Глава 27
Ким Говард вошла в комнату в сопровождении главы управления ФБР по вопросам национальной безопасности Зеба Торпа. Они встретились в конференц-зале филиала ФБР в Сан-Диего, неподалеку от аэродрома и базы морской пехоты США в Мирамаре.
- Как прошел полет? - Джим Райтаг уже сидел за столом и просматривал расшифрованные донесения агентов.
- И не спрашивайте. - Торп бросил портфель на стол и стал снимать пальто.
- Кто-нибудь уже поставил в известность Белый дом? - спросил Райтаг.
- Мне сказали, что советник по национальной безопасности включил этот вопрос в повестку брифинга у президента вчера утром, - ответил Торп. - Президент потребовал докладывать ему каждое утро.
- Я только что начал просматривать обзоры шифрованных сообщений, переговоров, как офисных, так и по телефону, - сказал Райтаг. - Аналитики говорят, что их немного. К сожалению, мы запоздали со стартом. Все было бы по-другому, если бы мы получили разрешение работать и вести наблюдение на местах на несколько дней раньше.
- Мы делали, что могли, - парировал Торп. - Нам нужно было выбрать судью.
Торп был прав. Министерством юстиции выделялось одиннадцать судей, которые должны были работать в интересах Суда по надзору за деятельностью органов внешней разведки. Работая в тесном сотрудничестве, ФБР и министерство юстиции хорошо представляли себе, какой из судей без лишних проблем предоставит им необходимые полномочия и от какого можно было ожидать непредвиденных препятствий.
Райтагу и Торпу пришлось ждать почти две недели, пока выбор не был сделан в пользу нужного судьи. Затем в выходные второй недели, после того как большинство сотрудников специального суда разошлись по домам, они подготовили необходимые заявки и обратились к нужному судье.
Было сложной задачей убедить федерального судью дать разрешение фиксировать с помощью аппаратуры разговоры между адвокатами, а также между адвокатами и клиенткой, которая уже находилась за решеткой окружной тюрьмы.
Необходимость этого обосновывали тем, что Катя Солаз-Никитин могла быть иностранным агентом, работающим в интересах неизвестной державы. Она прибыла в США в компании отставного оперативника ЦРУ США Эмерсона Пайка. Потом, как считалось, она убила Пайка в его собственном доме в округе Сан-Диего. После этого в ход пошли старые документы советских времен, где имя Никитин упоминалось в связи с пропавшим ядерным боеприпасом. При этом использовались фотографии, сделанные матерью Кати, а также информация об исчезновении и возможном убийстве аналитика фотолаборатории в штате Виргиния. По фото удалось установить, что Никитин жив. Было также установлено его родство с Катей, которой он приходился дедом. Наконец, вся информация была суммирована. Аналитики пришли к выводу, что Эмерсон Пайк случайно узнал об организации, в которую входил Яков Никитин, и о ядерном устройстве, которое было в его распоряжении. Возможно, Никитин пытался доставить ядерное устройство в неизвестный пункт назначения на территории США, где планировал организовать террористический акт.
Судье сказали, что, по мнению представителей правительства США, Катя Солаз убила Эмерсона Пайка, чтобы заставить его замолчать. Она же изъяла у него фотографии для того, чтобы они не попали в руки сотрудников американских спецслужб. Тем самым она действовала как сообщница Никитина в выполнении его замысла по доставке ядерного боеприпаса на территорию США с целью организации террористического акта.
Судье сообщили, что представители спецслужб не заинтересованы в том, чтобы Кате Солаз были предъявлены обвинения в терроризме. Поскольку она уже находилась в заключении, эта женщина не сможет продолжать участвовать в террористическом заговоре. В то же время она является ценным объектом с точки зрения наблюдения. Государственные адвокаты заявили, что информация, которой обменивается мисс Солаз со своими адвокатами, может быть в дальнейшем использована в деле по обвинению ее в шпионаже или терроризме. При этом с учетом возможности того, что это способствовало бы появлению на американской территории ядерного устройства, представители спецслужб видят единственный выход в том, чтобы пренебречь уликами против мисс Солаз в пользу получения возможности обнаружить ядерное устройство. Они предпочли бы полностью отделить свою деятельность от дела по обвинению в убийствах. Никакие данные, полученные по государственному ордеру по надзору, не должны попасть в руки государственного обвинителя или представителей полиции. Тем самым будут исключены любые проблемы для представителей обвинения в деле об убийстве Эмерсона Пайка.
