- Вы купили подержанный?
- Нет. Нам продал его ваш представитель. Теперь я вспомнил, когда это было, - в октябре 53-го, как раз за несколько месяцев до того, как Боб погиб. Боб Спрейг, он был здесь директором до меня. Я преподавал физику и химию и попал на демонстрацию, когда Боб, его жена и ваш сотрудник пытались уломать школьного инспектора и школьный комитет. Ваш сотрудник пробыл здесь несколько дней и в результате убедил комитет приобрести еще один проектор для начальной школы.
- Теперь я вижу, что это действительно был наш человек, мистер Эдсон. Видно, в офисе что-то напутали. Извините за то, что оторвал вас от дел.
- Не стоит извиняться.
- А вы не помните, как звали того продавца?
- Нет. Ничего не могу сказать о нем, кроме того, что это был довольно крупный парень и неплохо разбирался в футболе.
- Большое вам спасибо.
Мне действительно начинало везти. Я понял, что приближаюсь к разгадке. Вернувшись к фонтанчику с содовой, я выпросил у продавца полную горсть мелочи и позвонил в контору Лейна в Майами.
- Его сейчас нет, - ответила мне девушка. - Впрочем, погодите-ка минутку. Недавно он звонил и сказал, что встречается с кем-то в Майами-Бич, и дал мне номер. Дайте мне ваш, и он перезвонит вам через несколько минут.
Я продиктовал ей номер, сел за столик и стал ждать.
Ошибки быть не могло - предположение было таким логичным, а все кусочки мозаики так идеально подходили друг к другу, что я не мог ошибиться. Я смотрел в окно на залитую солнцем площадь и размышлял обо всем этом, а потом начал думать о Джорджии Лэнгстон.
"До чего это глупо, - подумал я. - Но очень приятно".
В кабинке зазвонил телефон. Я вскочил и нырнул внутрь.
- Междугородная вызывает мистера Чатхэма, - раздался механический невыразительный голос телефонистки.
- Чатхэм слушает, - ответил я. Я взял на себя оплату за переговоры и сунул в щель четвертак, чтобы она успокоилась. - Алло… Лейн?
В ответ я услышал его голос:
- Да. Моя помощница только что связалась со мной. Рад вас слышать - я сам собирался звонить вам.
- Отлично. Но сначала я хочу задать вам вопрос.
В 53-м году Стрейдер торговал кинопроекторами для школ, церквей и тому подобное. Какая фирма их выпускала?
- "Белл и Хауэлл".
Все шло отлично - я так и думал.
- Тогда вот что. За ним была закреплена какая-то определенная территория?
- Нет. Не совсем так, как я понял. Определенная территория у него была, я вам называл ее, но на ней работали два продавца.
Это уже было хуже. Но такой расклад устраивал меня больше, чем сухое математическое пятьдесят на пятьдесят.
- Какие у вас новости?
- Есть парочка. Мне пока так и не удалось узнать насчет его подружки из Галиции, но я и не копал глубоко в этом направлении. Господи, этот парень… жаль, что до того, как его кокнули, он не успел написать письменное руководство и разослать его по почте. Но начну сначала. Я заполнил некоторые подозрительные пробелы в его послужном списке. Помните, я говорил вам, что он, судя по всему, провел какое-то время в Новом Орлеане?
- Да.
- Так вот. Я отработал это направление. И собираюсь ограбить вас на небольшие дополнительные расходы - оплата пары междугородных звонков и двадцать пять долларов для парня, который время от времени выполняет для меня поручения, но мне кажется, вам хочется услышать о результатах.
- Естественно. Что ему удалось выяснить?
- Стрейдер был там в 54-м. Провел там всю весну и лето - с марта и почти до конца июля. Естественно, он был с подружкой - миленькой особ яркими волосами цвета бургундского вина, и называл он ее Син. Не могу сказать, было ли это проявлением его чувства юмора или это просто сокращенное от Синтии. Ни в каком криминале он замечен не был.
