- Нисколько, - покачал головой Тагай. - Поверьте мне, ни в малейшей степени. Я говорю совершенно серьезно. Да вы пейте, пейте, Юленька…
- Но ведь… Но ведь он заплатит, - преодолевая спазмы в горле, говорила Юля.
- Я вам сказал, что он обещал заплатить. Это совершенно точно. Обещал. Но пока еще не заплатил. Всякое в нашем деле бывает… Вот когда он заплатит, мы и будем говорить о вашем освобождении как о свершившемся факте. А пока мы лишь можем выпить с вами за благополучное разрешение конфликта…
- А п-п-почему надо т-так… голову… Почему нельзя по-другому? - лепетала Юля. В горле у нее стало сухо-сухо, она не могла шевельнуть рукой, а ноги словно одеревенели от ужаса.
- Потому что мы это пообещали вашему мужу, а то, что мы обещаем, мы всегда выполняем, моя дорогая… И если мы пообещали вас выпустить, когда он заплатит, мы выпустим. А если пообещали отрезать вам голову в том случае, если он не заплатит в срок, то отрежем… Таково наше мужское слово… Иначе никак нельзя… Да вы уж так сразу-то не падайте духом от моих слов, Юленька…Давайте с вами выпьем за все хорошее, а плохое, оно само собой придет совершенно незваное… Поднимайте, поднимайте вашу рюмашечку, виски поднимет ваш тонус…
- А… А женщина, которая там, - она указала пальцем вниз.
- А что женщина? Что вам до нее? Вы беспокойтесь за себя. А она будет за себя… Я полагаю, что так будет правильно…
- А ей тоже… того… если…
- Вы голову имеете в виду? Нет, ее мужу мы предложили иной вариант. Отрезание головы для Екатерины Ивановны не предусмотрено…
- Но почему? - почти простонала ошеломленная такой несправедливостью Юля.
При этих словах из уст окаменевшего у стены Кандыбы раздался негромкий отрывистый смешок. Тагай укоризненно поглядел на него.
- А потому, Юленька, что там другие деньги, другие условия, другие возможности… Но вы так уж сильно не переживайте, что у нее предвидится столь легкая судьба. У них двое детей, подумайте сами, как воздействовать на любящих родителей. А у вас с Павлом Петровичем детей нет, он вас любит, как жену и ребенка одновременно. Так что мы пообещали ему в качестве сувенира вашу голову, и обязательно выполним свое обещание, если он не выполнит свое.
Юля вздрогнула, резко подняла рюмку и залпом выпила. Поперхнулась и закашлялась. Тагай услужливо хлопнул ее по спине, потом еще, еще, потом стал гладить по спине, по волосам, потом тяжело вздохнул, убрал руку и с грустью поглядел на стоявшего у стены как истукан бритого Кандыбу. Тот едва заметно покачал головой.
- Выпили, и славно… Сейчас вам сразу станет легче. Это очень хороший напиток, мне, например, он всегда поднимает настроение. А теперь посидите тут немного и отдохните, погрейтесь. Внизу очень холодно и сыро. Скоро мы поедем на место встречи с вашим мужем. Жаль, что вы так легко одеты, но нам нечего вам предложить, разве что вам одолжит свои брюки кто-нибудь из этих славных ребят. Но это навряд ли, так как запасных у них нет. Ладно, в машине будет тепло, а потом вас либо увезет на своем шикарном лимузине любящий муж, либо…. - Он развел руками.
