Что же касается бабушки Тони, то она провела больше часа в гостях у своей подруги детства, а вернувшись домой, забыла отключить сигнализацию, несмотря на приколотый к зеркалу листок с напоминанием. Вскоре в дверь позвонили. Она посмотрела в "глазок" и увидела молодого человека в милицейской форме, но, напуганная ежедневными утренними сводками происшествий по радио, долго не хотела открывать. В результате на отработку ложной тревоги было затрачено почти двадцать минут, а потом экипаж ГЗ был вызван на контрольную точку, куда с целью проверить несение ими службы и сделать отметку в бортовом журнале прибыл командир взвода. Так как по причине болезни одного из патрульных экипаж работал в усеченном составе, то командир выделил им стажера - невысокого худощавого паренька, недавно вернувшегося из армии. Стажера усадили на продавленное заднее сиденье "Москвича", и командир начал читать длинную и нудную инструкцию, но был прерван поступившей по рации очередной информацией: драка в конце Березовой аллеи. Прибыв на место, экипаж никакой драки не обнаружил, зато подобрал валявшегося на газоне пьяного без одного ботинка, с пакетом пустых бутылок в руке, и отправился сдавать его в 14-е отделение милиции.
Таким образом, к проспекту Ударников, Центральному на обслуживаемой территории, экипаж вернулся только спустя полтора часа. Сверкая синей мигалкой, "Москвич" прочесал проспект из конца в конец, заполз на тротуар и замер.
- Пошли за шашлыками? - привычно предложил водитель, и старший наряда кивнул головой. К этому времени события были в самом разгаре.
* * *
В половине двенадцатого вечера капитан милиции Константин Ковалев, старший оперуполномоченный отдела уголовного розыска Правобережного РУВД , посмотрев на часы, стал собираться домой. Убрав бумаги в сейф, он сунул под мышку книгу и купленные днем газеты, опечатал дверь в кабинет и покинул здание РУВД. Улицу Рентгена, по которой шел Ковалев, направляясь к трамвайной остановке, освещали редкие покосившиеся фонари. Легкий ветерок приятно освежал лицо после дневной жары, и, перешагивая через выбоины в асфальте, Костя неторопливо размышлял о том, чем будет заниматься завтра.
Он работал в группе по расследованию тяжких преступлений, в которую кроме него входили еще два опера: Петров и Даниленко.
Группа была призвана раскрывать особо тяжкие преступления, совершенные на территории Правобережного района, за исключением убийств - для этого существовала другая специальная группа. На Ковалева и двух его коллег ложилась задача по раскрытию "серийных" грабежей и разбоев, мошенничеств в особо крупных размерах, изнасилований и многого другого. На троих они имели один рабочий кабинет, три пистолета, три пары наручников, два бронежилета и одну карманную рацию, которая давно пылилась в чьем-то сейфе из-за полной непригодности к работе. Ковалев, Петров и Даниленко работали в тесном контакте с операми из отделений, иногда обращались за помощью к коллегам из других групп ОУРа и всегда помнили о том, что есть еще и главк, который тоже может прийти на помощь в трудную минуту.
Приближаясь к остановке трамвая и докуривая сигарету, Ковалев так и не смог составить никакого конкретного плана на следующий день. После ухода в отпуск Даниленко он остался в группе старшим и, в добавление к своим привычным повседневным обязанностям, получил новую нагрузку: выдерживать разносы начальства и отчитываться за проделанную работу. По причине некоторой флегматичности и других особенностей своего характера, обобщенных в народе понятием "пофигизм", новая нагрузка не очень тяготила Костю, и вместе с Петровым он продолжал заниматься серией квартирных грабежей и разбоев, состоящей из шести эпизодов по их району. Увы, все наиболее реальные версии были уже отработаны и не дали никакого результата, так что, видимо, пришла пора временно переключиться на что-нибудь другое. Например, заняться расследованием мошенничества на территории овощной базы, где одну наивную фирму "кинули" на сто с лишним "лимонов". Вроде бы появились кое-какие зацепки в этом деле.
К остановке Ковалев подошел одновременно с трамваем, вынырнувшим из-за угла. Заскочив в открытую дверь, Костя прошел в конец салона, устроился на последнем сиденье и раскрыл книгу. Через пятнадцать минут он вышел, миновал три темных проходных двора и вошел в обшарпанный подъезд своего дома. Костя жил в однокомнатной квартире на последнем этаже "хрущевки", доставшейся ему после развода с женой.
Приняв душ, он состряпал непритязательный ужин, быстро поел и вскоре уже спокойно спал.
