Джек Картер, член лондонской преступной группировки, приезжает и родной Донкастер на похороны брата Фрэнка. Официальная версия следствия: смерть в автокатастрофе в результате алкогольного опьянения. Джека это настораживает, поскольку его брат и в рот не брал спиртного. Он начинает собственное расследование. Однако заговор молчания, образовавшийся вокруг смерти Фрэнка, не так легко нарушить. Старые знакомые его избегают, старые враги затаились в ожидании… Лондонские хозяева Джека, недовольные его неповиновением, посылают за ним своих головорезов. Но Картер должен докопаться до истины, даже ценой собственной жизни…
Содержание:
-
Четверг 1
-
Пятница 4
-
Суббота 23
-
Воскресенье 37
-
Примечания 39
Тед Льюис
Убрать Картера
Четверг
Шел дождь.
Он начался еще в Юстоне и с тех пор лил не переставая. В вагоне царила скученность того рода, когда под ногтями скапливается грязь, хотя вроде сидишь и ничего не делаешь, только смотришь в мутное окно. Смотришь на грязные стены проносящихся мимо домов под нависшими серыми тучами. Сидишь не шевелясь и только смотришь.
Я был один в купе. Ботинки я скинул. Ноги задрал. "Пентхаус" был прочитан. "Стэндард" - дважды. Я обгрыз два ногтя. До Донкастера оставалось сорок минут.
Я взглянул на свои черные мохеровые носки. Потом согнул большой палец. Носок обтянул длинный ноготь. Надо бы подстричь ногти по приезде - в выходные предстоит много ходить пешком.
"Интересно, - подумал я, - успею ли я в Донкастере за пересадку купить сигареты в вокзальном буфете?"
Если буфет будет открыт в пять вечера, в четверг, в середине октября.
И все же я закурил.
Забавно, Фрэнк никогда не курил. А ведь большинство барменов курят. В промежутках между своими основными обязанностями. Хотя бы пару затяжек, чтобы показать: у меня перерыв. Фрэнк же не курил. Даже самокрутки, когда мы собирались в конце Джексон-стрит и покуривали из любопытства. Просто не хотел знать, что значит курить.
А еще он не пил виски.
Я взял фляжку, валявшуюся на журнале, отвинтил крышку и сделал глоток. Поезд сильно мотало, поэтому немного виски пролилось на рубашку. Под воротником появилось довольно большое пятно.
Однако не такое большое, как у Фрэнка - на той рубашке, в которой его нашли. Гораздо меньше.
Они сработали внаглую. Они сработали топорно.
Я завинтил крышку и бросил фляжку на диван. Из-за вершины холма на секунду показалось солнце, и луч света, прорезав серые тучи и сплошную стену дождя, высветил гравировку на фляжке: "Джеку на тридцать восемь лет, с наилучшими пожеланиями от Джеральда и Леса".
Джеральд и Лес - это ребята, на которых я работаю. За то, что я делаю для них, они неплохо мне платят. Они занимаются земельной недвижимостью. Инвестициями. Спекуляциями. В общем, вы понимаете, чем именно.
Жаль, что все это закончится. Рано или поздно Джеральд обязательно узнает про меня и Одри. И когда это случится, я предпочел бы находиться где-нибудь подальше. Работать на Штайна. Под ярким солнцем. И чтобы Одри загорала без всего. И чтобы не было дождя.
Вокзал Донкастера. Мрачное, продуваемое ветром переплетение рельсов и платформ, освещенное слабым светом неоновой вывески. Шелест дождя только подчеркивает царящую вокруг пустоту. Газетный ларек "В. X. Смит" закрыт.
Я прошел по крытому надземному переходу, чтобы перейти к платформе, где меня ждал другой поезд. В переходе никого не было, и меня преследовало эхо моих шагов. В соответствии с указателем я повернул налево, к четвертой платформе, и спустился вниз. Тепловоз громко пыхтел, готовясь отправиться в путь. Я поднялся в вагон, захлопнул за собой дверь и сел на трехместную скамью. Положив свой багаж на соседнее сиденье, я встал, снял зеленую замшевую куртку и бросил ее на сумку.
Я огляделся по сторонам. В вагоне было не больше дюжины пассажиров, все сидели спиной ко мне. Я вытянул шею и заглянул в кабину кондуктора. Кондуктор читал газету. Я вытащил фляжку и быстро глотнул виски, потом сунул ее в сумку и полез в карман за сигаретами. Черт, я же выкурил последнюю.