После выпитого виски Юля находилась в совершенной прострации. Она молча сидела и глядела в одну точку. Она поймала себя на мысли, что не уверена на сто процентов в том, что Паша привезет за нее выкуп. При этом она не знала, сколько именно требовали за ее голову. А если бы знала, сошла бы с ума от ужаса, потому что была бы уверена в том, что он ничего не привезет. А значит, последует страшная, лютая казнь. Казнь ни за что. Только за то, что она в течение двух лет была женой банкира, самого богатого человека в городке Огаркове…
Кстати, она совершенно зря сомневалась в своем муже. В то самое время, когда она вела столь страшную беседу с Тагаем, Павел Петрович напряг все свои возможности, уже собрал необходимую сумму для выкупа похитителям и готовился ее везти. Условия были жесткие - деньги наличными, привозит один. Гарантии - честное слово похитителей, и ничего больше. Только на этих условиях ему возвращают жену. В случае последующего обращения к правоохранительным органам похитители клятвенно гарантируют лютую смерть и жены и его самого в ближайшее время. В случае засады на назначенном месте ему была обещана отрезанная голова Юли. Гарантией того, что никто блефовать не собирается, были недавние события в Склянске, засада на Чертовом поле, замученная женщина… И Павел Шубников не верил правоохранительным органам, он верил только в силу своих денег…
Также собирался привезти деньги за жену и Олег Савченко. Письмо и фотографии убедили его, как ему ни было жалко своих денег… Но плачущие дети, умоляющая мать Кати, угрызения совести, ужас за ее судьбу, и он сдался. Тоже готовился к поездке. К тому же Юрасик сообщил ему, что бандиты уже умудрились вызволить из заключения своего курьера Алешкина, чтобы он их не выдал. "Они всесильны" , - вздохнул в телефонную трубку Юрасик. - "Мы ничего не в состоянии сделать с этой могучей лавиной преступности…"
А об истинных планах Тагая не знал никто, даже его ближайший помощник Яков Кандыба. Он мог только догадываться о том, что хитроумный Тагай ни за что в жизни бы не выпустил живыми отсюда женщин, видевших его в лицо. Никаких свидетелей преступления, таков был девиз Тагая. Живые свидетели смерти подобны, верить нельзя никаким честным словам, никаким клятвам. Свидетели их преступлений просто должны исчезнуть… Так что несчастные женщины, каждая по-своему надеявшиеся, что их мужья вызволят их отсюда, были изначально обречены…
- Ребятишки! - крикнул Тагай. - Принесите нашей дорогой гостье чего-нибудь покушать…Что-то мне не нравится ее вид, слишком уж она бледна… Вы должны быть в форме, Юленька и не падать духом… Берите пример с меня…Я никогда в жизни не падал духом. Вы представляете, мне не хватило всего двух месяцев до высшей меры… Я своими руками перерезал глотки двум прекрасным людям, мужу и жене. И мне на тот момент было семнадцать лет и десять месяцев… Я был совсем ребенок, и даже не слышал о существовании Уголовного Кодекса… Дай Бог здоровья моей, надеюсь, здравствующей матери, которая не родила меня на два месяца раньше… Мои друзья получили по пуле в затылок, а им-то было всего двадцать два и двадцать один… Хорошие были ребятки, отважные, крепкие, - с горечью вздохнул он. - И, между прочим, слушались меня во всем, хоть я был и пацан… Что мы с ними только не творили, самому вспомнить страшно… Так-то вот, Юленька… А потом в зоне я выпустил наружу кишки одному козлу…Они прямо вывалились наружу, представляете себе, - расхохотался он. - Но правосудие восторжествовало…Он бы меня убил с одного удара, у него кулак был больше моей головы… А потом… Что было потом… Это какой-то кошмар… Я шел по глухой тайге с прекрасным человеком, заслуженным вором. Именно он устроил этот побег, так долго готовился, взял именно меня, а не кого-нибудь другого… Такой был хороший человек, - покачал головой он. - Но… нечего было жрать, понимаете, совсем нечего…. И мне пришлось прирезать его спящего… Какая это была для меня душевная травма перерезать ему горло, потом членить его тело, свежевать, жарить из него шашлык и есть его… Он был такой жесткий, невкусный, ему уже было за пятьдесят, он пил, курил всю жизнь, жрал, что попало… Кошмар, Юленька… А вот как раз шашлык принесли…Что это с вами? Да нет, - расхохотался он, видя ужас в ее глазах. - Этот шашлык не из человечьего мяса. Абди и Абибон зарезали барашка втайне от меня и Якова Михайловича, они у нас шустрые и изобретательные… Соус подайте! - крикнул он. - Овощей, зелени! Вина красного принесите… Нет, далеко им еще до цивилизованного обращения, этим горным орлам, - подмигнул он бледной как смерть Юле. - Они, дети природы, не умеют даже ни читать, ни писать… По-русски, во всяком случае… А вот головы отрезают профессионально, этого у них не отнимешь… Сам имел удовольствие наблюдать… Я вообще люблю людей, близких к природе, не имеющих дурных привычек и комплексов… Они с гор, еще один товарищ из засраной белорусской деревни, где нет электричества, сам я… тоже… не из Царского Села и не из Версаля… Только вот Яков Михайлович человек интеллигентный, городской, он, кажется, из Ужгорода или из Мукачева. Но он лишь исключение из правил…
- Я тоже деревенская, - вдруг неожиданно для самой себя проговорила Юля.
