- Извините, портреты таких отчаянных девиц печатают на обложках журнала "Секс". Люба выглядит постарше. У нее приятное лицо, аккуратная прическа и скромная одежда.
- При встрече сможете ее узнать?
- Конечно.
Антон посмотрел на часы:
- Через двадцать минут будет электричка. Не согласитесь съездить со мной в райцентр, чтобы встретиться с Зуевой?
- Люба разве не в Новосибирске живет?
- Живет там, но сейчас должна быть в райцентре. Это ее брата убили.
- Да?.. - удивился Езерский - Не надо ждать электричку, у меня "Волга" на ходу.
Глава XIII
Квартира Зуева оказалась на замке От соседей Бирюков узнал, что Люба сразу после похорон уехала с подругами. Обещала вернуться через неделю, чтобы решить вопрос с квартирой и имуществом брата. Когда Антон невесело рассказал об этом Езерскому, тот внезапно предложил:
- Поедемте в Новосибирск, мне все равно делать нечего.
- В таком случае предварительно заедем в отдел милиции, - Бирюков, садясь в машину, поставил к себе на колени магнитофон, изъятый у сторожа Натылько. - Надо оставить эту музыку, чтобы не таскать с собой.
Ни в райотделе, ни в прокуратуре по делу Зуева ничего нового не добавилось. Как сказал Слава Голубев, никаких концов в райцентре не было Бирюков и сам отлично понимал, что концы надо искать в Новосибирске.
Управляемая Езерским "Волга" легко катила по ровной асфальтированной дороге. Изредка с коротким посвистом мимо проносились встречные грузовики и легковые машины. От монотонной езды укачивало, клонило в сон. После длительного молчания Езерский внезапно спросил:
- Можно вам задать несколько щепетильных вопросов?
- Задавайте, - ответил Антон.
- Интересно, следственные работники испытывают удовольствие от своей работы или ими движут иные мотивы?
- Видите ли, Валентин Александрович… - Бирюков задумался. - Следователь, получающий от своей работы удовольствие, - человек не вполне нормальный, более того, опасный. Что касается движущих мотивов, то пожалуй, основной из них - это восстановление попранной справедливости.
- Справедливость легко нарушить, но значительно труднее восстановить.
- Правильно. Зато, когда порок наказан, наступает чувство удовлетворения от того, что зло пресечено и быть может, больше не повторится.
- Извините, но в основном вы срываете вершки. Корни же преступные остаются.
- К сожалению, так. На ликвидацию всех корней у нас не хватает сил. Если они укреплялись десятилетиями, то как же их вырвать одним махом?..
Езерский вздохнул:
- Вам приходилось бывать за границей?
- Нет.
- Почему?
- Во-первых, даже туристические зарубежные поездки оперативным работникам милиции раньше были запрещены, а во-вторых, меня туда никогда не тянуло и теперь не тянет.
- Напрасно. Как ныне модно стало говорить, за бугром есть что посмотреть и чему поучиться. Я побывал в очень многих странах, но нигде не видел такого разгильдяйства, как в родном Отечестве. Приезжая домой в отпуск, каждый раз поражался беспечному благодушию соотечественников и творящимся здесь безобразиям. При полунищенском существовании народа - вызывающая роскошь руководящей элиты!.. Прямо как в Древнем Риме, воровство и взяточничество у нас стали почти узаконенной привилегией знати. Даже милицейские генералы и те заворовались! Отчего это?..
- От упомянутого вами благодушия. Точнее сказать, от беспросветной апатии народа. Мы ведь до самого последнего времени жили не по законам здравого смысла, а по историческим предначертаниям гениальных вождей, ведущих страну от победы к победе.
- Социализма?..
- Разумеется.
- Это при пустых-то полках магазинов?
- Ну тут дело принципа, которым мы никак не можем поступиться.
- Да-а-а… - Езерский опять вздохнул. - Грустно жить в апатичном обществе. Уже не секрет, что, скажем, те же коррумпированные генералы преследовали честных людей, стремившихся сделать государству пользу. Не вредительство ли?..
