– Что теперь? – спросил Солодовников, когда съемка была закончена.
Хохлов снова поднял авторучку и, завернув ее в пакет, сунул в карман джинсов.
– А теперь пошли обедать.
Глава 12
Обед проходил в мрачной, молчаливой обстановке. И немудрено. Постепенно до всех дошла мысль, что между ними сидит и спокойно обедает убийца.
Нина Самохвалова на обед не пришла.
Солодовников и Хохлов, последними начавшие трапезу, последними ее и закончили.
– А что имел в виду капитан, когда сказал, что ты – сыщик? – спросил наконец Солодовников.
– Я ему сказал, и это чистая правда, что работаю по совместительству в частно-розыскном бюро.., только и всего.
– А-а, – вяло отреагировал Солодовников. – Ну, и что дальше будем делать, сыщик?
– Пойдем в мою каюту, там обсудим.
Жара усиливалась.
Войдя в свою каюту, Хохлов снял рубашку и нажал на кнопку. Солодовников плюхнулся на жалобно заскрипевший диван.
Когда Татьяна открыла дверь. Хохлов попросил:
– Танечка, ты не могла бы принести нам бумагу…
– Бумагу? – непонимающе переспросила она.
– Ну да. Бумагу.
– Туалетную?
– Почему туалетную? Обычную писчую бумагу.., ручка у меня, кажется, есть… – он заглянул в свою сумку. – Да, ручка есть.
– Я не знаю.., надо поискать.., и много?
– Нет, немного. Я думаю, листов десять должно хватить…
– Это все?
– Все, пожалуй…
– Пива прихвати, пожалуйста, – вставил Солодовников. – Похолодней.
Когда Татьяна вышла, он спросил:
– Зачем тебе бумага понадобилась?
– Я собираюсь порасспросить народ.., кто что видел. Может быть, придется кое-что записать для памяти.
– А-а, понятно.
– Кстати, как ты думаешь, у кого из здесь присутствующих имелись мотивы убить Самохвалова?
Солодовников пожал плечами:
– Трудно сказать.., он был, конечно, не подарок.., сам видел.., но чтобы убивать… Для этого нужны серьезные причины.
– Ну, это довольно относительно. То, что тебе кажется пустяком, другому жить не дает.
– Это верно… А женщина, по-твоему, могла это сделать?
– А почему нет? – Хохлов достал из кармана стреляющую авторучку, упакованную в прозрачный полиэтиленовый пакет. – Из этой штуки мог выстрелить и ребенок. А что? У тебя есть кто-то из женщин на примете?
– Как тебе сказать… – замялся Солодовников.
– Да уж как-нибудь попробуй.
– Точно я ничего не знаю, но как-то раз, дня три назад, я случайно услышал, как Самохвалов жутко орал на Ольгу Петровну.
– На бухгалтера?
– Ну да. Насколько я понял, он был недоволен тем, как она провела какую-то сделку.., в общем, он на налогах из-за этого потерял шестьдесят "лимонов"…
В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась Татьяна с подносом в руках. Поставив на стол пиво и два стакана, она сказала:
– Бумаги пока нет. Ее Полина ищет. А пива я принесла, чтобы вам не скучно было ждать.
– Молодец, – похвалил ее Солодовников, – открывай.
– Слушай, Татьяна, – спросил Хохлов, показав пальцем на лежащий рядом с пивом пакет, – ты вот эту авторучку не видела раньше?
У кого-нибудь?
Открывая бутылки, она покосилась на нее и отрицательно покачала головой:
– Нет, не видела.
– А что ты перед обедом делала?
– Мы с Полиной на пляже загорали.
– С какого времени?
– Не помню точно… Мы пришли, когда у вас гонка заканчивалась.
– А ушли?
– Примерно за час до обеда, стол накрывать.
– Вы все время вдвоем были?
– На пляже все время, а уж здесь…
– А здесь ты ничего подозрительного не видела?
– Чего это, например?
– Ну, не выходил ли кто-нибудь из каюты Самохваловых? Или, может, входил?
– Нет, не видела.
– Выстрела не слышала?
– Ничего похожего.
– Хорошо. Пусть Полина, когда бумагу найдет, сама ее принесет.
– Ладно.
