- А у вас великолепная квартира, Джонни, - осторожно сказал я. - Видимо, Ирвинг неплохо вам платит, верно?
- Вы смеетесь? - Сияние от ее медлительной улыбки, казалось, распространялось по всей комнате. - На то, что он мне платит, я не могла бы снять даже одну кухню! Нет, Эл, я скромная девушка, сама зарабатывающая себе на жизнь.
Мне вдруг вспомнилось ее замечание, которое она сделала в приемной Ирвинга - что у нее строгое правило предварительно проверять кредитные возможности потенциального клиента. Да, приятель, со злостью сказал я себе, порой ты оказываешься довольно глупым, а иногда - откровенным дураком, и похоже, именно это произошло с тобой сегодня!
- Извините мой вопрос, дорогая, - холодно продолжил я, - но как вам удается при этом жить в такой роскошной квартире со всей этой дорогой обстановкой?
- Думаю, мне просто отчаянно повезло. - Она довольно вздохнула. - Эта квартира со всей меблировкой принадлежит другому человеку, который и платит за нее.
- Вот как? - буркнул я. - У этого человека, должно быть, неплохие доходы. Случайно, не ему принадлежит половина Беверли-Хиллз?
- Ему? - Она резко повернула ко мне лицо, и ее короткие кудри задели меня по щеке. Ровные белоснежные зубки, унаследованные от одного из предков-каннибалов, прикусили пухлую нижнюю губку. - Эл!
- Да?
- Вы сейчас плохо обо мне подумали, - строго проговорила она. - Вы решили, что за квартиру платит мой дорогой папочка, который мне вовсе и не отец, да?
- Что ж, - неохотно выдавил я, - вы все это прекрасно изложили вместо меня.
Джонни поерзала на кушетке, и теперь наши бедра соприкасались уже без малейшего зазора.
- У меня есть очень богатая тетушка, - пояснила она. - Квартира принадлежит ей, а я просто слежу за ней, пока она не вернется домой. Тетушка терпеть не может сдавать квартиру чужим людям.
- И куда же отправилась ваша тетушка? - подозрительно поинтересовался я.
- За границу, года на два. - Она слегка усмехнулась. - Правда, сомневаюсь, вернется ли - она у меня такая сумасбродка!
- Попробуйте только сказать, что она уехала в Бразилию, и я растерзаю вас! - пригрозил я.
- Куда же еще могла отправиться моя тетушка Чарли? - с невинным видом заявила она и вдруг возмущенно вскрикнула: - Эл! Никогда этого не делайте! У вас, по-моему, очень острые ногти!
- Я верю каждому вашему слову, куколка, - сказал я. - Гм… случайно, у вас не завалялась где-нибудь фотография вашей дорогой тетушки?
- Случайно завалялась, - холодно ответила Джонни, - только сейчас у меня нет настроения искать ее. Придется вам поверить мне на слово, Эл. - Она вдруг приблизила ко мне свежее личико и, когда я прижался к ней губами, скользнула ко мне в объятия с такой же точностью, с какой управляемая ракета возвращается на пусковую площадку. Ее сочные полные губки так и напрашивались на грубый мужской поцелуй, и я почувствовал себя в силах наградить таковым эту соблазнительную крошку. Не успел я приступить к делу, как вожделенные губы ускользнули и, легко коснувшись моей щеки, уже защекотали мне мочку уха, а зубки шутливо покусывали ее.
- Эл, милый, - со страстным придыханием прошептала девушка.
Тонкий запах ее духов заставил затрепетать мои обнаженные нервы.
- В чем дело, Джонни? - промурлыкал я.
- Я голодна, - тихо выдохнула она. - Пожалуйста, давайте пойдем куда-нибудь, поедим.
Вот так создавались великие истории любви - Данте и Беатриче, Ромео и Джульетта, Джонни и ближайший ресторан. Я мог бы притвориться глухим на это ухо и проигнорировать ее просьбу, если бы не острые зубки, в нетерпении усиливающие свою атаку.
