Одной рукой я обхватил ее за плечи, а другой поднес к ее губам стакан с виски. Она отхлебнула и закашлялась, но проглотила. Я отдал стакан Джози:
- Принесите воды.
Через минуту миссис Лэнгстон уже смогла сесть.
Я помог ей добраться до кресла и налил ей еще, на этот раз смешав виски с водой. Ее лицо слегка порозовело.
- Спасибо, - выговорила она слабым голосом.
Я нетерпеливо отмахнулся:
- Вы знаете, кто это был?
- Нет.
- И никого не подозреваете?
Она безнадежно покачала головой.
- А в полицию вы сообщали?
Она кивнула:
- Несколько раз.
Нельзя было терять ни секунды. Я подошел к телефону и вызвал телефонистку:
- Соедините меня с офисом шерифа.
После второго гудка мне ответил мужской голос.
- Я хотел бы поговорить с шерифом, - сказал я.
- Его сейчас нет. У телефона Магрудер, что у вас случилось?
- Вам звонят из "Магнолия-Лодж". Я хочу сообщить о психопате, который только что звонил миссис Лэнгстон. Мне кажется, вам уже поступали жалобы на него…
- На кого?
- На психопата, - повторил я, - на придурка, который беспокоит миссис Лэнгстон телефонными звонками.
- Да, да, я в курсе. Так что случилось?
- Мне кажется, я могу дать вам наводку, и если вы поторопитесь, то сможете накрыть его. Он повесил трубку минуты две назад…
- Погодите, дружище. Не так быстро. Кто вы такой?
Я сделал глубокий вдох.
- Моя фамилия Чатхэм. Я остановился в мотеле и случайно оказался в офисе, когда сюда позвонил этот мерзавец. Я выслушал его…
- Зачем?
Я подумал, что это, может быть, еще не самый идиотский вопрос, какой можно услышать от офицера полиции, но близко к тому. Но мне удалось подавить свой сарказм.
- Видите ли, я хотел установить, откуда он звонит…
- И он вам сказал? Очень любезно с его стороны.
Я вздохнул:
- Нет. Я все пытаюсь вам объяснить… Мне показалось, я напал на след, который может вам помочь…
- Да, да. Конечно. Вы по телефону получили отпечатки его пальцев.
- Так, значит, вас это не интересует?
- Послушайте, дружище, - холодно ответил он, - вы, наверное, думаете, что нам нечем заняться, кроме как сбивать ноги, разыскивая пьяных по телефонным будкам? Скажите миссис Лэнгстон, чтобы она просто повесила трубку, если ей не хочется слушать этого ненормального.
- Только это ей и остается.
- Она может вообще не подходить к телефону?
- А деловые звонки?
- Ничем не могу помочь. Знаю только, что никому еще не удалось навредить другому человеку, позвонив ему по телефону.
- Я об этом и не думал, - ответил я. - Я передам ей ваши слова, и все будет в порядке. - И я повесил трубку, кипя от негодования.
Глава 2
Я обернулся к миссис Лэнгстон. Она запустила руку в темные волосы, и в этом жесте сквозила такая же усталость, как и во всем ее облике. Она все еще была очень бледна. Еще несколько дней - и она просто рассыплется на части, как разбитая тарелка.
- Они приняли какие-нибудь меры? - спросил я.
- Только в первый раз. Ко мне приходил помощник шерифа и задавал какие-то вопросы. Но мне кажется, что он мне не поверил.
"Похоже на то", - подумал я. Я даже готов был поспорить, что именно так и было.
- Вы не знаете, не преследует ли он еще какую-нибудь женщину?
Она покачала головой:
- Не думаю. - В следующий момент ее глаза снова наполнились ужасом, и она закричала:
- Зачем он все это делает?
- Не знаю, - ответил я. - А зачем они выскакивают нагишом из кустов в парке? Впрочем, почти всегда они практически безобидны.
И я подумал, что веду себя почти так же глупо, как этот клоун Магрудер. Безобидны ли они? Разве что в физическом смысле.