Но в это время он не работал ни на кого. У него был бар на Декатур-стрит. По крайней мере, до тех пор, пока он не разорился. Не знаю, кто дал ему деньги, чтобы купить этот бар…
- Страховая компания, - ответил я. - Муж этой самой Син попытался принять ванну, вися на электрическом проводе.
- Господи, так, значит, им удалось уйти!
- Там фигурировало всего пять тысяч, - если учесть возмещение ущерба, то десять.
- Понятно. К тому же она, видно, достаточно сообразительна, чтобы больше не связываться с этим.
Обычно именно на этом и прокалываются.
- Как бы там ни было, этого уже не докажешь. Но у нас свои проблемы. Вы нашли еще что-нибудь?
- Еще один пункт. Я выяснил, что он делал в этой самой "Электроник энтерпрайзез" в Орландо. Они занимались охранной сигнализацией. Какой-то новой системой.
- Вот как? - Это меня насторожило.
- Да. Во время службы во флоте он приобрел большой опыт по этой части. Во всяком случае, он успешно продавал эти системы и руководил их установкой в Джорджии, Алабаме и Флориде. В основном это были ювелирные магазины. Вы хотите, чтобы я еще что-нибудь разузнал? Похоже, девицу вы уже нашли?
- Да, - ответил я. - Я ее нашел. Может быть, я не смогу ничего доказать, но я знаю, кто она. - Я помолчал и нахмурился, уставившись на белую стену кабинки. - Вы должны сделать еще одну вещь. Какая газета у вас считается самым крупным изданием с обзором по всем южным штатам?
- "Геральд".
- Не могли бы вы снять копии со старых номеров? Меня интересует восьмое ноября прошлого года.
Это тот день, когда заварилась каша с Лэнгстоном.
Пошлите мне ее авиапочтой.
- О Лэнгстоне заговорили девятого. Это было в утреннем номере - я сумею его достать.
- Хорошо. Однако поторопитесь, чтобы я успел просмотреть их и перезвонить вам. Я и сам не знаю, что в них найду. Может быть, ничего. Во всяком случае, пришлите мне счет, и я вышлю вам чек.
- Обязательно. С вами приятно иметь дело, мистер Чатхэм.
- Вы проделали большую работу. Если окажусь в Майами, загляну к вам, и мы выпьем по рюмочке.
- Непременно.
Я снова вышел на улицу и сел в фургон. Теперь я знал, кто была подружка Стрейдера, хотя это знание не стоило и ломаного гроша. Доказать я по-прежнему ничего не мог. Стоило мне только заявить об этом вслух, и моя голова разлетится на куски. Я так и не знал, что связывало ее со смертью Лэнгстона.
И все еще не нашел доказательств, что это именно она хотела меня убить.
По крайней мере, пока не нашел.
Глава 12
Было уже пятнадцать минут пятого, когда я свернул к "Магнолия-Лодж" и остановился у офиса. Джорджия Лэнгстон, в легких брюках, стояла на приставной лестнице и красила стену и стойки крыльца.
- Сдаюсь, - сказал я.
Она улыбнулась и спустилась ко мне. На ней была соломенная шляпа, какие носят на Кубе или в Мексике, из краев которой торчали травинки.
- Вы можете сложить с себя обязанности сиделки, - сказала она. - Сегодня я была у доктора Грэхэма, чтобы получить результаты своего обследования, и он сказал, что со мной все в порядке. Нужно было просто отдохнуть пару дней, а они уже прошли.
- Чудесно, - ответил я, - чтобы отметить это событие, мы сходим куда-нибудь поужинать. Но сначала давайте войдем - мне нужно рассказать вам кое-что.
Джози уже ушла домой. Я смешал нам пару мартини, и мы расположились в гостиной.
