На Сатгер-стрит как раз показался трамвай, Лендвич и я сели в него почти одновременно. Таинственный незнакомец, следивший за Лендвичем, какое-то время торчал на остановке, делая вид, что завязывает шнурки, и вскочил в трамвай уже на ходу.
Он остановился на задней площадке, неподалеку от меня, прячась за здоровяком в комбинезоне и поглядывая из-за его спины на Лендвича. Боб, зашедший в вагон самым первым, сидел с таким видом, будто его вообще никто и ничто не интересует.
Детектив-любитель (я не сомневался, что встретил профана) в очередной раз вытянул шею, дабы не потерять из виду Лендвича. Я окинул его взглядом: лет так за пятьдесят, мал и щупл, с изрядным носом, вздрагивающим от волнения. Костюм весьма старомодный и вытертый.
Понаблюдав пару минут, я пришел к выводу, что о существовании Боба он не подозревает. Все его внимание было направлено на Лендвича.
Вскоре освободилось место рядом с Бобом, и я, бросив окурок, вошел в вагон и сел. Теперь человек со вздрагивающим носом находился впереди меня.
– Выходи через остановку и возвращайся на квартиру.
За Лендвичем следить пока нет смысла. Наблюдай только за его домом. У него на хвосте сидит еще кто-то; хочу узнать кто и что ему надо.
Все это я проговорил очень тихо, шум трамвая полностью перекрывал мои слова. Боб неопределенно хмыкнул, давая тем самым понять, что все услышал, и вышел на следующей остановке.
Лендвич вышел на Стоктон-стрит. За ним – человек со вздрагивающим носом, а следом – я. В такой связке мы довольно долго бродили по городу. Наш гид не пропускал ни одного увеселительного заведения. Я знал, что в любом из этих злачных мест можно поставить на любую лошадь на любом ипподроме Северной Америки. Но что именно делал Лендвич в этих шалманах, я, разумеется, не знал.
В данный момент меня больше интересовал детектив-любитель, появившийся неизвестно откуда с неизвестной целью. В бары и лавки он, конечно, тоже не заходил, а бродил где-нибудь поблизости, поджидая, пока Лендвич выйдет. Следил он, разумеется, неумело, поэтому ему приходилось очень стараться, чтобы не попасться на глаза Лендвичу. До сих пор ему это, правда, удавалось, но мы находились на многолюдных улицах, где, как я говорил, вести слежку совсем нетрудно.
И все же неизвестный упустил Лендвича. Тот нырнул в очередную забегаловку и появился оттуда с каким-то типом. Оба сели в машину, припаркованную неподалеку, и укатили. Человек со вздрагивающим носом заметался, не зная, что предпринять. Сразу за углом находилась стоянка такси, но либо он этого не знал, либо не мог оплатить проезд.
Я подумал, что он вернется на Лагуна-стрит, но ошибся. Он прошел по всей Варин-стрит, добрался до Портсмут-сквер и улегся там на траве. Закурив черную трубку, он задумчиво уставился на памятник Стефенсону, видимо, даже не замечая его.
Я тоже прилег на травке в некотором удалении – между итальянкой с двумя карапузами и стариком-португальцем в своеобразном пестром костюме. Так, в блаженном бездействии, мы провели всю вторую половину дня.
Когда солнце начало клониться к закату, а от земли потянуло холодком, маленький человечек поднялся, отряхнул костюм и отправился в обратный путь. Вскоре он зашел в дешевую столовку, перекусил и двинулся дальше. Добравшись до одного из отелей, он вошел, снял с доски ключ и исчез в темном коридоре.
Я посмотрел регистрационную книгу и выяснил, что он приехал только накануне. Номер был записан на некоего Джона Бойда, прибывшего из Сент-Луи, штат Миссури. Отель этот принадлежал к числу тех, в которых я не мог безбоязненно задавать вопросы администрации, поэтому я вышел на улицу и выбрал себе неподалеку наблюдательный пункт.