- Нет, элементарная подлость. Обгадившийся человек как рассуждает?.. Если у меня не вышло остаться честным, то куда ты прешь, зараза?! Принципиальность порядочных людей раздражает преступника, оскорбительна для него даже по личным соображениям.
- В прессе несколько раз мелькало сообщение, будто бы жив бывший следователь-лейтенант, который издевался над академиком Вавиловым. Теперь - полковник в отставке. Имеет роскошную столичную квартиру, получает хорошую пенсию, грудь в орденах. Интересно, как он себя чувствует?
- Думаю, неуютно.
- Почему бы не посадить его за решетку, чтобы осознал на какие адские муки обрекал невинных людей?
- Я совершенно не знаю этого человека.
- А если бы знали, что он негодяй, да будь ваша власть?.. - не отставал Езерский.
- Определил бы ему такую пенсию, чтобы еле-еле сводил концы с концами. Но сажать за решетку не стал бы. Я против лозунга: "Кровь за кровь".
- А как же насчет ответственности?.. Ведь безнаказанность развращает…
- Все в свое время. После драки глупо кулаками махать.
Езерский замолчал, и Антону показалось, что Валентин Александрович с ним не согласился. Впереди замаячили пригородные строения Новосибирска. Сразу возрос поток встречных машин. Большой город словно выдавливал из себя ревущий и фыркающий копотью длинный хвост.
Общежитие "Северянки" отыскали быстро, однако, по словам приветливой старенькой вахтерши, Люба Зуева не так давно куда-то ушла с подружками и сказала, что вернется только к вечеру.
- Горе у нее, брата похоронила, - доверительным шепотом сообщила Бирюкову вахтерша. - Переживает сильно. Да чего теперь поделаешь? Люба крепкая девушка, одолеет беду.
- Как она здесь живет? - спросил Антон.
- Четверо их в комнате. Все скромные подобрались, дружно живут. По содержанию комнаты и по поведению самые лучшие из всего общежития.
- Ваше общежитие полностью женское?
- Полностью, да что толку. Есть такие росомахи, хуже парней. Нервные - слова не скажи, А Люба всегда спокойная. И братец, инвалид, у нее хорошим был. Часто сюда заходил…
Скучающей от безделья старушке очень уж хотелось поговорить, но Антону жалко было тратить время попусту. Предстояло еще срочно выяснить, каким образом магнитофон Зуева попал к внуку дачного сторожа Натылько. Посмотрев на Езерского, Бирюков спросил:
- Что будем делать, Валентин Александрович?
- Ждать Любу, - быстро ответил тот.
- А если мы с вами еще в одно место скатаемся?
- К вашим услугам.
Антон глянул на часы - внук должен был уже прийти из института домой. Когда сели в машину, Езерский спросил:
- Маршрут?..
- Сейчас в Горсправке узнаю домашний адрес Изота Михеича Натылько…
- Нашего сторожа из кооператива? - не дал договорить Валентин Александрович.
- Его.
- Найдем без Горсправки. Недавно мне приходилось подвозить Михеича. Дом рядом с Главпочтамтом.
- В таком случае - прямо туда.
В квартире бывшего шкипера царил переполох. Родственники Изота Михеича все были в сборе и активно готовились к переезду. Лысоватый, похожий на отца Николай, то и дело вытирая тыльной стороной ладони потный лоб, разбирал полированный шифоньер. Внук Павлуша - высокий голубоглазый парень в тельняшке укладывал содержимое книжного шкафа в мешки. А сноха, плотная волевая женщина в служебном синем халате с эмблемой гастронома, ловко, по-мужски затягивала ремнями завернутый в целлофан огромнейший тюк. Бирюкова она встретила агрессивно-настороженно. На вопрос о магнитофоне вспыхнула:
- Еще чего! Какой магнитофон?..
- Японский "Националь", - спокойно ответил Антон.
- А китайский не надо?.. - Сноха широко развела руки, будто показывая комнату. - Можете обыскивать! Иностранных магнитофонов у нас нет и не было.
