* * *
По телефону Орделлу назвали номер палаты. Третий этаж, восточное крыло. Воскресенье. Половина двенадцатого ночи. Ему оставалось лишь дождаться, стоя на лестнице, когда полицейскому у дверей палаты наконец наскучит сидеть там в одиночестве и он отправится пройтись по коридору до стойки дежурной медсестры, чтобы немного размяться, а заодно и поболтать. Попасть в палату к Куджо оказалось сравнительно просто. Орделл вошел в полутемную комнату, неся в руке коробочку орешков, которую он поставил на тумбочку у кровати. На нем был темный костюм с галстуком. Не теряя времени зря, он вытащил подушку из-под головы у Куджо.
- Мать твою, - недовольно выругался Куджо спросонья. Изо рта у него дурно пахло.
- Эй, дружище, - сказал Орделл, положив подушку Куджо на грудь, - как дела? Выздоравливаешь? Тебя здесь хорошо лечат?
- Чего тебе надо? - зло спросил Куджо, щурясь, хмуро глядя на него, все ещё отходя ото сна.
- Слушай, им лучше дать тебе что-нибудь. У тебя изо рта жутко воняет, - сказал Орделл, передвигая подушку Куджо ему к подбородку. - А теперь закрой глаза, и меня здесь через минуту не будет. - Подушка была уже в руках у Орделл, как в палате неожиданно зажегся верхний свет.
К кровати подошла толстуха-санитарка.
- Что вы здесь делаете?
Орделл обернулся и увидел, что полицейский тоже вошел в палату: преклонного возраста, но мощного телосложения и ещё к тому же с большим животом.
- Поправлял ему подушку, - ответил Орделл. - Взбил её, чтобы ему было удобнее лежать, и перевернул на другую сторону.
- Вам здесь нечего делать, - настаивала санитарка. - Часы посещений давно прошли.
Стоявший рядом с ней пузатый полицейский тупо разглядывал его.
Орделл развел руками.
- Я обещал его маме, что забегу проведать его. Она помогала у нас дома по хозяйству, когда моя мама была ещё жива. Просто дело в том, что я адвентист седьмого дня, и сегодня я целый день обходил дома, собирая пожертвования для нашей церкви. Это деньги для помощи бедным людям. Понимаете? Для тех, у кого нет денег даже на еду.
- Все равно вам здесь находиться нельзя, - повторила толстуха.
И тут подал голос толстяк-полицейский.
- Выметайся отсюда, и поживее.
У Орделла не было никакой возможности разобраться с Куджо. Черт возьми. Он ушел, зная, что теперь эта неразрешенная проблема всей своей тяжестью ляжет на его плечи.
Глава 16
Ранним воскресным вечером Орделл привез Луиса в свой дом на 30-й улице в Вест-Пальм и представил его Симоне, сказав при этом, чтобы она хорошенько заботилась о Луисе, который несколько дней поживет у них. Орделл проводил Луиса в комнату для гостей, оставив для него в одном из ящиков зеркального комода "Беретту" девятого калибра, которую на следующий день Луису предстояло взять с собой, а сам ушел, сославшись на то, что ему ещё надо проведать приятеля в больнице.
- Увидимся утром.
Тот воскресный вечер запомнился Луису надолго.
Поначалу Луис решил про себя, что эта пожилая негритянка скорее всего доводилась Орделлу какой-нибудь тетушкой. Симона поинтересовалась, не приготовить ли ему поесть. Луис поблагодарил её за заботу и отказался. Она удалилась к себе в комнату, а Луис уселся перед телевизором, где как раз в это время шел фильм "Она написала "Убийство"", полагая, что этим вечером они с Симоной уже больше не увидятся, потому что пожилые люди обычно ложатся спать довольно рано. Следующим по программе стоял "Фильм недели".
Однако примерно в половине десятого из её спальни вышла совсем другая женщина. Вошедшая туда до этого негритянка была просто престарелой тетушкой в поношенном домашнем халате и с шарфом, который она носила обвязанным вокруг головы. Та же, что только что появилась на пороге её комнаты, выглядела по крайней мере лет на двадцать моложе, черные блестящие волосы уложены в прическу, в ушах покачиваются длинные серьги, голубые тени на веках, искусственные ресницы; на ней было плотно облегающее фигуру платье из серебристого материала и подходящие к нему туфли без задников на высоком каблуке. Она сказала Луису, что, насколько она понимает, сам он из Детройта. Еще она рассказала о том, что в свое время у неё там было много знакомых среди белых ребят, с которыми она встречалась и во "Флейм-Шоубар", и в "Спортриз", а позднее и в "Уотс Клаб Мозамбик", и что после они все вместе отправлялись в заведения, работающие ночью.
