Он положил ладонь на лоб и почесал макушку. Волосы у него были не слишком темно- и не слишком светло-каштанового цвета, не очень длинные, но и не короткие. Как и его политические взгляды, они, вероятно, не должны были никого раздражать. Он поглядел на меня поверх очков и вновь вздохнул.
- Я заплатил бы приличную сумму, лишь бы эти фотографии оказались у меня в руках, - произнес он ровным тоном.
- Могу вас понять.
- Вознаграждение будет… достаточно щедрым.
- Так я и предполагал.
- Я могу позволить себе заплатить вам сполна, мистер… извините, не запомнил, как вас зовут.
- Мэтью Скаддер.
- Ах да, верно! Обычно я сразу запоминаю имена и фамилии. - Его глаза сузились. - Как я уже сказал, мистер Скаддер, я могу предложить щедрое вознаграждение, но я не могу допустить, чтобы этот… материал продолжал существовать. - Он перевел дух и выпрямился в кресле. - Ведь я собираюсь стать следующим губернатором штата Нью-Йорк.
- Многие вас поддерживают.
- И эта поддержка скоро будет еще шире. Я мыслю и действую масштабно. У меня хорошо развито воображение, есть дар предвидения. Я ничем не обязан большим боссам. К тому же я человек богатый и, следовательно, независимый. Мне незачем запускать руку в общественные фонды. Словом, у меня есть все, чтобы стать превосходным губернатором. Наш штат нуждается в достойном лидере. Я мог бы…
- Не исключено, что и я проголосую за вас.
Он невесело улыбнулся.
- Боюсь, что сейчас неподходящий момент для политической речи. Тем более что я пока отрицаю намерение выдвинуть свою кандидатуру на выборах. Но я хочу, чтобы вы поняли, как все это важно для меня, мистер Скаддер.
Я промолчал.
- Вы имеете в виду какую-либо определенную сумму в качестве компенсации? - спросил он.
- Я хочу, чтобы вы сами назвали цифру. Конечно, чем она выше, тем, соответственно, больше стимул.
Он сплел пальцы и подумал:
- Сто тысяч долларов.
- Что ж, это довольно щедрое предложение.
- Такое вознаграждение я готов выплатить. При условии, что мне будет возвращено все, решительно все!
- А как вы узнаете, что я действительно отдал вам все?
- Я уже думал об этом. Та же проблема возникала у меня с Джаблоном. Мне было сложно иметь с ним дело. Я знал, что буду находиться в постоянной зависимости от него. Если бы я даже дал ему крупную сумму, рано или поздно он ее израсходовал бы и снова пришел за деньгами. Насколько я понимаю, так поступают все вымогатели.
- Обычно да.
- Поэтому я платил ему каждую неделю. Еженедельно он получал от меня конверт с некоторым количеством купюр, как если бы я платил ему дань. В каком-то смысле это и была дань. Причем в обозримом будущем это не могло закончиться… - Он откинулся назад и закрыл глаза. У него была хорошо вылепленная голова, волевое лицо. Но я не сомневаюсь, что в нем должна была чувствоваться какая-то слабинка, ибо эта слабинка проявлялась в его поведении, а рано или поздно характер всегда отражается в чертах лица. С некоторыми это происходит поздно: во всяком случае, я пока не мог заметить что-то особенное в его лице.
- В обозримом будущем этому не было видно конца, - повторил он. - Разумеется, я мог позволить себе еженедельные выплаты Джаблону. - Вновь промелькнула та же быстрая невеселая улыбка. - Даже мог списывать их как расходы на избирательную кампанию, предстоящую избирательную кампанию. Но меня тревожило, что я очень уязвим. Опасался я, как вы понимаете, не мистера Джаблона, а того, что может произойти в случае его смерти. Но ведь, Господи, люди умирают каждый день. Знаете ли вы, сколько ньюйоркцев погибают от рук насильников каждый день?
- В прежние времена убивали троих. По одному человеку каждые восемь часов, - сказал я. - Сейчас, вероятно, эта цифра выше.