– Так что там у них с Ольгой Петровной произошло? – спросил Хохлов, когда за Татьяной захлопнулась дверь.
– В общем, он сказал, что она должна вернуть ему эти бабки, что он не намерен из-за ее болезненной честности терпеть убытки.
– А она что?
– Она сказала, что делала все по закону, что денег у нее таких нет. Тогда он стал орать, что ему наплевать на законы. Продавай, говорит, свою квартиру или что угодно и рассчитывайся с ним по-хорошему, иначе он ее поставит на счетчик, и с ней будут по-другому разбираться.
– Интересно. И как ты думаешь, он мог исполнить свою угрозу?
– Вполне, – уверенно ответил Солодовников, принимаясь за пиво.
Хохлов, задумчиво глядя в иллюминатор, последовал его примеру.
– Ладно, – сказал, поднимаясь с дивана, Солодовников, когда с пивом было покончено, – пойду поговорю с капитаном. Что-то надо делать с покойником.
– Да-а, жарища несусветная… Слушай, пришли мне Ольгу Петровну. Хочу с ней поговорить.
– Ладно.
В дверях Солодовников чуть не столкнулся с Полиной, державшей в руках стопку бумаги.
Глава 13
– Здрассти, – испуганно поздоровалась Полина, остановившись у порога.
– Здравствуй, конечно, только мы сегодня сто раз уже виделись.
Кивнув головой в знак согласия, она растерянно улыбнулась.
– Ну, давай, – сказал Хохлов после секундной паузы.
– Чего?
– Бумагу, говорю, давай.
– А-а, пожалуйста, – вспомнила она цель своего визита и положила бумагу на стол перед Хохловым.
– Спасибо. Ты чего такая испуганная?
– Не каждый день на теплоходе людей убивают.
– Это верно. Слушай, после того как вы с Татьяной вернулись с пляжа на судно, ты не видела, случайно, как кто-то входил или выходил из каюты Самохваловых? Ты ведь, накрывая на стол, все время ходила по коридору туда-сюда.
Она испуганно затрясла головой:
– Нет, нет! Ничего не видела! Ничего!
– А выстрел не слышала?
– Нет! И не слышала ничего!
– Ты могла не понять, что это выстрел. Он не был слишком громким.., так, сильный хлопок. Как будто кто-то уронил на пол, например, толстую книгу.
– Нет! Ничего такого не слышала.
– Ну ладно. Слушай, Полина, а эту авторучку ты ни у кого не видела?
Полина серьезно, наморщив лоб, стала разглядывать авторучку сквозь прозрачную пленку.
Продолжалось это довольно долго. И, как показалось Хохлову, тень сомнения мелькнула на ее лице.
– Нет, не помню, – наконец ответила она.
– Что именно ты не помнишь?
– Ничего не помню.
– Нет, ты подожди, это очень важно. Ты не помнишь, у кого ты ее видела? Или не помнишь, видела ли вообще?
– Не помню, чтобы видела.., хотя… Нет, не помню.
– Ты подумай, – разочарованно предложил Хохлов, пряча авторучку в ящик стола. – Если вспомнишь, сразу скажи мне. О нашем разговоре никому не говори. Понятно?
Полина энергично кивнула головой.
– Ладно, иди. Вспоминай про авторучку.
Это очень-очень важно.
* * *
Ольга Петровна постучала в дверь каюты минуты через две после ухода Полины.
– Войдите, – крикнул Хохлов.
– Мне передали, что вы хотели меня видеть…
– Да, да, Ольга Петровна, проходите, садитесь. Я хочу задать вам несколько вопросов.
– Пожалуйста, буду рада вам помочь.
– Спасибо. Итак, Ольга Петровна, как вы думаете, имел ли кто-то из сотрудников вашей фирмы основания для того, чтобы убить Самохвалова?
– Право, не знаю… – заколебалась Ольга Петровна. – Конфликты, конечно, бывали, но… чтобы убить.., я просто боюсь ввести вас в заблуждение.., нет, ничего не могу об этом сказать.
– Вот вы сказали конфликты.., пример какой-нибудь можете привести?
– Я боюсь.., боюсь наговорить на человека.