- Мама!.. - строго сказал Павлуша.
- Что мама? Что мама?!
- Не обманывай. Я тебе говорил, что оставил магнитофон у деда на даче.
- Он уже в милиции, - сказал Антон.
Внук растерялся:
- Кто, дед?..
- Японский "Националь" краденым оказался.
Павлуша насупленно посмотрел на мать:
- Я тебе говорил?..
- Говорил! Говорил! - опять застрекотала та. - Откуда мне было знать, что магнитофон краденый?..
- Где вы его взяли? - спросил Антон.
- У алкаша купила.
- У какого?
- У пьяного! Там их всегда наполеоновская армия толпится, попробуй разгляди.
- У винного магазина?
- Понятно, не у хлебного! - Она резанула сына суровым взглядом. - Ну кто тебя, дурака, просил тащить дорогую вещь на дачу?!
- Вероника… - вытирая лоб, смущенно начал Николай.
- Что Вероника?! Забыл, как зовут?!
- Подбирай выражения.
- Я сейчас так выражусь, что у вас уши в трубочку свернутся! - Она словно подкошенная повалилась на целлофановый тюк и внезапно запричитала: - Посадите вы меня ни за что, изверги, со своей честностью и длинными языками! Ну кто вас просил вмешиваться не в свое дело?!
- Дело-то очень неприглядное, - сухо сказал Бирюков. - За укрывательство преступника вы действительно можете оказаться на скамье подсудимых.
Сноха уставилась на Антона:
- Еще чего! Кого я укрываю?
- Того, кто продал вам магнитофон.
- Алкаши все на одно лицо!
- И все хромают?.. - с намеком спросил Антон.
Агрессивное выражение на лице снохи сменилось растерянностью, Бирюков понял, что она из той воинственной породы торговых работников, которые грудью прут на покупателя, когда чувствуют безнаказанность, но как только запахнет паленым, сразу стихают.
- Всяких полно, - поникшим голосом ответила сноха.
- Неужели "Десантника" не знаете? - уловив перемену, пошел в наступление Антон.
- Какого?
- Хромого, чья жена работает с вами в одном магазине. Вспомните его фамилию.
- Не помню.
- А жены его?.. - спросил Бирюков.
- Полячихина.
- Так что ж вы прикидываетесь незнайкой?
Сноха, почувствовав промашку, совсем поникла:
- Может, они на разных фамилиях…
- В этом мы разберемся. Рассказывайте по порядку, как дело было.
Дело оказалось банальным. Алкоголик без определенных занятий, неоднократно отбывавший наказание за воровство, Юрий Полячихин тайком от жены продал всего за сто рублей Веронике Натылько новенький японский магнитофон с тем условием, что Вероника в любое время будет отпускать ему вне очереди и в нужном количестве спиртные напитки.
- Разве с женой он не мог договориться об этом? - спросил Антон.
- Нинка в хвост и в гриву гонит пропойцу из магазина.
- Выходит, вы подруге подножку подставили?
- Еще чего… Никакие мы с Нинкой не подруги, в разных сменах работаем. А Юрка, если не со мной, так с другой бы продавщицей сговорился. Он, когда надо с кем угодно может блат завести.
- Плохо вы кончите, блатняки… - сказал на прощанье Бирюков, подосадовав в душе на то, что своим визитом испортил радость предстоящего новоселья не только хамовитой Веронике, которая заслуживала этого, но и ее родственникам.
Сидевший в машине Езерский удивился:
- Что-то вы быстро. Видимо, никого нет дома?
- Не все дома только у хозяйки, - постучав себя по лбу, сказал Антон и попросил Валентина Александровича подъехать к горуправлению милиции.
Тот без слов включил зажигание.
Костя Веселкин, внимательно выслушав Бирюкова, вздохнул.
- До завтрашнего вечера можешь потерпеть?
- Опасаюсь, как бы Вероника не предупредила "Десантника", что над ним тучи сгущаются, - ответил Бирюков.