- Теперь, как я слышал, убивают пять человек в день.
- Особенно много убийств летом. В прошлом июле за одну неделю прикончили более пятидесяти человек. Из них четырнадцать - в один и тот же день.
- Да, я помню эту неделю. - Он отвернулся, очевидно, погрузившись в свои мысли. Не могу сказать, о чем он думал: о том ли, что снизит число убийств, когда окажется на посту губернатора, или о том, как пополнить моим именем список убитых.
- Могу ли я считать, - сказал он, - что Джаблон был убит?
- По-моему, это единственно возможный вывод.
- Я предполагал, что так может произойти. И это меня беспокоило. Такие люди, как он, рискуют больше других. Я убежден, что был не единственной его жертвой. - Его голос прозвучал неожиданно громко и тут же оборвался. Он, видимо, ожидал подтверждения или опровержения своей догадки. Но я упорно молчал, и он продолжил: - Но даже если он не был убит, мистер Скаддер, нельзя забывать, что все мы смертны. Он ведь мог умереть вследствие самых разных причин. Например, от слишком большой дозы наркотиков.
- Насколько мне известно, он этим не баловался.
- Но вы понимаете, что я имею в виду?
- Его мог сбить, например, автобус.
- Совершенно верно. - Еще один долгий вздох. - Я не хочу пройти через это еще раз. Итак, вот мое предложение. Если вы… возвратите мне материал, я выплачу вам обещанную сумму. Сто тысяч долларов могут быть переданы вам наличными или чеком в любом устраивающем вас месте. Если хотите, я переведу их на ваше имя в швейцарский банк. В обмен на это я требую возвращения всех документов и вашего молчания.
- Это вполне разумно.
- Я тоже так думаю.
- Но какие гарантии хотели бы вы иметь, что получите все, за что платите?
Прежде чем ответить, он пристально всмотрелся в мое лицо.
- Я льщу себя надеждой, что неплохо разбираюсь в людях.
- И вы решили, что я человек честный?
- Не совсем так. Не хотел бы вас обидеть, мистер Скаддер, но такое заключение было бы с моей стороны наивным.
- Вполне вероятно.
- Просто я пришел к выводу, - сказал он, - что вы человек сообразительный. Поэтому буду говорить прямо. Я заплачу обещанную сумму. Но если когда-нибудь под каким бы то ни было предлогом вы станете снова вымогать у меня деньги, я свяжусь с людьми… определенного сорта. И вас убьют.
- И это одним махом устранит все ваши затруднения?..
- Да, - согласился он. - Но в данном случае это будет единственным средством. Я уже сказал, что вы человек сообразительный. Я имел при этом в виду и то, что вы достаточно умны, чтобы не пытаться выяснять, блефую я или нет. Сто тысяч долларов - достаточное вознаграждение. Я надеюсь, у вас хватит благоразумия не испытывать судьбу?..
Я как следует обдумал его предложение и кивнул.
- Хочу задать вам еще только один вопрос.
- Спрашивайте.
- Почему вы не предложили ничего подобного Орлу-Решке?
- Я об этом подумывал.
- Но все-таки не предложили.
- Нет, мистер Скаддер.
- Почему же?
- Потому что ему не хватало сообразительности.
- В этом, пожалуй, вы были правы.
- Почему вы так решили?
- Его жизненный путь завершился на дне реки, - сказал я. - По-моему, это было не очень умно с его стороны.