- Держите крепче вашу шляпу, - объявил я. - Синтия Редфилд - давняя пассия Стрейдера. В 1954 году она около шести месяцев прожила с ним в Новом Орлеане. После того как ее первый муж погиб в результате несчастного случая, который мне кажется вовсе не случайным. - И я рассказал ей обо всем, что мне удалось узнать.
Она поставила на стол свой бокал и с ужасом посмотрела на меня:
- Это кажется совершенно невероятным. Но почему до сих пор об этом никто не узнал?
Я закурил.
- Этому есть несколько объяснений. Первое вы назвали сами - это кажется не правдоподобным. Она не производит такого впечатления. Почему кто-то стал бы ее подозревать? Единственный факт, который ей нужно было скрыть, пока она там жила, - факт ее знакомства со Стрейдером. А все остальное выглядело совершенно заурядно… и безобидно. И здесь, и в Майами полиция проверяла досье на Стрейдера, но ведь это случилось в другом штате. Если бы им заинтересовалось ФБР, они обязательно выяснили бы все подробности, но данный случай их не заинтересовал.
ФБР могло бы вмешаться в расследование, если бы он был и раньше замешан в каких-нибудь преступлениях, а он в них замешан не был. А потом она вышла замуж за Редфилда. Кто после этого осмелится задавать ей вопросы?
- Вы думаете, это она… в ту ночь?
- Я думаю, что в этом нет никаких сомнений.
- Но как мы сможем это доказать?
- Никак.
- Никак? Это ужасно. В это невозможно поверить…
- Я знаю. Понимаете… мы можем привезти сюда .свидетелей из Нового Орлеана… - это непросто, поверьте мне… и все, что мы сумеем доказать, так это то, что она была знакома со Стрейдером. Если я пойду к окружному прокурору с такими обвинениями, он просто рассмеется мне в лицо. А если я пойду с этим к Редфилду, он, убьет меня.
Она беспомощно всплеснула руками:
- Что же нам делать?
- Ничего, по крайней мере с теми фактами, которые у нас есть. Нужно найти еще что-нибудь.
- Еще доказательства?
- Ни одно доказательство не может считаться лишним, - ответил я. - Я хочу сказать, что за ее знакомством со Стрейдером кроется что-то более серьезное.
То, что она встречалась с ним, не могло послужить причиной для убийства вашего мужа. Но они его убили.
Почему?
Она устало покачала головой:
- Это какое-то безумие.
- Слушайте, я уже спрашивал вас, но спрошу снова, так что не спешите вцепиться мне в горло. Есть ли хоть малейшее подозрение, что ваш муж был увлечен ею?
- Нет, - ответила она. - Это совершенно невозможно предположить.
- Постарайтесь отнестись к этому объективно, - настаивал я. - Представьте, что он узнал, кто она такая. Знаете, это вполне возможно. Может быть, он видел ее со Стрейдером несколько раз, или она сама решила завести с ним игру…
- Нет, - твердо ответила она. - В это я никогда не поверю, Билл.
- Расскажите мне, что он был за человек.
Она мрачно уставилась на кончик своей сигареты.
- Он был практически сломлен, по крайней мере физически, и ему пришлось полностью пересмотреть свое отношение к жизни. Он жил очень скромно, хотя и залатал основные бреши. Все вокруг считали его идеально счастливым человеком, который ушел в отставку, купил мотель, дававший ему необходимые средства, и мог проводить все свободное время на рыбалке. Но ведь человек не может за один день полностью изменить свои привычки и цели и отказаться от амбиций.
Я надеюсь, что помогала ему и была ему нужна.
Он привык жить без оглядки - как паровая машина, которая работает на полных оборотах с закрытым аварийным клапаном, и в конце концов это его погубило. Мы познакомились с ним в клинике" в кабинете врача. Я работала техником в лаборатории, а он пришел на прием к кардиологу.
