– А вам – нет, – сказал Чили. – И вы не Шерил Кроу. Поете вы потому, что вам нравится петь, вот и все.
– Нет, не все, – сказала Линда. Скользнув на колени, она опустилась на пол между кроватями и, обхватив руками Чили, зарылась ему в колени. – Меня теперь не остановить, Чил, я это знаю, и это меня жутко пугает.
Он принялся похлопывать ее по плечу, гладить по голове, и она немного успокоилась, несколько секунд пролежав неподвижно, а потом рука ее сжала его между ног и поползла вверх по его груди. Она обняла его за шею, приникнув к нему. Она стала его целовать, тереться губами о его щеку, ласкаться, и он размяк – будь что будет, пусть прижимается, кладет голову ему на плечо. Он услышал ее голос, тихо пробормотавший: "Я хочу спать с тобой".
Он гладил ее по спине, чувствуя сквозь тонкую рубашку ее тело, и думал: "Пусть один разок это произойдет. Дай себе волю. Отвергнуть ее – так обидится".
Но тут перед ними возникли глаза Элейн. Глаза ее были закрыты, но это была она, мгновенное видение, появляющееся и вновь исчезающее.
Ему пришло в голову, что в этой ситуации надо думать о Линде. Бедная девочка так сейчас страдает от одиночества, а уж обидеть ее он хотел меньше всего. И выглядеть кретином он также не хотел. Что дурного в том, чтобы позволить этому разок произойти?
Но вот опять, черт возьми, перед ним возникла Элейн и как, открывая глаза, она смотрит на него взглядом обольстительницы – шутливо и в то же время серьезно, как тогда, когда она предложила снять одежду.
Линда подняла на него глаза. Поглядела на него, молчащего, нахмурилась.
– Не хотите?
– Сказать начистоту? – спросил Чили. Она кивнула, все еще хмурясь.
– Думаю, что это было бы здорово. Но потом, знаю, мне пришлось бы несладко. Наверное, не стоит нам этого затевать. Это может осложнить наши деловые отношения.
– В том, что вы не голубой, я абсолютно уверена, – сказала Линда. – Значит, дело в Элейн. – Она пожала плечами. – Ладно.
– Но если бы даже и не она, – сказал Чили, – все равно ни вам, ни мне, особенно теперь, не нужен серьезный роман.
Линда порывисто встала, подошла к комоду, закурила и только потом взглянула на него.
– Мне просто захотелось перепихнуться, Чил. И я решила – вот подходящий момент. – И она направилась в ванную.
Чили различил звук пущенной воды. Он встал и, подойдя к двери ванной, открыл ее. С минуту он наблюдал за Линдой, стоящей у раковины с зубной щеткой в одной руке и сигаретой в другой.
– Вы курите, чистя зубы?
Она поглядела на него в зеркало.
– Когда взбредет в голову, тогда и курю.
– Меньше всего я хотел вас обидеть, – сказал Чили. – Уверяю вас.
– Ничего страшного, – произнесла Линда. – Так когда мы едем на радио?
– Привет. Следующие сорок минут с вами буду я, Кен Калверт, а также "Чердачные", "Ведьма с помойки", Ред Кросс… и, как я уже обещал, наши дорогие гости на этот час: Линда Мун и ее ансамбль из города Одессы в Техасе – Линда, Дейл и Торопыга. Как идут дела, ребята?
Оставшись в аппаратной с звукорежиссером, Чили видел через стеклянную перегородку их всех: Калверта в наушниках, лицом к нему, Дейла и Торопыгу – их затылки, и справа у стола – Линду. Ее Чили видел в профиль, отвечающую, что дела идут прекрасно.
Кен: Надо думать, вы открывали концерт "Аэросмита". Вечером, как я слышал, выступаете в "Пузом кверху", а завтра вместе с "Перцами" должны выступать в "Ла Плайе". Для новичков программа насыщенная, но вы бодры и уверены в успехе.
Линда: Что ж, если успех настигнет нас, мы сопротивляться не будем.
Кен: А сейчас спросим Дейла, бас-гитару. Турне радует вас, Дейл?
Дейл: Разумеется, радует.
