- Чем обязан? - едва усадив Нестеренко, сразу же полюбопытствовал он и, не ожидая ответа, спохватившись, спросил с извинениями: - Прошу прощения, что будете пить? Есть минеральная, "Фанта"… Можно чай, кофе - не стесняйтесь. Кавказское гостеприимство… - расплылся в широкой улыбке.
- Спасибо. Если можно, минеральную, - не отказался капитан: сегодняшнее утро было по-настоящему летним - солнечным и жарким.
"А ведь неспокоен, хотя и пытается скрыть свое состояние, - думал Нестеренко, с наслаждением прихлебывая, словно чай, "Боржоми". - Впрочем, ничего удивительного в этом, наверное, нет, - продолжал он размышлять, мысленно отругав себя за проявленную сверхподозрительность. - Работники МУРа просто так, на посиделки, не заявляются…"
- Я к вам вот по какому вопросу, - начал капитан, отставив пустой стакан. - У вас работает старшим инженером Зисе-левич Артур Борисович?
- Да… - полное, немного рыхловатое лицо Сванадзе вдруг затвердело. В его круглых, чуть навыкате глазах появился лихорадочный блеск. - Простите… а в чем дело?
- Где он сейчас?
- По-моему, в командировке…
- Где именно?
- Насколько мне помнится… кажется, в Магадане.
- Кажется или точно?
- В Магадане, - на этот раз более твердо ответил Сванадзе.
- Кто его туда направил и по какому поводу?
- Кто направил… - повторил хозяин кабинета, морща лоб.
- Кто направил… Я! - вдруг заговорил быстро, напористо. - Ну да, конечно, я. Теперь вспомнил. Знаете, дел невпроворот, за всем сам не уследишь, все не запомнишь. А приходится. Совсем из головы вылетело. Что-то случилось?
- Извините, но вы не ответили мне - зачем был послан в командировку Артур Борисович.
- А… - махнул рукой руководитель СМУ. - Пустяки разные. Но что поделаешь? Нужно… Два года назад мы заключили договор с магаданскими строителями на предмет оказания им шефской помощи. Новый, более прогрессивный метод выполнения монтажных работ. Теперь и сами не рады - дело движется туго. Специфика, знаете ли, у них там - морозы большие, ветер… Крайний Север. Но дал слово - держи. Вот и сидят наши специалисты в Магадане месяцами. Внедряют…
- Что ж, понятно… - старший оперуполномоченный сделал пометку в своем блокноте. - Скажите, а что собой представляет Зиселевич как инженер, специалист?
- По этому поводу ничего определенного сказать не могу, - твердо ответил Сванадзе. - Как человек, личность довольно приятная - вежлив, предупредителен, пользуется у товарищей по работе авторитетом. Так мне говорили. Не пьет, на работу не опаздывает. А как специалист… Вам придется обратиться к главному инженеру - Зиселевич находится в его непосредственном подчинении.
- Когда заканчивается срок командировки?
- Когда? - начальник СМУ пожевал губами, подняв глаза к потолку. - Вот уж чего не помню… - развел руками.
- А кто за этим следит?
- Главный инженер. Я уже говорил, что он в его службе.
- Странно…
- Что - странно?
- Я разговаривал с ним. Он утверждает, что послать Зиселевича распорядились лично вы. И что по всем вопросам, касающимся этой поездки, в том числе и по срокам пребывания в Магадане, нужно обращаться только к вам.
- О, ну и народ!.. - Сванадзе побагровел от возмущения. - Нет, но вы только подумайте! Он, видите ли, утверждает, что я выполняю его функции - так получается? Нет, я этого так не оставлю! Я… - Экспансивный южанин потянулся к клавише селектора. - Я его сейчас вызову сюда!
- Не нужно, - капитан закрыл блокнот, спрятал ручку. - Да его сейчас и нет. - Нестеренко немного подождал, пока собеседник успокоится. - Это не суть важно. Видите ли, дело в том, что Зиселевич… погиб.
- Зиселевич?.. - начальник СМУ даже привстал от неожиданности. - Как… погиб?
Лицо Сванадзе выражало неподдельный испуг.
15
- Лелик, что с тобой?
Мать Леопольда, увядшая белокурая женщина с грустными красивыми глазами, пыталась разговорить сына.
- Нездоровится, ма… Пойду прилягу…
- У тебя что-то случилось… - Софья Яновна придержала его за рукав и силком усадила на диван. - Что?
- Прости, но мне нечего тебе сказать. Я просто устал…
- Лелик, ты знаешь, я не вмешиваюсь в твои дела. Но я вижу тебя так редко. И очень скучаю. В последнее время ты очень изменился - стал нервным, раздражительным. Нет, нет, не перебивай! Я чувствую, что с тобой творится что-то неладное.