Она вскинула на меня глаза:
- Зачем вы попросили меня отвечать ему?
Я пожал плечами:
- Сила привычки. Я всю жизнь проработал в полиции.
- Ах вот оно что. Вы хотели, чтобы он продолжал говорить?
- Именно. Это единственный способ выйти на него - стоит ему повесить трубку, и он становится недосягаемым, как если бы находился на другой планете.
Чем дольше он изрыгает свои гнусности, тем больше у нас шансов, что он допустит какую-нибудь оплошность, и мы сможем вычислить его. Или что мы сами услышим какой-нибудь характерный шумовой фон.
Она посмотрела на меня с возрастающим интересом:
- Вы что-нибудь услышали?
- Вот именно. Он звонил из бара. Конечно, это мало что дает, они почти всегда именно так и поступают. Но это место находится в пивном погребке или в ресторане, и мне кажется, можно выяснить, в каком именно.
- Как? - нетерпеливо спросила она. - Я хочу сказать - как вы догадались?
- Просто повезло, - ответил я. - Везение иногда случается, когда рассчитывать больше не на что.
В большей части телефонных кабинок устанавливают вентиляторы, как вам известно. И в этой он тоже есть, к тому же закреплен не правильно. Он производит столько шума, что его нельзя не услышать. Кроме того, я слышал, как включили музыкальный автомат.
Я задумался. Этот тип был, конечно, не в своем уме, но все же у него хватило сообразительности, чтобы повесить трубку, как только заиграла музыка. Впрочем, это ничего не меняло. Сексуальный маньяк не обязательно должен быть глупым - он просто неуравновешенный человек.
Она нахмурилась:
- Значит, если бы они вас выслушали, то могли бы его поймать?
- Не знаю. Для этого нужно определенное везение и достаточное количество людей, чтобы за несколько минут оцепить все подобные заведения в городе… - У меня не было никаких связей в полиции этого округа. Возможно, они по горло завалены работой и страдают от нехватки кадров. Это в полиции вечная проблема.
- Вы сказали, что работали в полиции? - спросила она. - Значит, теперь вы больше там не работаете?
- Нет.
Я убрал виски обратно в сумку и застегнул ее. Ключи от комнаты, которые она уронила на стол, так и лежали там. Я взял их и положил в карман. Миссис Лэнгстон встала. Я специально не стал ей помогать, чтобы посмотреть, как она сама справится с этим. Ноги у нее по-прежнему слегка подгибались, но в целом с ней все было в порядке.
- Спасибо вам за все, мистер Чатхэм.
- Вы часто падаете в обморок?
Она безрадостно улыбнулась:
- Это было так странно. По-моему, второй раз в жизни. Почему вы спрашиваете?
- Вам стоит сходить к врачу. Вы должны обследоваться.
- Глупости. Я прекрасно себя чувствую.
- Вы держитесь из последних сил. Когда они иссякнут, вы просто сломаетесь. Вы весите не больше сотни фунтов.
- Сто десять. Просто вы недооцениваете свою силу.
- О'кей, - ответил я. В конце концов, все это меня совершенно не касалось.
Я вышел на улицу и принес из фургона вторую сумку. Комната под номером двенадцать находилась в противоположном крыле. Она была угловой, а между ней и концом корпуса я насчитал еще три двери - всего пятнадцать номеров. Я поставил чемоданы и стал рыться в кармане, ища ключи, разглядывая выцветшее, сожженное солнцем пространство. "Бассейн футов двадцать на сорок", - подумал я и представил себе, как он должен выглядеть - тротуарные плитки, шезлонги, зонтики, кустарник и трава, - это место просто взывало о зелени. Мне стало стыдно. Я слишком увлекся.