– Ольга Петровна, – внушительно произнес Хохлов, – я вам обещаю, даю слово, клянусь, наконец, что никогда, ни при каких обстоятельствах не буду ссылаться на вас. Поймите, среди нас убийца. И неизвестно, какими он руководствуется мотивами. И не убьет ли он еще кого-нибудь. Я, прежде всего, сам должен в этом разобраться. Так что эта информация для внутреннего, так сказать, потребления.
– Ну.., если вы обещаете никому… – Ольга Петровна застенчиво мяла в руках кружевной платочек.
– Обещаю.
– Я знаю.., случайно.., что Ирина Ларина, наш экономист… Да вы ее знаете…
– Конечно, знаю.
– Она сама мне как-то рассказала.., что… что… – она, покраснев, в смущении замолчала.
– Что рассказала, Ольга Петровна?
– Нет, я не могу так. Мне человек доверился, а я…
– Поймите. Это не пустые сплетни. Речь идет о жизни и смерти.
– Хорошо, – решилась наконец Ольга Петровна, словно бросившись в воду. – В общем, Юрий Петрович вынуждал ее к сожительству…
Ну, вы меня понимаете?
– Кажется, да. Вы имеете в виду сексуальную связь?
– Именно.
– Против ее воли?
– В этом-то и дело.
– Каким образом?
– Что каким образом? Вы имеете в виду детали?.. Технические, так сказать?..
– Нет. Я имею в виду, каким образом он ее принуждал? Что было средством давления?
– А-а! Ну, это просто… Ирина – мать-одиночка. У нее сын семи лет.., муж.., я имею в виду отца ее ребенка, давно, еще до его рождения исчез. Ее родители умерли.., в общем, она вынуждена держаться за эту работу… Платят ей неплохо, а другую найти сейчас очень трудно.., практически невозможно, вы же знаете.
– Я понимаю. Так что, она.., э-э.., ну, он добился своего?
– Да.
– И как она к этому относилась?
– Она его просто ненавидела.
– Вот как?
– Да. Но я уверена, что она не могла решиться.., на убийство.., я уверена.
– Хорошо. А что-нибудь еще вам известно?
– Больше, кажется, ничего, что заслуживало бы вашего внимания.
– А вы сами с ним не конфликтовали?
– Нет, – совершенно спокойно ответила Ольга Петровна, глядя прямо в глаза Хохлову, – мы с ним прекрасно ладили. Хотя он мог быть несколько.., как бы это сказать.., грубоватым иногда.
– Понятно. А где вы были сегодня перед обедом?
– Все утро я читала у себя в каюте. Дело в том, что вчера я несколько перегрелась на солнце…
– Понимаю. Я видел, как вы вчера задремали в шезлонге, хотел вас предупредить, чем это чревато, но не решился…
– И напрасно. Но ничего страшного не произошло. В крайнем случае, слегка облезет кожа.
– Да… Ну ладно, не буду вас больше задерживать.
– Я могу идти?
– Конечно. Попросите, пожалуйста, если вам не трудно, Гершковича зайти ко мне.
– Конечно, конечно.
– Спасибо. Да, чуть не забыл. Вот эту авторучку вы ни у кого не видели раньше?
– Нет, не видела, – едва взглянув на пакет, ответила она так же уверенно, как чуть раньше на вопрос о конфликтах с Самохваловым.
Глава 14
Гершкович распахнул дверь так, будто намеревался сорвать ее с петель. Убедившись, что это ему не удалось, он захлопнул ее с таким грохотом, будто давал старт очередной парусной гонке. Усевшись на стул, он визгливо прокричал:
– Какого черта вы затеваете? Это что? Допрос? Как вы смеете?
– Чего вы опять раскипятились?
– Не смейте со мной так разговаривать!
Мальчишка! Сопляк!..
– Стойте, стойте. Угомонитесь… Не хотите со мной разговаривать – не надо… Я так и скажу…
– Кому это, позвольте вас спросить?
– Капитану, а потом милиции.., пусть они с вами разбираются. Им вы и объясните, чем это я так плох для вас.
На лице Гершковича отразилась напряженная работа мысли.
– Я не отказываюсь с вами разговаривать.
С чего вы это взяли? – несколько менее агрессивно возразил он.
– Видимо, мне это просто показалось, – предположил Хохлов. – От жары, наверное…
– Наверное, – снисходительно согласился Гершкович, – бывает…
– Тогда ответьте мне, пожалуйста, на несколько вопросов.