Кен: Передо мной Торопыга, ударник. Как я понял, вначале группа называлась "Одесса". Теперь ее переименовали в "Линда Мун". Почему такая перемена?
Торопыга: Вот Линду и спросите.
Линда: Нам пришлось это сделать, Кен, так как существует другая группа "Одесса". Мы с ребятами посовещались, поломали голову и решили, что мое имя тут подойдет – красивое, звучит хорошо.
Чили увидел, как вскинули на нее глаза Дейл и Торопыга, видимо услышавшие это впервые.
Линда: Я уверена, что другой Линды Мун поблизости не окажется и на этот счет мы можем быть спокойны. По крайней мере, я на это надеюсь.
Прозвучало это очень озабоченно и с более заметным западнотехасским акцентом, чем обычно.
Кен: Стиль ваш определяют как "ЭйСи/ДиСи" с примесью Пэтси Клайн. Что подразумевается?
Линда: Так написал однажды один музыкальный критик, и нам такое определение понравилось. Надо признать, что во многих наших песнях есть оттенок кантри, что не мешает им быть настоящим роком, поклонниками которого мы являемся. Остается надеяться, что здешней публике стиль наш придется по вкусу и она получит удовольствие не меньшее, чем получаем его мы во время концерта.
Кен: Мы располагаем в студии новехоньким, недавно выпущенным синглом "Одесса", который и собираемся сейчас пустить в эфир для наших слушателей. Вы уже слышали его?
Линда: Нет, сэр, сейчас услышим впервые.
Кен: А я уже успел его прослушать, и не один раз. Хотите знать мое мнение?
Линда: Если вам будет угодно им поделиться.
Кен: Я не мог им наслушаться, уверяю вас. Итак, вот новый сингл этой группы. Песня "Одесса".
Сквозь стекло Чили наблюдал эту сцену. Видел, как опустила голову Линда, уставившись на свои руки, сжатые на столе. Кен Калверт кивал в такт Линдиной гитары. Потом послышался ее голос:
Десять лет промелькнуло как миг,
Не успеть и глазом моргнуть.
Линда встрепенулась, подняла голову.
Три аккорда и дорога в тыщу миль
За неувядающей мечтой.
Тихий рокот ирландских барабанов в качестве фона заставил и Торопыгу встрепенуться, покоситься на Линду.
И нефтяные вышки
В ряд от самых ворот.
Слышишь, милый папа,
Как славно дочка поет?
Барабаны грянули во всю мочь, и Линда так и вскинула голову, расправив плечи. Дейл, сгорбившись, повернулся к Торопыге. И Калверт, кивающий в такт гитарному проигрышу Линды. Он глядел на Линду, слушая, как ее измененный голос вплетается в мелодию:
Под широким техасским небом
Раскинулся город родной,
Куда бы судьба ни забросила,
Одесса, ты будешь со мной.
И тихая щемящая тема медных инструментов, так чудесно подчеркивающая настроение песни:
Часами разучивать песни
Под радио хриплый звук,
А Мейбл все невдомек, почему
Гитара выпадает из рук.
Линда повернулась к Кену Калверту, который что-то говорил ей, кивая и поднимая брови. Она перевела взгляд на Чили, и он выдержал это, тоже кивнув с удивленным лицом. Линда глядела на него бесстрастным взглядом, и он постарался не опускать глаз и только покивал в такт, как это делал Калверт.
Девочка мечтает,
У ней дурацкий вид –
Уперлась глазами в небо
И думает, что летит.
Музыка гремела, а Торопыга что-то говорил Линде. Потом, отвернувшись от нее, он задержал взгляд на Чили, серьезный, непонятный. Потянувшись к нему, Линда ткнула его в бок, и Торопыга обернулся.
Не дорожу я славой,
И в деньгах какой мне прок?
Хочу я спать под широким небом,
На станциях пить кипяток.
Чили увидел, как Торопыга толкнул локтем облокотившегося на стол Дейла. Взглянув на него, Дейл отвел глаза. Линда глядела, как потряхивает головой Кен Калверт.
Отели, дымные бары,
Жизни крутой поворот,
И папа вдали не услышит,
Как славно дочка поет.