Глава восьмая
Я покинул офис Хьюзендаля незадолго до полудня и еще раз продумал план дальнейших действий. Итак, уже четверг, я успел повидать всех троих. Теперь они были в курсе происшедшего, знали, кто я и где меня можно найти. Я, в свою очередь, кое-что разузнал о том, как действовал Орел-Решка: он, как я и предполагал, был не очень оригинален в своих методах выколачивания денег. Прагер и Этридж, если и знали до моего прихода, что Орел-Решка мертв, ничем этого не выдали. Хьюзендаль, казалось, был искренне потрясен и смущен, когда я сообщил о гибели Орла-Решки. Насколько я мог судить, все мои действия пока дали только один результат: я превратил себя в мишень для возможного нападения. При этом, впрочем, я не был уверен, что поступил правильно. Вероятно, для профессионального шантажиста я проявил слишком много рассудительности. Один из этих троих уже совершил убийство, однако не избавился от необходимости платить дань. Неудача может заставить его отказаться от новых попыток. Я же мог получить пятьдесят штук от Беверли Этридж, сто штук от Теда Хьюзендаля и еще какую-то сумму от Генри Прагера; это было бы замечательно, если бы не одно "но": я отнюдь не стремился разбогатеть. Я искал убийцу.
Уикенд пролетел довольно быстро. Я вновь побывал в библиотеке. В отделе микрофильмов просмотрел старые номера "Таймс" и собрал не слишком важную информацию о троих подозреваемых, их друзьях и родственниках. В одной из газет рядом с заметкой о торговом центре, в деятельности которого принимал участие Генри Прагер, я наткнулся и на свое собственное имя. Репортер сообщал об одной особенно удачной операции, которую я провел за год до ухода из полиции. Тогда вместе со своим партнером я задержал оптового торговца наркотиками; зелья у него было достаточно, чтобы отравить полгорода. Спустя некоторое время я узнал, что этот делец нанял хорошего адвоката, который утопил процесс в юридических тонкостях. Поговаривали, будто судья получил двадцать пять штук и закрыл глаза на кое-какие факты.
К таким вещам приходится относиться философски. Конечно, мы не смогли упрятать это дерьмо в тюрягу, но зато нам удалось наколоть его на крупную сумму: двадцать пять тысяч судье, десять или пятнадцать адвокату. К тому же он потерял партию товара, а значит, и то, что за него уплатил, плюс приварок, который рассчитывал получить. Что до меня, то я предпочел бы видеть его в тюряге, но приходится довольствоваться хотя бы тем, что удается отщипнуть от пирога. Как в этом случае и сделал судья.
Как-то в воскресенье я позвонил по знакомому номеру. Ответила Анита, и я сказал, что отправил на ее имя денежный перевод.
- Я тут немного заработал, - сообщил я.
- Ну что ж, спасибо, - ответила она. - Деньги нам пригодятся. Ты не хочешь поговорить с мальчиками?
Я хотел и не хотел одновременно. Скоро они достигнут того возраста, когда мне легче будет разговаривать с ними, но по телефону беседа плохо ладится. И все же я поговорил с ними чуток о баскетболе.
Повесив трубку, я внезапно вздрогнул от странной мысли. Ведь может случиться так, что я никогда больше не смогу поговорить с ними! Орел-Решка был осторожен от природы, он инстинктивно старался не привлекать к себе внимания; только находясь в глубокой тени, он чувствовал себя достаточно уютно. И все же осторожность не спасла его. Я же привык действовать, не таясь, а одного этого могло оказаться достаточно, чтобы спровоцировать покушение. Если убийца Орла-Решки задумает пристрелить меня, ему не так трудно будет это сделать.
Я хотел было обзвонить всех троих "клиентов" Орла-Решки и поговорить с каждым еще раз. Меня угнетала мысль, что я так и не сказал им что-то важное. Мне показалось, что я взвалил на себя непосильную ношу, но я никак не мог сообразить, почему она так тяжела. Через несколько минут неожиданный страх прошел сам собой, и я не стал никому звонить.
В тот вечер я сильно набрался. Хорошо, что никто не предпринял попытку напасть на меня, иначе я оказался бы чересчур легкой добычей.
В понедельник утром я позвонил Прагеру. Мне казалось, что пришло время укоротить слишком длинный поводок. Секретарша сказала, что он говорит по другому телефону, и попросила подождать. Включившись через пару минут, она убедилась, что я все еще на проводе, и соединила меня с шефом.
