* * *
У капитана Свирбенко был гость. Капитан закрылся с ним в самой дальней комнате своего большого деревенского дома на окраине Оредежа. У капитана была еще квартира в пятиэтажном доме в центре поселка, там он жил с женой и детьми, а здесь остались мать и незамужняя сестра. Гость капитана еще днем дал ему знать, что зайдет, поэтому Свирбенко его ожидал. Гость принес бутылку коньяку, но сам почти не пил, только пригубил рюмку.
Зато капитан, намучившись с утра, дал себе волю. Гость посмотрел на часы и приступил к цели своего визита.
- А что, Свирбенко, с этим покойником, что утром в лесу нашли, неясности какие-нибудь есть?
- Какие неясности? - отозвался капитан, закусывая коньяк свежепосоленным огурчиком. - Все просто. Удушили жмурика, и все.
- Удушили, говоришь? А мне показалось, это несчастный случай, человеку плохо стало в лесу, он и помер. От астмы там или от инсульта.
Капитан отставил недопитый стакан и уставился на своего визави.
- Да как же от астмы, когда там ремень кожаный на шее имеется.
Гость слегка поморщился.
- А ты уж всем и растрепал про ремень.
Кто его видел?
- Врач видел, - ответил Свирбенко, подумав. - Я видел, Васильич, парень, что снимал.
- Ну с Васильичем и со вторым ты уж сам договорись, а врач ваш?
- Да нет, из больницы, штатский.
- Ты помозгуй, как его убедить.
- Да как же? - опять заныл капитан. - Ведь дело открыто, заключение врача есть, а там черным по белому сказано… Начальство из Луги приедет.
- Значит, перепишите заключение! - Гость повысил голос. - Давай, Свирбенко, зарплату отрабатывай.
- Уж не ваши ли там набезобразили? - упавшим голосом спросил капитан. - Тогда чего ж вы раньше-то?
- А где же тебя раньше перехватить? - рассердился гость. - Ты ж у нас весь на виду, начальство… А насчет того, наши или не наши, это, капитан, не важно, - сказал гость помягче и собрался уходить. - Завтра зайду, доложишь про врача. Ну, бывай! - Гость оглянулся и ему почему-то вспомнились слова песни: "Никогда, капитан, ты не станешь майором!"
Почему-то капитан Свирбенко у многих вызывал желание пропеть ему эту песенку вслух. Проводив гостя, Свирбенко посмотрел на несколько зеленых бумажек, которые тот оставил на столе, и глубоко задумался.
Гость капитана вышел на шоссе и неторопливо пошел по направлению к деревне Лисино.
Почти тотчас же перед ним бесшумно остановился автомобиль "вольво". Водитель открыл дверцу, но из машины не вышел. Машина проехала деревню Лисино. Из нее в Забелине можно было попасть по шоссе или по проселку, так называемой старой дороге. Сразу за Лисино дороги шли почти рядом, поэтому "вольво" аккуратно съехала с шоссе на старую дорогу, проехала медленно полтора километра и остановилась, не доезжая до деревни. Пассажир вышел и по тропинке углубился в рощу.
* * *
"И что мы имеем?" - сказала самой себе Надежда утром. Ровным счетом, ничего. Никто ей ничего не рассказал. В четырех домах два старика, одинокий мужчина, выгнанный из дому, а также тетя Шура, помешавшаяся от ненависти к соседям. Вообще-то ее можно понять. Целый день перед глазами этакий домина, она все время думает, что судьба могла распорядиться иначе и у нее тоже мог бы быть такой дом. Что касается обитателей этого дома - замка, как его называют в деревне, потому что башенки по краям и стрельчатые окна и правда напоминают псевдоготический замок, - то кто там конкретно живет, в деревне толком не знают. Приезжают разные люди на иномарках, ворота открываются, а дальше все происходит вдалеке от любопытных деревенских глаз. Однако, заметила Надежда, не в моих правилах отказываться от расследования при первой же неудаче.
Начнем сначала. Если не считать покойника, о котором знают все, имеются два факта, о которых знаю только я. Знал убитый, но он уже никому ничего не расскажет, знали люди, что его послали, но они далеко.
Итак, эти два факта - записка и дискета.
Записка недвусмысленно указывает на четыре дома, а дискета… Дискета предполагает наличие компьютера. У кого в деревне есть компьютер? У Надежды, но про это никто не знает. Из тех четырех домов компьютер может быть только в каменном замке. Телевизионная суперантенна у них на крыше торчит, так почему бы не быть компьютеру?
- М-да, - сказала Надежда вслух, - как не противно, но придется пообщаться с тетей Шурой. У ненависти глаза открыты, возможно, она что-то видела.