И музыка грянула вновь свое душещипательное:
Под широким техасским небом
Раскинулся город родной.
Куда бы судьба ни забросила,
Одесса, ты будешь со мной.
И неотвязным печальным эхом отозвался голос Линды:
Куда бы судьба ни забросила,
Одесса, ты будешь со мной.
Гитарный проигрыш, тот же, что в начале, завершил песню, и наступила тишина. Кен:
– Bay! Волнующая песня использует вечную тему – домой возврата нет.
Линда: А если и есть возврат, то не надолго.
Кен: И это упоминание Мейбл… Ведь речь идет о матушке Картер, главе знаменитого семейства Картеров, не правда ли? А дочь ее, Джейн Картер, вышла замуж за Джонни Кэша, да?
Линда:Совершенно верно, Кен. Первые мои уроки я получила у Мейбл. Это было задолго до того, как папа стал гордиться пением своей дочурки.
Кен: Ну, теперь вы выработали собственный стиль. Я затрудняюсь точно определить его, тем не менее он выразителен и оригинален. По-моему, в сопровождении я расслышал даже волынку.
Линда: Да, там много чего намешано, кроме, может быть, каких-нибудь индийских песнопений. Забываешь, что музыка подверглась аранжировке, и аранжировке весьма кардинальной.
Кен: Что ж, это пошло ей на пользу.
Линда: Помнится, Шерил Кроу однажды сказала, что диск похож на моментальный снимок вашего душевного состояния в момент записи. В следующий раз, когда мы будем исполнять "Одессу", она может звучать иначе.
Кен: В каком бы виде вы ни предпочли ее исполнять, думаю, получился настоящий хит. – И он обратился к слушателям: – Сегодня вечером Линда Мун выступает в "Пузом кверху". Поверьте мне, она стоит того, чтобы взглянуть на нее, даже когда она молчит. Девушка эта очень и очень привлекательна.
Чили задержали на радио. Молодой парень – звукоинженер – хотел обязательно рассказать ему, в каком он восторге от картины "Поймать Лео", и беседа с ним отняла у Чили несколько минут. Когда Чили вышел и подошел к автостоянке, фургона группы там уже не было.
Вита встретила его возле мотеля.
– Они отправились пить коктейли, на ходу обсуждая предательский поступок, который вы совершили. Торопыга заявил, что вышибет из вас мозги барабанными палочками.
– Вы сами это слышали?
– Слышала. Здорово сказано. Я в восторге.
– А что сказала Линда?
– Мне ничего. Я поругалась с ней по поводу комнаты, и она не разговаривает со мной. Торопыга сказал, что на этом проклятом диске барабанов его вообще не слышно, так что он уходит из группы и отказывается сегодня играть. Я отвела в сторону Дейла и спросила его, что он думает. Он сказал, что диск вполне ничего, но его музыки там нет. Он сказал: "Я в жизни не играл на волынке". Там что, и волынка есть?
– Спросите у Кертиса, – посоветовал Чили. – Кстати, где он?
– Прячется до звуковой репетиции. Я сказала Линде: "Ты поговоришь с Чили, ладно?" Она пообещала сделать это, когда вернется. У меня есть ключ от ее номера. Можете подождать ее там.
– Как вам кажется, что она скажет?
– Линда теперь другая, – сказала Вита, – и я не знаю. Слышали, как она вела себя с диск-жокеем? "Да, сэр… Совершенно верно, Кен…"? Эдакая паинька из захолустья.
– Я это уловил.
– Когда надо, она замечательно умеет разыгрывать роль, вести себя как положено, чего бы это ни стоило.
– Только бы не лезли в ее музыку. Однажды она отказалась от контракта и вернула деньги.
– А может быть, она их вернула, потому что денег было негусто? – сказала Вита.
В номере побывала горничная, и шторы теперь были отдернуты. Чили сел за круглый стол возле окна и просидел так на солнце около получаса, прежде чем в номер вошла Линда с сигаретой. Сигарета была свежая, и на него она даже не взглянула. Подойдя к комоду, она бросила на него ключ и посмотрела на себя в зеркало. Чили наблюдал за ее движениями. Он намеревался взять быка за рога, что и сделал.