Начало смеркаться, зажглись уличные фонари, ярким светом загорелись витрины. Вскоре совсем стемнело. Мимо меня то и дело проносились по Карини-стрит машины с горящими фарами. Парнишки-филиппинцы в чересчур пестрых костюмах спешили в "Черный Джек", где их каждый вечер ждали азартные игры. Проходили мимо меня женщины, жизнь которых начиналась под вечер, а кончалась утром. Сейчас глаза у них были совсем сонные. Прошел знакомый полицейский в штатском платье. Видимо, спешил в участок доложить, что часы его дежурства кончились. После этого он отправится домой отдыхать. То и дело мелькали китайцы, снующие в разные стороны. И, наконец мимо меня проплыли толпы людей, спешивших в итальянские рестораны.
Время шло и шло. Наступила полночь, но Джон Бойд по-прежнему не показывался. Тогда я решил, что ждать дальше бесполезно, и отправился спать.
Но прежде чем лечь, я позвонил Дику Фоли. Тот сообщил мне, что миссис Эстеп-первая не совершила в течение дня ни одного подозрительного поступка, ей никто не звонил и писем она ни от кого не получала. Я сказал, чтобы он прекратил за ней слежку – во всяком случае до того, пока я не выясню, что связано с Джоном Бойдом.
Я опасался, как бы Бойд не заметил, что за женщиной организовано наблюдение. Бобу Филу я приказал следить только за квартирой Лендвича – по той же причине. Кроме того, меня интересовало, когда тот вернется домой и вернется ли вообще.
Мне почему-то казалось, что этот Бойд работал вместе с женщиной и именно по ее поручению следил за Лендвичем. Видимо, женщина ему не доверяла. Но, как я уже сказал, это были всего лишь предположения.
На следующее утро я натянул на голову старую выцветшую шляпу, надел гимнастерку, оставшуюся у меня после армии, высокие сапоги – старье и хлам. Теперь я выглядел не лучше, чем Бойд.
Тот вышел из своего отеля в начале десятого, позавтракал в той же столовой, где вчера ужинал, а потом направился на Лагуна-стрит и, остановившись на углу, стал поджидать Джекоба Лендвича. Ждать ему пришлось довольно долго – почти целый день, ибо Лендвич вышел из дому лишь с наступлением сумерек. Что ж, этого человечка нельзя было назвать нетерпеливым. Он то ходил взад и вперед по улице, то стоял, прислонившись к стене, иногда даже на одной ноге, чтобы дать отдохнуть другой.
Мы с Бобом просидели в комнате целый день, покуривая и перекидываясь ничего не значащими фразами, поглядывая на маленького человечка, который упорно ждал появления Лендвича.
Как я уже сказал, тот вышел, когда начало смеркаться. Он сразу же направился к трамвайной остановке. Я выскользнул на улицу, и мы снова образовали "гусиное шествие" – впереди Лендвич, за ним Джон Бойд и, наконец, я. Так мы прошли несколько десятков ярдов, и тут мне в голову пришла неплохая мысль.
Гениальным мыслителем меня, конечно, не назовешь.
Если я успешно справляюсь со своей работой, то это в первую очередь благодаря терпению и выносливости. И отчасти – везению. Но на этот раз меня действительно осенило...
Лендвич находился впереди меня приблизительно на расстоянии квартала. Я ускорил шаг, перегнал Бойда и вскоре добрался до Лендвича. Тут я снова замедлил шаг и, не поворачивая головы в его сторону, сказал:
– Послушайте, дружище, это, конечно, не мое дело, но имейте в виду, что у вас на пятках висит ищейка!
Лендвич чуть было не испортил мне все дело. Он на мгновение остановился, но сразу опомнился и зашагал дальше, как будто ничего не произошло.
– А кто вы такой? – наконец буркнул он.
– Ай, бросьте вы! – прошипел я в ответ, продолжая идти рядом с ним. – Какая вам разница, кто я такой? Просто случайно заметил, что эта ищейка пряталась за фонарем и ждала, пока вы не пройдете... вернее, не выйдете из дома.
Эти слова подействовали на него:
– Вы серьезно?
– Какие уж здесь могут быть шутки! Если хотите убедиться в этом, сверните за ближайший угол и проверьте.
