то! – вздохнула Надежда. – Но делать нечего, приступим.
Следующие тридцать минут прошли в беспрерывных звонках. Хорошо, что телефон у Надежды был кнопочный, потому что диск просто отвалился бы – так яростно она его крутила. Ей отвечали вежливо и не очень, голоса были мужские и женские, молодые и старые, но суть ответа была одна: в данной конторе нет нотариуса Пузанкова.
Когда прошло еще десять минут, Надежда подсчитала потери. В активе было шестнадцать опрошенных контор, в пассиве – сорванный голос и нервное состояние. Положительного результата никакого.
В среднем получалось две с половиной минуты на контору.
"Значит, шестьсот, ну пускай пятьсот, нужно рассчитывать на лучшее, пятьсот контор умножить на две с половиной минуты… получается приблизительно двадцать часов. Конечно, возможно, мне повезет и я натолкнусь на Пузанкова буквально в следующий раз, но это вряд ли. Даже если я выдержу и не сорву голос, у меня просто не хватит времени, потому что конторы закроются часам к семи уж точно, а то и раньше. А назавтра к двенадцати нужно быть у нотариуса. Нет, следует срочно изобрести другой способ, как добраться до этого неуловимого Пузанкова".
Надежда Николаевна недаром слыла среди своих знакомых женщиной сообразительной, которая может найти выход из любой ситуации. Так и сейчас – она быстренько пораскинула мозгами и вспомнила о своем давнишнем приятеле Вадиме Шиманском.
Шиманский был адвокатом, и довольно хорошим.
Надежда же познакомилась с ним давно – боже упаси, не по каким-то уголовным делам, а через общих знакомых. Вадим Вадимович очень хорошо относился к семье Лебедевых вовсе не из-за Надежды. Ее-то он как раз недолюбливал за неугомонный характер. Но Сан Саныч неоднократно чинил ему компьютер, и благодарность Шиманского была безграничной. Поэтому Надежда Николаевна сочла возможным обратиться к нему с мелкой просьбой.
Шиманский был дома и сразу же взял трубку. Разумеется, у него были всевозможные юридические справочники, а также поименный список всех нотариусов, практикующих в Санкт-Петербурге.
– Должен вас разочаровать, Надежда Николаевна, – после непродолжительного шуршания послышался голос Вадима Вадимовича, – в нашем городе нет нотариуса Пузанкова.
– Это точно? – заволновалась Надежда. – Вы хорошо посмотрели?
– За кого вы меня принимаете, – обиделся Шиманский. – Половинкина Юлия Фаддеевна, а потом сразу Пулярко, нет никакого Пузанкова.
– Этого не может быть, – тихонько проговорила Надежда, прикрыв рукой трубку, – нотариус Пузанков Евгений Алексеевич… Пузанков…
– Так что простите великодушно, ничем не могу помочь, нету никакого Пузанкова…
– Стойте, Вадим Вадимович! – закричала Надежда, которую внезапно осенило, – проверьте еще Казанкова! Нотариус Казанков Евгений Алексеевич!
– Что это за шутки, Надежда Николаевна! – В голосе адвоката послышалась профессиональная подозрительность. – Вы говорили, что у нотариуса Пузанкова хранится завещание покойного дяди вашей близкой подруги…
– Ну да, – вставила Надежда.
– А теперь оказывается, что вы даже толком не знаете, как зовут нотариуса.
– Моя подруга очень рассеянна, она все путает, – пробормотала Надежда, – Вадим Вадимович, я вас умоляю, проверьте Казанкова!
– Есть, – сухо произнес Шиманский через некоторое время, – нотариус Казанков Евгений Алексеевич…
Он продиктовал адрес нотариальной конторы. Надежда произнесла слова благодарности и поскорее повесила трубку.
"Я молодец!" – сказала она своему отражению в зеркале и услышала, как в замке поворачивается ключ.
Пришлось выбросить из головы все посторонние мысли и сосредоточиться на семейном счастье.
* * *
С Татьяной удалось поговорить только утром, когда муж ушел на работу. Причем утро началось для Надежды Николаевны с важного сообщения.
В новостях по телевизору, который она включила совершенно машинально, занимаясь уборкой, шел криминальный обзор предыдущего дня, и Надежда увидела знакомое помещение склада на набережной Обводного канала.
– Сегодня ночью в здании прогремел взрыв, – раздавался голос за кадром. – Как удалось выяснить, жертва взрыва только одна – представитель криминальной группировки Георгий Мирзоян. Мирзоян являлся заместителем убитого недавно в китайском ресторане авторитета по кличке Кабаныч. Учитывая позавчерашнюю разборку в казино "Какаду", в которой участвовал Мирзоян и члены преступной группировки Кабаныча, можно с уверенностью утверждать, что в городе снова начался передел сфер влияния.
"И ничего подобного, – подумала Надежда, – то есть, конечно, в казино разборки были, не спорю. Но Жору Духа взорвала Алиса, недаром она так усмехнулась в ту ночь. Оставила, видать, ему подарочек".