Через шесть с половиной часов ему предстояло проснуться, проделать обратный путь до работы и там узнать то, что превратит его в совсем другого человека, раскроет в нем неожиданные способности и заставит совершать поступки, о которых он еще недавно не мог и помышлять.
* * *
Благополучно пройдя через пустырь, Катя оказалась на последнем отрезке своего пути к остановке. Оставалось пройти по тропинке между двумя блочными девятиэтажками. Свет из окон домов успокаивал. Тропинка подходила прямо к тротуару проспекта Ударников, а чуть в стороне от нее виднелась ярко освещенная стеклянная будка троллейбусной остановки. Там кто-то стоял: трое или четверо мужчин в военной форме, с портфелями, пожилая женщина с сумками и парень с девушкой. Катя ускорила шаг. Когда до цели оставалось меньше ста метров, в проеме между домами показался троллейбус с красочной рекламой зубной пасты на боку. Это был именно ее, тридцать четвертый номер. Открылись двери. Никто не вышел. Офицеры встали на заднюю площадку, следом за ними поднялась пожилая женщина с тяжелыми сумками. Парень помог девушке войти в среднюю дверь, а сам спрыгнул на тротуар и, помахав рукой, остался стоять, ожидая, пока троллейбус не уедет.
Катя выругалась. Она давно заметила противную закономерность: стоит в таком случае побежать - и троллейбус отъедет, захлопнув двери перед самым носом. А будешь идти как шла, не убыстряя шаг, и он будет стоять, призывно распахнув свои двери.
Свет в салоне дважды мигнул, на какое-то время отключился, но потом опять вспыхнул. Двери с треском сомкнулись, и троллейбус рванул от остановки. Еще раз махнув ему вслед рукой, парень отвернулся, закурил, сошел с тропинки и пошел навстречу Кате. Пройдя мимо, он мазнул взглядом по ее фигуре, хмыкнул и двинулся дальше, к своему дому.
Катя вышла на остановку, посмотрела вслед ушедшему троллейбусу. Его красные задние огоньки виднелись уже на расстоянии двух кварталов. Он стоял перед светофором. Катя оглянулась в другую сторону, надеясь увидеть следующий троллейбус своего маршрута. Так иногда бывало - в позднее время они могли идти один за другим, в парк, расположенный на соседней с ее домом улице.
В двадцати метрах от нее, перед светофором, на котором красный свет уже сменился желтым, стояла машина. Большой светло-серый джип.
Трогая с места, водитель переключил свет фар с ближнего на дальний, еще больше выделив ее одинокую фигурку на пустынной улице. Урча мощным мотором, машина плавно подкатила к тротуару, мягко ткнулась передним колесом в поребрик и замерла, не доехав до Кати двух метров. На дуге, укрепленной на крыше, вспыхнули две дополнительные фары. Стекло передней пассажирской двери медленно опустилось, и в проеме окна показались крепкое плечо, короткая шея и стриженая круглая голова. Парень широко улыбнулся.
- Привет, подруга!
"Козлы", - подумала Катя и ошиблась. Дело обстояло куда хуже.
В самом начале проспекта Ударников, недалеко от пересечения с набережной, в подвале жилого дома располагалось кафе "Ориент". Перед входом стояли несколько дорогих иномарок, рядом курили и разговаривали пятеро молодых людей с характерной для обладателей такого транспорта внешностью. Гена припарковал свой джип, заехав левым боком на тротуар, выключил двигатель и скомандовал:
- Пошли!
Они спустились по ступенькам вниз, миновали тесный тамбур, где белобрысый крепыш в белой рубашке и с радиотелефоном в руке болтал с молодой проституткой, и вошли в темный прокуренный зал. Свободных столиков было много, и они сели поближе к стойке, в правом ряду. Окинув взглядом посетителей, Гена заметил пару знакомых, с которыми поздоровался кивком головы, а потом переключил все внимание на экран подвешенного к потолку телевизора, - транслировался репортаж из международного автосалона.
К их столику подошла официантка. Молодая, но сильно располневшая блондинка с невыразительным усталым лицом. Вова осмотрел ее демонстративно оценивающим взглядом с ног до головы, вздохнул и спросил:
- Новенькая?
- Ага.
- Ну и как?
- В порядке. - Голос у нее был не менее тусклым, чем лицо, и Вова опять вздохнул.
- А Светка работает сегодня?
- Нет, приболела.