И я повел ее обедать в "Аншантеман", изо всех сил отгоняя от себя горькую мысль о предстоящих двух неделях голодовки до следующей зарплаты. К тому моменту, когда мы перешли к кофе и бренди, я уже понимал, каким образом Джонни удавалось так напичкать витаминами свою плотную фигурку. Я зажег спичку, чтобы она могла прикурить сигарету, после чего с блаженным вздохом откинулась на спинку стула.
- Как было вкусно, Эл! - восторженно сказала она. - Уверена, вы все время здесь обедаете.
- Да, разумеется, - небрежно подтвердил я. - Каждый год - это для меня ежегодное событие. Остальные триста шестьдесят четыре дня я роюсь в мусорных отбросах. Это составляет такой восхитительный контраст с рестораном, что вы поразились бы!
- Эй! - Она вдруг выпрямилась на своем стуле.
Я нервно оглянулся через плечо:
- В чем дело? Вы увидели свою сумасбродную тетушку Чарли? Или еще кого-нибудь?
- Да нет, просто вспомнила. И что вы утром сделали с мистером Филипом Ирвингом?
- Ничего, - пробормотал я, решительно сопротивляясь искушению рассказать ей обо всем.
- Нет, все-таки вы что-то сделали! - настаивала Джонни. - Меня он даже не замечал, но после вашего ухода весь день бегал кругами и звонил во все колокола.
- Не могли бы вы мне перевести это на английский, а то я ничего не понял, - робко попросил я.
- Конечно, - с готовностью ответила она. - Он вел себя так, будто вы только что исследовали его и сказали, что он действительно червяк, а не просто искусная подделка. Я еще не видела, чтобы Филип Ирвинг так нервничал. Звонил раз пять-шесть своей подруге, и каждый раз они говорили минут по двадцать.
- Своей подруге? - заинтересовался я.
- Это у него единственная женщина, - небрежно заметила Джонни. - Но она не может быть его матерью, потому что у нее другое имя и она замужем. Он всегда просит, чтобы сначала позвонила я и позвала миссис Митчел Крэмер, и строго наказывает сказать, что это звонят из какого-нибудь магазина спросить, не зайдет ли она к ним. Вы бы никогда не подумали, что такое ничтожество, как Ирвинг, может быть таким хитрым и изобретательным, верно?
- Куда еще он звонил, после того как я ушел?
- Спросите лучше, куда он не звонил, - поправила она меня. - В две или три авиакомпании и в несколько пароходных агентств. Должно быть, ужасно разволновался и решил уехать в отпуск.
- Наверное, вскоре я предоставлю ему эту возможность, - пообещал я. - Причем бесплатно. Квартира с пансионом, регулярные физические упражнения и даже время от времени бесплатный показ кинофильмов.
- Просто великолепно! - откликнулось она. - И где это?
- В Сан-Квентине.
Она обиженно надула губки, а у меня мгновенно все вылетело из головы, в том числе и этот злосчастный Филип Ирвинг. Затем появился официант, который принес на тарелочке наш счет и взамен утащил мою четырехдневную зарплату.
- Эл, вы хотите вернуться в квартиру моей тетушки? - заинтересованно спросила Джонни. - Или пойдем к вам?
- Почему бы нам сперва не зайти ко мне? - рассудительно предложил я. - А если нам надоест слушать музыку, мы всегда можем перебраться к вам.
- Какой вы предусмотрительный! - восхитилась она. - Хотелось бы и мне быть такой - это избавило бы маму от беспокойства, и она наконец могла бы спокойно спать по ночам.
Затем последовал необходимый перерыв, чтобы добраться на "остине" от ресторана до моего дома. Наконец мы оказались у меня. Пока Джонни удовлетворяла женское любопытство, заглядывая в каждый уголок гостиной, я вставил пластинки в музыкальную систему. Через несколько секунд из него полились возвышенные и благородные звуки музыки Дюка Эллингтона.
- Не сделать ли мне что-нибудь выпить? - спросил я. - Для вас мартини со льдом, и ни капли вермута, верно?
- По-моему, мне больше не хочется пить, - рассеянно отозвалась Джонни. - Это у вас постель или корт для ручного мяча?
- Это обыкновенная старая софа, как тысячи других, - немедленно удовлетворил я ее любознательность. - Увидев раз одну из них, можете считать, что знакомы со всеми.