- Я уже взрослый человек! И не нужно зря переживать. Тебе это вредно. Кстати, возьми деньга.
- Деньга? Откуда так много?
- Вернули старый долг. А теперь я буду спать. Разбудишь меня в шесть?
- Ладно… Может, чаю с малиной выпьешь?
- Спасибо, не хочу…
В семь вечера Леопольд был возле ВДНХ. Сидя в "Жигулях", он с нетерпением посматривал на часы - ждал.
- Привет, - с силой хлопнув дверкой, в кабину влез парень, которого Лелик привозил на дачу к Бубенчикову. - Поехали…
- Ну как? - не выдержал Турчинский, сворачивая в переулок.
- Влипли…
- Что?! - от неожиданности Леопольд резко притормозил.
- Ты что, дуролом! - рявкнул верзила. - Гробануться захотел?
- Пошел ты… - Турчинский с ненавистью посмотрел на пассажира и включил скорость. - Что случилось? - спросил он через минуту. Спросил спокойно, но вдруг что-то оборвалось и заныло под ложечкой, как после удара в солнечное сплетение.
- Сяву взяли.
- Почему… как…
- Молча. Тьфу! - сплюнул здоровяк. - Шмакодявка…
- А "извозчик"?
- Рванул с перепугу. Придурок…
- Что теперь?
- А почем я знаю? Вези к своему… бульдожке…
Леопольд при последних словах парня, несмотря на серьезность положения, не удержался и хмуро улыбнулся - и в повадках Игнатия Пантелеевича, и во внешнем облике было что-то бульдожье. Он и впрямь был упрям и цепок, лицо в крупных складках и с большим губастым ртом. Ростом и фигурой Бубенчиков тоже не вышел - кривоног, приземист, ходил, переваливаясь с ноги на ногу, не спеша…
Игнатий внимательно слушал. Легкая улыбка блуждала по его лицу, словно то, о чем ему рассказывали, было всего лишь забавной историей, которая к нему не имела ни малейшего отношения.
Но Леопольд успел хорошо изучить Игнашку. "Боится…" - тоскливо подумал он, заметив, как округлились глаза Бубенчикова.
Игнатий долго молчал, прикрыв веки. Затем достал из холодильника бутылку "Пепси-колы", открыл, плеснул в хрустальный бокал, выпил, крякнул.
- Зубы ломит… Холодная… Значит, дело дрянь, говоришь? - спросил тихим голосом. - И денежки мои тю-тю, и "рыжевье" помахало ручкой…
- Я-то здесь при чем?
- Ты? Да-да, ты тут и впрямь сбоку припека. Ладно. Не об этом речь. Сява знал, для кого "дергает" чемоданчик?
- Что я, малахольный?
- И то хорошо. Кто тебя вывел на Сяву?
- Один человек…
- Надежный?
- Кремень!
- Ой ли?
- Я за него ручаюсь.
- Головой? Своей можешь. Но не нашими. Ладно, поговорили…Леопольд, отвези его. И сразу ко мне.
- Понял…
Лелик возвратился через два часа. Бубенчиков, бледный и хмурый, мерил шагами гостиную.
- Плохо, очень плохо… Такой вариант я просто не мог предположить. Случай…
- Что же делать?
- Все операции прекратить. И немедленно! Пока… Будем ждать.
Он задумался на некоторое время, затем подмигнул:
- Оно, может, это и к лучшему… Наше дело - сторона. А вот Павлу Константиновичу придется покрутиться. В штопоре… Из которого выйти ему будет трудновато. Хорошо бы и вовсе…
- Убей ближнего, ибо он убьет тебя и воспляшет на костях твоих! - покривился Леопольд.
- А ты как думал? Кто кого… Закон жизни. Его "подметут" - нам простор.
- Не проще ли действовать по-другому? Соорудить "телегу" в органы - и дело с концом.
- Лопух, - коротко ответил ему Бубенчиков. - Такое у нас не прощается. Лучше скажи, что узнал про любопытного метрдотеля?
- Извините, Игнатий Пантелеевич, забыл. - Лелик вскочил и направился к двери. - Я сейчас.
Через минуту-две он возвратился в гостиную с папкой в руках.
- Вот. Тут все, что мне удалось узнать.
- Ну-ка, ну-ка. - Бубенчиков, наценив на свой крупный расплющенный нос очки, принялся разбирать содержимое папки. - Та-ак. Ясно.