Я сказал:
- Я придумал, как провернуть это дело, чтобы дать вам полную гарантию. Пару лет назад мне предъявили обвинение, но так и не смогли доказать мою вину. - Он ведь не знал, что я бывший коп. - Я напишу признание, приведу такие свидетельства, что в случае их обнаружения мне не вывернуться. Эту бумагу я передам вам, если такая сделка вас устроит.
В сущности, это было то же предложение, что я сделал Беверли Этридж. Так же, как и ей, оно показалось Прагеру вполне приемлемым. Никто из них не заметил в нем скрытый подвох. Ведь я мог сознаться в преступлении, которого никогда не совершал, и, хотя мое пространное признание, возможно, было бы интересно почитать, оно не повлекло бы за собой никакого наказания. Но Прагер этого не понял, и моя мысль ему понравилась.
Что ему не понравилось, так это сумма, которую я потребовал.
- Это невозможно, - сказал он, услышав цифру.
- Но ведь это лучше, чем всю жизнь платить понемногу. Джаблон получал от вас две тысячи ежемесячно. Если вы заплатите сразу шестьдесят тысяч, а это меньше, чем пришлось бы выложить за три года, то со всеми вашими неприятностями будет покончено навсегда.
- Я не смогу собрать такую сумму.
- Вы найдете какой-нибудь выход, Прагер.
- Нет, это исключено.
- Не будьте дураком, - усмехнулся я. - Вы видный, преуспевающий делец. Если у вас нет такой суммы наличными, то наверняка есть имущество, которое вы можете заложить.
- Я не могу этого сделать. - Его голос вдруг прервался. - Я испытываю сейчас… финансовые трудности. Некоторые вложения оказались неудачными. В экономике, в строительном деле наметился спад, кредитные ставки резко поднялись. В прошлом месяце кое-кто уже требовал десять процентов…
- Мне не нужна лекция по экономике, мистер Прагер. Мне нужны шестьдесят тысяч долларов.
- Но я использовал уже все кредитные возможности. - Он помолчал и добавил: - У меня больше нет никаких источников…
- Деньги понадобятся в ближайшее время, - перебил я, - в мои планы не входит задерживаться в Нью-Йорке.
- Но я…
- Подумайте как следует, - я не дал договорить ему. - Я свяжусь с вами сам.
Я повесил трубку и пару минут сидел в телефонной будке, раздумывая о том, что сказал Прагер. Кто-то нетерпеливо постучал в дверь.
Я встал. Человек, которому, видно, надо было срочно позвонить, собрался было выразить свое недовольство, но, посмотрев на меня, передумал.
Настроение у меня было паскудное. Я подверг Прагера жестокому испытанию, можно сказать, припер его к стене. Если это он убил Орла-Решку, то у меня было оправдание. Но если убийца кто-то другой, то, значит, я лишь напрасно выкручивал ему руки. Сознавать это было мучительно.
Из его слов я понял, что он отчаянно нуждался в деньгах. И если Орел-Решка столь же решительно требовал от него выплату большой суммы, прежде чем уехать из города, где ему угрожала смерть, это вполне могло переполнить чашу терпения Прагера.
Побывав у него в офисе, я хотел было исключить его из списка подозреваемых. Мне казалось, что у Прагера не было мотива для совершения убийства, но теперь я понял, что мотив был - и очень веский.
А сегодня у него появилась новая причина для совершения преступления.
К Хьюзендалю я зашел чуть позже. Его не оказалось на месте, поэтому я оставил номер своего телефона. Около двух он позвонил.
- Я знаю, что мне не следовало к вам заходить, - сказал я, - но у меня для вас хорошие новости.
- В самом деле?
- У меня есть основания претендовать на вознаграждение.
- Вы обнаружили материал?
- Верно.
- Быстро сработано!
- Просто провел обычное для таких случаев расследование плюс немного удачи.
- Ясно. Боюсь, мне понадобится некоторое время, чтобы… э… собрать всю сумму.
- Я не могу долго ждать, мистер Хьюзендаль.
- Вам следует проявить терпение. Сумма, о которой мы говорили, весьма велика.
- Как я понимаю, вы располагаете значительным состоянием.