- Да ну? - искренне поразился Тагай. - Вот уж никак бы не подумал…
- Честное слово. Я до семнадцати лет жила в деревне под Черниговом. Моя девичья фамилия Перепелюк. Мой отец Данила Перепелюк работал скотником в колхозе. А потом мы переехали в Чернигов. И там я участвовала в конкурсе "Мисс Украина".
- Ну? - отчего-то посерьезнел и напрягся Тагай, внимательно глядя на нее. - Дальше что?
- Что? - тяжело вздохнула Юля, тоже отвечая ему взглядом своих больших красивых карих глаз с черными ресницами. - Выиграла я его. И меня пригласили в Москву. Я была фотомоделью… Потом познакомилась с Пашей… И уже два года мы женаты… Все, - томно опустила она свои длинные ресницы. - Вот и вся моя биография…
Тагай помолчал, задумался о чем-то. Потом, не глядя ни на кого, вытащил сигарету и закурил. Сделав несколько затяжек, бросил быстрый взгляд на Кандыбу. Тот мрачно глядел на него.
- Интересная у вас биография, Юлия Даниловна, - сказал, наконец, Тагай. - И должен вам сказать, она мне нравится… У вас благородное происхождение… Жалко, что я не присутствовал на подиумах в Москве, где вы блистали в всей красе и не листал журналов в красивых обложках с вашим изображением в роскошных нарядах или без них… Глядишь, ваша судьба была бы иной…
При этих словах Кандыба недовольно кашлянул.
- Да что ты кашляешь, Яков Михайлович? - раздраженно произнес Тагай. - Обнял бы лучше свою землячку, вместо того, чтобы стоять, как истукан. Она из-под Чернигова, ты из Мукачева или из Ужгорода, я забыл… Впрочем, это совершенно неважно…Факт, что земляки…
- Мне все земляки, мой адрес - не дом и не улица, - проворчал Кандыба, однако, делая небольшой шаг по направлению к столу, за которым сидели Тагай и слегка воспрявшая духом Юля.
- Мой адрес - Советский Союз, - добавил Тагай и расхохотался. - За что люблю Якова Михайловича, так это за врожденное чувство юмора. И главное - всегда суровое выражение лица…Такое ляпнет, а сам не смеется… Пропал в тебе великий комик, Яков Михайлович… А, Юленька, нравится тебе наш Яков?
- Не знаю, - кокетливо повела глазами Юля, бросая взгляд на Тагая и давая понять, кто в этой комнате более других симпатичен ей. Тот пристальным странным взглядом поглядел на нее.
- Ладно, давайте немного закусим и выпьем, - предложил Тагай, а потом поедем на встречу с Павлом Петровичем. Опаздывать грех, человек может сойти с ума от такого ожидания… Слышал ведь, наверное тоже, как пару лет назад под Склянском…
- Это что, тоже вы? - пролепетала Юля, с ужасом глядя на хозяина.
- Я, - честно признался Тагай. - Кто же еще мог такое сделать? Все чистоплюи, только языком горазды молоть… Моих горных орлов тогда здесь не было…
- И… меня… тоже вы сами, если…? - путала слова Юля.
- Могу, могу и я, - равнодушным голосом ответил Тагай. - А могут и они, - он махнул рукой в сторону примостившихся около двери Абди и Абибона, с вожделением глядящих на длинные голые ноги бывшей "Мисс Украины". - А вам бы самой как хотелось? - улыбнулся он.
- Мне бы хотелось еще пожить, - еле слышно пролепетала Юля и закрыла глаза руками. Тагай нахмурился и вздрогнул.
- Он не принесет денег!!! - вдруг закричала истошным криком Юля и упала на колени перед Тагаем. - Я знаю, вы запросили очень много! У него мало наличных, все у клиентов, он мне говорил… Он не сможет или не захочет!!! От вас зависит, жить мне или нет! Пощадите меня! Пожалейте меня! Я не знаю, как вас зовут, но я вас прошу, умоляю, пожалейте меня, мне нет и двадцати шести лет… Поглядите, какая я красивая, вы еще не знаете, какие вещи я умею делать в постели! Вы попробуйте, сейчас, прямо здесь!!! При них, при них, я согласна!