И нахмурился - теперь он вспомнил, где и при каких обстоятельствах встречался с этим человеком…
Возвратившись после посещения СМУ-131 в МУР, Нестеренко первым делом позвонил Арутюняну:
- Гарик, зайди ко мне. Есть работа…
Геворг появился в кабинете капитана минут через пять после звонка. Не глядя на Володю, он вяло пожал ему руку и молча положил на стол какие-то бумаги.
- Вот. Виноват.
- Что стряслось? - встревожился Нестеренко. В таком подавленном состоянии Геворга он видел впервые.
- Я тебя разыскивал. С утра. Понимаешь, маху я дал.
- Да ты толком можешь рассказать, в чем дело?
- Я сегодня работал с картотекой. Помнишь вчерашний разговор?
- Конечно, помню.
- Ты оказался прав. А я… - Геворг постучал себя кулаком по лбу. - Олух царя небесного. Тюха ленивая.
- Неужто?
- Нашел. Там все. - Геворг кивком указал на бумаги, которые принес. - Смотри сам.
- Гарик, брось хандрить! Молодец! - обрадовался Нестеренко.
"Ковтун Петр Анисимович, кличка Кот, 1957 года рождения, уроженец Красноярского края, с. Верхнее. Судим: статья… УК РСФСР…"
Фотографии в фас и профиль сомнений не вызывали - это был именно тот человек, который приходил к Лехе Басу незадолго до его смерти и которого довольно точно описала Антонина Месропян; даже косой шрам на лбу хорошо просматривался. Но почему Кот? Ведь Свистунов называл его Барсуком?
- …Он сидел за вооруженный грабеж, - Геворг курил, жадно затягиваясь. Нестеренко, увлекшись, на этот раз не обращал внимания на такую вольность. - Отбыл срок, возвратился в свое село. Работал на лесосплаве. Хорошо работал - силенкой не обижен. Но недолго - примерно через год после возвращения утонул. Есть свидетельские показания плотогонов, которые работали вместе с ним. Не верить им, конечно, нельзя - люди честные. Погиб у них на глазах - на стремнине разорвало связку. Напарника успели вытащить, а он… Короче говоря, похоронили. Правда чисто символически - тело отыскать не удалось. Что, впрочем, и неудивительно - река в тех местах, если судить по свидетельским показаниям, глубокая, быстрая. Унесло куда-нибудь или зацепился за корягу - так объяснили плотогоны. Он по нашим документам считался погибшим, что меня и сбило с толку…
- Значит, выплыл…
- Наверно. Плавал он отменно. Вырос на реке.
- Но почему Барсук? Ты же знаешь, что кличку свою такие, как он, не меняют никогда .
- Или очень редко… Я думаю, что он сменил документы, а значит, прежняя кличка для него стала нежелательной.
- Говоришь, сменил документы… Это еще нужно доказать.
- Нужно. И все же, по-моему, бумаги у него теперь новые. Умом, конечно, он не блещет, если судить по материалам дела. И вызывает удивление, как это он додумался до такого. Здесь у меня тоже есть сомнения…
- Ну что же, примем за рабочую версию, что он нырнул в Красноярском крае, а вынырнул в Москве.
- А где же еще ему быть? Столица. Затеряться легче. Никто его здесь не знает, дело похоронено в архиве, по карточке он числится в потустороннем мире. Все чисто.
- Гарик, а ведь он левша, - Нестеренко не скрывал удовольствия. - Левша! Похоже, иЗиселевич, и ЛехаБас - его работа.
- Возможно…
- Сомневаешься?
- Как тебе сказать… Дубоватый тип, а такое спроворил. Можешь не сомневаться, что за спиной этого Барсука стоят люди похитрее.
- В этом я с тобой согласен. Судя по товару, который вез "извозчик" Зиселевич, тут чувствуется размах. Да еще какой - что-то я не припоминаю такого "улова" за последние два года.
- Что ж, Володя, тут тебе и карты в руки… Кстати, зачем звал?
- Гарик, следователь просит срочно подскочить в СМУ. Там в гараже стоят "Москвич" и "Волга". Посмотри. О транспорте я договорюсь.
- Понял. Звякнешь в ЭКО. Минут через десять буду готов…
Примерно через полчаса после ухода Арутюняна капитану позвонил дежурный по МУРу.
- Нестеренко у телефона. Записываю… Все. Спасибо.
И спустя еще полчаса старший оперуполномоченный разговаривал с уже знакомым управдомом, "специалистом" по замкам.
- …Вот, понимаете, какое дело, - тот волновался, а от этого говорил быстро и не очень складно. - Гражданка Солодова, значит, пришла… Ну, это, заявление сделать. Так, говорит, и так, крутится какой-то подозрительный тип. Выспрашивает. Про Зиселевича. Я и позвонил… Фамилию вашу я запомнил…
- Спасибо вам, - искрение поблагодарил капитан. - А где Солодова?