Я был доволен спектаклем, и сыграл его, как мне показалось, неплохо.
– Нет, не нужно! – сказал он сухо. Маленький рот презрительно скривился, а голубые глаза небрежно скользнули по мне.
Я распахнул куртку, чтобы он мог увидеть рукоятку револьвера.
– В таком случае может быть, одолжить вам эту штучку? – снова спросил я.
– Нет. – Он продолжал оценивающе поглядывать на меня, пытаясь понять, что я за человек. Ничего удивительного – на его месте я бы поступил так же.
– Но, надеюсь, вы не будете против, если я останусь здесь и посмотрю эту комедию?
У него уже не было времени для ответа – Бойд, ускорив шаг, сворачивал за угол. Нос у него продолжал вздрагивать, как у настоящей ищейки.
Лендвич неожиданно встал поперек тротуара, так что маленький человечек, издав какой-то хрюкающий звук, натолкнулся прямо на него. Какое-то время они безмолвно смотрели друг на друга; я сразу же пришел к выводу, что они знакомы.
В следующую секунду Лендвич неожиданно выбросил правую руку вперед и схватил маленького человечка за плечо.
– Зачем ты следишь за мной, погань? – прошипел он. – Я же сказал тебе, чтобы ты не совался во Фриско!
– Простите меня, – запричитал Бойд. – Но я не хотел причинять вам никаких неприятностей. Я просто подумал, что...
Лендвич заставил его замолчать, сильно встряхнув. Тот замолк, а Лендвич повернулся ко мне.
– Оказывается, это мой знакомый, – насмешливо сказал он. В его голосе снова прозвучало недоверие, и он внимательно осмотрел меня с ног до головы.
– Что ж, тем лучше, – бросил я – Всего хорошего, Джекоб...
Я повернулся, собираясь уйти, но Лендвич остановил меня:
– Откуда тебе известно мое имя?
– Ну, это не удивительно, – ответил я. – Вы человек известный. – Я постарался сделать вид, будто удивлен наивностью его вопроса.
– Только без выкрутасов! – Лендвич сделал шаг в сторону и сказал с угрозой в голосе: – Спрашиваю еще раз, откуда тебе известно мое имя?
– Катись-ка ты подальше! – процедил я. – Какая тебе разница?
Моя злость, казалось, успокоила его.
– Ну, хорошо, – сказал он. – Можешь считать меня своим должником. Спасибо, что сказал мне об этом человеке... Как у тебя сейчас дела?
– Бывало и похуже... Нельзя сказать, что полностью сижу в дерьме, но и хорошего тоже мало.
Он задумчиво перевел взгляд на Бонда, а потом снова посмотрел на меня.
– Ты знаешь, что такое "Цирк"?
Я кивнул. Я знал, что подонки называют "Цирком" шалман Хили-Макаронника.
– Если ты пойдешь туда завтра вечером, я, возможно, помогу тебе в чем-нибудь.
– Не выйдет. – Я решительно покачал головой. – Сейчас мне опасно показываться в общественных местах.
Этого еще не хватало! Встречаться с ним там! Ведь больше половины клиентов Хили-Макаронника знают, что я детектив. Значит, нужно сделать вид, что я замешан в каком-то грязном деле и не могу показываться на людях.
Мой отказ, судя по всему, поднял меня в его глазах. Какое-то время он молчал, а потом дал мне номер своего телефона на Лагуна-стрит.
– Забеги ко мне завтра приблизительно в это же время. Возможно, я найду для тебя кое-какую работенку.
– Хорошо, я подумаю, – небрежно сказал я и повернулся, собираясь уйти.
– Минутку, – окликнул он меня. – Как тебя зовут?
– Вишер, – ответил я. – Шейн Вишер, если уж говорить о полном имени.
– Шейн Вишер, – задумчиво повторил он. – Это имя мне, кажется, незнакомо.
Меня это совсем не удивило – это имя я сам выдумал четверть часа назад.
– Только не надо кричать об этом на всю улицу, – поморщился я. – А то его узнает весь город.
