Глава 9
В это время полковник закончил беседу с Барри и принялся за завтрак. Его прислали из ресторанчика, специализировавшегося на домашней кухне. Похоже, полковник демонстрировал цветным, подглядывавшим в щелки между плакатами, что они могли бы есть на завтрак, если бы записались собирать хлопок на Юге.
Ему подали чашку овсянки, обильно политой маслом, яичницу из четырех яиц. Шесть жареных домашних сосисок, шесть домашних бисквитов, каждый в дюйм толщиной, разрезанный вдоль и смазанный маслом, и кувшин сортовой патоки. Возле доверху наполненной тарелки стоял высокий стакан - бурбон с содовой.
Наблюдая, как полковник уплетает овсянку, яичницу и сосиски, черные на улице испытали легкую ностальгию. Но когда они увидели, как он поливает еду патокой, их охватила страшная тоска по Югу.
- Я бы не прочь ездить туда обедать, - сказал один. - Только ночевать бы не оставался.
- От этой жратвы у меня брюхо сводит, - признался второй.
Билл Девис, молодой вербовщик Дика О'Мэлли, вошел в контору полковника, когда тот отправлял в рот густо политую патокой очередную порцию овсянки, яичницы, сосисок. Он застыл перед столом полковника с прямой спиной и целеустремленным видом.
- Полковник Калхун, я мистер Девис, - представился он. - Я из организации преподобного О'Мэлли "Назад в Африку". Мне хотелось бы переговорить с вами.
Полковник устремил на Девиса свои голубые очи, продолжая работать челюстями мерно и невозмутимо, словно верблюд. Но изучал он нового гостя дольше, чем Барри Уотерфилда. Прожевав, он запил еду глотком бурбона, откашлялся и сказал:
- Заходите через полчаса, когда я позавтракаю.
- Я скажу вам прямо сейчас то, что хотел сказать, - возразил Билл Девис.
Полковник снова посмотрел на него. Блондин, стоявший в отдалении, приблизился. Клерки занервничали.
- Чем могу быть полезен, мистер… как вас там?
- Меня зовут мистер Девис, и я буду краток. Так вот: убирайтесь из этого города.
Блондин стал обходить стол, и Девис приготовился было врезать ему, но полковник остановил молодого человека жестом.
- Это все, что ты хотел сказать, сынок?
- Да, и я вам не сынок, - отрезал Билл Девис.
- Я понял, - сказал полковник и снова вернулся к еде.
Когда Билл вышел на улицу, черная толпа расступилась, пропуская его. Они не знали, что он сообщил полковнику, но все равно были на его стороне. Он выложил этому белому что думает. Это вызывало уважение.
Полчаса спустя появились пикетчики. Они маршировали по Седьмой авеню со знаменами движения "Назад в Африку" и с плакатами: "ПРОКЛЯТЫЕ БЕЛЫЕ, УХОДИТЕ! ЧЕРНЫЕ, ОСТАВАЙТЕСЬ!" Пикетчиков было человек двадцать пять, и сотни три к ним присоединились. Образовав кружок возле конторы полковника Калхуна, они скандировали: "Белый, уходи, пока не поздно. Белый, уходи, пока не поздно". Там был и Билл Девис, он стоял между двумя пожилыми цветными.
Со всех сторон к дому стали стекаться чернокожие. Запрудив тротуары, толпа выплеснулась на мостовую. Движение остановилось. В воздухе запахло грозой. Черный юноша схватил кирпич и уже собирался запустить им в витрину, но один человек из движения "Назад в Африку" схватил его за рукав и отобрал снаряд.
- Не надо, мы за мир, - сказал он.
- Почему? - удивился юноша.
Ответа не последовало.
Внезапно воздух огласился воем сирен. Они выли все громче и громче, словно грешники, сбежавшие из ада. Подъезжали полицейские патрульные машины.
