- И вы совершенно самостоятельно до этого додумались? - спросил задумчиво Г. М. - Я бы мог скорее допустить, что до таких выводов дойдет какой‑нибудь юноша, питающий страсть к спиритическим трюкам. Что ж, в данный момент все это выглядит очень печально для несчастного Гийо. Вы уничтожили его алиби. Если вы к тому же еще сумеете доказать, что эти нитки принадлежат ему…
- У меня имеются доказательства этого, сэр!
- Вы вчера говорили о каком‑то кимоно, - сказал сэр Джордж.
- Из чистого японского шелка. Да, это поношенный халат, который я нашел в шкафу. Шелковая нить абсолютно идентична ниткам, вытянутым из этого халата. Из его подола легко было вытащить несколько нитей и сплести тонкую двойную или тройную косичку нужной длины. Более того: на нижней полке шкафа я обнаружил инструмент для резки стекла. Полагаю, что цепь доказательств полностью замыкается вокруг Гийо. Что вы на это скажете?
- Сядьте же, перестаньте вы все бегать взад и вперед! - воскликнул Г. М.
Терлен, к своему большому удивлению, заметил, что все они действительно бегали вокруг стола, точно львы в клетке. Но чем вызвана преувеличенная настойчивость Г. М. в его нежелании признать виновность Гийо? Вспомнив это кошачье лицо с высоким лбом и отталкивающим смехом, Терлен подумал, что никакая личная симпатия не могла служить объяснением непонятного поведения Г. М.
- Это правда, - продолжал Г М., - поначалу Гийо напоминает человека, страдающего наследственным безумием. Слушая его рассказ, мы могли заметить, что он испытывает тайное наслаждение от мрачной истории этой комнаты. Похоже, что он действительно пробирался в нее тайком по ночам, чтобы вернуть комнате ее прежний вид, что он удушил попугая, кричавшего, когда он проходил мимо, и перерезал горло псу, лай которого мог его выдать. Он очень легко мог убить Бендера, поскольку тот открыл его безумие. Но если он и сумасшедший, то, несомненно, он в то же время обладает умом и здравым рассудком, так же как и его предок Анри Сансон. Да, кажется, его можно заподозрить… Он единственный, кого компрометируют некоторые факты.
- Но зачем же ему убивать Бендера? - спросил сэр Джордж. - Любой другой врач также мог бы обнаружить его безумие!
- Конечно… но он сам не верил, что это возможно!
- Кроме того, если он и в самом деле умен, непонятно, зачем он так долго после смерти Бендера продолжал отвечать на наши вызовы? Если мы согласимся с предположениями Местерса, я не вижу причины, почему кто‑то другой должен был это делать?
Местерс мягко улыбнулся.
- Возможно, я плохой психолог, господа, - сказал он, - но я наделен здравым рассудком. Гийо поступил так потому, что хотел наверняка знать, что Бендер будет мертв к тому моменту, когда вы войдете в комнату. Никто, даже токсиколог, не может с уверенностью определить в каждом отдельном случае, сколько потребуется времени, чтобы тот или иной яд вызвал смерть. Вспомните, что тело Бендера было найдено в таком месте, откуда его нельзя было видеть из окна. Предположим, что Гийо бросил стрелу сейчас же после того, как Бендер ответил на вызов в 11 часов 15 минут. Дальше события развиваются следующим образом: Бендер падает, но Гийо не может его увидеть. Он предполагает, что в половине двенадцатого Бендер еще жив. Но если не будет ответа на вызов, вы все готовы ворваться в комнату. Кто знает, может быть, у несчастного хватило бы сил пробормотать несколько слов перед смертью? Но убийца не хотел рисковать, и наш приятель Гийо остается до того момента, пока не убеждается, что его жертва действительно мертва. Вот, по–моему, решение этой загадки.
Г. М., который снова уселся в свое кресло, заметил печальным голосом:
- Но право, Местерс, мне кажется, вы забыли про записную книжку Бендера, не так ли?
- Господа, я достаточно ломал себе голову над этим вопросом, - ответил инспектор, - и пришел к заключению, что не стоит больше беспокоиться из‑за этого блокнота.