– Ну и каково ваше мнение?
Она повернулась к нему, но темных очков не сняла.
– Мне понравилось.
– Правда?
– Я в восторге.
– Вы не разыгрываете меня?
– Слышали, что сказал Калверт? Что стиль наш выразителен и оригинален. Это так и есть. Дейл интересуется, возьмем ли мы на концерт синтезатор. Торопыга спросил, не будем ли мы отныне играть на похоронах. Словом, музыканты серьезно забеспокоились. Но мне кажется, что это всё их проблемы. Торопыга любит скулить по всякому поводу. "Меня вообще слышно не было". Я посоветовала ему подкупить барабанов. Сегодня он сыграет и завтра тоже, так что голые девки ему обеспечены. Думаю, "Перцы" всё воспримут правильно. Я сказала Дейлу и Торопыге, что концерты мы отыграем, а потом им решать – продолжать или уходить, музыкантов кругом достаточно. А я буду петь так, как хочу, по-своему, и делать все, чтобы добиться успеха, так сказать, наращивать мускулы на каркас своего собственного стиля. Например, соединю рок с хип-роком, если понадобится. Почему бы и нет? Надо же быть на уровне, разве не так? Матушка Мейбл в могиле, теперь моя очередь блистать. И знаете что? На концерте в "Форуме" я была на седьмом небе – мы выступали и нравились публике, она аплодировала, просила нас петь на бис. Но потом вышла "Аэросмит" и, господи боже мой, что тогда началось! Публика словно с ума посходила, и я тогда подумала: "Да! Вот что мне надо!" А значит, так и быть, пойду на переделки! Я поняла это, когда сидела в студии и видела, как трясет головой в такт Кен Калверт, а ведь этот парень определяет, что будет слушать народ. Он сечет фишку. И он был в восторге. И я сказала себе: "Ну, раз так, то и мне это нравится, черт возьми!" В чем проблема?
Не вынимая сигарету изо рта, Линда мерила шагами комнату – попыхивая сигаретой, все говорила и говорила:
– Мне надо разыскать Кертиса. Сказать ему, чтобы бросил "БНБ" и поступал ко мне в директоры. Начал бы с "В храме ливневых дождей", а потом прошелся бы по всему си-ди-диску и все бы в нем переделал: всадил бы туда волынки, цитры, тубы – все что угодно. Кертис станет моим секретным оружием.
– Погодите-ка, – сказал Чили. – Я что-то не пойму… Почему вы хотите, чтобы он бросил "БНБ"?
– Потому что я ее бросаю. Потому что между нами все кончено.
– Вы только что сказали, что вам понравилось…
– Музыка понравилась, а не то, каким образом меня с нею ознакомили, приняв меры безопасности. Устроили так, чтобы наблюдать, как я себя поведу. Думали, что я закачу истерику прямо в студии, а вам такая сцена пригодится для кино. Артистка, выходящая из себя, теряющая над собой контроль. Такое возможно, артисты – народ нервный!
– Но у вас нервы в порядке.
– Почем вы знаете? Могли бы проиграть мне диск отдельно, чтобы мы были вдвоем – вы и я. Я бы слушала… Почему вы так не сделали?
– Вы правы. Надо было сделать так.
– Но сцена вышла бы не такой эффектной, не такой кинематографичной, верно? Нет, вам понадобилось тащить меня на радио! Чтобы я вспылила и кинула бы в вас чем-нибудь тяжелым, разбила бы стекло аппаратной.
– Линда, у меня ничего такого и в мыслях не было…
– Что ж, простите, что я вас разочаровала! Но все еще можно поправить, вы можете выполнить задуманное, правда, сцена будет не такой реалистической. Вы же так заботитесь о реализме.
В конце концов, можно сделать и другое кино. Сварганить что-нибудь с вашей старой приятельницей Элейн. Она ведь и вправду старушка, разве не так?
– Мы с ней ровесники.
– Что ж, если вам нравятся старушки, валяйте!
"Неужели она бесится оттого, что я отверг ее? И вымещает досаду на Элейн?" – промелькнуло в голове Чили, и он решил любезно, не кипятясь, просветить ее насчет того, как это бывает в жизни.