Обстановка в номере оказалась довольно уютной - зеленый ковер на стене, двуспальная кровать под темно-зеленым покрывалом и комод, над которым висело большое зеркало. Пара кресел дополняла меблировку. Слева за дверью висело большое зеркало, в которое можно рассмотреть себя в полный рост, а за ним находилась ванная комната, отделанная травянисто-зеленым кафелем. Было жарко, но в глубине комнаты возле закрытого и зашторенного окна я заметил кондиционер. Я включил его, и через секунду в комнате повеяло прохладой. Я стащил с себя пропотевшую одежду и принял душ. Полотенца оказались изношенными и потертыми, чего и следовало ожидать от дешевой гостиницы. В отличие от добротной меблировки полотенца выдавали хозяйские секреты. Видимо, дела шли не слишком успешно. Я налил себе виски, закурил сигарету и растянулся на кровати.
Безделье действовало мне на нервы. Я подумал, что предпочел бы любую тяжелую физическую работу, пусть даже на самом солнцепеке, но мне хотелось заняться чем-нибудь таким, где я мог бы приложить руки. Строить или еще что-нибудь в этом роде. Когда работаешь руками, результат становится осязаемым.
В этом случае вашей работе не мешают посторонние люди, низменные чувства, абстрактные понятия, вам не нужно задаваться вопросом - что есть правда или не правда, и результаты шестилетнего труда вы не выбросите псу под хвост в результате пятиминутного помешательства…
Я вспомнил свой дом, там, на склоне Твин-Пикс, где после полудня на город, как ватная река, наползал туман, я вспомнил о Нэн. Воспоминания не вызвали у меня никаких особых чувств, кроме, пожалуй, ощущения утраты и бессмысленности своего существования.
После нашего развода прошел уже целый год. Дом был продан. Работу, которую она считала причиной нашего разрыва, я бросил.
Я затянулся сигаретой и уставился в потолок, размышляя, знает ли она о том, что со мной в конце концов произошло. Она снова вышла замуж и переехала в Санта-Барбару, но кто-нибудь из ее друзей, оставшихся в Бэй, мог написать ей обо мне или послать газетные вырезки. Я не получал от нее никаких известий, но, с другой стороны, не было и никаких причин для того, чтобы она мне писала. Это было не в ее духе:
"…я уже говорила тебе, что все идет своим чередом, а больше мне особенно нечего сказать…" Я надеялся, что ей не послали ту фотографию. Она была довольно кровожадной, так же, как и незамысловатая подпись: "Жертва полицейского произвола".
Я потушил сигарету и сел на кровати. Если я так и проторчу целый день взаперти, наедине со своими мыслями, то к вечеру полезу на стену. Я подумал о миссис Лэнгстон и об этом телефонном оборотне, который задался целью довести ее до нервного срыва. Городской справочник лежал на комоде. "Нет, - мрачно подумал я, - к черту все это. Какое мне дело до всего, что здесь происходит?"
К тому же он, скорее всего, давно уже ушел оттуда, так что и нечего суетиться.
Однако мне никак не удавалось выкинуть из головы этого дела. Я подошел к комоду и взял в руки маленькую книжечку. Задача, которую я перед собой поставил, была непростой, но ее решение поможет мне убить вторую половину дня. Я взял ручку и клочок бумаги и погрузился в изучение желтых страничек.
Кафе… В списке их было восемь - три на одной и той же улице под названием Спрингер. Возможно, это было главное злачное место в городе, и я выписал их адреса.
Таверны… девять в списке.
Пивные бары… ничего особенного.
Ночные клубы… один, причем под таким же названием, что и одна из таверн.
Всего набралось семнадцать названий, включая возможные повторения. Я вызвал такси и быстро натянул на себя спортивную рубашку и легкие брюки. Когда мы выехали, я заметил, что одно из заведений, внесенных в мой список, было напротив, через дорогу. Неоновая вывеска, на которой красовался силуэт выпрыгнувшей из воды рыбы, гласила: "Гостиница "Сильвер Кинг".
Сюда я решил заглянуть на обратном пути.
На улицах я стал присматриваться к вывескам.