- Нет, сэр! - И Джонни энергично потрясла короткими кудряшками. - Только не с этой - на ней может потеряться целая кавалерийская рота, которую будут искать неделями!
- Что ж, - бодро парировал я, - остается только достать эту роту. - Потом попытался изменить тему беседы. - Вы уверены, что не хотите выпить? У меня есть настоящий "Наполеон", может, отведаете?
- Нет, мне не надо, - пробормотала она, не в силах отвести глаз от проклятой софы. - Выпейте сами, если хотите.
- Отлично, - сказал я. - Я быстро… Ну, разве Дюк не самый выдающийся музыкант?!
- Может, он вырезал пластинку из вашей софы? - задумчиво проговорила она.
Я решил, что мне определенно нужно выпить. Поэтому вышел на кухню и приготовил себе старый добрый восстановитель. Попробовав его на вкус, размер и качество, я вернулся со стаканом в гостиную. С того момента как я ушел, в ней кое-что изменилось, и я понял, что снова оказался в дураках: не нужно было выходить ни на секунду! Джонни так и не сдвинулась с места, где стояла до моего ухода, только теперь ее замечательное черное платье и жакет были аккуратно сложены и перекинуты через спинку стула. Как ни в чем не бывало она стояла в одной бежевой комбинации, отделанной кружевами у груди и внизу.
- Я мог бы открыть окно, дорогая, - отреагировал я - но вижу, вы нашли лучший выход из положения.
- Мне вовсе не жарко, Эл. - Джонни сосредоточенно сдвинула брови. - Просто я не хочу помять платье на этой штуке. - И она указала пальчиком на просторную софу.
- Вы обладаете не только совершенной красотой, но и блестящим умом! - в восторге заявил я. - Такая практичность кажется мне невероятно редкой, как бы освежающей и… чертовски возбуждающей!
Джонни метнула на меня строгий взгляд.
- Я бы просила вас по мере возможности избегать непристойных выражений, - чопорно проговорила она.
- Какая прелестная комбинация! - поспешил я отвлечь девушку, стараясь при этом запомнить, что в ее присутствии не стоит поминать черта. Было бы жалко, если бы она помялась.
- Она нейлоновая, Эл, так что не беспокойтесь.
- Иногда и нейлон может доставить беспокойство, - мрачно сказал я. - Я имею в виду, зачем же рисковать?
- Что ж, может, вы и правы, Эл! В самом деле, уж очень тонкие эти кружева!
Джонни скрестила руки, взявшись за подол комбинации, и стянула ее с себя ловким скользящим движением. Аккуратно сложив комбинацию, она повесила ее на спинку другого стула, а затем грациозно шагнула на софу, мягко покачиваясь на пружинящей поверхности.
Никогда не знаешь, какие окажутся пружины, - серьезно пояснила она.
Будучи воспитанным человеком, я хотел было успокоить ее, но вдруг обнаружил, что мои голосовые связки поражены внезапным параличом, так же как и все тело. Джонни слегка наклонилась вперед и на несколько секунд встала на цыпочки, глядя на меня с высоты софы. В ее глазах промелькнул злорадный торжествующий блеск, пока она наслаждалась своей неоспоримой победой.
- В чем дело? - нежно промурлыкала девушка. - Вы что, проглотили язык?
И вдруг с запоздалым раскаянием я вспомнил, что никогда по-настоящему не верил своей учительнице в шестом классе, которая пыталась убедить нас в том, что география захватывающая наука. От самой макушки Джонни, на которой задорно топорщились ее кудряшки, до нежных, по-детски розовых подошв ее изящных точеных ножек, все в ней было бесконечно захватывающим, завораживающим! Ее лифчик и штанишки, видимо составляющие набор со скинутой комбинацией, поразительно не соответствовали той серьезной задаче, для которой они предназначались.