- Вряд ли она побежит его разыскивать. У Вероники сейчас главная задача - не упустить новую квартиру. Понимаешь, завтра в кафе Труфанова намечается крупная игра, и мы планируем взять этих игроков с поличным.
- Не оказаться бы в проигрыше…
- Не окажемся. Группа захвата подобрана из самых надежных парней. - Костя ободряюще посмотрел на Антона. - Кстати, могу порадовать. Угрожающая записка Зуеву и рекламный проспект ходовой музыки Труфанова отпечатаны на одной и той же машинке. И тетрадная бумага по структурному составу схожа.
Бирюков повеселел. Разговор зашел о Любе Зуевой. Пересказав содержание беседы с Езерским, Антон спросил Костю:
- Возможно такое перевоплощение?
Костя пожал плечами:
- Нынешние девочки очень талантливы.
- И все-таки подозреваю, что под Любу сыграла Даша Каретникова. Ведь это она писала Зуеву, чтобы привозил на магнитофон шестьсот рублей. - Бирюков показал фотографию Каретниковой. - Здесь она похожа на себя?
- Не очень, но узнать можно.
- Однако Езерский не узнал…
- Может, сила искусства его с толку сбила. Киноартисты, например, в жизни совсем иначе выглядят, чем на экране и на цветных открытках…
К общежитию "Северянки" Бирюков с Езерским приехали в седьмом часу вечера. Разговорчивая вахтерша сообщила, что Люба Зуева с подружками уже давно вернулась и теперь все четверо должны быть, наверно, у себя, в двести десятой комнате на втором этаже. То, что Зуева не одна, для Бирюкова оказалось выигрышным, поскольку Езерскому предстояло определить: кто же из четверых - Люба.
Когда Антон и Валентин Александрович, постучав, вошли в уютную комнату, девушки сидели за столом с наполненными чаем стаканами и, словно соревнуясь друг с дружкой, намазывали вареньем ломти хлеба. Люба выделялась среди подруг черным свитером. При появлении неожиданных посетителей девчата замерли. Бирюков глянул на Езерского. Валентин Александрович с таким недоумением рассматривал девушек, что Антон без слов понял: ни одной из них Езерский не узнает.
- Ну что, Валентин Александрович?.. - Для порядка спросил Бирюков.
- Что-то совершенно не то, - растерянно ответил Езерский.
- А вы, Люба, не знаете Валентина Александровича?
Зуева хмуро глянула на Езерского, потом на Бирюкова:
- Вас знаю, а этого дядечку… впервые вижу.
- Спасибо. Простите, что оторвали от сладкого занятия…
Уже в машине, вставив ключ в замок зажигания. Езерский сказал Бирюкову:
- Я не совсем понял. Вы ведь хотели, чтобы я узнал Любу Зуеву…
- А вы ее не узнали, - ответил Антон.
- Разве она была среди этих четверых?
- Да, в черном свитере.
- Извините, это не Люба, не Зуева.
- Вот эта, Валентин Александрович, и есть настоящая Люба Зуева.
- А та, выходит, авантюристка?
- Пока не знаю, кто она на самом деле, но только не святая простота, которую разыграла перед вами.
- Удивительно… какая-то детективная история.
- Жизнь часто подбрасывает такие истории. Мы только не всегда их замечаем, и, к нашему счастью, не все они заканчиваются печально.
- Вы окончательно меня заинтриговали. Кто же та девушка?
- Завтра утром из Риги прилетает одна особа. Не хотите на нее взглянуть? Может, узнаете…
- Очень любопытно. Что для этого сделать?
- К прибытию рижского рейса надо быть в аэропорту Толмачево.
- Переночую в гостинице "Обь". Там есть платная автостоянка и для автомобилистов бронируются места.
Бирюков улыбнулся:
- Вот наглядный пример счастливого детективного совпадения. У меня в той же "Оби" до сегодняшней полночи оплачен номер. Остается только продлить оплату.
Через полчаса они уже были в вестибюле гостиницы. За стойкой дежурного администратора на этот раз восседала молодая женщина. Прописку Езерского она оформила быстро, но с таким мрачным видом, будто против воли устраивала на ночлег ненавистного врага. Даже вежливое "спасибо" Валентина Александровича в конце оформления словно не услышала.