- Ах так! Признаюсь, я удивлен, - скромно сказал Г. М. - Я хотел специально обратить ваше внимание на этот украденный блокнот.
- Вы полагаете, что это так важно? Тогда разрешите задать вам один вопрос: вы видели этот блокнот собственными глазами? Можете вы поклясться, что он действительно существовал?
Г. М. проворчал что‑то сквозь зубы, но ничего не ответил.
- За час до ужина, - сказал Местерс, - вы, господа, заметили какую‑то выпуклость во внутреннем кармане фрака Бендера. Вы нарочно толкнули его, и вам кажется, что вы нащупали блокнот в его кармане. Но где доказательства тому, что вы утверждаете? Даже если предположить; что вы правы, следует помнить, что в течение некоторого времени Бендер был вне поля вашего зрения.
- Несомненно. Я прекрасно сознаю, как бы это вы глядело на суде, - проворчал Г. М. - Мне кажется, будто я слышу голос старого адвоката Ховелла, как он громким голосом засыпает меня вопросами, нацелив прямо в меня свой карандаш. Конечно, я могу поклясться, что это была записная книжка, - но что из этого? Ведь я ее своими глазами не видел… это то же самое, как если кто‑то сказал, что он не может поклясться, что обнял за талию женщину, поскольку дело происходило в темноте. Но я все‑таки убежден, Местерс, что у него в кармане была записная книжка. Но за столом…
- Вы колеблетесь? - спросил сэр Джордж. - Значит, вы биты?
- Боюсь этого! Когда Бендер был в кабинете, в кармане у него несомненно лежала записная книжка и еще какая‑то вещь, но потом… Вынужден признать себя побежденным в этом поединке. Местерс и здравый рассудок попадают в цель. Единственный козырь, который остается у нас, это кусочек пергамента. Но разве он может противостоять такой массе доказательств? Как это ни странно, но такой кусочек пергамента мог вполне находиться в кармане у Бендера вместе с этой девяткой пик. Не менее странно, по Бендер мог его держать в руке во время агонии и уронить себе на грудь. Правда, хороший адвокат, подобный Ховеллу, даже не стал бы утруждать себя, доказывая, что Бендер сделал это. Достаточно того, что Гийо оставил следы пальцев на окне, что помогло обнаружить нить, протянутую через ставни. Гийо может оказаться убийцей, все доказательства свидетельствуют против него, даже этот маленький кусочек пергамента доказывает… даже этот маленький кусочек пергамента доказывает…
Неожиданно Г. М., точно испорченный граммофон, стал повторять этот конец фразы. Затем он обеими руками оперся о стол и, вытаращив глаза, уставился в какую‑то точку перед собой.
- О, Боже мой, - проговорил он наконец тихим голосом.
Он долго оставался неподвижным. Его огромный силуэт четко вырисовывался на фоне окна. Никто не произносил ни слова. Затем раздался звонок телефона, и Терлен поднял трубку. Звонили из кабинета сэра Джорджа в Британском музее, и голос Ментлинга так громко звучал из трубки, что все узнали, что произошло, раньше, чем им об этом сообщил Г. М.
Гийо Бриксам найден мертвым в "Комнате вдовы". Совершено явное преступление: у него размозжен череп. Труп нашли под кроватью, покойник держал в руке потемневшую серебряную шкатулку.
Глава 13. Тайна шкатулки
Местерс немедленно известил полицию о случившемся, поэтому врач и специалисты прибыли на место почти одновременно с машиной Местерса. Терлен почувствовал, что никогда не забудет эту гонку по туманным лондонским улицам. Из‑за большого движения их ежеминутно останавливали. Г. М. молча сидел рядом с Местерсом. Только один раз он сказал:
- Убийца на этот раз выдал себя, и, право, боюсь, что мы имеем дело не с каким‑либо безумцем, а Гийо, кстати, им не был… Прошедшей ночью я думал об этом деле… На какое‑то мгновенье мне показалось, что я нашел одно маленькое зернышко истины, но как я еще далек от того, чтобы все понять! Но то, о чем я догадывался сегодня утром, вероятно, не представляет никакой важности и не повлияет на конечный исход этого дела. Но я все же жалею, что ничего не сказал об этом. Может быть, мне удалось бы предотвратить новое преступление.