Легко сказать - пообщаться. А как это сделать? Тетя Шура не тот человек, с кем можно просто так, за здорово живешь пообщаться.
В гости к ней никто не ходит. Во-первых, она не приглашает - комплексует по поводу бани.
А с другой стороны, никому не хочется слушать ее бесконечные жалобы на соседей. В деревне люди всякие есть, кто с соседями дружно живет, кто лается много лет, но тетя Шура про своих уж больно много наговаривает. Свихнулась она маленько на этой почве. Где же можно случайно с ней столкнуться? Магазина у них в деревне нет, колодец у каждого свой… Молоко!
В деревне три коровы, одна - у Надеждиной знакомой бабушки Мани, две других - у соседок, лютых врагинь. Живут напротив, обе - Нины, коровы у них родные сестры. Ненавидят друг друга по-страшному, никто уже не помнит, за что. И главное, если бы клиентов друг от друга отбивали, так нет - коров мало, за молоком люди летом в очередь.
Но самое лучшее молоко по праву считается у бабы Мани, покупатели у нее постоянные, всегда довольны. Надеждина мать тоже брала у бабы Мани, кот Бейсик ее молоко очень уважал. И тетю Шуру баба Маня привечала, хотя и давала ей молоко в неудобное время - с дневной дойки, в два часа. Ладно, решила Надежда, пойдем в два часа.
Пора было выбросить из головы посторонние мысли и сосредоточиться на сельском хозяйстве, не говоря уже о работе на компьютере.
Работа в огороде хороша тем, что голова остается свободной. И в голове у Надежды неотступно стучала мысль: кто же мог убить неизвестного мужчину, выдававшего себя за грибника. Если злоумышленники хотели скрыть труп, то зачем было оставлять его на поляне?
А с другой стороны, раз человек выдавал себя за грибника, то приехал он на первой электричке. Очевидно, ехать на последней он побоялся: в темноте в лесу блуждать - ничего хорошего.
Первая электричка приходит на станцию Пески, от которой тропинка через лес, приблизительно в полседьмого утра. Быстрым шагом до того места, где нашли убитого, - еще полчаса.
Итого, примерно в семь утра, когда совсем светло, все и случилось. Есть километрах в полуторах от того места гиблое болото, туда не то что труп человека - грузовик можно засунуть. Так что злоумышленники, видно, поостереглись утром шататься по лесу с покойником наперевес - мало ли кто может встретиться. Грибов-то нет, но ходят охотники - один-два в каждой деревне имеется. Или кому-то срочно понадобится бревнышко в лесу добыть на дрова или еще для какой надобности. Так, очевидно, бандиты и решили оставить пока труп на поляне, а вечером попозже вернуться.
И если бы не неугомонная Нина Михайловна, которой невтерпеж было пойти за малиной, а потом - не ее эрдель, то все было бы шито-крыто.
Надежда поглядывала на солнце и думала, как бы ей половчее расспросить пожилого милиционера Васильевича, когда тот явится к ней подписывать протокол. Ей хотелось знать, установили ли уже точное время смерти. Тогда можно было бы определить, в правильном ли направлении она мыслит. Во втором часу она выползла наконец из огорода, умылась, надела ситцевый сарафан, черный в меленький белый горошек, и отправилась за молоком к бабушке Мане. Она специально пришла пораньше и увидела, что тетя Шура уже сидит с бидоном в тенечке. Кошка Люська разлеглась на пороге хлева, ожидая порции парного молока. Жужжал шмель, из хлева слышались журчание молочных струй и ласковое бормотанье бабушки Мани - она беседовала с коровой.
- Добрый день, теть Шура, - сказала Надежда, усаживаясь на лавочку. - Как у вас огород?
- Какой у меня огород! - горько откликнулась тетя Шура. - Когда ихний дом получастка затеняет.
Это была заведомая не правда, но для начала разговора вполне годилось.
- Так ли уж и пол-участка? - притворно усомнилась Надежда.
- Приходи - сама увидишь. А где дом не мешает, там земля плохая, одни камни.
- Но огурцы-то есть?
- Огурцы есть, но разве в этом дело! - страстно ответила тетя Шура.
- Тетя Шура, - не выдержала Надежда, - что вы так себя изводите! Мало ли богатых людей теперь развелось! Что ж, из-за каждого нового русского здоровье свое гробить!
- Ай! Да ничего ты не понимаешь! - с досадой воскликнула тетя Шура. - Если бы были люди приличные, то я ничего… Но, Надя, точно тебе говорю - нечисто в том доме.
Ночами такое там делается - кровь в жилах стынет, оторопь берет.
- Ну, хозяева богатые люди, приезжают на выходные, как теперь говорят, оттянуться.
И считают, что за своим забором могут делать что хотят - никому их не видно.