После ужина в буфете Бирюков всего за рубль "соблазнил" горничную по этажу, и та принесла в его номер заваренный в кофейнике чай. Почти до двенадцати ночи проговорили с Езерским о житейских делах. Валентин Александрович, познавший заграницу изнутри, не разделял восторгов наших обывателей-туристов о заграничном "рае". По его мнению, даже в высокоразвитых странах не все было гладко и сладко. Но вот наш, отечественный, сервис не годился зарубежному и в подметки.
- Вы обратили внимание, что администратор, оформлявшая мою прописку, ни разу не улыбнулась, - грустно говорил Антону Езерский. - За границей такую буку уволили бы из отеля в первый же день, а здесь, наверное, на гостиничной Доске почета красуется…
Глава XIV
В Толмачево приехали с восходом солнца, за час до прибытия рижского рейса. Ночью прошел мелкий дождь, и просыпающийся аэропорт казался умытым. На взлетном поле прогревали турбины готовящиеся к дальним стартам бело-голубые лайнеры. В зале ожидания пассажиров было немного - массовые перелеты отпускников уже завершились. Узнав в справочном бюро, что рижский прибывает вовремя, Бирюков и Езерский вышли из вокзала.
На привокзальную площадь изредка подкатывали такси. Высадив у входа в вокзал прибывших пассажиров, машины разворачивались к штатной стоянке и замирали в ожидании клиентов, чтобы не гнать впустую в Новосибирск. Таксисты переговаривались между собой, курили. Стали появляться легковые автомашины и на стоянке частников. За пятнадцать минут до прибытия самолета из Риги возле черной "Волги" Езерского припарковались красные "Жигули" ноль-третьей модели с госномером К 61-88 НБ. Из-за руля машины вылез лысый Ричард Зубенин. Взяв с заднего сиденья тощий букетик тюльпанов, он захлопнул дверку, свободной рукой пригладил венчик волос и жизнерадостно устремился в вокзал. Бирюков про себя отметил, что и цвет, и модель, и даже последние две цифры госномера с буквенным индексом "НБ" зубенинских "Жигулей" совпадают с приметами той автомашины, которая мчалась на повышенной скорости по райцентру ночью, когда исчез из дома Лева Зуев.
Ту-134 совершил посадку минута в минуту. Плавно развернувшись в конце полосы, самолет, утробно гудя, подрулил чуть не к самому вокзалу, остановился и, устало рявкнув напоследок, заглушил турбины. Тотчас к его борту подкатил аэрофлотовский трап. Зубенин, гордо держа перед грудью букетик цветов и любезничая на ходу с молодой, в синей форме, дежурной, заторопился к трапу.
Когда из самолета появились первые пассажиры, Бирюков скосил взгляд на Езерского. Валентин Александрович рассматривал спускающихся по трапу людей с таким напряженным вниманием, словно от этого зависела его дальнейшая судьба. Среди прилетевших много было молодежи, и Антон тоже стал пристально присматриваться, стараясь не пропустить Каретникову, лицо которой представлял лишь по сомнительной фотографии. Узнал он Дашу не по внешности, а по тому, как она приветливо махнула ручкой Зубенину, а тот, вроде подпрыгнув от радости, высоко над головой поднял тюльпаны.
- Вот и Люба… - сказал Езерский. - В желтой куртке, с сумкой.
Каретникова действительно была в расстегнутой ярко-желтой курточке, из-под которой виднелась столь же яркая голубая майка с белой надписью на груди. Короткая синяя юбка оголяла до колен полноватые, но стройные ноги в ажурных чулках и черных туфельках на высоком каблуке. С правого плеча на ремне свисала пухлая спортивная сумка с размашистой надписью "Дзинтарс". Уложенные в прическу русые волосы с симметричными завитками на висках делали миловидное лицо Даши моложавым и привлекательным. Опознать ее по фотографии, которая лежала в кармане Антона, было на самом деле нелегко.