Главным местом отдыха действительно оказалась Спрингер-стрит. Я вышел из такси возле кафе, расплатился с шофером и вошел внутрь. Здесь был телефон, но не было для него кабинки. Очередное заведение находилось в соседнем квартале, на противоположной стороне улицы. Телефонная кабинка стояла в глубине зала, рядом с музыкальным автоматом. Как только я закрыл за собой дверцу, включился вентилятор, но не тот, который я искал. Этот работал совершенно бесшумно. Я бросил никель и, набрав наобум несколько цифр, сделал вид, что слушаю, потом повесил трубку и забрал монету.
За полчаса я проверил девять телефонов, побывав и в сверкающем стеклом и хромом "Стейк-Хаус", и в засаленных подвальчиках на Фронт-стрит, пропитавшихся запахом гамбургеров с чили, не пропуская ни дорогие коктейль-холлы, ни сомнительные пивные бары, и в результате получил довольно полное представление об увеселительных заведениях города. Река, вдоль которой тянулась Фронт-стрит, находилась в западной части города. На южной оконечности Спрингер-стрит еще встречались деловые кварталы, потом начиналась железная дорога с обшарпанным зданием вокзала, где за рельсами виднелись разноцветные дома. Северный конец широкой центральной улицы разветвлялся на два параллельных отрезка, на одном из которых располагался суд, а на другом - маленькое здание почты и федеральное управление, за ними две школы и основные жилые кварталы. В городе было четыре начинавшиеся на Фронт-стрит улицы, которые пересекались. Спрингер, представлявшая собой еще одну главную улицу, была единственной, которая проходила вдоль всего города с востока на запад и пересекала реку. Все остальные на Фронт-стрит заканчивались.
Но того, что искал, я так и не нашел и продолжил поиски. В большинстве заведений были установлены кондиционеры, и, выходя из них, вы чувствовали себя, как будто шагнули прямо в печную топку. Асфальтовое покрытие на тротуаре пузырилось, таяло и прилипало к подошвам. Моя рубашка была мокрой от пота. Через час я почувствовал, что зашел в тупик, и сделал передышку. В этом городе не было ни одной телефонной будки с шумно работающим вентилятором.
Однако в моем списке оставались еще два пункта. Одним из них был ночной клуб "Фламинго", находившийся, судя по адресу, на Вест-хайвей. Правда, он вряд ли был открыт в то время, когда звонил этот тип. Вторым номером была гостиница "Сильвер Кинг" - через дорогу от моего мотеля. Неужели он решился звонить оттуда - чуть ли не из самого ее дома? Но кто способен объяснить, чем руководствуются сумасшедшие в своих поступках? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вернуться туда. На ближайшем перекрестке возле автобусной остановки я заметил такси и остановил его.
Когда мы доехали до Спрингер и остановились на светофоре, шофер обернулся и посмотрел на меня через плечо. Он был средних лет, со сдавленным с боков лицом, скорбными карими глазами и плохо подогнанными искусственными зубами, которые были слишком крупными и симметричными, отчего он казался сошедшим с плаката, рекламирующего зубную пасту.
- Скажите, - спросил он, - это не вы сегодня утром вступили в рукопашную с Фрэнки?
- Я не стал бы называть это рукопашной, - ответил я, - так, повздорили немного.
- Вот я и подумал, что ваше лицо мне знакомо, приятель. Вы, наверное, осматривали город? Готов поспорить, что видел вас три-четыре раза за вечер.
Я прожил всю жизнь в большом городе, и такой вариант просто не приходил мне в голову. Я находился в крошечном городишке и был в нем чужаком, к тому же успел стать заметной фигурой. Если прибавить к этому темно-красное лицо и торчащие ежиком рыжие волосы, то вряд ли можно ожидать, что я останусь незамеченным.
- Просто побродил по окрестностям, - объяснил - хотел убить время, пока машина в ремонте.
- Где вы остановились?
- В мотеле "Магнолия-Лодж".
- Ах вот как, - ответил он.
Я, нахмурившись, уставился ему в затылок. Опять то же самое - та же реакция, причем вы даже не смогли бы объяснить, почему она показалась странной. Я вспомнил, как вели себя зеваки, обступившие место аварии, а потом механик в гараже. Включился зеленый, и мы двинулись.