Она сбросила халатик и осталась одних белых эфемерных трусиках. Вскочила с колен и сбросила их на пол. А затем бросилась на шею к оторопевшему Тагаю и села к нему на колени.
- Возьмите меня, здесь, прямо здесь!!! - кричала она, покрывая желтое лицо Тагая поцелуями. - Вы сильный, а, значит, великодушный! Зачем вам отрезать мне голову? Ради денег? Ради вашего слова моему мужу? Чего все это стоит? Я буду вас любить, я буду исполнять все ваши желания, поверьте женщине, это стоит гораздо дороже!!!
Тагай окинул мрачным взором совершенно одеревеневшего Кандыбу и источающих слюни, покрывшихся красными пятнами Абди и Абибона. А затем отстранил от себя Юлю, поставил ее на ноги, поднял халатик и накинул на нее.
- Ты будешь жить, - тихо произнес он. - Будешь. Принесет он деньги или нет, но будешь. Даю тебе слово…
И вышел из комнаты…
11.
… - Так, все! - скомандовал Алик, тормозя свой "Мерседес" и махая рукой следующим за ним. - Далее пешая прогулка…
- А далеко идти? - заныл было самый здоровенный из парней, одетый в короткую рыжую дубленку.
- Нет, не далеко. А вообще, сколько надо, столько и будем идти… Ты что, Формалин, полагаешь, что на охоту ездят на тачках? На охоту пешком ходят с ружьями наперевес, понял ты, вахлак дремучий? Вымахал в два метра, а ума не нажил… Ты что, шофер, чтобы никогда не вылезать из своего сраного "Пежо", который того и гляди развалится от твоего веса… Сегодня ты охотник, понял, охотник… Ты охотишься на опасного двуногого зверя, в кармане у тебя пушка, из которой ты будешь стрелять… А он говорит - далеко идти? - передразнил он голос Формалина. - Все, хватит болтать, все вылезли, и вперед с песней! Я ведь и сам-то дорогу плохо знаю, только по словам… Здесь-то я бывал, а вот дальше… Все! Паркуйте тачки и вылезайте! Предупреждаю, кто останется в тачке, будет судим, как дезертир и подвергнут публичной экзекуции, неважно кто, мужчина ли это будет или дама! Так что не рискуйте, господа, понапрасну, риск вам еще предстоит и надо знать, ради чего этот риск…
Все вылезли. Алик окинул свою ораву зорким взглядом. Набралось человек двадцать пять, из них семь телок… Нормально, для одного сойдет…Для двух тоже…
- Эге! - крикнул Женя, обнимая за талию Алису. - Еще кто-то валит. Да на такой скорости, офонарел, что ли?
Алик вышел и встал посередине дороги. Поднял руку.
- Поаккуратней, - предупредил Женя. - Гонит с такой скоростью.
- Да это Гораховский на своей сраной "девятке", - усмехнулся Алик. - Откуда он взялся? Он же должен быть в городе Варшаве по своим коммерческим делам.
Но машина продолжала мчаться прямо на него.
- Ослеп он, что ли? - крикнул Алик и в последний момент прыгнул из-под колес. - Вот мудак-то…
- Точно, Гораховского машина, - произнес озадаченный Женя. - Его номер, четыре семерки. - Неужели он нас не заметил?
- Не мог не заметить, - проговорил Алик, задумываясь о чем-то. - Мне показалось, что за рулем…
- Что за рулем? - заволновался Женя.
- Да ничего, спросонья показалось. Пошли, нечего время терять. Пистолеты сняли с предохранителей и вперед!
Пошли в темноту по лесной дороге. Все были довольно оживлены, один лишь лидер после того, как увидел вишневую "девятку" Гораховского, примолк и приуныл. Никак не мог избавиться от видения, которое мелькнуло на миг в машине перед его глазами.
- Куда дальше-то? - спросил Женя.
- Вперед, вперед… Однако, что-то он дорогу плохо объяснил…Боюсь, что заблудимся в темноте… Подождать утра, что ли? - неуверенным голосом произнес Алик.
- Да ты что?! Затеял всю эту заваруху, а теперь назад? Нет уж…
- Да кто говорит, назад? - взвизгнул Алик. - Никто и не говорит, что назад… Ты что, меня за труса считаешь, Жендук? Выбирай выражения, чувак!