Ее полные нежные груди, казалось, едва не выпрыгивали из тесного бюстгальтера, самодовольно подпрыгивая в такт мягким, пружинящим движениям ее тела. Короткие штанишки были просто кружевной пеной прибоя и могли служить исключительно декоративным целям. Продолжая двигаться на юг, я совершал все более восхитительные открытия, любуясь белоснежной аркой ее прекрасно вылепленных стройных бедер. Ямочки на ее коленях, казалось, подбадривающе улыбались мне, и по моим венам мгновенно пронесся горячий ток крови, сметая временный паралич.
Джонни нагнулась еще ниже, приглашающе раскинув обе руки, и сочетание действия силы тяжести с неожиданным порывом двух холмиков оказалось слишком суровым испытанием для нейлонового изделия. Послышался слабый щелчок, и ее бюстгальтер плавно спланировал к моим ногам.
- Ну же, Эл, - с гортанным придыханием произнесла Джонни. - Добро пожаловать на борт!
Резкий, назойливый телефонный звонок не дал мне сделать и полшага, словно я был трусом, который не решился штурмовать вершину Эвереста. Джонни тихонько вздохнула и выпрямилась.
- Думаю, вам лучше взять трубку, Эл, - с сожалением сказала она.
- В такой момент?! Вы с ума сошли! - внезапно охрипшим голосом воскликнул я.
- Вы же лейтенант полиции, коп, - резонно напомнила Джонни. - Если вам звонят по делу, телефон будет трезвонить через каждые пять минут, пока кто-нибудь не ответит.
- Ну и пусть себе трезвонит! - проворчал я.
- Если вы думаете, Эл, что я лягу на эту вашу громадную софу с блаженной мыслью что телефон будет трещать каждые пять минут, значит, не так уж вы умны, как я думала!
- Да, - пролепетал я, не в силах противопоставить что-либо ее несокрушимым доводам. - А знаете что? - вдруг оживился я. - Мы можем просто перебраться в вашу квартиру!
Передо мной простиралась бесплодная пустыня, отделявшая меня от маленького столика у окна. В изнеможении преодолев ее, я наконец поднял трубку.
- Эй, вы, почему бы вам не вернуться в свою Монголию с первым же караваном?! - заорал я в микрофон.
- Уилер? - Последняя слабая надежда погибла, стоило мне услышать голос шерифа, подобный реву быка.
- Да, шериф? - простонал я.
- Вам лучше поторопиться и снова поехать к Крэмерам. - В его голосе чувствовалось напряжение. - Там снова все полетело к чертям.
- А что случилось?
- Пять минут назад мне позвонил Полник и не очень внятно все доложил. Одно я понял наверняка - она мертва, убита пулей сорок пятого калибра.
- Кто это сделал? Шериф, у вас есть хоть какое-то предположение?
- Мы точно знаем, кто ее убил, - сообщил вдруг усталым голосом Лейверс. - Это ее муж!
Глава 9
По дороге к Крэмеру я подбросил Джонни домой.
Когда на прощанье она меня поцеловала, почему-то ее пухлая мордашка утратила обычное самонадеянное выражение.
- Мы прямо как Ромео и Джульетта, - проговорила она, грустно улыбнувшись. - А еще говорят о несчастных влюбленных!
- Во всяком случае, я рад, что тебе уже не тринадцать, сказал я, - Для меня как для копа это было бы серьезной проблемой. Я тебе позвоню, дорогая как только смогу.
- Позвони, Эл, - попросила она с несчастным видом. - И скажи своему противному шерифу, что ты имеешь право на личную жизнь, пусть он в нее не суется!
Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась в подъезде, затем отчалил от тротуара.
Путь к Крэмеру, который я проделал в одиночестве предаваясь сожалениям о неосуществленных надеждах, был подобен переезду через Стикс в обществе Харона, показывающего местные достопримечательности. Призыв на место я увидел, как впереди останавливается машина шерифа. Быстро припарковавшись, я догнал его на полпути к дому.
- Выходит, с самого начала я был прав, - сердито проворчал он. - Вовсе дело в этой связи между Филипом Ирвингом и миссис Крэмер!
- Как вы можете быть так сразу уверены в этом? - спросил я.
- А что же еще? - буркнул он.
В холле нас встретил Полник, выглядевший еще более ошалевшим, чем обычно.
- Ну и что здесь у вас произошло? - язвительно поинтересовался Лейверс.