– Что ж, – сказала Надежда вслух, – нехорошо радоваться смерти ближнего, но теперь я смогу хоть не думать о бандитах. С этой стороны мне ничто не грозит, потому что Стручок не знает, кто я такая, да и вообще ему никто не поверит.
Окрыленная, она набрала номер Татьяны.
– Слушай, я собираюсь наведаться к нотариусу.
– Вот как? – протянула Татьяна. – И ты знаешь, по какому адресу?
– Представь себе, знаю! Хотя, как оказалось, фамилия нотариуса Казанков, а вовсе не Пузанков! Тоже мне, подслушать правильно не могла!
Татьяна пристыженно молчала, потом неуверенно сказала:
– У меня вообще-то дела…
– Слушай, ты хочешь избавиться от опеки своего фээсбэшника? – вскипела Надежда.
– Естественно, хочу!
– Тогда мы не должны пренебрегать никакой малостью. У меня такой принцип: идти до конца! Вдруг повезет, и мы узнаем у нотариуса что-то важное?
– И каким образом мы…
– Я уже все продумала, – перебила Надежда. – Время дорого, встречаемся без пятнадцати двенадцать прямо у конторы. И вот что, меня-то никто не узнает, а тебя видели на похоронах, так что – парик у тебя есть?
– Никогда не носила! – резко ответила Татьяна.
– Тогда платком голову повяжи. И макияж поярче сделай! И пальто другое надень!
– Сделаем!
* * *
Надежда не замечала Татьяну, пока какая-то женщина в черном пальто не окликнула ее сама. Волосы были полностью закрыты темным шелковым шарфом, глаза так сильно накрашены, что казались темными. Сама Надежда тоже сегодня сделала макияж поярче и помаду выбрала соответствующую, но до вишневых губ Татьяны ей было далеко.
– Ну и ну! – поразилась она. – Совершенно другой человек передо мной!
– Паша даже заревновал немножко – куда это я иду в таком виде! – рассмеялась Татьяна.
– Все отлично, никто тебя не распознает, вот только голос… Знаешь, ты на всякий случай молчи, – распорядилась Надежда, – я сама буду говорить. Только ничему не удивляйся.
Татьяна лишь пожала плечами.
* * *
В приемной нотариуса Казанкова было людно.
В одном углу сидели двое испуганных мужчин средних лет, по аккуратному, но несколько потертому виду которых, а также по той испуганной серьезности, с какой они передавали друг другу разноцветные официальные документы на гербовой бумаге, можно было понять, что эти двое измученных полунищенским существованием наемных работников сложили все накопленные за долгую жизнь копейки и собрались открыть свой первый самостоятельный бизнес, который намерены вести честно и законопослушно, и что они разорятся через год, так и не научившись давать взятки санитарным врачам, пожарникам и налоговым инспекторам и не сумев постичь ту высшую математику, по которой, получив пять рублей дохода, приходится платить сто тысяч налога и все равно оставаться злостным недоимщиком.
В другом углу приемной двое мордатых парней обхаживали субтильную старушку с поджатыми губами, в кокетливо сдвинутом набок малиновом бархатном берете.
– Варвара Лукинишна! – обиженным басом, со слезой в голосе восклицал один из мордоворотов. – Мы же с вами обо всем договорились! Вы оформляете дарственную на свою квартиру фирме "Аллигатор" и получаете взамен нашу пожизненную преданность и сыновнее обожание. По-моему, все предельно ясно и абсолютно честно!
– Да, – капризно пискнула старушка, – но ведь мне главное, чтобы заразе Люське ничего не досталось, а здесь про это не говорится!
– Варвара Лукинишна! – взвыл мордатый. – Мамаша! Но ведь здесь же ясно сказано, что вы дарите квартиру фирме "Аллигатор", а где тут Люська? Нету здесь никакой Люськи, значит, ни шиша она не получит!
– А все-таки я хочу, чтобы так и было сказано, что не получит, – канючила настырная бабка. – А то вы только так говорите, а я сколько раз слышала, что подпишет женщина бумагу, а после ее обманут. Так надо, значит, внимательно все проверить, убедиться – все ли как надо написано.
– Мамаша! – простонал измученный "Аллигатор". – Ну просто нет у меня больше сил! Ну ладно, давайте еще оформим такое дополнительное соглашение, что по особому пожеланию дарительницы фирма "Аллигатор" обязуется ни под каким видом ни шиша… тьфу! – ничего не передавать, не дарить и не переуступать невестке дарительницы Люське… тьфу! – Людмиле Васильевне Петушковой…
– Вот! – радостно пискнула дарительница. – Вот это будет то, что надо! Вот это – другое дело! А еще вот только, – она смущенно и просительно посмотрела на "Аллигатора", – нельзя ли так и написать – Люське? А то много ей чести – Людмилой Васильевной называть!
– Мамаша! – строго прикрикнул мордоворот. – Варвара Лукинишна! Это все-таки официальный документ, а не стенка в лифте! Здесь так не положено!