Толпа любопытных собралась перед домом на Керзон–стрит, и несколько газетчиков выкрикивали последние новости из дела в доме Ментлинга. Аллан, казавшийся постаревшим на десять лет, открыл им дверь и затем с треском ее захлопнул.
- Мне пришлось поссориться с сотрудниками музея, чтобы узнать, где вы находитесь, Джордж, - сказал он сердито. Он провел рукой по лбу. - Бедняга мальчик…
- Дайте нам посмотреть на него, - прервал его Г. М. Он всегда ощущал неловкость, когда кто‑нибудь в его присутствии выдавал свои чувства. Он держался совершенно хладнокровно, в то время как Местерс был очень возбужден.
- Вы не сказали ясно по телефону, кто и когда его нашел. Почему вы не вызвали нас раньше?
- Но прошло только полчаса с тех пор, как мы, Боб Керстерс и я, нашли его мертвым. Мы вошли в комнату, чтобы найти знаки…
- Какие знаки? - резко спросил Местерс.
- Какие‑либо знаки, по которым мы смогли бы доказать, что Равель имеет… Я вам расскажу об этом после того, как вы его увидите. Мы разглядывали окно, вдруг Боб схватил меня за руку и показал на носки ботинок, торчащих из‑под кровати. Бедный Гийо! Мне жаль его. Как подумаю, что мы извлекли его оттуда, точно речь шла о каком‑то взломщике! Я чуть не упал в обморок, когда увидел, что это он!
Ментлинг снова провел рукой по лбу.
- Идите, вы знаете дорогу. Он уже давно мертв, тело совсем холодное.
Аллан пошел вперед через холл, выглядевший еще более мрачным при дневном освещении. Атмосфера этого дома таила в себе что‑то зловещее, необычное, внушавшее мысли о призраках. Казалось, будто ничего здесь не изменилось со времен Чарльза Бриксама.
Керстерс ожидал их в столовой. Местерс бросил недоумевающий взгляд на его распухшую щеку и перевязку на голове и затем быстро обернулся к Аллану:
- Скажите мне, наконец, господа, что здесь в действительности произошло? Вы нас известили о том, что убит один человек, что у него разбит череп, а я сталкиваюсь лицом к лицу с другим человеком, который выглядит так, будто он участвовал в серьезной драке?
Аллан предупредил Керстерса, ответив за него.
- В его ранах, право, нет ничего подозрительного. Этой ночью он дрался с Равелем и нокаутировал его. Я расскажу вам, как все произошло. Не тратьте время на не имеющие значения пустяки, тогда как бедный Гийо… в общем, пойдемте!
Хотя ставни на окне в "Комнате вдовы" были широко распахнуты, тяжелый слой грязи, покрывавший стекла, не пропускал света в комнату. Свет шел только через дыру, образовавшуюся из‑за вынутого стекла. Частицы пыли, висевшие в воздухе, четко вырисовывались в свете солнечных лучей. В комнате остались следы борьбы: у одного из стульев лимонного дерева были отломаны ножки, обивка сиденья другого была изорвана, стол отброшен в сторону, ковер сдвинут.
- Это мы с Равелем натворили, - сказал Керстерс.
Г. М. и Местерс подошли к кровати, Терлен их сопровождал, но долго около них не задержался. Скрюченное тело, извлеченное из‑под кровати, лежало недалеко от того места, где был найден Бендер, но на этот раз около ножек кровати находились ботинки, а не голова. Тело было покрыто пылью, которая обычно собирается под кроватью, если в доме не убирается некоторое время, а тем более - в течение семидесяти лет. Ноги его были скрещены, руки прижаты к груди: убийца, видимо, затолкал его под кровать, повернув лицом к полу. Если бы не совершенно искривленная нижняя челюсть, лицо его в полумраке казалось бы довольно спокойным.
- Я тоже готов произнести "бедный мальчик", - сказал Г. М. Местерсу. - Умереть под кроватью - это почти так же печально, как утонуть в каком‑нибудь канале.
Тут его нога наткнулась на какой‑то предмет.