Первая патрульная проложила путь сквозь толпу и, скрежеща тормозами, остановилась на полосе встречного движения. Двое полицейских в форме и с револьверами выскочили из машины с криками: "А ну пошли? Очистить улицу! Марш отсюда!" Затем толпу прорезала еще одна патрульная машина и со скрежетом остановилась. Затем, третья, четвертая, пятая. Из них выскакивали белые полицейские с револьверами, двигаясь словно танцовщики в балете "Если ты черный, то пошел вон".
Толпа сделалась агрессивной. Полицейский толкнул чернокожего. Тот размахнулся, чтобы ударить обидчика. Вмешался второй полицейский.
Толпа сбила с ног женщину. "Убивают! Караул!" - завизжала она. Толпа хлынула на ее голос, увлекая за собой полицейских.
- Падлы, сволочи! - вопил молодой чернокожий, выхватив нож.
На место прибыл капитан в фургоне с динамиками.
- Сотрудникам полиции немедленно вернуться к своим машинам! - грохотал его голос. - Немедленно. А вы, граждане, соблюдайте порядок!
Полицейские ретировались. Опасность миновала. Кое-кто из толпы весело улюлюкал. Мало-помалу мостовая очистилась. Машины и автобусы, растянувшиеся вереницей на десять кварталов, наконец продолжили путь. Пассажиры за окнами с любопытством взирали на чернокожих, запрудивших тротуары.
Капитан подошел к Биллу Девису и двум его товарищам.
- Согласно закону штата Нью-Йорк, линия пикета может состоять лишь из девяти человек, - сказал он. - Будьте добры уменьшить количество ваших людей.
Билл поглядел на своих спутников. Те кивнули. Билл буркнул: "Ладно" - и отдал соответствующие распоряжения. Капитан зашел в здание и, подойдя к полковнику, попросил его предъявить лицензию. Бумаги полковника были в порядке. Он получил разрешение от нью-йоркских властей заниматься вербовкой поденщиков для организации "Назад на Юг", штаб-квартира которой была в Бирмингеме, штат Алабама.
Выйдя на улицу, капитан оставил с десяток полицейских блюсти порядок, а также две патрульные машины, чтобы не было помех уличному движению. Обменявшись рукопожатием с Биллом Девисом, он сел в фургон и убыл.
Толпа стала расходиться.
- Я знала, что преподобный О'Мэлли этого так не оставит, - сказала одна женщина.
- Только непонятно, победили мы или проиграли, - отозвалась ее спутница. Вид у нее был растерянный.
- Ну, теперь нашей работе крышка? - спросил блондин полковника, на что тот, жуя сигару, отозвался так:
- Это хорошая реклама, сынок.
Настал полдень, и двое цветных клерков выскользнули через задний вход перекусить.
Позже перед конторой полковника возник один из служащих мистера Гудмана. Он постоял, дивясь блеску стекла и стали. Он вымылся, побрился и разоделся во все лучшее, словно коротая время перед субботним свиданием. Внезапно его взгляд упал на объявление: "Разыскивается кипа хлопка". Он вздрогнул и двинулся в дом. Один из пикетчиков схватил его за руку:
- Не входи, дружище. Это все вранье.
- Я и не собираюсь на Юг. Я там в жизни не бывал. Но я хочу кое о чем их спросить.
- О чем же?
- Правда ли, что у тамошних курочек такие большие ноги, - сказал он, указывая на картинку.
Его собеседник согнулся пополам от смеха.
- Давай, приятель, спроси того типа, а потом скажи мне, что он тебе ответил.
Работник вошел, подошел к столу полковника и снял кепку.
- Полковник, я тот, кто вам нужен. Меня зовут Джош.
Полковник и не пошевельнулся, но бросил на него привычный ледяной взгляд. Рядом стоял блондин.
- Чем же ты можешь мне быть полезен, Джош? - наконец улыбнулся полковник.
- Я могу достать вам кипу хлопка, - сказал тот.