С этими словами я снова повернулся и на этот раз действительно ушел, в душе очень довольный собой, – намекнув о том, что за ним следит Бойд, я, кажется, оказал ему большую услугу и в то же время показал, что принадлежу к той же категории людей, что и он. А своим независимым поведением дал понять, что я плевать хотел на его отношение ко мне – и тем самым еще больше укрепил свои позиции.
Если я встречусь с ним завтра, то при встрече, разумеется, получу какое-нибудь предложение. Он даст мне возможность немножко подработать – конечно, незаконным путем. Скорее всего, его предложение будет иметь отношение к делу Эстепа, но поскольку он замешан, любая связь пригодится.
Побродив по городу еще полчасика, я вернулся на квартиру, снятую Бобом Филом.
– Лендвич вернулся?
– Да, – ответил Боб. – И привел с собой какого-то маленького человечка. Вернулся минут двадцать назад.
– Отлично! А женщина не показывалась?
– Нет.
И тем не менее у меня почему-то было предчувствие, что миссис Эстеп придет вечером. Предчувствие меня обмануло – она не пришла.
Мы с Бобом сидели в комнате и наблюдали за домом, в котором жил Лендвич. Так прошло несколько часов.
Лендвич вышел из дому в час ночи.
– Пойду посмотрю, куда это его понесло, – сказал Боб взял шляпу.
Лендвич исчез за углом. Вскоре из моего поля зрения исчез и Боб. Минут через пять он вернулся.
– Выводит свою машину из гаража, – сообщил он. Я бросился к телефону и заказал машину. Боб, стоя у окна, воскликнул:
– Вот он!
Я успел подскочить к окну как раз в тот момент, когда Лендвич входил в дом. Его машина уже стояла у подъезда. Через несколько минут Лендвич снова вышел из дому в обнимку с маленьким человечком. Тот, тяжело опираясь на Лендвича, шел к машине. В темноте мы не могли различить лиц, но одно мы поняли наверняка: Бонд или напился, или почувствовал себя плохо.
Лендвич помог своему спутнику сесть в машину, и они поехали. Красный сигнальный огонек машины еще какое-то время мерцал вдали, потом исчез.
Заказанная мною машина прибыла только минут через двадцать; я отослал ее обратно. Теперь уже не было смысла их разыскивать.
Лендвич вернулся домой в четверть четвертого. Вернулся один и пришел пешком. Пришел, правда, со стороны, где находился его гараж. Он отсутствовал ровно два часа. За это время можно многое сделать.
Ни я, ни Боб не возвращались этой ночью домой – переночевали в той же квартире. Утром Боб отправился в магазин купить что-нибудь на завтрак. Принес он и свежие газеты.
Я начал готовить завтрак, а Боб расположился у окна и посматривал то на дом Лендвича, то в газету.
– Ого! – вдруг воскликнул он. – Смотри-ка!
Я вернулся из кухни, держа в руках сковородку, на которой приятно шипела поджаренная ветчина.
– В чем дело?
– Слушай! "Таинственное убийство в парке", – прочитал он. – "Сегодня рано утром в Голден-Гейт-парке, неподалеку от дороги, найден труп неизвестного. По данным полиции, у человека проломлен череп, а отсутствие повреждений на теле позволяет сделать вывод, что этот человек не упал и не был сбит машиной. Предполагают, что его убили в другом месте, а потом привезли и бросили в парке".
– Ты думаешь, это Бойд? – спросил я.
– Конечно, – ответил Боб.
Съездив после завтрака в морг, мы убедились, что наши предположения верны. Найденный в парке человек – Джон Бойд.
– Лендвич выводил его из дома мертвым.
Я кивнул.
– Да, конечно! Он был очень маленьким, а для такого верзилы, как Лендвич, не составляло особого труда протащить его до машины, удерживая в вертикальном положении – ведь расстояние было всего 2 – 3 ярда. А в темноте нам показалось, что ведет пьяного. Надо сходить в полицейское управление и узнать, что им известно.
В отделе расследования убийств мы разыскали О'Гара, секретаря уголовной полиции.