Женя промолчал, покосился на набычившегося Баню в кожаной куртке на меху и в маленькой кепочке, надвинутой на глаза.
- Хотите заблудиться впотьмах, так пошли, - нервно хохотнул Алик. Вот уж чего ему вовсе не хотелось, так прослыть перед этой оравой трусом.
И компания со смехом и гиканьем двинулась вперед по лесной дороге…
… И никто из них не знал, что километрах в трех от этой дороги, на уютной лесной полянке стоял с портфелем, полным денег, насквозь промерзший и насмерть перепуганный и взволнованный Олег Николаевич Савченко. Он то садился в свой "Жигуленок", включал печку, но ему совершенно не сиделось на месте, и он снова выскакивал в холодную тьму и мерил шагами лесную поляну.
"Черт меня дернул заработать эти деньги", - бормотал он, куря сигарету за сигаретой. - "В наше время, без денег плохо, а с деньгами еще хуже… Воровская, бандитская страна, будь она проклята! Ладно, еще останутся, возьму Катерину, детей, и продерну на Запад…Обоснуюсь где-нибудь, в Чехии или в Германии… Не могу здесь больше…И что они не едут, черт побери? Уже двадцать минут прошло с назначенного времени… А, - вздрогнул он. - Вот, кажется, наконец, и они…"
… По лесной дороге на медленной скорости ехал УАЗик. Подкатил к Савченко и остановился. Из машины вылез человек в камуфляжной форме и черной шапочке с прорезями для глаз на лице.
- Савченко? - уточнил он.
- Савченко, Савченко. Где Катя?
- Как где? В машине, разумеется, - показал он рукой в черной перчатке на УАЗик. - Как договаривались. А где деньги?
- Деньги здесь, - Савченко показал на портфель.
- Давайте сюда.
- А где Катя? Покажите мне ее. Вы обманываете меня, - дрожал всем телом Савченко, предчувствуя беду.
- Экой вы Фома неверующий, - усмехнулся человек в маске. - Эй, ребята! - крикнул он. - Предъявите этому Фоме неверующему его дорогую супругу.
Из машины вылезли два человека в масках, один толстый, другой длинный… А затем вылезла и Катя.
- Олег! - крикнула она. - Ты приехал за мной! Я верила!
- Не верила она, не верила, - опроверг его слова первый в маске. - Сомневалась, что вы с такими деньгами ради нее расстанетесь…
Катя бросилась к мужу, крепко обняла его за шею и поцеловала. У того выступили слезы на глазах. "И я еще сомневался, платить ли", - с чувством стыда подумал он. - "Пропади они пропадом, эти деньги…"
Он передал портфель с деньгами человеку в маске. Тот спокойно принял.
- Надо пересчитать, проверить купюры, - деловито произнес он.
- Вы что, все купюры будете проверять на предмет подлинности? - спросил Олег, однако уже находясь в приподнятом настроении. Все же, не обманули, привезли Катю целую и невредимую. А то ведь гарантий-то никаких не было, просто полное отсутствие выбора у него… И страх, страх…
- Нет, не все, - пробасил человек в камуфляже. - Выборочно. Времени мало…
Двое из них сели в машину и закрыли дверцы. Третий пошел к "Жигуленку" Олега и встал около него с автоматом в руке.
- Думаете, убегу? - фыркнул Олег. - Куда от вас денешься?
Ответа не последовало.
- Ну как ты там? - спросил Олег. - Очень плохо было?
- Очень, - всхлипнула Катя. - Очень… Но ничего…самое главное, что ты приехал за мной и мы снова вместе. Как Сашка и Тонечка?
- Нормально. Ждут тебя с нетерпением…
- А как ты им все это объяснил?
- Ой, не спрашивай… Это было самым трудным… Но ты знаешь, как ни странно, они поняли. Знают однако, в какой стране живут… Нет, Катюша, надо рвать отсюда, и чем скорее, тем лучше… Это настоящий земной ад… Больше я в этой стране не останусь… Что он там так долго возится? Скорее бы убраться восвояси из этого гиблого места…
Дверцы УАЗика открылись, и двое вышли оттуда. Молча подошли к Олегу и Кате.
- Все в порядке? - спросил Олег.