- Но я не держу крупных сумм наличными! Не у всякого политика есть друг во Флориде, чей стенной сейф набит долларами. - Он захохотал и, по-видимому, был разочарован, что я не оценил его шутку. - Мне требуется время.
- И сколько же?
- Самое большее - месяц. Может быть, я уложусь и в более короткий срок.
Я продолжал разыгрывать свою уже хорошо отрепетированную роль.
- Я хотел бы получить деньги пораньше.
- В самом деле? Похоже, вы спешите?
- Да, очень. Я хочу как можно быстрее уехать из города. Здешний климат вреден для моего здоровья.
- Но, во всяком случае, последние несколько дней погода стоит неплохая.
- Для меня слишком жарко.
- Да?
- Я не перестаю думать о том, что случилось с нашим общим другом, и я бы не хотел, чтобы то же самое произошло со мной.
- Наверное, он кому-нибудь сильно досадил.
- Боюсь, я и сам успел досадить кое-кому, мистер Хьюзендаль. Поэтому единственное мое желание - убраться отсюда к чертовой матери в течение ближайшей недели.
- Не уверен, что это возможно. - Он сделал короткую паузу и добавил: - Вы можете уехать, а затем вернуться за вознаграждением. Тем временем, надеюсь, жара спадет; я говорю не только о погоде.
- Мне бы не хотелось так поступать.
- По-моему, это - необдуманное заявление. Дело, которое мы с вами обсуждали, требует взаимопонимания. Мы должны действовать на корпоративных началах.
- Месяц - слишком долго.
- Может быть, мне удалось бы уложиться в две недели.
- Вам придется уложиться.
- Это звучит как неприкрытая угроза.
- Дело в том, что вы не единственный, от кого мне причитается вознаграждение.
- Я не удивлен.
- Естественно. И если я покину город, так и не получив от вас ничего, кто знает, что может случиться.
- Не прикидывайтесь дураком, Скаддер.
- А я и не пытаюсь. По-моему, никому из нас не стоит прикидываться дураком. - Я перевел дух. - Послушайте, мистер Хьюзендаль, я уверен, что мы сможем договориться.
- Искренне надеюсь, что вы правы.
- Итак, что вы скажете о двух неделях?
- Трудно.
- Но все же возможно?
- Я постараюсь. Надеюсь успеть.
- Я тоже надеюсь. Вы знаете, где меня искать.
- Да, - подтвердил он. - Я это знаю.
Повесив трубку, я налил себе виски. Небольшую порцию. Отпил немного и подержал бокал в руке, согревая. Зазвонил телефон. Я допил виски и снял трубку. Я предполагал, что это Прагер. Оказалось, Беверли Этридж.
- Мэт, это Бев, - сказала она. - Надеюсь, я не разбудила вас?
- Нет, не разбудили.
- Вы один?
- Да. А что?
- Я чувствую себя одинокой.
Я промолчал. Я помнил, как сидел за столиком напротив нее и всем своим видом пытался показать, что ей не удастся соблазнить меня. Я надеялся, что сумел убедить ее в этом. Но мне это только казалось. Против подобных женщин бывает довольно трудно устоять.
- Я хотела бы встретиться с вами, Мэт. Мы должны кое-что обсудить.
- Хорошо.
- Если вы свободны, мы могли бы увидеться в семь вечера. До этого времени я занята.
- Семь меня устраивает.
- Там же?
Я вспомнил, как неуютно чувствовал себя в гостинице "Пьер". На этот раз мы встретимся на моем поле. Но не в баре Армстронга. Туда я ее не поведу.
- Есть одно заведеньице - "Клетка попугая", - сказал я. - На Пятьдесят седьмой улице, между Восьмой и Девятой авеню. Самая середина квартала, со стороны деловой части города.
- Звучит заманчиво.
- Сам бар еще лучше, чем его название.
- Стало быть, увидимся в семь. Пятьдесят седьмая улица, между Восьмой и Девятой авеню, - это ведь совсем рядом с вашей гостиницей?
- На противоположной стороне улицы.
- Очень удобно, - сказала она.