Возникла немая сцена. Полковник застыл, так и не поднеся сигару ко рту. Блондин окаменел вполоборота к окну. Затем медленно, не меняя выражения лица, полковник сунул в рот сигару и затянулся. Блондин молча уставился на Джоша и сделал шаг вперед.
- Вам ведь нужна кипа хлопка? - спросил Джош.
- Где же ты ее достанешь, дружок? - ровным тоном осведомился полковник.
- У нас есть кипа хлопка на складе вторсырья, где я работаю, - пояснил Джош.
Блондин разочарованно вздохнул.
- Сегодня утром нам ее продал старьевщик, - продолжал Джош, надеясь на сделку.
Блондин опять напрягся. Но полковник, напротив, излучал спокойствие и дружелюбие.
- Он, часом, ее не украл, Джош? Нам ворованное ни к чему.
- Дядя Бад не ворует. Он где-то ее нашел, - сказал Джош.
- Нашел кипу хлопка? - недоверчиво осведомился полковник.
- Запросто. Он всю ночь ищет-рыщет, подбирает разный хлам. Где здесь украдешь кипу хлопка?
- А утром, значит, продал ее вам?
- Да, хозяину, мистеру Гудману. Но я могу ее вам добыть.
- Когда?
- Сейчас у нас никого нет. Мы закрываемся в субботу рано, и мистер Гудман уходит домой. Могу привезти ее вам сегодня вечером.
- Каким образом?
- У меня есть ключ. Можно и не беспокоить мистера Гудмана.
- Значит, так, - сказал полковник, попыхивая сигарой. - Мы подберем тебя в нашу машину в десять вечера у станции подземки на 125-й улице. Можешь туда подойти?
- Конечно! - с готовностью отозвался Джош, но затем заколебался: - А сколько вы мне заплатите?
- Сколько ты хочешь? - спросил полковник.
- Сто долларов.
- Договорились.
Глава 10
Айрис лежала на диване в гостиной и читала журнал "Эбони", заедая чтение шоколадом. После налета ее стерегли круглосуточно. Ночевала с ней сотрудница полиции, потом сидел детектив. Теперь с ней дежурил другой детектив. Ему было велено не спускать с нее глаз. Он следовал за ней по пятам из комнаты в комнату и не разрешал запираться в ванной, откуда убрал бритвы и прочие острые предметы.
Он сидел в кресле, листал книгу У. С. Роджерса "Пол и раса". Кроме этой, в доме было еще две книги: Библия и "Жизнь Маркуса Гарви". "Пол и раса" его не интересовали, равно как и Маркус Гарви, да и Библию он уже читал.
Детектив скучал. Задание ему не нравилось. Но капитан считал, что Дик рано или поздно попытается установить контакт с Айрис. Телефон прослушивался, и телефонисткам было дано указание отслеживать все звонки. В полуминуте езды от дома стояла полицейская машина с радиотелефоном и четырьмя детективами. Капитан жаждал Дика так, как грешники в аду хотят холодной воды.
Айрис отбросила журнал и села. На ней было шелковое платье, подол которого задрался, обнажив гладкие желтые ляжки над коричневыми нейлоновыми чулками.
Из рук детектива выпала книга.
- Почему бы вам не арестовать меня - и дело с концом? - осведомилась Айрис вульгарным низким голосом.
Этот голос действовал детективу на нервы. От ее вульгарной чувственности ему делалось не по себе. Он был добропорядочный семьянин, любящий муж, отец троих детей, и ее надушенное похотливое тело оскорбляло его пуританскую душу. В его воображении начинали возникать разные картины, и это внушало ему чувство вины. Но он держал себя в руках.
- Я выполняю приказ, мэм, - кротко отозвался он. - Как только вы пожелаете явиться в участок, я вас туда отведу…
- Иди ты… - огрызнулась она.
Детектив был сутулым лысеющим рыжеволосым человеком средних лет. Маленькое морщинистое личико и огромные красные уши придавали ему сходство с обезьяной. Белая кожа была усыпана коричневыми веснушками. Это был участковый детектив, и вид у него был какой-то неухоженный.