- Что это такое? Черт возьми, разве тут нет света? Ах, это наша старая знакомая - серебряная шкатулка. - Г. М. надел перчатки и осторожно поднял ее. - Каким предметом было совершено убийство?
- Могу вам это сообщить, - сказал печально Аллан, зажигая спичку и заглядывая под кровать. - Помните молоток, который я вынул вчера из ящика, чтобы открыть дверь? Нагнитесь, и вы увидите его здесь в углу… Я не могу вспомнить, где я его оставил… забыл…
- Это не имеет значения, я помню, - ответил Местерс, который с засученными рукавами возился под кроватью. - Мы пользовались им и вашими ножницами, когда ломали резьбу ставней, чтобы открыть окно. Молоток остался на кровати… покрытый отпечатками наших пальцев, - прошипел инспектор с покрасневшим от гнева лицом. - Сколько, по вашему мнению, прошло времени с тех пор, как он мертв, сэр Генри?
Опустившись на колени, Г. М. попросил побольше света, и Местерс открыл окно. В первый раз все могли рассмотреть эту комнату при дневном освещении, правда, довольно тусклом, но все‑таки натуральном.
В окно Терлен увидел узкий проход, разделявший высокую кирпичную стену без окон. Посмотрев в сторону кровати, он заметил, что Г. М. поднял голову мертвеца, чтобы осмотреть его рану, и затем резко отвернулся.
- Время смерти… - проговорил Г. М. - На первый взгляд, я бы сказал, что смерть наступила восемь или девять часов назад, вероятнее - восемь. Сейчас чуть больше двенадцати часов дня. Этот молодой человек убит не позже, чем в четыре часа.
- В четыре часа? - воскликнул Керстерс с расширенными от страха глазами. - Вы хотите сказать, в четыре часа утра?
- Да, - подтвердил Местерс, - почему это вас так взволновало?
Керстерс стал искать какую‑нибудь опору, чтобы прислониться. Не найдя ничего, он поглядел на труп.
- Вы хотите сказать, что он лежал мертвый под этой кроватью в то время, когда я здесь выжидал в темноте, а я ничего об этом не знал?
- Действительно, - сказал Г. М., - я понимаю вас, это неприятное ощущение. Если вы дрались с Равелем в половине пятого, как мне сообщили, то это произошло после того, как было совершено убийство. Будет лучше, если вы оба расскажете обо всем Местерсу, так как перевернутая мебель, я вижу, его интересует не менее, чем проломленный череп.
Керстерс подошел к окну. Он не был особенно красив, а в эту минуту его бледное как полотно лицо, запыленная одежда не красили его, но все же в его облике было что‑то честное, здоровое, благодаря чему люди с такой внешностью обычно считаются симпатичными. Он как‑то резко отличался от всего, что было в этой проклятой комнате. Терлен подумал, что он скорбит о смерти Гийо гораздо глубже, чем Ментлинг.
- Поймите меня, - начал Керстерс, сдерживая волнение, - я был убежден в том, что кто‑то воспользуется темнотой, чтобы явиться в комнату в поисках чего‑то.
Местерс достал свою записную книжку.
- А как вы предполагали, кто бы это мог прийти, мистер Керстерс? - спросил он.
- Но, черт возьми, вы же сами это сказали, вы или кто‑то другой, когда обыскивали комнату и открывали ставни. Позднее вы изменили мнение и даже не потрудились оставить полицейских, чтобы охранять комнату.
- Это неважно, сэр, значит, вы подслушивали за дверью!
Керстерс покраснел.
- Да, если так считать… я туда заглядывал.
- Зачем?
- Если хотите, я вам расскажу. Дело в том, что вчера я снова поссорился с Джудит. С того дня, как я получил эту проклятую ранку от стрелы, о которой утверждал, что она отравлена, мы были в плохих отношениях. Вчера она разозлилась на Арнольда, а всякий раз, когда она рассердится на кого‑то, она срывает свою злость на мне. Позднее, вечером, перед тем как пойти спать, она продолжала меня отчитывать: "Почему вы не можете стать настоящим человеком?" Затем она прибавила: "Но для этого надо иметь способности, вы же не способны даже сотворить что‑нибудь страшное". Я был вне себя от ярости, поскольку Арнольд всегда казался рядом со всеми самым сильным, что ему свойственно, и…
- Успокойтесь, мистер Керстерс, я вас спрашиваю о фактах. Когда вы начали этот разговор?