Это случилось вскоре после его развода с первой женой. Вы скажете, что я воспользовалась его состоянием, но я не думаю, что он тогда находился в каком-то особом состоянии, - он жил на полную катушку, и в его жизни всегда происходило множество событий - громкий бракоразводный процесс, потеря большей части состояния, инфаркт и проигранный процесс, который его практически разорил. Во всяком случае, если бы я смогла припомнить разные детали, сложить их в одно целое и передать вам свое впечатление, - то я не думаю. Он был, конечно, более или менее благополучен, но все же жестоко побит жизнью. Правда, он старался не терять чувства юмора и даже строил планы на будущее, по крайней мере тоже старался. Он объявил, что собирается прожить остаток жизни так, как живут пожилые дамы, - если можно вообще рассчитывать на какой-нибудь остаток, а я просто помогала ему. Во-первых, мы нравились друг другу и сообща проводили время за спокойными занятиями. О серьезных поездках на рыбалку ему пришлось забыть, но мы выяснили, что оба любим ходить под парусом. Нам нравилось устраивать пикники и погружаться в воду с масками и трубками и лежать, наблюдая за подводной жизнью. Музыка казалась ему скучной, но мы оба любили читать…
Я могу продолжать дальше, Билл, но нужно ли? Он просто не был способен на такой поступок. Он слишком порядочный человек, чтобы пойти на это. И Редфилд был его другом.
Я улыбнулся ей:
- Я не собираюсь обвинять его. Просто в таком деле важно ничего не упустить. А знаем мы еще очень мало. - Я встал и беспокойно принялся расхаживать из угла в угол. Все казалось чертовски запутанным. - Вы точно передали ему, что Редфилд отменил свою поездку?
- Конечно.
- И он вас понял?
- Билл, неужели вы думаете, что кто-нибудь окажется не в состоянии понять такую простую вещь?
- Разве он никогда не бывал рассеянным? Может быть, он забыл?
Она покачала головой:
- Нет. По крайней мере, перед тем как уехать, он пообещал, что будет особенно осторожен, потому что я беспокоилась из-за того, что он едет один. Чего вы добиваетесь своими вопросами?
- Хочу понять, зачем в то утро он заезжал домой к Редфилду.
Она уставилась на меня:
- Вы думаете, он заезжал туда?
- Похоже на то. А как вы думаете, где она встречалась со Стрейдером?
Она нахмурилась:
- В его доме? В его…
- Да. На случай, если вы еще не вполне уяснили, - эта девица не слишком щепетильна. Я, думаю, что они именно там и были и там-то все и произошло.
- Но почему? - жалобно спросила она.
- Не знаю, - ответил я.
Я по-прежнему ничего не понимал, но в эти трагические пятнадцать минут все трое должны были где-то встретиться, а он был единственным из этой компании, кто уже находился в дороге, поэтому именно он и мог к ним приехать. Но, даже если все это так и было, почему они убили его? Конечно, такая ситуация могла представлять опасность, но это только в том случае, если бы у нее не хватило ума или хладнокровия. Ведь ей нужно было просто подойти к двери и сказать Лэнгстону, что ее мужа нет дома.
За этим явно кроется что-то еще. Гораздо более серьезное. Ведь в этом замешан еще один мужчина - тот, который принес кислоту и пытался расстроить здоровье Джорджии Лэнгстон гнусными телефонными звонками. Зачем? Не потому же, что Синтия попыталась подставить ее, но эта попытка провалилась, - ее единственной целью было отвести подозрение от себя, и в этом она преуспела. Зачем ломиться в открытую дверь? Кто она - садистка? Или сумасшедшая?
- Мы только сломаем себе мозги, - сказал я. - На сегодня нам нужно забыть об этом. Мы просто поужинаем и не будем больше говорить на эту тему. - Потом я вспомнил, как я выгляжу. - Если, конечно, вас не смущает перспектива показаться на публике с субъектом, у которого выбрита голова и забинтована рука.