Айрис бросила на него оценивающий взгляд и сказала:
- Если бы ты не был таким уродом, мы бы могли неплохо скоротать время в постели.
Детективу подумалось, что именно из-за его внешности капитан и отправил его на это задание, и его самолюбие получило укол. Но он улыбнулся и сказал:
- Я могу надеть на голову пакет.
Она было ухмыльнулась, потом напряглась. В глазах загорелись огоньки.
- Договорились, - сказала она, вставая с дивана.
- Я пошутил, - встревоженно отозвался детектив.
- Я пойду раздеваться, а ты войди в спальню в пакете, так чтобы были видны только глаза и рот.
- Мне не положено, - виновато улыбнулся сыщик.
- Ну смотри, - сказала она. - Такие, как я, на дороге не валяются.
Его лицо загорелось. У него был вид маленького мальчика, которого застали за чем-то нехорошим.
- Будьте благоразумны, мэм. Наблюдение рано или поздно кончится, и…
Она резко повернулась и двинулась на кухню.
Она покачивала бедрами, словно проститутка, рекламирующая свой товар. Сыщик слегка заволновался: а вдруг она выйдет с пистолетом? Но она вышла с коричневым бумажным пакетом. Айрис попыталась нахлобучить пакет ему на голову, но детектив отпрянул, словно в руках у нее была змея.
- Я просто хотела примерить, - сказала она и примерила пакет себе на голову. - Ты что, педрила?
Это задело его за живое, но он утешил себя мыслью о том, что в иных обстоятельствах он бы показал этой желтой стерве, кто он такой.
Она проскользнула мимо, искоса посмотрев на него, и легко задела бедром. Затем покачала ягодицами и помахала пакетом над головой, как приманкой. И скрылась в спальне.
Он заколебался: пойти за ней или нет? Эта стерва слишком много о себе понимала. Не одна она знает толк в любви! Его жена, например… Тут он перебил себя: об этом лучше не надо. В конце концов он сдался и пошел в спальню. Приказ есть приказ…
Она сидела и ножничками вырезала в пакете отверстия для глаз. Он почувствовал, как у него запылали уши. Он стал оглядываться в поисках телефона, но такового не обнаружил.
Тем временем она вырезала отверстие для рта. Он никак ей не воспрепятствовал, а перевел взгляд на ее широкий чувственный рот. Она облизнула губы и высунула кончик языка.
- Это уже выходит за рамки, мэм… - запротестовал он.
Она пропустила реплику мимо ушей, оглядывая его голову. Затем прорезала отверстия для ушей, приговаривая: "Большие ушки - большие, сам знаешь что". Уши его горели ярким пламенем. Она посмотрела на свое рукоделие. Он тоже посмотрел.
- Тебе надо дышать, малыш, - проворковала она и вырезала отверстие для носа.
- Выйдите отсюда и ведите себя как следует, - проговорил он заплетающимся языком.
Она подошла к маленькому столику с проигрывателем, поставила медленный, томный блюз и стала покачиваться в такт музыке, прищелкивая пальцами.
- Мне придется применить силу, - предупредил он.
Она обернулась к нему и, раскинув руки в стороны, двинулась на него:
- Давай, папочка, накажи меня хорошенько!
Он повернулся к ней спиной и остановился на пороге. Она же, подойдя к зеркалу, стала снимать серьги, потом ожерелье, потом провела рукой по волосам, насвистывая под музыку и не обращая на него внимания. Затем она сняла платье. Он обернулся посмотреть, чем она занимается, и остолбенел.
- Не смейте! - крикнул он.
- Ты не можешь запретить мне раздеваться в моей спальне!
Он подошел, взял стул и, поставив его в дверях, плюхнулся на него с решительным видом, потом повернулся к ней профилем так, чтобы не выпускать ее вовсе из поля зрения.