– Когда вам, Линда, будет за сорок или даже за пятьдесят и больше, вы поймете, что секс в таком возрасте даже лучше, чем в молодости, полноценнее. И знаете почему? Потому что вы его больше цените.
– Вы что, многих старушек перетрахали?
– Не надо так говорить, вы отлично знаете, что я имею в виду.
– Я знаю лишь то, что у нас с вами был шанс и что вы пренебрегли им, кинули псу под хвост!
Чили сдержанно кивнул. Нет, он не собирается повышать на нее голос. Он сказал:
– Момент был подходящий. И мне даже хотелось им воспользоваться. Но я не мог. Я слишком уважаю вас.
– О, господи! – сказала она, закатив глаза.
– И я думал об Элейн. Думал, признаюсь! Нравится вам это или не нравится. Но послушайте, вы должны остаться на "БНБ". Как хотите, а картину я сделаю!
– И как вы меня изобразите? Сучкой?
– Ну, временами не без этого… Я так понимаю, что вы находитесь в стадии становления, меняетесь – из маленькой девочки-идеалистки в продирающуюся сквозь тернии – тут я и себя имею в виду – артистку-профессионалку, точно знающую, чего она хочет, и идущую к своей цели решительно и непреклонно. – Чили встал и направился к комоду, где стояла Линда. Он сказал: – Вы крепкий орешек, Линда. – И, помедлив, обнял ее. – Говорю это в качестве комплимента. И желаю я вам только всего самого лучшего, для чего и постараюсь сделать все от меня зависящее!
Он ощутил ее руки, сомкнувшиеся у него за спиной, услышал ее голос, на этот раз негромкий, когда она сказала:
– Вы такую свинью мне подложили…
– Простите, Линда! Мне и вправду жаль… Он услышал ее вздох.
– Чил, а если я останусь на "БНБ"…
– Да?…
– Сколько я получу за альбом?
25
Элейн позвонила Джейн из Ванкувера узнать, не звонил ли Чили. Джейн ответила, что о нем ни слуху ни духу. Элейн попросила разыскать его. Джейн позвонила во "Времена года" – безрезультатно, потом на студию "БНБ". Там Хью Гордон ответил, что Чили в Сан-Диего, и пообещал разыскать его и передать, чтобы тот позвонил Джейн. "Домой", – уточнила Джейн и сообщила номер. Хью передал этот номер Тиффани. Та позвонила Вите в "Хилтон", по существу, не в Сан-Диего, а в Дель-Маре, и поручила ей сообщить этот номер Чили, чтобы он мог связаться с Джейн. Вита увидела Чили выходящим из 168-го номера, где Линда, стоя в дверях, почесывала ему спину или поглаживала его? Во всяком случае, делала нечто подобное. Вита исполнила поручение – сообщила Чили номер и просьбу позвонить. Линда поинтересовалась, кто такая Джейн. Одна из его пассий? Чили объяснил ей, кто это, и Линда вернулась в номер за сотовым. Вита спросила Чили, неужели он не имеет собственного сотового телефона? Чили сказал, что не имеет – не хочет, чтобы ему звонили кто ни попадя.
Раджи позвонил Нику Кару домой и, вытащив того с теннисного корта, спросил, как там дела с диском Линды Ник сказал:
– Господи ты боже, у меня сейчас разгар матча с рекламным директором студии "Мейврик". Именно сейчас перелом в игре – я начинаю выигрывать: пять геймов против его четырех. Счет сорок – тридцать в мою пользу. Я вот-вот разгромлю его, а ты звонишь, чтобы узнать, как там диск! Я думал, это важный звонок.
– Если в ближайшем будущем мне повезет, – сказал Раджи, – то я и сам стану важным, и звонки мои станут для тебя важными, и тогда я не позволю тебе так со мной разговаривать.
– Диск начали крутить два дня назад – здесь, в Лос-Анджелесе, и на побережье, сегодня его презентация в Сан-Диего. Успех больший, чем можно было ожидать. Мы выходим на общенациональный уровень. По-видимому, диск войдет в число хитов, попомни мое слово, и ты на нем кое-что заработаешь.
– Хорошо бы, – сказал Раджи.