К этим условиям особый суд добавил еще одно собственное. Представители спецслужб могли вести запись переговоров между адвокатами обвиняемой или между адвокатами и их сотрудниками или агентами, но только в том случае, если эти переговоры относятся к делу Кати Солаз. Запись любых других переговоров в их офисе вести запрещалось, и вся подобная информация, если бы она попала в руки федеральных агентов, должна была рассматриваться как конфиденциальная. На этих условиях судья подписал соответствующие распоряжения, касающиеся аудиопрослушивания и записи телефонных переговоров.
Для Райтага и Торпа проблема состояла в том, что необходимые распоряжения были подписаны с большой задержкой. Например, вплоть до последней встречи Кати Солаз с ее адвокатами в тюрьме, где она содержалась, не было установлено ни одного устройства электронного контроля.
- Мы знаем, что фотографии сделала мать Солаз. Именно так было сказано в комнате заседаний в суде, - повторил Райтаг. - А если они знают об этом, то Мадриани и его партнер могут знать и о том, где были сделаны те фотографии.
- Ким говорила мне об этом в машине, когда мы ехали туда, - заявил Торп. - Но они не скажут об этом вам.
- Возможно, действуя таким образом, они хотели выторговать для себя уступки на процессе.
Райтаг не мог рассказать двум частным адвокатам - участникам уголовного процесса то, что знал он сам, из опасения, что они воспользуются этими данными публично. А информация касалась всплывшего где-то в Западном полушарии ядерного боеприпаса, который, скорее всего, находился в руках террористов. Именно поэтому и был убит Эмерсон Пайк. Но такие данные могли бы отвести подозрения от клиентки адвокатов. Кроме того, в результате их разглашения в стране разразилась бы паника. Каждый стал бы гадать, когда и где взорвется атомная бомба. Кроме того, даже если Райтаг и подозревал о реальной подоплеке в деле о гибели Пайка, у него не было веских аргументов в пользу этой версии. Темплтон собрал солидные доказательства против обвиняемой. К тому же у нее был мотив - деньги.
- Вы думаете, Солаз имеет отношение к устройству? - спросил Торп.
- Я не знаю, - ответил Райтаг.
- Если да, то она могла рассказать адвокатам о том, кто такой Никитин, - продолжал Торп.
- Если проанализировать то, что адвокаты говорили в комнате судьи, получается, что они знают очень много. Так ли это на самом деле, покажут только записи телефонных переговоров. В нашем распоряжении имеется только одна запись телефонного разговора между адвокатом Мадриани и Солаз. - Райтаг поднял стопку страниц и передал ее Торпу. - Вот она. Запись велась с сотового телефона адвоката. Он звонил ей в тюрьму. Она перезвонила ему. Это было сразу же после встречи в судейской комнате. Очень короткий разговор, ничего интересного. Он приберегает все до встречи с ней в суде завтра утром. Сказал ей, что не хотел бы говорить о делах по телефону.
- Думаете, он знает? - насторожился Торп.
- Я надеялся, что все будет сделано вовремя, и мы сможем прослушивать их, прежде чем они составят какой-либо официальный документ для получения фотографий. В этом случае нам не пришлось бы упоминать в суде особый суд и все связанное с ним. К сожалению, не получилось.