- Не видно! - хмыкнула тетя Шура. - Но вот попомни мое слово, добром там не кончится.
- Да что они там делают такого страшного?
- А вот приходи ночью - увидишь! - В глазах тети Шуры зажегся маниакальный огонь.
"Плохо дело", - Надежда даже слегка отодвинулась на край лавки.
Тетя Шура обиженно замолчала. Ситуацию несколько разрядил приход бабы Мани с подойником.
- Хозяйка, дома ли? - послышался от калитки голос Васильевича.
- Заходите, заходите, - откликнулась Надежда, - с утра вас ждем.
Заметив ее, Васильевич почему-то не обрадовался.
- Мария Ивановна, подпишите тут и вот тут.
- Это штой-то?
- Протокол, - терпеливо объяснил Васильевич. - С вас вчера показания снимали?
- Ничего с меня не снимали, - рассердилась баба Маня, - только капитан нагрубил. Надя, глянь-ко, что там написано, очки долго искать.
- Не положено, - строго сказал Васильевич, - посторонним - не положено.
- Да ты в уме ли? Какая она посторонняя? Она ж свидетель.
- А капитан Свирбенко сказал, что раз документов нет, то никакой она не свидетель. Вы свою личность удостоверить можете? - обратился он к Надежде. - Нет? Ну тогда зачем вам эта головная боль?
- Значит, как десять раз меня по солнцепеку гонять, то я свидетель, а в документах я у вас не фигурирую.
- Да какая разница? Что вы такого видели, чего они не разглядели? Это капитан так сказал, - поправился Васильевич.
"Много чего, - подумала Надежда, но не стала спорить и собралась домой. - Ничего им рассказывать не буду, пусть сами крутятся".
Васильевич зачитывал бабе Мане протокол, составленный в очень расплывчатых выражениях. Действительно, две старухи близко к покойнику не подходили. Что они могли видеть?
- Уже известно, отчего он умер? - миролюбиво спросила Надежда Васильевича.
Тот отвел глаза.
- Не знаю я, медицина разбирается.
"Что тут разбираться? - удивилась Надежда, - Задушили человека весьма профессионально".
- И вскрытие делать будут? - прищурилась она.
- Уж больно вы, гражданка, любопытная! - огрызнулся Васильевич и набросился на попавшуюся ему на глаза тетю Шуру:
- Тимофеева Александра Федоровна, я вас предупреждал, чтобы прекратили писать! Время только у людей отнимаете!
- Раз сигнал, вы обязаны прореагировать, - упрямо ответила тетя Шура. - А из ваших никто не приехал, не поинтересовался, что тут у меня соседи выделывают.
- От других жалоб не поступало!
- Ай, все-то вы купленные, правды не найти!
- Ты, Тимофеева, полегче. - Васильевич и вправду обиделся.
Надежда поскорее выкатилась за калитку с бидоном и тетей Шурой.
- Вот так, Надя, ни у кого защиты не найти. Русским языком я им говорила, приезжайте вечером, только тихо, сами все увидите.
Смеются только, а капитан ругается нехорошо.
- Да что там увидеть можно, забор же глухой?
- Приходи завтра вечером, покажу, - решилась тетя Шура.
Надежда вспомнила физиономию капитана Свирбенко и согласилась.
* * *
А у капитана денек нынче выдался хлопотный. Накануне, после ухода своего опасного гостя он сделал над собой усилие и даже убрал подальше недопитую бутылку коньяку. Он долго сидел на крылечке, покуривая. И думал нелегкие думы. По зрелом размышлении страх его уменьшился, и он понадеялся, что дело обделает как надо. Значит, так, рассуждал капитан. Сколько человек видели тело? Он сам, Васильевич, шофер Валерка, еще доктор этот… как его… Цыплаков. И три тетки. Ну со свидетелями-то он быстро разберется. Бабки небось по старости ничего не разглядели, а тетка городская вообще тут никто и звать никак - она права качать не будет.
Васильевичу полтора года до пенсии - не станет он возникать, сделает, что скажут. На Валерку у него, капитана, уже давно три телеги в сейфе лежат, что взятки берет и машину служебную по личной надобности гоняет. Завтра он покажет бумаги Валерке, тот сразу поймет, что запросто может с работы слететь. Нынче и так в Оредеже с работой непросто, а уж такую - в милиции - и вовсе не найти. Так что Валерка сразу все с полувзгляда поймет, и пленка, на которой мужик задушенный сфотографирован, сама собой засветится. Остается врач. У него заключение, медицинский документ. И главное, уже все оформил, подлец, куда торопился?
Капитан встрепенулся и стукнул в окошко к сестре:
- Райка, спишь уже?