- Я почти убежден, что это было сейчас же после ухода этих троих… - Он указал на Г. М., Терлена и сэра Джорджа. - Это значит, - около двух часов пятидесяти минут. Я помню это, так как ранее я не мог говорить с Джудит; она и я - мы были в библиотеке, затем мы вошли в холл в ту минуту, когда Равель вошел в свою комнату. Вместе с ним был Гийо. Несколькими минутами позднее Арнольд спустился вниз, очевидно, он как раз тогда успокоил мисс Изабеллу. В эту минуту Джудит сказала мне эту фразу про "страшное", и мне мгновенно пришла в голову идея: "А если бы мне удалось открыть убийцу?" - Он сжал кулаки. - Пока Джудит и этот тип разговаривали, я вернулся в столовую, чтобы поразмышлять и попробовать узнать, что установлено расследованием. Тут я подумал: а что, если случайно окажется, что Бендера убил Арнольд, и мне удастся разоблачить убийцу?
Местерс резко поднял голову.
- Вы полагаете, что это доктор Арнольд?
- Он внушает такие же подозрения, как и все мы, так мне, по крайней мере, кажется, - ответил возбужденным тоном Керстерс. - Да. Но, по правде сказать, я не верю, чтобы он был убийцей: он слишком хитер, чтобы пойти на преступление; но, если вы хотите знать правду, я бы хотел, чтобы именно он оказался убийцей, так как он может быть преступником не менее, чем любой из нас. Вот почему я решил проследить за комнатой в эту ночь. Я, разумеется, ушел из дома, но позднее вернулся…
- Каким образом вы рассчитывали проникнуть в дом?
Ментлинг нетерпеливо вмешался в разговор:
- В этом нет ничего загадочного! Боб - наш друг и, конечно, имеет свой ключ.
- Хорошо. А что вы сделали затем, мистер Керстерс?
- Пожелал всем доброй ночи и покинул дом вместе с Арнольдом, но тут же сказал ему, что мне нужно идти в противоположную сторону, и благодаря туману незаметно последовал за ним.
- Вы последовали за ним? - спросил Г. М. - Для чего?
- Я хотел изобразить из себя детектива. Думал, что, возможно, Арнольд сделает что‑то подозрительное. Кроме того, мне нечего было больше делать, поскольку все равно нужно было дождаться, пока все в доме лягут спать. Он отправился к себе домой! Когда я возвратился сюда, была почти половина четвертого. Аллан стоял в дверях, и вы, мистер Местерс, вместе с двумя другими полицейскими прощались с ним. Мне пришлось дожидаться, когда в доме наступит тишина, стоя на другой стороне улицы, притаившись в тени одних ворот. Спустя полчаса, когда все огни были потушены, я перешел улицу. В ту минуту, когда я приближался к подъезду, в одной из комнат второго этажа зажегся свет.
- В какой комнате? - спросил Г. М.
- В комнате Гийо. - Керстерс остановился на минуту, размышляя. Его глаза расширились от ужаса. - Слушайте! Я об этом не подумал. Тогда было немногим больше четырех часов… но, если вы…
- Поймите, молодой человек, что человек, зажегший свет, не был Гийо!
Керстерс немного помолчал, затем продолжал свой рассказ:
- Я спрятался за укрытием. Было холодно, я измучился, весь промок и чуть было не передумал идти. Шторы на окнах были спущены, и я видел только тень, движущуюся по комнате.
Картина освещенного окна над окутанной мглой улицей, за которым шевелилась какая‑то тень, не принадлежащая Гийо, встала перед глазами, вызывая дрожь.
Керстерс продолжал:
- Когда свет погас, я подумал: Гийо, должно быть, поднялся, затем почувствовал сонливость и снова лег. Теперь я могу попытаться. Это я и сделал. Между тем, я боялся, что Гийо… я боялся…
- Чего? - спросил Местерс.