- Ну, если она предстанет перед Большим жюри, в этом для нас не будет ничего хорошего. - Окружной прокурор Ким Говард посмотрела на одну из записей. - Это было сделано вчера. Разговор между двумя адвокатами в офисе. Если мы вызовем ее по повестке Большого жюри и предложим иммунитет от любых обвинений в федеральных преступлениях, то скорее всего они посоветуют ей набраться наглости, держаться твердо и дождаться, пока федеральный судья не выдаст ей повестку за неуважение к суду.
- Именно этого я и опасаюсь, - подтвердил Райтаг. - Если мы не переговорим с прокурором и не предложим ему кое-какие материалы, имеющие отношение к убийству, ее адвокаты не пойдут на сделку.
- А как насчет прокурора? - спросил Торп. - Мы можем заставить его шевелиться?
- Прокурор сделал свое предложение, но проблема в том, что он предложил немного. Он считает, что один из адвокатов, этот Мадриани, связан с Солаз. Подозревает, что тот является сообщником в убийстве.
- Ты шутишь, - пробормотал Торп.
- Ни в коей мере.
- В таком случае как мы узнаем, что адвокаты не связаны с Никитиным? Какими именно уликами располагает прокурор?
- Пока не знаем. Мы не делимся информацией с ним, поэтому и он ничего не сообщает нам, - ответил Райтаг. - Здесь дело не должно рассматриваться под углом национальной безопасности. Нам пришлось держать государственного обвинителя в неведении для того, чтобы защитить эту точку зрения. Если мы позволим ему воспользоваться нашей информацией, то не станем больше препятствовать построенной им системе обвинения, в особенности сейчас, когда имеем полномочия особого суда о прослушивании разговоров между адвокатами.
- Что он собой представляет? - Торп хотел поподробнее узнать о прокуроре.
Райтаг рассказал о том, что Темплтон инвалид.
- Он известный прокурор и достаточно порядочный человек. Принимая во внимание то, что мы не сообщили ему почти ничего, полагаю, нам повезло, что он вообще согласился сотрудничать с нами.
- После того как вы прочитаете это, возможно, вам придется изменить свою точку зрения, - заметила Говард.
Зазвонил телефон на столе сбоку от нее. Она протянула Райтагу несколько страниц расшифровки телефонных переговоров, одновременно придвигая свое кресло поближе к телефону.
Несколько секунд Райтаг был поглощен чтением:
- Ах он сукин сын!
- Что там? - спросил Торп.
- Этот маленький недоносок, этот моральный пигмей нас продал!
- Что вы имеете в виду?
- Он рассердился на нас за то, что мы не захотели с ним разговаривать. Это Темплтон предложил защите предпринять официальные шаги для того, чтобы получить фотографии. Он сказал, что это нужно делать срочно. Наверное, он полагает, что сумеет выкурить нас из дела и предоставить им некоторые данные. Этот маленький негодяй! Это он вынудил нас приехать в суд, когда мы еще не обладали разрешением особого суда. Черт бы его побрал! - не мог успокоиться Райтаг.
- Может быть, следует сообщить ему все, что мы знаем? - предложил Торп. - Как только это дело начнет пованивать, федеральный суд сразу же прекратит заниматься им.
- Попробуй ему угодить, - сказал Райтаг, - если бы это не нарушало законов, я немедленно позвонил бы ему и передал содержание записи телефонных переговоров.
Говард повесила трубку и снова повернулась к столу:
- Она уже здесь. Я сказала, чтобы ее прислали сюда.
- Хорошо, - кивнул Райтаг.
Спустя пару секунд один из секретарей распахнул дверь в переговорную комнату. Вошла женщина в кроссовках и безрукавке. Ее волосы были растрепаны, и выглядела она несколько разгоряченной.
- Прошу извинить меня за внешний вид, - промолвила Даниэла Перес, - мне подумалось, что если бы я нарушила свой обычный распорядок физических упражнений и посещений душевой в тюрьме, это могло бы вызвать подозрения.
Торп, который единственный был в курсе задания женщины, представил ее присутствующим.