– Этот человек, которого вы нашли сегодня в парке... – начал я. – Вы что-нибудь знаете о нем?
О'Гар сдвинул на затылок свою широкополую шляпу с узенькой ленточкой и посмотрел на меня, будто я сморозил черт знает какую глупость.
– Мы знаем только то, что он мертв, – наконец, сказал он. – И больше ничего.
– А как вы отнесетесь к информации, из которой будет ясно, с кем встречался этот человек непосредственно перед смертью?
– Эта информация наверняка не помешает мне напасть на след убийцы, – ответил О'Гар. – Это ясно, как божий день.
– Например, такая мелочь: его звали Джон Бойд, он останавливался в отеле в двух шагах отсюда. А перед смертью встречался с человеком, который находится в каких-то непонятных отношениях с первой женой доктора Эстепа... Вы, наверное, знаете о докторе Эстепе и его второй жене, которую обвиняют в убийстве своего супруга? Не правда ли, интересные сведения?
– Конечно, – согласился со мной О'Гар. – Так куда же мы направимся в первую очередь?
– С этим Лендвичем – так зовут человека, который был с Бондом незадолго до его смерти, – справиться будет довольно трудно. Поэтому, я думаю, что лучше начать с первой жены доктора Эстепа. Возможно, когда она услышит, что Лендвич ухлопал Бойда, то испугается и расскажет что-нибудь интересное. Ведь она наверняка связана с Лендвичем. А если предположить, что они сообща решили отделаться от Бойда, то тем более не мешает познакомиться с этой женщиной и посмотреть, что она собой представляет. А уж потом направимся к Лендвичу. Мне все равно не хочется наведываться к нему раньше вечера. Я договорился с ним о встрече, и мне интересно, что он собирается мне предложить.
Боб Фил направился к двери:
– Пойду посмотрю за ним. Иначе может статься, что он вообще исчезнет из поля зрения.
– Хорошо, – сказал я. – И следи за ним повнимательнее. Если почувствуешь, что он собирается дать тягу, не церемонься, зови полицию, упрячьте его за решетку.
В холле отеля "Монттомери" мы с О'Гаром сперва поговорили с Диком Фоли. Он сообщил, что женщина находится у себя в номере. Она распорядилась, чтобы ей принесли завтрак. Писем она не получала, по телефону ни с кем не разговаривала.
Пришлось снова прибегнуть к помощи Стейси.
– Мы хотели бы поговорить с миссис Эстеп. Возможно, нам придется взять ее с собой. Не могли бы вы послать горничную, чтобы узнать, одета ли дама? Наш визит внезапный, но мы не хотим застать ее в постели или полураздетой.
Мы захватили с собой горничную и поднялись наверх. Девушка постучала в дверь.
– Ну, кто еще там? – послышался нервный женский голос.
– Это горничная... Мне хотелось бы...
Послышался звук поворачиваемого ключа, и миссис Эстеп с сердитым лицом открыла дверь.
Мы сразу вошли в комнату. О'Гар предъявил полицейское удостоверение.
– Полиция, – сказал он. – Хотели бы поговорить с вами.
Миссис Эстеп не оставалось ничего другого, как впустить нас. Прикрыв дверь, я сразу задал ей вопрос, который, по моим предположениям, должен был вывести ее из равновесия:
– Скажите, пожалуйста, миссис Эстеп, с какой целью Джекоб Лендвич убил Джона Бойда?
Пока я говорил эту фразу, выражение ее глаз успело смениться несколько раз. Услышав имя Лендвича, она удивилась, при слове "убил" испугалась, а при имени Джона Бойда вообще недоуменно пожала плечами.
– С какой целью? Кто? Что сделал? – заикаясь, спросила она, стараясь выиграть время.
– С какой целью Джекоб Лендвич убил у себя на квартире Джона Бойда, а потом отвез и бросил труп в парке?
Снова смена выражений на ее лице, снова недоумение, а потом внезапное просветление и попытка сохранить спокойствие. Все это читалось, конечно, не так ясно, как в книге, но для человека, часто играющего в покер и считающего себя хорошим физиономистом, этого было вполне достаточно.