- Плохо…
Ответ расстроил Вову. Теперь придется менять планы, и менять на ходу" а из этого, как известно, ничего хорошего не получается. Вова уговорил друзей заглянуть в кафе не только для того, чтобы поесть. Конечно, поужинать было необходимо, но гораздо проще это было сделать на "своей" территории, где подобных "Ориенту" подвалов не меньше десятка, а накормили бы их не в пример лучше. Сюда они приехали из-за Светы - пухлой, со смазливым лицом и копной выбеленных волос официантки, бывшей одноклассницы Вовы. Еще учась в восьмом классе, она начала пополнять скудный домашний бюджет, подрабатывая проституткой. Войдя в группировку, Вова несколько раз помогал Свете решать некоторые проблемы. О формах ее благодарности у него остались самые приятные воспоминания. Однажды, будучи в сильном подпитии, Вова проиграл ее в карты, был вынужден ночью отправиться к ней домой, поднять с постели и вручить победителю - своему "бригадиру" Гене. Подлинной причины приглашения поразвлечься Свете не объясняли, и она с радостью продемонстрировала свои таланты. Впрочем, даже если бы она знала, что ее рот поставлен против ставки в пятьдесят долларов и проигран из-за позорного неумения Вовы передергивать, это вряд ли бы что-нибудь изменило. Очарованный Гена отправил Свету еще "выше". Как поговаривали, она обслужила и лидера "центровых" Сергея Берского, более известного под кличкой Крутой и полностью оправдывающего это свое прозвище. Потом, довольно быстро, Света оказалась в "Ориенте". Вова слышал, что этому предшествовала ее длительная беседа с одним из помощников Крутого, бывшим опером из Москвы, отсидевшим срок за взятки и вымогательство. Вова немного удивлялся ее стремительной карьере, но вопросы держал при себе. Его вполне устраивало, что он иногда заезжал в это кафе и после сытного обеда Света обслуживала его прямо в машине, доставляя за десять минут намного больше удовольствия, чем некоторые подруги за всю ночь. Брать деньги она категорически отказывалась, но однажды, ко дню рождения, Вова подарил ей золотую цепочку и часики. Последовавшие за этим четверть часа он вспоминал потом несколько месяцев, поэтому и предложил своим друзьям, не знавшим, как провести вечер, заехать в "Ориент". Он не сомневался, что Света прекрасно обслужит всех троих, тем более что в просторном салоне "ниссана" хватило бы места и на большее число участников. Гена согласился, так как ему Света тоже запомнилась. Саша согласился потому, что на подобные предложения соглашался всегда. Дело оставалось за малым. И этого малого, то есть Светы, как раз и не оказалось. Досадная неудача.
Пока Гена делал заказ, Саша совершенно безразлично рассматривал новую официантку и не менее безразлично думал о том, что было бы очень неплохо завалить ее прямо на этот столик, задрать юбку и сделать то, что он привык делать не менее одного раза в день. Девушка абсолютно не возбуждала его. Просто она была новенькой, Саша видел ее в первый раз и очень хотел бы узнать ее, сделать ей больно, тем самым сняв напряжение, неминуемо овладевавшее им каждый вечер, если в течение дня он не получал разрядки.
Когда официантка, делая пометке в своем блокноте, наклонилась к их столику, в разрезе ее блузки мелькнула розовая лямка лифчика. Лицо Саши окаменело, и на какое-то время его глаза заволокло темной дымкой, сменившейся рябью ослепительно ярких точек. Потом все прошло, осталось только противное ощущение от прилипающей к взмокшей пояснице рубашки. Девушка уже отошла от них и направилась к стойке. Саша смотрел ей вслед. Из всех деталей женского туалета именно лифчик производил на него необъяснимое гипнотическое воздействие, после которого он, как правило, переходил сразу к активным действиям, неминуемо добиваясь своего. Эту Сашину особенность хорошо усвоили молоденькие продавщицы из подконтрольных ему ларьков. Если бы в зале "Ориента" никого больше не было, то и невзрачная официантка обогатилась бы новым жизненным опытом. Но посетители в зале были, Саша, обливаясь потом, остался сидеть на месте, и только в голове у него, набирая силу, зазвучала тонко дребезжащая струна.
Когда официантка удалилась, Вова посмотрел на своих друзей и констатировал:
- Н-да, не повезло. Но ничего, сообразим чего-нибудь.
Он закурил и начал оглядывать зал в поисках катализатора, способного направить мысли в нужном направлении.
Существовало несколько возможностей. Можно было отправиться к его приятелю, управляющему конторой "Жаннет", и взять кого-нибудь там. Но предлагаемый "Жаннет" товар был далеко не лучшего качества и мог удовлетворять лишь кавказцев, падких до выбеленных перекисью блондинок, да командированных, одуревших от скуки и водки в ободранных номерах дешевых гостиниц. Кроме того, в этом случае пришлось бы платить, что, по понятиям Вовы, было "западло". Можно было позвонить в любую другую подобную контору, благо в городе их навалом. Но там могли отказаться принять заказ не на квартиру или прислать пару крокодилий, годных разве что для Саши. Или вообще дать от ворот поворот, справедливо рассудив, что бандиты платить не станут.