Настоящее имя Даниэлы было Карла Медериос. Она родилась в Панаме, в зоне Панамского канала, от матери-колумбийки и отца-американца. Ее отец был офицером инженерной службы, он погиб, когда девочке исполнилось пятнадцать лет, прямо у нее на глазах. Они ходили по магазинам в центре столицы, когда отец Карлы стал жертвой варварского нападения молодчиков из так называемых панамских бригад чести. Юнцы изрубили его на куски мачете, а потом тело долго волочили по улицам. Все это произошло за месяц до вторжения в Панаму американских войск и захвата ими Мануэля Норьеги.
Карла с матерью переехали в Колумбию. Там она оставалась до тех пор, пока не отправилась на учебу в один из колледжей в США.
Не было ничего удивительного в том, что девушка свободно говорила на испанском языке. Она с отличием окончила университет Пепердайн в Лос-Анджелесе. После учебы Карла четыре года отслужила в звании лейтенанта в батальоне рейнджеров. При этом два года пришлись на командировку в Афганистан. Именно на службе она отточила до виртуозности навыки владения телом и научилась, как следует обращаться с буйными в душевых комнатах.
Вернувшись с военной службы, Карла продолжила учебу в Университете штата Виргиния на факультете права. Девушка показала второй результат среди сокурсников по успеваемости.
Медериос отвергла предложения о работе с окладом, выражавшимся шестизначной цифрой, последовавшие от крупных адвокатских фирм из Нью-Йорка, Чикаго и Лос-Анджелеса. Вместо этого она поступила в школу агентов ФБР в Квонтико в штате Виргиния. Последние три года ей пришлось работать под прикрытием как в США, так и в других странах. Сейчас она считалась одним из самых многообещающих агентов-женщин в бюро. Именно поэтому на ее долю и выпало это задание.
- Агент Медериос, садитесь, пожалуйста, - предложил Райтаг, указав женщине на ближайший стул.
- У меня не так много времени, - сказала она.
- Где вы сейчас, по ее мнению? - спросил Торп.
- Я сказала ей, что у меня назначена встреча с моим адвокатом. После всего, что произошло, мне не хотелось бы ее обманывать, - ответила Медериос. - Она думает, что я в тюрьме, нахожусь в одной из комнат для встреч и переговоров. Завтра мы вместе едем в здание суда. Я бы предложила ей пройтись по магазинам и пообедать вместе, но у нас будет мало времени для этого. - Даже Райтаг улыбнулся шутке. - Она думает, что мне тоже надо в суд. Я посчитала, что смогу сесть с ней в автобус, где мы могли бы поговорить.
- Удалось ли вам что-то из нее вытянуть? - спросил Райтаг.
- Я старалась, как могла, - ответила Карла. - Позволила ей три дня подряд обыгрывать меня в джинрамми. Если бы вы видели нас вместе, то подумали бы, что я - это ее доберман на поводке, который грозно рычит, охраняя свои сосиски. Но она не хочет говорить о своем деле. Ее адвокат забил ее голову предостережениями о том, что людям в тюрьме не следует доверять.
- Это она сказала вам об этом? - заинтересовался Торп.
- Цитата из высказываний ее адвоката, - ответила Карла. - Он велел ей ни с кем не обсуждать свое дело, и она послушно выполняет его указания. Если послушать, что она говорит о нем, то этот человек разве что не ходит пешком по воде.
- Должно быть, речь идет о мистере Мадриани? - спросила Говард.
- Я не знаю фамилии. У нее два адвоката, которых она зовет Пол и Гарри.
- Когда она говорит о том, что он чуть ли не ходит по воде, похоже ли это на обычные отношения клиентки со своим адвокатом или здесь есть что-то, выходящее за рамки этих отношений? - продолжала Говард.
- Вы имеете в виду игры на троих со своими адвокатами? Теперь это было бы странно, - заметила Карла.
- Я говорю о Мадриани. Это Пол может быть вторым партнером. Не считаете ли вы, что между ней и ее адвокатом могут быть какие-то общие дела?