- Ты там бывал? - спросила они у него.
Луис сказал, что, да, иногда заходил, и что с Орделлом он познакомился как раз в "Уоттс Клаб".
- Мальчик мой, тогда сейчас мы с тобой побываем дома, - пообещала Симона.
Посмотреть "Фильм недели" ему так и не пришлось. Зазвучали шлягеры Детройта.
* * *
В понедельник рано утром, не дожидаясь когда проснется Симона, Луис вышел из дома и отправился завтракать в закусочную "У Денни". Они заранее договорились встретиться на автостоянке отеля "Хилтон" на Саутерн-Бульвар, что близ автострады. Прибыв в назначенное место, Луис увидел Орделла в синем рабочем комбинезоне, стоящим у небольшого автофургона, припаркованного рядом с его "Мерседесом". Мелани сидела в машине, слушая радио и покачивая головой в такт музыке. Орделл подошел к машине Луиса.
- Ну давай, поглядим, что там у тебя есть.
Открыв багажник, Луис показал Орделлу свои приобретения: "Кольт-Питон" и "Моссберг 500" с лазерным прицелом. Оставленная для него Орделлом накануне вечером "Беррета" тоже была здесь.
- Доставай, - приказал Орделл.
Луис взял "Беретту" и сунул её за пояс брюк, тут же прикрыв пистолет сверху краем рубашки, надетой навыпуск.
- И вот эту крутую пушку с наворотами тоже, - продолжал Орделл. - Наш Верзила большой охотник до такой крутизны.
Засунув пистолет между листами газеты, Луис взял в руки сверток и, закрыв багажник, направился вслед за Орделлом к задней дверце фургона, когда тот вдруг снова обернулся к нему.
- Ну и как тебя Симона оттрахала?
Спросил как бы между прочим, криво усмехаясь, и Луис догадался, что Орделлу с самого начала не терпелось задать ему этот вопрос.
- Она устроила целый концерт, - сказал Луис.
- Да уж, это она умеет.
- Исполнила "Любовь Бэби". И танцевала при этом.
- Это называется хореография, - сказал Орделл. - Ну чем не "Сьюпримз", а?
- Вообще-то и для "Сьюпримз" место нашлось. Она поставила пластинку.
- Я имею в виду то, как она движется.
- Следующим номером было "Остановись! Во имя любви".
- "Прежде, чем ты разобьешь мне сердце", - прокомментировал Орделл.
- Потом была очередь Глэдис Найт.
- Вместе с "Пипс" или без них? У неё раз на раз не приходится.
- Вместе с "Пипс".
- А Сайриту Райт она представляла?
- Не знаю. Кое-что из её репертуара я раньше никогда не слышал.
- Сайрита одно время была замужем за Стиви Уандером.
- Она превзошла сама себя, - продолжал Луис. - В том смысле, что танцевала она чересчур старательно.
- А потрахаться она тебе не предлагала?
- Она хотела, чтобы я пришел к ней в комнату.
- Вот как?
- Сказала, что она устала танцевать, и теперь ей надо почесать спинку.
- Ей ещё очень нравятся, когда ей чешут пятки.
- А я ответил, что тоже устал и что у меня к тому же разболелась голова.
- Да?
- Представляешь, я просыпаюсь среди ночи, а Симона лежит в постели вместе со мной. И ещё спрашивает: "Ну как твоя голова? Не болит больше?"
- Так ты трахнул её или нет? - не выдержал Орделл.
Задняя дверь фургона приоткрылась, и оттуда показалась голова молодого негра в бандане.
- Слушай, Булка, чего мы здесь сидим? Мы едем или как?
- Сейчас-сейчас, - ответил Орделл. - Гляди сюда, - обратился он к Луису, открывая для него пошире дверь. В автофургоне сидели на корточках трое негров, вооруженные автоматами - скорее всего это были АК-47.
- Это Луис, - объявил им Орделл, - знаменитый грабитель банков из Детройта, тот самый, о котором я вам говорил - помните? Теперь, Луис, взгляни вот на этих двух балбесов. Это Вонючка и Героин. А вот этого нетерпеливого выскочку мы зовем Зулу. Меня они называют Булкой. Это сокращение от "Белой булки". Эй, вы там! А ну-ка пошевелите мозгами и придумайте имя для Луиса - для нашего человека, - приказал Орделл и захлопнул дверь фургона, а затем снова обернулся к Луису. - Они меня любят. И знаешь, почему? Потому что я из Детройта, а здесь это ценится выше любой рекомендации. Так что для этих мальчиков ты тоже будешь оттуда.