Официантка поставила на стол холодные закуски и салаты, соки, плоскую бутылку водки "Смирнофф", сообщила, что шашлыки скоро будут готовы, и отправилась рассчитывать шумную компанию "борисовцев" - бандитов из конкурирующей группировки, которая, кстати, "держала" и "Ориент". Один из них обхватил официантку за бедра и усадил к себе на колени. Не обращая внимания, та продолжала подсчитывать сумму на калькуляторе. Саша поглядывал в ту сторону голодными глазами.
Вова выпил ананасовый сок и принялся за салат, продолжая свои рассуждения. Можно было бы отправиться к Светке домой, но, во-первых, далеко, а во-вторых, еще неизвестно, чем она заболела: обычной простудой или… Последняя мысль очень не понравилась Вове, и он поспешно отогнал ее от себя.
Они выпили, немного закусили и выпили опять. Официантка принесла шашлыки, и Гена налил по третьей рюмке. По какой-то причине его "пробило" на романтику, и он провозгласил:
- За то, чтобы пули ментовские нас не догнали!
Вову тост немного покоробил: сталкиваться с ментами настолько близко, чтобы пришлось убегать от их пуль, в его ближайшие планы никак не входило, но он выпил, не став перечить своему шефу. Саша выпил, явно думая о чем-то своем.
- Вынь кирпич из головы, - посоветовал ему Вова, принимаясь за шашлык, но Саша никак не отреагировал.
После четвертой рюмки, которую Гена пропустил, а Саша принял с тем же отстраненным видом, Вову наконец озарило. Он вспомнил, как ему рассказывали о том, что в конце проспекта Ударников появился новый вид услуг. Там, где после пустырей начинается промышленная зона, около одного из заборов каждый вечер, начиная с одиннадцати-двенадцати часов, стоят две машины. Обычно две одинаковые черные "девятки" с тонированными стеклами. Подъехав к ним, надо переговорить со старшим, которого зовут Джоном, и если он останется разговором доволен, то буквально через несколько минут его ребята подвезут пару малолеток, которые отлично делают минет. При желании можно заказать и мальчика. А если заплатить немного больше и, желательно, представить чьи-нибудь рекомендации, то можно будет съездить на квартиру, где двенадцатилетняя девочка очень любопытно "играет" со специально обученной собакой. Еще раз все обдумав, Вова решил: это именно то, что надо. Дороговато, конечно, встанет, но за такие развлечения можно и заплатить.
Через полчаса они закончили ужин. Предложение Вовы, как и следовало ожидать, было принято. Саша сидел мрачный и замкнутый, Гена выглядел как обычно, а настроение Вовы заметно улучшилось благодаря выпитой водке и вовремя найденному решению. Правда, в желудке появились не очень приятные ощущения, вызванные, видимо, излишне жирным шашлыком, но, "опрокинув" еще одну рюмку и затеяв с Геной какой-то интересный разговор, Вова вскоре позабыл об этом. Подозвав официантку. Гена распорядился:
- Принеси бутылку приличного шампанского и пару пачек "Мальборо". Потом рассчитай нас.
Девушка, выслушав его, ушла к стойке и, вернувшись, поставила на стол бутылку итальянской "спуманты", положила сигареты, заглянула в блокнот и быстро назвала итоговую цифру. Гена посмотрел на Вову, и тот расплатился, небрежно бросив на стол несколько купюр.
- Пошли?
Все поднялись. Гена прихватил сигареты, указал Саше на бутылку шампанского и первым пошел к выходу. Обходя прибиравшую столик официантку, Вова шлепнул ее по заду. Та ответила безразличной усталой улыбкой, уже, видимо, привыкнув к веселым нравам посетителей этого заведения, и продолжала составлять грязные тарелки.
- Светке привет передавай. От Вовы. Передай, что скоро заеду, поняла?
Он догнал своих только у выхода. Когда они поднялись по ступеням на тротуар, мимо проехал троллейбус с красочной рекламой зубной пасты на боку.
- Садись вперед, - указал Гена, открывая дверцу "ниссана". - Сам пойдешь с ними договариваться.
Саша залез на заднее сиденье, положил рядом холодную бутылку шампанского и опустил боковое стекло. Гена достал из бар-дачка упаковку мятной жевательной резинки, взял себе два пластика и передал остальное Вове.