- Да здесь она, здесь! Заходите, Анастасия Поликарпова…
В кабинет управдома вошла высокая старуха в белом в мелких цветочках платке.
- Я соседка Артура. Квартира напротив… Сижу, стало быть, на скамейке у подъезда. А он все кругами ходит. Неспроста, думаю… - Она говорила Медленно, как бы выуживая слова из хозяйственной сумки, которую держала на коленях и глядела в нее, хмурясь. - Я хоть и без очков была, но глаз у меня еще острый. По лицу вижу - мазурик. Побегал он туда-сюда, а потом прямиком ко мне. "Бабуля, - говорит, - ты в этом подъезде живешь?" "А что?" -интересуюсь. "Это я тебя спрашиваю", - разозлился мазурик. "Ну, в этом", - отвечаю. "Тут у меня друг живет…" - и называет номер квартиры Артура. "Никак дома, - говорит, - не могу застать. Он что, выехал куда?"
Старуха оживилась, заговорила быстрее, уже глядя на Нестеренко:
- Тут и смекнула я, что дело нечисто. У Артура таких друзей отродясь не водилось. Все люди солидные, видные. А этот - замухрышка. И одежонка как с чужого плеча. Правда, чистая, но такую теперь разве в уцененке купишь… Ну я ему и ответила: "На работе Артур. Утром видела…" С этим он и ушел. Даже спасибо не сказал. Одно слово - мазурик. После этого я сразу к управдому…
- Значит, говорите, подозрительный тип? - уточнил Нестеренко.
- Не сомневайтесь.
17
Захар Касперский обедал. Тоскливо поглядывая в сторону запотевшего графинчика с янтарной настойкой, который служил лишь для украшения обеденного стола - в рабочее время Захар спиртного не употреблял принципиально, - он нехотя жевал отбивную, щедро поливая ее соусом.
Захара Касперского жизнь не баловала. Вырос он в многодетной семье, где каждая копейка была на счету. Возможно, это обстоятельство и сказалось на дальнейшей его жизни - он был прижимист, даже скуп. В любое время года его можно было увидеть все в том же поношенном сером костюме, к которому, в зависимости от сезона, добавлялись такие предметы гардероба, как ратиновое пальто неопределенного цвета с потертым каракулевым воротником или длинный макинтош, купленный по случаю на толкучке за полцены. Павел Константинович скрепя сердце махнул рукой на его странности. Только в одном он был непреклонен, и тут уж Захар был бессилен что-либо возразить ему: бизнес строился по принципу: "Время - деньги". Но и здесь Касперский остался верен себе - купил за бесценок "антиквариат" на колесах. Правда, этот автогибрид оказался на удивление безотказным, выносливым и неприхотливым.
Касперские жили более чем скромно, а если заводился лишний рубль, то только благодаря энергичной Эмме Генриховне, супруге. Касперский работал бухгалтером "Ювелирторга" и знал толк в той сверкающей, дорогой мишуре, которая покоилась на черном бархате витрин.
Павел Константинович, который умел подыскивать нужных для "фирмы" людей, смог разглядеть в Захаре "своего". Он и свел скромного бухгалтера с начальником СМУ.
Со Сванадзе у Захара отношения не сложились. Гиви сразу невзлюбил новичка за мелочность, дотошность и чрезмерную исполнительность…
Сидя за столом, Касперский недовольно хмыкнул, вспомнив о недруге. И даже перестал есть…
18
Скамейки у дома, где жил Зиселевич, не пустовали - радуясь редкой этим летом хорошей погоде, те жильцы, которых больше привлекал свежий воздух, нежели экран телевизора, оживленно обменивались новостями, судачили, заодно присматривая за детворой. Среди них сидела и Анастасия Поликарпова - ее белый платочек был виден издалека.
Нестеренко устроился возле машины, припаркованной у дома напротив. Открыв капот, он для виду копался в моторе, время от времени, незаметно для снующих по тротуару прохожих, поглядывая в сторону старушки.
Неподалеку от подъезда, под грибком, расположился напарник старшего оперуполномоченного, худощавый парнишка - он с увлечением следил за баталиями доминошников, которые без устали громыхали костяшками по крышке стола, сколоченного из толстенных досок. Он был практикантом, опыта оперативной работы не имел. Но что поделаешь: все сотрудники в разгоне…
Постепенно стало темнеть. Зажглись уличные фонари, вспыхнули окна домов. Ярко зажелтели и шторы на окнах квартиры Зиселевича - там тоже включили свет.