Мелани вышла из "Мерседеса". На ней были тесные короткие шортики, узкий топ, а через плечо был перекинут ремень, на котором висела потертая сумка-плетенка.
- Привет, Луис, - как бы между делом сказала она, избегая встречаться с ним взглядом, и оставаясь стоять рядом, сложив руки на груди, пока Орделл объяснял, что они с Луисом сядут в автофургон с его "шестерками", а она, Мелани, поедет за ними на "Тойоте" Луиса. И тогда Луис спросил, почему надо обязательно брать его машину. Орделл сказал, что на ней они возвратятся обратно. Как будто бы все объяснялось именно этим.
- Что ж, как скажешь, - только и нашелся, что сказать Луис.
* * *
Направляясь по Саутерн-Бульвар в сторону Локсахатчи, Орделл нарочито громко, по-видимому желая быть услышанным всеми, обсуждал вслух достоинства и недостатки своих "шестерок", то и дело называя их придурковатыми ублюдками и недоносками, и спрашивая, известно ли им, кто такие pistolocos? Так называли их коллег-"шестерок" в Колумбии. Поглядывая на своих подопечных в зеркало заднего обзора, Орделл назидательно вещал:
- Вот, например, в Медельине, столице мирового наркобизнеса, за убийство какого-нибудь правительственного чиновника вам заплатили бы два миллиона песо. В переводе на наши деньги это двести тысяч долларов. А ещё у них там есть basuco - делается из кокаина, но только кайф после него намного круче и балдеешь дольше. Короче, зверское зелье. Вот вы, козлы, небось уже размечтались сейчас: черт возьми, целых двести тысяч! Это такие деньжищи! Да за такие "бабки" можно запросто купить мамаше домик на побережье. Потом угрохать ещё одного бюрократа, и можно будет купить такую же крутую машину, как моя, и кучу всевозможных шмоток. Только знаете, что ожидало бы вас там, кроме торговцев наркотой и pictocolos? Хулиганье и бандюги всех мастей, постоянно устраивающие перестрелки между собой. К тому же там полно террористов - вы представляете себе, что я имею в виду, говоря о террористах? Они там везде, повсюду, и кроме них ещё "одноразовые" "шестерки"-смертники. Там все охотятся друг на друга. И знаете, сколько людей погибли в перестрелках или так или иначе умерли насильственной смертью только за один прошлый год и только в этом одном, отдельно взятом городе - Медельине? Более пяти тысяч, и в подавляющем большинстве случаев это были ваши ровесники, ребята, для которых настоящая жизнь ещё только-только начиналась. Все меня слышали? Это в десять раз больше, чем в Детройте за тот же период - а не мне вам рассказывать, что это за город. Так что видите, как вам повезло, что вы живете здесь, в США.
Луис изредка поглядывал через плечо на "шестерок" Орделла: трое здоровых парней сидели на полу фургона. Они были молчаливы и сосредоточенны, а в самом фургоне царил полумрак. Их можно было бы с легкостью принять за переселенцев, кочующих в поисках работы, если бы только не автоматы китайского производства, которые они сжимали в руках.
Орделл до сих пор ни словом не обмолвился о цели этой утренней поездки, пока наконец, миновав по пути здания тюрьмы "Локсахатчи-Роуд" и проехав ещё несколько миль, он свернул с шоссе. Вдали темнели плантации сахарного тростника - полмиллиона акров отсюда и до Эверглейдс. Орделл взглянул в зеркало заднего обзора.
- Скоро будем на месте. Выезжаем на грунтовую дорогу… Да уж, добраться к нему нелегко.
По обеим сторонам вдоль дороги, за прорытой вдоль неё сточной канавой, росли австралийские сосны. Еще несколько миль путешествия по ухабистой дороге, во время которого было слышно, как колотят о днище машины вылетавшие из-под колес автофургона комья земли и камешки, и вскоре далеко впереди, за деревьями показалось ранчо: аккуратный хозяйский дом из красного кирпича, амбар и загоны для скота, навес для техники с одной стороны, и сарай, собранный из гофрированного железа по другую сторону от дома. Луис старался держаться покрепче на своем сидении, в то время, как Орделл выруливал к ранчо, и фургон бросало на ухабах из стороны в сторону.