Сначала есть только чернота. Покачивание вагона, отражение в залитом дождем стекле и чернота. Но если постараться заглянуть за отражение, можно увидеть зарево, поднимающееся над горизонтом.
Оно очень слабое, и в первую минуту кажется, что вдали что-то горит - скирда, бензиновая цистерна или что-то еще. Но потом замечаешь подсвеченные заревом облака и понимаешь, что это нечто большее, чем пожар. А еще чуть позже, когда поезд проносится через просеку и поворачивает к городу, из темноты возникает небольшой круг яркого света, и становится ясно, где источник зарева: это несколько сталелитейных заводов, построенных вдоль полукруглой ложбины. Трубы цехов тянутся вверх, плавильные цеха пульсируют красным, доменные печи взрываются белым огнем, а очертания завода кажутся черными на фоне этого зарева. При виде всей этой картины на память приходит диснеевский вариант создания мира. Даже когда поезд едет мимо неприглядных окраин, задов бензоколонок и ярко освещенных улиц, внимание все равно притягивает яркое зарево над заводами.
Я предъявил билет и через турникет вышел к вокзальной стоянке. Некоторые из моих попутчиков направились к своим машинам, остальные остались ждать автобус. Капли дождя лениво падали на блестящий мокрый асфальт. Я огляделся по сторонам в поисках такси. Ни одной машины. Возле билетной кассы я увидел телефонную будку. Зайдя в нее, я нашел в справочнике раздел "Такси" и набрал номер одной из фирм. Мне сказали, что машина будет через пять минут. Я повесил трубку и понял, что предпочту мокнуть на дожде, чем ждать такси в будке, провонявшей дымом.
Я стоял и бездумно смотрел на стоянку. Автобус и машины уже уехали. Напротив меня находился вход на стоянку, а за стоянкой я увидел тускло освещенную улицу с муниципальными домами. Все выглядело так же, как и восемь лет назад, когда я был здесь в последний раз. Это место подходит лишь для того, чтобы с ним попрощаться.
Я вспомнил, что сказал мне Фрэнк на похоронах отца в мой последний приезд.
Я ел сэндвич с яйцом и разговаривал с миссис Гортон, когда ко мне через толпу протолкался Фрэнк и попросил на минуту подняться с ним наверх.
Я последовал за ним в нашу старую спальню. Он вынул письмо и сказал: "Прочти". Продолжая есть сэндвич, я взглянул на штемпель. Письмо пришло из Сандерленда. Судя по дате, четыре дня назад. Я вытащил письмо из конверта, развернул его и взглянул на подпись.
Поняв, от кого оно, я посмотрел на Фрэнка.
"Прочти", - повторил он.
Такси въехало на стоянку. Машина была новой, с ярко горящим значком на крыше. Такси остановилось напротив меня, водитель обошел машину и открыл пассажирскую дверь.
- Мистер Картер?
Я пошел к машине, а водитель подхватил мою сумку и поставил ее на заднее сиденье.
- Милая погодка, - сказал он.
Я сел на пассажирское место, он - на свое.
- Так куда ехать? - спросил он. - К "Георгу"?
- К "Георгу", - ответил я.
Машина тронулась. Я полез в карман за сигаретами и, только вытащив пачку, вспомнил, что она пуста. Водитель достал пачку "Вейтс".
- Вот, - предложил он, - курите.
- Спасибо, - поблагодарил я и прикурил по сигарете нам обоим.
- Надолго к нам? - спросил водитель.
- Как получится.
- По делу?
- Не совсем.
Какое-то время мы ехали молча.
- Знаете город?
- Немного.
Мы ехали по той дороге, что начиналась от стоянки машин. Огни становились ярче. Впереди лежала главная улица.
Это было странное место - слишком крупное для поселка и слишком маленькое для города. В детстве оно напоминало мне город из вестерна. Такие города возникали на Западе в результате экономического подъема: одна-единственная улица, на которой расположены все необходимые для жизни города учреждения и заведения, а жилые кварталы тянутся вдоль грязных окраин. Муниципальные дома начинались сразу за "Вулвортом". Стандартные домики в викторианском стиле примостились сбоку от "Маркса и Спенсера". Газовый завод возвышался над чайной "Кардома". Плавательный бассейн и футбольное поле отделяло от муниципалитета всего несколько ярдов.
Это и в самом деле был город из вестерна. Тридцать лет назад на этом месте стояла богом забытая деревушка. А потом обнаружили известняк. Тридцать лет спустя деревушка превратилась в городок, который стал бы большим городом, если бы не кольцо сталелитейных заводов.