- Пожалуйста, раздевайтесь, - буркнул он.
Она повернула зеркало так, чтобы он мог видеть ее отражение. Затем сняла через голову комбинацию. Теперь на ней были лишь лифчик и маленькие черные кружевные трусики.
- Если страшно, иди домой, - съязвила она.
Он заскрипел зубами и уставился в пространство.
Айрис сняла лифчик, трусики и воззрилась на себя в зеркало. Она поддерживала груди ладонями и легко поглаживала их пальцами. На ней были лишь пояс, нейлоновые чулки и туфли на высоком каблуке. В этом наряде она выглядела куда более голой, чем если бы на ней и вовсе ничего не было.
Детектив судорожно сглотнул. От шеи и выше он был объят яростью и негодованием, но от шеи и ниже его снедало совсем иное пламя. Огонь обжигал некоторые части его тела. Казалось, еще немного - и пламя вырвется наружу. Сороконожки и муравьи ползали по его интимным местам. Он ерзал на стуле, ибо сидеть не было никаких сил. Брюки стали слишком узкими, пиджак тоже. Голова пылала, во рту пересохло.
Ловко, словно танцовщица в стриптизе, Айрис сняла одну туфлю и швырнула ему на колени. Он судорожно отбросил ее в сторону. Затем она сняла вторую туфлю и отправила туда же. Он вовремя удержался от того, чтобы не впиться в туфлю зубами. Сняв чулки и пояс, Айрис двинулась к нему с явным намерением повесить их ему на шею.
Детектив вскочил на ноги, как чертик из коробки, проскрипев:
- Это уже чересчур.
- Ничего подобного, - сказала она и подступила к нему вплотную. Он попытался оттолкнуть ее, но она прижалась к нему, обвив его ногами, прижимаясь животом. Горячий аромат женского тела стал обволакивать детектива, лишая чувств.
- Чертова шлюха, - простонал он, толкая ее к кровати. Стягивая пиджак, он бормотал: - Я покажу тебе педа!
Впрочем, ему хватило ума повесить кобуру с револьвером на ручку двери с той стороны. Затем он опять обернулся к ней.
- Давай, не бойся, педрила! - поддразнивала она его, развалившись на кровати, слегка расставив ноги и нацелив на него свои груди с коричневыми сосками - ни дать ни взять та самая Большая Шлюха, что живет в воображении всех пуритан.
Он расстегнул молнию брюк, снял их. Теряя пуговицы, стал расстегивать рубашку. Раздевшись, он хотел было нырнуть в нее, как в море, но она замахала руками.
- Сначала надень пакет, - сказала Айрис, поднимая его с пола и по ошибке надевая на голову детективу задом наперед. - Хоп!
На мгновение ослепленный, он поднял руки, чтобы сорвать его, но она его опередила и надела пакет правильно, так что виднелись только его глаза, рот, нос и уши.
- Вперед, малыш! - хрипло проговорила Айрис. Тут-то и зазвонил телефон.
Он выскочил из постели, словно за ним гнались фурии, весь его жар словно ветром сдуло. Впопыхах он перевернул стул, все еще стоявший в дверях, ударился лодыжкой и врезался в дверной косяк. С его губ срывались проклятия, его белое худое сутулое тело и рыжая голова мотались из стороны в сторону, и он двигался так неуклюже, что напоминал восставшего из могилы мертвеца.
Гибким неуловимым движением Айрис открыла потайную дверцу столика у кровати, схватила трубку второго телефона, крикнула что есть мочи: "Помогите!" - и повесила трубку.
Детектив так торопился, что не услышал ее голос. Он добежал до телефона в гостиной, задыхаясь, сказал: "Говорит Гендерсон", - но их уже разъединили. Он еще стучал по рычагу, а она тихо надела спортивный халат, взяла в руки туфли. "Алло! Алло!" - кричал он в трубку, а она босиком вышла из спальни, закрыла за собой дверь и, пройдя на кухню, вышла из дома через черный ход.