- А в чем, собственно, дело? - поинтересовался я.
Он пожал плечами:
- С самим мотелем все в порядке, как мне кажется. Хотя процветающим его не назовешь.
- Ну, что же, это не такое простое дело для одинокой женщины. Мне сказали, что ее муж умер.
- Да, в общем, можно так сказать.
Это было что-то новенькое. Он выразился так, словно человек мог быть мертвым в общем, а мог быть и в частности, будто существовали разные степени быть мертвым.
- Что вы имеете в виду?
- Это правда, что вы из Калифорнии? Наверное, в тамошних газетах не было такой шумихи? - На следующем перекрестке ему пришлось притормозить - зажегся красный свет. Он обернулся ко мне через плечо. - Лэнгстона убили, - сказал он.
Несколько секунд я молчал, вспоминая тихий мерзкий смешок и шепот: "Мы знаем, что это ты убила его, ведь правда?"
Потом я выбросил это из головы.
- Удалось поймать того, кто это сделал?
- И да и нет.
Такой ответ мог означать все, что угодно. Я вздохнул, прикурил сигарету и сделал новую попытку:
- Так да или нет?
- Одного из них поймали, - ответил он, - мужчину. Но до сегодняшнего дня неизвестно, кто был вторым. По крайней мере, так говорят.
Зажегся зеленый свет, он включил передачу и влился в общий поток. Конечно, все, что он рассказывал, еще ничего не значило. Я ждал, когда он заговорит снова.
- Конечно, теперь каждый может сопоставить, что к чему, и сделать свои выводы, если вы понимаете, что я хочу сказать. Но только никаких имен никто не называл…
Я сразу догадался, что он имеет в виду.
- Одну минутку. Не сомневаюсь, что закон в вашем городе запрещает убивать людей?
- Конечно, сэр. Но закон говорит еще и о том, что нужно иметь доказательства для того, чтобы арестовать человека и отдать его под суд.
Ощущение было такое, как будто дотрагиваешься до оголенного нерва. "Ну ладно же, - сердито подумал я, - я получил такие доказательства, правда, пока их недостаточно".
Мы выехали из деловой части города и теперь проезжали мимо фабричного корпуса и морозильной установки на окраине. Я попросил его ехать помедленнее - мне еще нужно было задать ему добрый десяток вопросов.
- Так вы говорите, что одного из них поймали и он признался, что с ним был еще кто-то, но не сказал, кто именно? Из него так и не смогли вытянуть имя второго?
В ответ он бросил через плечо:
- Мистер, из этого парня никому не удалось вытянуть ни одного слова. Он попытался оказать вооруженное сопротивление Колхауну и умер раньше, чем успел упасть на землю.
- А кто такой Колхаун?
- Тот самый здоровенный коп, который не дал вам отколошматить Фрэнки.
- Черт, да я и не собирался с ним драться… - Я замолчал. Не стоило тратить время на этот идиотский разговор.
- Вы выглядите как человек, который способен постоять за себя, что бы ни случилось, но позвольте мне дать вам один совет: никогда не связывайтесь с Колхауном.
- Я и не собирался, - нетерпеливо возразил я.
И пожалел о том, что задал этот вопрос.
- Вы, может, думаете, что он жирный. Мистер, я только одно вам скажу: никакой он не жирный. Знаете, мне случалось видеть его в деле… - Он помолчал, вздохнул и покачал головой. - Он тертый калач, вот что я имею в виду. Этот парень - тертый калач.
Я надеялся, что теперь он закончит свои рассуждения о Колхауне и перейдет к делу.
- Понятно, - я решил направить разговор в нужное русло, - так вы сказали, что одного застрелили на месте, потому что он оказал сопротивление. Поэтому он не сказал ни слова. Тогда откуда же стало известно, что был еще и второй? Или Колхаун видел его на месте преступления?
- Нет. Точно я не знаю…