На поверхности город казался мертвым, ничто в нем не располагало к проведению приятного субботнего вечера. Но это только на поверхности. Имелись еще и глубинные уровни. Выбираешь любой, предъявляешь нужные верительные грамоты - и город, как любой другой, раскрывается перед тобой во всей своей красе. Или уродстве.
А еще в городе были деньги. Благодаря заводам деньги валялись везде. Муниципальные дома с семьями из четырех человек - мама, папа, сын и дочь - давали доход. Примерно восемьдесят фунтов в неделю. Прибыльное местечко, особенно если ты большая "шишка", владеющая множеством мелких структур. Служащие этих мелких структур собирают деньги с муниципальных домов. А муниципальных домов в городе много. Однажды я работал на одну букмекерскую контору на Прайори-Хилл. "Боже мой!" - подумал я, когда случайно узнал, сколько денег они загребают в неделю. Имея несколько таких контор, можно купить себе клуб "Челси". И "Кенсингтон". Тем более, если накладные расходы так же малы, как у того жадного ублюдка, на которого я работал.
Мы подъехали к "Георгу". На вывеске значилось "Отель "Георг", но на самом деле это была просто большая ночлежка, где предоставляли койку на ночь и кормили завтраком. Снаружи здание покрывал слой защитной краски "Сноусемед", все деревянные детали были выкрашены в синий цвет, на окнах стояли кованые решетки, но я знал, что внутри - сплошное убожество. Я начал шататься по пивным с пятнадцати, и "Георг" был единственным заведением, куда я не решался зайти. Он выглядел чрезвычайно респектабельно. Позже я понял, что внутри дело обстоит иначе. Я и потом не ходил в него, только уже по другим причинам. Сейчас же он подходил мне как нельзя лучше.
Водитель обошел машину и открыл мою дверцу. Я выбрался на тротуар. Водитель достал мою сумку с заднего сиденья.
- Сколько? - спросил я.
- Пять шиллингов, - ответил он.
- Держите. - Я дал ему семь шиллингов и пять пенсов.
- Спасибо, - поблагодарил водитель. - Всего хорошего.
Он собрался было отнести мою сумку в гостиницу.
- Не надо, - остановил я, - я сам.
Он отдал мне сумку, и я пошел к двери.
- Сэр, - окликнул он меня, - сэр, если в течение ближайших нескольких дней вам что-нибудь понадобится, к примеру съездить куда-то, позвоните нам. Ладно?
Я повернулся и посмотрел на него. В синем свете неоновой вывески и в мертвенном свете уличных фонарей он походил на человека, страдающего удушьем. Казалось, ему срочно нужна кислородная подушка. В его глазах отражалось искреннее желание услужить. Капли дождя на лбу напоминали испарину. Я продолжал смотреть на него. Подобострастие исчезло из его взгляда.
- Я же сказал: я сам, - бросил я.
Осмысливая мои слова, он взглянул сначала на сумку, потом на меня, попытался нахмуриться, но из-за страха на его лице появилось не сердитое, а обиженное выражение.
- Я просто хотел помочь, - проговорил он. Я улыбнулся.
- Спокойной ночи, - сказал я и, подойдя к двери с надписью "Салун", открыл ее. Я не слышал, чтобы водитель такси хлопнул дверцей.
"Дилетанты, - подумал я. - Мерзкие, вонючие дилетанты". Я закрыл за собой дверь.
Надо отдать должное хозяину: он действительно пытался сделать свое заведение привлекательным для сорокалетних супружеских пар, желающих приятно провести субботний вечер.
Комнату украшали тисненые обои в полоску, дешевка, которая пыталась сойти за бархат. Были и фотообои с видом Капри во всю стену. Пристенные диваны, обтянутые искусственной кожей, казались совсем новыми, как будто им всего год-другой. Столы и барная стойка были сделаны из жаростойкого пластика. Несколько бессмысленных пластмассовых перегородок, имитировавших ковку, разделяли помещение. И самое главное: на хозяине была чистая рубашка.
Двое подростков топтались у игорного автомата. За одним из столиков сидел старик с полупинтой горького пива и проспектом тюнинговой компании "Рейсинг Грин". Напротив него старая шлюха в брючном костюме пила "Гиннес", оставляя следы губной помады на стакане. Того, кого я искал, среди посетителей не было.
Часы показывали четверть восьмого.