- Осторожный, черт. - Он снова взглянул в зеркало. - Теперь всем внимание. Глядеть, куда едем. Переезжаем через мост, и мы на его земле.
Автофургон прогрохотал по доскам, перекинутым через канаву, и Орделл снова взглянул назад.
- Видите вон ту большую железную хижину? Там он и держит все свои пушки и тому подобное военное барахло. У него на джипе установлен М-60. Его тоже нужно будет оторвать оттуда. Еще ручные гранаты. У него есть также несколько уже заряженных противотанковых гранатометов, снабженных подробной инструкцией, как стрелять, и как затем избавиться от ставшего ненужным приспособления. Это оружие разового применения. Например, какой-нибудь государственный муж разъезжает в своем роскошном авто где-нибудь в Медельине - бам, и его нет.
Думаю, он там будет один, - продолжал Орделл. - Его жене надоело ходить здесь дозором и смахивать пыль с его пушек и прочего хлама. Она ушла от него. - Однако, выехав на подъездную дорожку, посыпанную гравием, он тут же возразил сам себе. - Нет, похоже, как раз сегодня утром наш общий приятель принимает гостей. Мотоциклы…
Позади пикапа были оставлены два "Харлея", и автофургон остановился рядом.
- Они сейчас на стрельбище, - пояснил Орделл. - Это за железным сараем.
Стрельбище представляло собой длинный прилавок под навесом, находившийся примерно в пятидесяти ярдах от дома. Там стояли двое. Еще дальше на столбах были укреплены мишени и насыпан высокий земляной вал, с виду напоминающий дамбу.
- Парочка "Рокеров за расизм", - пояснил Орделл, - практикуется, как они будут расстреливать нас, афро-американцев, когда мы займем дома в их кварталах и станем трахать их баб. А теперь всем залечь. Как только мы с Луисом выйдем, вы здесь затаитесь и будете сидеть тихо, как мышки. Ясно? В окна не выглядывать. Начало стрельбы в доме будет для вас сигналом. Выходите и убираете рокеров. Таково ваше задание в этой операции. Итак, индюшиная охота, всем все ясно? Слушайте.
С улицы, со стороны стрельбища доносились хлопки одиночных выстрелов.
- Стреляют из пистолетов, - пояснил Орделл. - У них мишени, на которых нарисованы страшилы-негры. Нигер, выходящий на них с мачете в руке - знаете, такой тупой козел заслуживает смерти, если у него даже пистолета нет.
Луис снова взглянул назад через плечо. "Шестерки" принялись за кокаин, зачерпывая насыпанный в пакетик белый порошок чайными ложечками - у каждого была своя! - вдыхая его, и утирая нос рукавом.
- А pistocolos у нас и свои собственные имеются, - сказал Орделл, в очередной раз взглянув в зеркало, а затем вытащив из "бардачка" армейский автоматический "Кольт.45". Проверив пистолет, он сунул его в комбинезон, бросив Луису. - Ну что, готов? Идем. Раньше начнем, раньше кончим.
Луис вышел из машины, держа в руке "Моссберг", спрятанный в свернутой газете. Он поправил "Беретту", ствол которой больно упирался ему в пах, а затем вытащил надоевший пистолет из-за пояса - черт с ним - и оставив его на сидении, захлопнул дверцу. Луис зашел с другой стороны фургона, где его уже поджидал Орделл. Оглянувшись назад, он увидел, как из его "Тойоты", припаркованной рядом, выходит Мелани со своей плетеной сумкой через плечо. Мелани подошла к ним, и по всему было видно, что она пребывает не в самом радостном настроении.
- А вот и он, - сказал Орделл.
Он помахал кому-то рукой, и Луис взглянул в сторону дома.
- Как дела, Верзила?
Все ещё продолжая улыбаться, Орделл понизил голос:
- Вы только посмотрите на этого педрилу. Вообразил, небось, себя самим Адольфом Гитлером.
Перед крыльцом дома, широко расставив ноги в высоких солдатских ботинках и подбоченясь, стоял огромный детина в защитного цвета камуфляжных штанах - как у военных во время "Бури в пустыне" - а также в футболке цвета хаки военного образца.
- Если ты решил, что я стану трахаться с этим боровом, - сказала Мелани, - то ты очень сильно ошибаешься.
Орделл обернулся к ней.
- Спокойно. Просто сделай свою часть работы.
Затем он снова обратился к хозяину.
- Джеральд, ты только посмотри, кого я тебе привез. Помнишь, я рассказывал тебе о Мелани. Так вот это она и есть.