- Нисколько не смущает, - ответила она с улыбкой, которая показалась мне натянутой только самую малость.
Около половины седьмого я побрился и надел самый легкий из двух своих костюмов. Этот серый фланелевый костюм я купил в Сан-Франциско, да так ни разу и не надевал из-за жары. Дополнив его свежей белой рубашкой и темным галстуком, я бросил взгляд в зеркало и остался вполне доволен результатом. К тому же я буду в шляпе, и мы можем заказать отдельный кабинет. "Стейк-Хаус" - самое подходящее место.
Я прошел через офис. Она крикнула откуда-то из-за занавески, что будет готова через минуту. Я уселся в бамбуковое кресло, вяло перелистывая журнал. Наконец она вышла - на ней было платье темно-зеленого цвета, темнее, чем авокадо, которое оттеняло и подчеркивало кремовую бледность ее лица и шеи и красноватое сияние волос. Она надела маленькие золотые сережки в форме ракушек и золотую брошь в виде морского конька, нейлоновые чулки и очень открытые туфли на высоких каблуках.
Я встал.
- Ух ты! - сказал я. - Вы делаете мне честь.
Она ответила мне церемонным реверансом:
- Ну что вы, благодарю вас.
- Вы слишком хороши, чтобы красоваться так перед деревенщиной. Почему бы нам не поехать ужинать в Майами-Бич?
Она улыбнулась:
- Ни за что на свете. Хотя бы потому, что придется проехать тысячу миль, а я умираю от голода.
- Ну что же, зато мы сможем позавтракать перед возвращением.
Ее серые глаза остались холодными, хотя в них и промелькнули искорки смеха.
- Скажите мне, Билл, - вы предложили это от души или так нужно для вашего расследования?
- Вы сами понимаете, что это не совсем уместный вопрос, - ответил я. - Мое предложение было совершенно искренним и шло из самой глубины моего сердца. Может быть, оно было напрасным, но… Назовите это жестом с моей стороны. Сочтите это актом поклонения искусству.
Она с облегчением рассмеялась, мы вышли и направились к машине, наслаждаясь своей беспечностью, поскольку успели выпить по два мартини. С тех пор как я здесь оказался, это был первый по-настоящему приятный момент, когда я не чувствовал в ее поведении никакой напряженности или неловкости.
Однако продлилось это недолго. Я поставил машину в переулке за углом от ресторана, и мы пошли, как будто окруженные коридором молчания, чувствуя на себе недружелюбные и откровенно злобные взгляды.
Когда мы вошли внутрь, на нас устремилось множество глаз, но тут же все отвернулись. Никто не заговорил с ней. Мы нашли свободный столик в глубине зала и сели. Она постаралась улыбнуться.
Я потянулся через стол и взял ее за руку:
- Не обращайте внимания. - Потом я догадался, какую сморозил чушь. Вот уже семь месяцев она несла свой крест в полном одиночестве и не нуждалась в моих дурацких утешениях. - Хотел бы я иметь такое же самообладание.
Она покачала головой:
- Не смейте жалеть меня. Давайте выпьем мартини.
Мы выпили мартини и стали разглядывать отполированные воловьи рога, укрепленные на стене над нашими головами, недоумевая, почему их никогда не называют бычьими, коровьими или бизоньими. Может быть, их ценность определяется в зависимости от пола?
- Что такое буйволы? - спросила она.
- Больше, чем один буйвол.
Она сморщила нос:
- Пусть так, но что это такое? Есть разница между ними и быками?
- Практически никакой… По крайней мере, с фрейдистской точки зрения. Я думаю, все дело в их занятии. Если они работают, то называются буйволами.
Она поставила на стол локти и посмотрела на меня с насмешливым восхищением:
- Вы знаете массу удивительных вещей.
- О, в моей голове хранится куча еще более бесполезной информации. Если вспомню - обязательно поделюсь с вами.