- Черт! Прямо не знаю, шериф, - трагически прошептал сержант. - Около половины одиннадцатого миссис Крэмер сказала, что идет спать, и попрощалась с нами. Мы сидели на задней террасе и… гм… разговаривали, а она ушла в дом. Спустя, может, полчаса после этого мистер Крэмер заявил, что идет в свой кабинет немного поработать. Поэтому я вышел на улицу посмотреть, все ли в порядке, ну, заперты ли входные двери и все такое, а потом вернулся на террасу. И вдруг услышал звук выстрела где-то внутри дома и…
- Сколько было времени? - прервал его Лейверс.
- Три-четыре минуты первого, - сразу ответил Полник. - Когда я вбежал в кабинет, на полу с раной во лбу лежала миссис Крэмер, а мистер Крэмер обмяк в кресле и сидел, закрыв лицо руками. Наверное, у него был шок, но сначала мне по о оказалось, что он сошел с ума. - Полник с явным удовольствием произнес эту глубокомысленную фразу.
- Во всяком случае, ему было с чего сходить с ума! - безжалостно заявил ил шериф. - Где он сейчас?
- Он в гостиной, шериф, - сокрушенно сообщил Полник. - Я постарался поскорее вывести его из этого кабинета в другую комнату. Я думал…
- Не имеет значения, что вы там думали! - прорычал Лейверс. - Прежде всего покажите нам тело.
Сержант проводил нас к кабинету, порылся в карманах и нашел ключ, после чего открыл дверь. С тех пор как я побывал в нем сегодня днем, там все оставалось по-прежнему, за исключением распростертого на ковре мертвого тела.
Салли Крэмер, с разметавшейся копной темно-рыжих волос, лежала на спине. Глаза ее были широко открыты, а губы навечно искривила гримаса ужаса. На ней был тот же костюм из голубого бархата, в который она переоделась днем. Я вспомнил наш с ней разговор в моей машине, напомнивший мне китайскую музыку с неуловимой мелодией, в которой, однако, был ритм и какой-то смысл, если только иметь терпение и как следует в нее вслушаться.
Высоко на лбу, как раз под линией волос, чернело отверстие от пули - безобразное напоминание о неизбежной жестокости насильственной смерти. Казалось, за время службы в полиции я уже достаточно повидал трупов, но при взгляде на мертвое тело Салли мною вдруг овладела странная тошнота. Почему-то я почувствовал себя виноватым перед нею, словно страшно подвел ее, хотя и не знал, каким образом.
- Пистолет лежал на полу, шериф, вот на этом самом месте, когда я сюда вбежал, - сообщил Полник. - Я его не трогал.
Это был кольт 45-го калибра военного образца, и я подумал, зачем Салли Крэмер хранила его, ведь в этом проклятом доме оружие валялось где угодно, вплоть до ванной вместе с полотенцами для гостей.
- Ладно, - пробурчал Лейверс. - Здесь мы все посмотрели. Теперь пойдем поговорим с Крэмером!
Крэмер сидел в кресле в углу гостиной, держа в руке бокал с виски и вперившись в пространство пустым взглядом. Когда мы вошли в гостиную, он безуспешно попытался выдавить вежливую улыбку.
- Не хотелось бы беспокоить вас, мистер Крэмер, - грубовато заявил Лейверс, - но вы понимаете, нам нужно задать вам несколько вопросов. Теперь это не только вопрос смерти вашей жены.
- Конечно. - У него застучали зубы, и он поспешно отпил из бокала. - Я понимаю, шериф.
- Не хотите рассказать нам, что произошло? - предложил Лейверс.
Крэмер снова кивнул:
- Салли сказала, что идет спать… это было приблизительно в половине одиннадцатого. Мы с сержантом сидели на задней террасе. Она вошла в дом, и мы выпили еще по стаканчику, а потом я направился в свой кабинет немного поработать, у меня там скопилось много дел.
При словах "по стаканчику" шериф искоса метнул на Полника убийственный взгляд, повергнувший того в нервную тряску. Я ободряюще ему усмехнулся, понимая, что шерифу сейчас не до него, но в свое время он выдаст ему все, что положено.