Сестра работала сменной медсестрой в больнице и вставала рано. Однако отвязаться от капитана было не так просто, поэтому через десять минут Раиса, позевывая, появилась на крылечке, застегивая халат.
- Что у вас Цыплаков какой-то мешком стукнутый?
- Неприятности у него, - ухмыльнулась Раиса, - жена уходит, к главврачу нашему.
- Да ну? И все знают?
- Ясное дело, у него уже жена к матери уехала и дочку с собой взяла.
- Ну-ну.
И с утра капитан захлопотал. Он позвонил в Лугу медицинскому начальству и в приватном разговоре, стесняясь и вздыхая, рассказал всю историю про блудливого главврача из оредежской больницы. Сама по себе такая история никого особенно не волновала, нынче не старые времена, аморалку никому не пришьешь. Никто не будет устраивать общего собрания и спрашивать с трибуны, имеет ли право человек, у которого отсутствуют твердые моральные принципы, руководить советской больницей. Все это так, говорил в трубку капитан Свирбенко, если бы перед отъездом не приходила к нему в милицию жена главврача и не грозилась убить себя, мужа и злую разлучницу. Еле-еле он ее спровадил, спустил дело на тормозах. Так что теперь эти-то открыто вместе живут, и как бы чего не вышло…
И нельзя ли от греха подальше Цыплаковых этих, хахальницу главврача с мужем, услать куда-нибудь хоть на время в отпуск, а там все, даст Бог, утрясется. Может, она и сама главврачу надоест, потому что, откровенно говоря, на взгляд капитана, баба-то страшная, одни кости, никакого приличного вида…
Лужское медицинское начальство, выслушав сбивчивую речь капитана, пожало плечами, но на всякий случай решило подстраховаться. И уже к вечеру Цыплаковым позвонили и предложили очень удачную, наполовину оплаченную семейную путевку в Сочи, якобы горящую. Цыплакова представила себя в новом купальнике на пляже в Сочи и махнула рукой на главврача. И в суматохе сборов медицинское заключение у Цыплакова куда-то затерялось. То есть он-то помнил, что передал его капитану, но Оредеж от Сочи весьма далеко. С шофером Валеркой, как и предполагал капитан, все прошло как по маслу, а Васильевич, выслушав откровенный приказ все забыть, вышел на крыльцо отделения милиции, плюнул на ступеньки, сказал вслух: "А пошли они все…" - и забыл.
* * *
Больница в поселке Оредеж была построена после войны. Это было добротное каменное здание с колоннами, оштукатуренное и выкрашенное грязно-желтой краской. Через небольшую площадь напротив стояло точно такое же здание с колоннами, только выкрашенное грязно-серой краской. Это был Дом культуры. Между ним и больницей находились четыре лавочки и две клумбы, засеянные ярко-красными цветами.
Несмотря на то, что в большом поселке, застроенном преимущественно деревенскими домами с наикрасивейшими палисадниками, навалом было самых разнообразных цветов, клумбы на крошечной площади из года в год засевали одними и теми же цветами - было такое распоряжение. Больше на площади не было ничего интересного, кроме небольшой (всего в один человеческий рост) статуи Ленина с вытянутой рукой в позе, которую вся страна по меткому выражению неизвестного шутника называет: "Все на танцы!".
За больницей во дворе находились котельная, кухня и маленький обшарпанный сарайчик - морг.
Поздно ночью, в самое темное время, когда обитатели больницы спали, а танцы в Доме культуры давно закончились, так что Владимир Ильич совершенно впустую тянул свою руку, во двор больницы неслышно проскользнули три тени. Тихонько звякнула канистра, почувствовался запах бензина.
- Не перепутать бы в темноте, - шепнул кто-то. - Вроде это - морг.
Они отошли в сторону, кинули к сарайчику горящую газету и бросились бежать, прихватив с собой канистру. Морг вспыхнул мгновенно, и к тому времени, когда трое выбрались на шоссе, уже полыхал вовсю. Подоспевшие пожарные не стали тушить морг, а только поливали соседнюю котельную и кухню. Трое парней сели на шоссе в автомобиль.
- Порядок! - самодовольно ответил старший на невысказанный вопрос водителя. - Все сгорит без остатка, и следов не останется.
- Вот если бы сунули его тогда головой в болото, то действительно следов бы не осталось. А лучше бы живого в лагерь приволокли.
Тогда бы точно узнали, какого черта он тут делал. А вы поленились сразу же дело закончить.
- Так светло же совсем было! - возмутились парни. - А он, сволочь, хорошо дрался.
А уж когда мы его.., некогда было в болото тащить. Думали, полежит тихонько до вечера.
Взяли все его вещи и ушли.
- И ни хрена по вещам не выяснили, кто такой! - рассердился водитель.
Парни сочли за лучшее промолчать.