- Ну, вообще-то она говорит о нем без стеснения в груди.
- Держите руку на пульсе, - распорядился Райтаг.
- Я уверена в одном: она напугана. Не думаю, что прежде ей приходилось бывать в тюрьме. Она немного наивна. Если бы мне пришлось заниматься каким-то нечестным делом, я бы не выбрала ее в качестве партнера, обеспечивающего прикрытие.
- Может быть, все произошло не так, как принято считать, - вмешался Торп, - и убитый заманил ее сюда, не объясняя причин.
- Вы имеете в виду Пайка?
- Именно, - подтвердил Торп. - Когда она поняла, что что-то происходило вокруг тех фотографий, она достаточно много узнала о Никитине, что не могло не создать для нее проблем. Поэтому она потребовала вернуть ей снимки.
- И для этого в конце концов убила Пайка, не так ли?
- Возможно, - обронил Торп.
- Прокурор считает, что ей кто-то помогал, - заметила Говард.
- Как нам известно, она накачала Пайка лекарствами, - пояснил Торп. - Одному из наших агентов удалось заглянуть в отчет токсикологов. Так что она не такая безобидная овечка, какой кажется. Поэтому во сне всегда держите один глаз открытым.
- Я пыталась заставить Катю поговорить о ее деле, но…
- Забудьте о ее деле, - посоветовал Торп. - Заставьте ее поговорить с вами о ее жизни в Коста-Рике, о семье. О родителях, в особенности о матери. Поделитесь с ней интимными подробностями о своей собственной семье. Не рассказывайте правды. Придумайте что-нибудь. Посмотрите со стороны, что именно она вспоминает о своей жизни.
- Сейчас нам точно известно, что фотографии делала ее мать, - заметила Говард. - Нам нужно узнать, где именно делались снимки и где сейчас находится ее дед со стороны матери.
- Его зовут Яков Никитин, я читала материалы, - сказала Карла. - Если Катя действительно замешана в том, о чем вы думаете, она ни за что не расскажет мне о Никитине.
- Она может дать вам подсказку. Все будет зависеть от того, как она к вам будет относиться, - заметил Торп. - Если она снова попадет в неприятную историю и некому, кроме вас, будет выручить ее, она доверится вам.
- А это идея, - вклинился в разговор Райтаг. - Я думаю, что после той драки в душевой некоторые женщины могут питать к нашей подопечной не самые добрые чувства.
- И это еще слабо сказано, - улыбнулась Карла. - Именно поэтому мне понадобилось оружие. Мне совсем не улыбалась мысль обороняться против восьми или десяти этих разъяренных дамочек, если им удастся прижать меня в угол где-нибудь вдалеке от глаз охраны. Но если я выхвачу "вальтер", то мне придется уйти оттуда. Я буду раскрыта. Одно дело иметь самодельный пистолет, и совсем другое - ствол тридцать восьмого калибра с полным магазином.
- С учетом того, как вы одеваетесь, любопытно, где пистолет находится сейчас? - спросил Торп.
- Вам лучше не знать этого, - парировала Карла.
- Шериф не хотел, чтобы в его тюрьме оказался заряженный пистолет. Он заявил, что это противоречит законам штата, - продолжал Торп. - Он сказал мне, что если вас поймают с этим оружием, то это будет означать большие проблемы на мою задницу, ведь ни он, ни кто-либо из его подчиненных ничего об этом не знает, в том числе и тот охранник, что завернул его в полотенце для вас. Значит, если я потеряю пенсию, виноваты в этом будете вы.
- Semper fi, - процитировала Карла девиз морских пехотинцев. - Я всегда была уверена, что вы слишком долго служили в нашем корпусе, чтобы один из ваших солдат вдруг оказался лежать сиськами вверх в окружной тюрьме.
Говард смотрела на нее, широко раскрыв глаза.
- Простите меня за эти выражения, - извинилась Карла. - Я слишком долго работала под прикрытием.
Торп улыбнулся.