Я подошел к бару. Хозяин задумчиво смотрел в кассовый ящик. Бармен стоял, привалившись к зеркальной стене и сложив руки на груди. Его волосы были уложены в ирландском стиле, как у Тони Кертиса. В конце стойки сидел мужчина лет тридцати в кардигане от "Маркс и Спенсер" и серовато-зеленой рубашке с расстегнутым воротом. Мужчина смотрел на свое отражение в зеркале.
Я поставил на пол сумку и устремил взгляд на бармена. Тот даже не шевельнулся.
- Пинту темного, - сказал я.
Бармен лениво потянулся за кружкой, неторопливо подошел к кранам и начал наливать пиво.
- В стакане, пожалуйста, - сказал я.
Бармен посмотрел на меня, а мужчина за стойкой - на бармена.
- Почему, черт побери, вы не предупредили? - процедил тот, медленно поднимая пивной кран.
- Хотел, но вы так резво бросились обслуживать меня.
Мужчина за стойкой закинул голову и громко рассмеялся.
Бармен посмотрел на мужчину, потом на меня. Это движение заняло у него полминуты. Еще полминуты ему потребовалось на то, чтобы понять, что меня не следует обзывать "остряком хреновым". В конечном итоге он нашел стакан, вылил в него пиво из кружки и долил еще немного из крана. Спустя еще одну минуту увлекательного ожидания пиво стояло передо мной.
- Сколько? - спросил я.
- Шиллинг десять, - ответил бармен.
Я дал ему ровно один шиллинг и десять пенсов, взял стакан и сел на один из пристенных диванов, подальше от всех. Сделав большой глоток, я приготовился ждать. Она могла прийти в любую минуту.
Через четверть часа я подошел к стойке, и резвому бармену пришлось наливать мне еще одну порцию пива. Когда я вернулся к своему месту, где-то наверху зазвонил телефон. Хозяин оторвался от того, что было или чего не было в его кассовом ящике, обошел стойку и поднялся по лестнице. Вскоре он снова появился в зале.
- Здесь есть некий мистер Картер? - спросил он, глядя на меня с тем же выражением на лице, что появляется у всех содержателей пабов, когда им приходится подзывать к телефону кого-то из посетителей.
Я встал.
- Это я, - сказал я.
Не посчитав нужным вдаваться в подробности, я пошел к лестнице. Двигаясь на звуки сериала "Улица Коронации", я добрался до лестничной площадки с таксофоном и взял болтавшуюся на проводе трубку.
- Алло? - сказал я.
- Джек Картер? - осведомилась она.
- Тебе следовало быть здесь четверть часа назад.
- Знаю. Я не смогла.
- Почему?
- Из-за мужа. Он поменялся сменами. С десяти на два. - Я промолчал. - Я обо всем договорилась.
- На какое время?
- На полдесятого.
- Ты достала цветы?
- Да.
Я вытащил сигарету.
- Дорин дома?
- Нет. Она у подруги.
- А с ним кто?
- Не знаю.
- Но он же не один?
- Не знаю.
- Тогда пойди и выясни.
- Не могу.
- Почему?
- Потому же, почему не смогла прийти к тебе.
Молчание.
- Послушай, - сказал я, - когда я смогу увидеть тебя?
- Не сможешь.
- А завтра ты будешь там?
- Нет.
- Послушай…
- Дверь на щеколде, - сказала она. - Он в гостиной.
Она отсоединилась. Несколько секунд я смотрел на молчавшую трубку, потом повесил ее на рычаг, спустился вниз и стоя допил пиво. После этого я взял свою сумку и вышел под дождь.
* * *
Я повернул налево и пошел по темной улице, вдоль которой стояли стандартные домики с крохотными садиками. Над дождем и темнотой скользили тучи, подсвеченные заревом от сталелитейных заводов. Я снова повернул налево на точно такую же улицу. Единственное отличие заключалось в том, что эта заканчивалась дорогой, которая вела из города. Она вилась между заводами и уходила в холмы. В конце улицы я перешел на противоположную сторону, туда, где находился "Гараж и аренда машин Паркера".
Я постучал в стеклянную дверь конторы. Ответа не последовало. Я постучал сильнее. Внутренняя дверь позади картотечного шкафа открылась, и в контору вошел мужчина в рабочем халате и шерстяной шапке с помпоном.
Открыв дверь, он посмотрел на меня, ожидая, когда я объясню, что мне нужно.
- Я хотел бы арендовать машину, - сказал я.
- Надолго? - спросил он.
- На несколько дней, - ответил я. - Я надолго не задержусь.