– Попробую.
– Что вы делали с момента окончания гонок до обеда?
– Сначала я погулял по острову…
– Один?
– Не вижу на этом судне человека, от совместной прогулки с которым я получил бы хоть малейшее удовольствие, – язвительно ответил Гершкович.
– Странно…
– Что именно?
– Зачем тогда вы вообще поехали в этот круиз, если ваши спутники вам так неприятны?
Видно было, что этот простой вопрос застал Гершковича врасплох. И его ответ трудно было причислить к категории находчивых.
– Не ваше дело, – запальчиво выкрикнул он и мрачно замолчал, поняв, очевидно, что сморозил глупость. – Во всяком случае, не затем, чтобы убивать этого… Самохвалова, – добавил он после небольшой паузы.
– Придется сделать вид, что я вам поверил…
Хорошо. Что же вы делали потом?
– Погулял я с час примерно, а потом вернулся к себе в каюту. Все.
– Во время прогулки вы кого-нибудь видели?
– Да.
– Кого?
– Виктора Солодовникова с… – он замолчал.
– С кем?
– С Ниной.
– Вы уверены?
– Я еще в здравом уме, слава богу.
– Что они делали?
– Стояли.., разговаривали…
– Они вас видели?
– Нет, не думаю. Они были слишком увлечены беседой. А я отошел в сторону.
– Вы что-нибудь знаете о конфликтах Самохвалова с сотрудниками фирмы?
– Ничего серьезного. Он был вежливый, доброжелательный и чуткий руководитель.
Его саркастическая улыбка несколько противоречила смыслу произносимых им слов.
– Значит, ничего подозрительного вы не видели?
– Нет.
– Не видели, чтобы кто-нибудь входил в это время в каюту Самохвалова или выходил из нее?
– Я же вам русским языком говорю: нет, нет и нет!
– Вот эту авторучку вы у кого-нибудь видели?
Гершкович, пренебрежительно взглянув на пакет, уверенно ответил:
– Еще раз нет.
– Хорошо. Можете идти.
– Значит, я свободен?! – ернически ухмыляясь, спросил он.
– Абсолютно.
– Большое спасибо, как это любезно с вашей стороны. Я просто не могу поверить своему счастью.
Хохлов ощутил неодолимое желание запустить в него бутылкой из-под пива. Однако Гершкович вовремя вышел из каюты, на прощание еще раз демонстративно громыхнув ни в чем не повинной дверью.
* * *
После ухода Гершковича Хохлов задумчиво сидел над первозданно чистым листом бумаги.
Писать было нечего. Он нарисовал несколько чертиков и один кораблик.
Внезапно дверь каюты открылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Солодовникова.
– Ты один? – удивленно спросила голова.
– Один, – буркнул Хохлов, – заходи. Или в коридоре прохладней?
– Так же, – ответил тот, плюхнувшись на свое привычное место на диване.
– Вы с Гершковичем скоро мне всю каюту разломаете, – проворчал Хохлов.
– Что, ты с ним уже побеседовал?
– Имел такое удовольствие.
– То-то я смотрю, ты сейчас кусаться начнешь.
– Да, в данный момент выбираю на тебе местечко поаппетитней.
– Он вообще-то мужик неплохой, но я-язва…
– Прободная, – добавил Хохлов.
– Да уж… Я что, собственно, пришел-то…
Капитан просил сообщить, что покойника мы убираем. Ты как? Не против?
– Нет, не против. А что вы с ним решили делать?
– Положим в ванну в его каюте и засыплем льдом.
– А льда хватит?
– Должно хватить. Холодильные установки у них мощные…
– Ну, давайте…
– Тогда я пошел.
– Может, еще по бутылочке пивка?
– Попозже.., нужно с покойником закончить.., уж тогда…
– Ладно. Зайдешь?
– Обязательно.
– Да, кстати. Ты до обеда сегодня где был?
– Да так.., на пляже полежал.., по острову побродил…
– Один?
– Один, – уверенно ответил Солодовников. – А вернулся я, когда…
– Я видел, когда ты вернулся, – махнул рукой Хохлов. – Ладно, пришли ко мне Андрея.
Он тебе не нужен?
– Пришлю.., обойдемся…