Автомобиль приближался медленно – "Москвич" или "Жигуль" – нырял на рытвинах неровной дороги. Внезапно высветил переезд и вагоны возле него. Иван Павлович поблагодарил Всевышнего, что грузовики стоят за насыпью и водитель может не заметить их. Однако на всякий случай велел Коляде и Сидоренко залечь у самого переезда, – при малейшей опасности водителя или компанию в машине следовало быстро нейтрализовать. Может, даже… – Иван Павлович резко махнул рукой, подсказывая, как именно придется поступить, но хлопцы и так понимали, что свидетелей оставлять нежелательно.
В этот раз пронесло: "Москвич", не притормаживая, миновал переезд, в темноте, видно, не заметил грузовиков. Не сбавляя скорости, переехал железную дорогу и через минуту красные огоньки задних фар исчезли в мраке ночи.
Иван Павлович чуть не перекрестился, но все же подумал: а вдруг проклятый шофер что-то разглядел и заподозрил неладное… А впрочем, что можно было предпринять? Не продырявить же таратайку из автоматов – в полутора-двух километрах отсюда хутор или животноводческая ферма, услышат выстрелы, поднимут тревогу…
Ну, проехал "Москвич", скатертью ему дорога, пусть водитель благодарит Бога, что не остановился…
– Быстрее, хлопцы, – скомандовал.
Да никого, собственно, и не надо было подгонять: все понимали – времени в обрез. Действовали слаженно, уже приспособились к обстановке: один подавал из контейнеров картонные ящики, остальные бегом преодолевали расстояние до "Газона", Коляда принимал там груз, укладывал аккуратно, впритык, чтобы ящиков поместилось как можно больше и ничего не повредилось в дороге.
Через час "Газон" забили до предела. Все контейнеры с видеотехникой, компьютерами и принтерами были опорожнены, все пребывали в отличном расположении духа, уже забыли о "Москвиче", а всегда улыбчивый и щедрый на острое словцо Олег Сидоренко начал даже рассказывать анекдоты.
Иван Павлович не возражал: юмор подбадривает…
А время подпирало – должны были еще разгрузить машины в Михайловке и Кандаловке.
Перегрузка стиральных машин заняла примерно еще час. Иван Павлович изумлялся: "Вятку", которую ему самому никогда не поднять, тот же Сидоренко переносил, шутя и играя – вот что значит сила и тренировка. Луганский поймал себя на мысли, что гордится собственным умением подобрать и сплотить такой коллектив! Во-первых, один в одного – каждый здоровьем так и пышет, во-вторых, единомышленники: в случае необходимости спокойно возьмутся за автоматы.
Наконец почистили все контейнеры. Иван Павлович в последний раз прошелся вдоль эшелона – не торопясь и подсвечивая фонариком. Убедился – все в порядке, и дал команду: по коням.
Снова разделились на пятерки. Коляда со Стеценко, Сидоренко и Шинкаруком в "Самаре", остальные хлопцы – в грузовиках. Компьютеры и видеомагнитофоны Иван Павлович решил пристроить у Михайленко. Сарай у него рядом с домом, кирпичный, просторный, с железными дверьми, окна зарешечены, да и на самого хозяина положиться можно. Как-никак, а председатель колхоза, в деревне перед ним всякий шапку снимает и никому в голову не придет пошуровать у него в сарае. Самое же главное: забор вокруг усадьбы высокий, с плотно пригнанными досками, вряд ли кто-то засечет их, когда станут разгружать "Газон".
Да и сам Василий Григорьевич – человек солидный, когда узнал, что Луганский от Петра Петровича, усмехнулся в усы, демонстрируя уважение. Видно, был обязан Яровому, а чем именно – Иван Павлович понял, попав в зал, так называл свою самую просторную комнату Михайленко. На ковре, покрывавшем всю стену, висел цветной портрет председателя колхоза, и золотая звезда Героя Социалистического Труда украшала его грудь. Без санкции первых секретарей обкомов у нас таких звезд не давали, сообразил Иван Павлович. Вот тут-то и разгадка: протолкнул Яровой Василия Григорьевича к высокому званию, точно протолкнул, ведь село среднее, ничем особенно не приметное, урожаи, наверно, тоже не такие уж отменные, а у председателя к тому же в гараже новенькая "Волга", не служебная, собственная, не иначе, как и к этому Яровой руку приложил.
Они добрались до Михайловки в третьем часу ночи. Председатель поднялся с постели молча, ни о чем не расспрашивая, открыл ворота и также молча наблюдал, как разгружали "Газон". Когда хлопцы управились с этим, Иван Павлович на всякий случай напомнил хозяину:
– Семьдесят шесть ящиков… Тот и глазом не повел.
– Никуда не денутся.
– Сами понимаете, Василий Григорьевич, Петр Петрович на днях их заберет. Или, может, мне поручит.
– Позвоните. Чтобы я был на месте.
И все: коротко и ясно. Приятно иметь дело с таким человеком.
Из дома Михайленко Иван Павлович позвонил в Кандаловку. Ответили сразу, словно Родзянко ждал у аппарата.
– Все в порядке, – сообщил. – Машина уже тут и хлопцы разгружают.
У Ивана Павловича отлегло от сердца. Наконец все кончилось. Только теперь почувствовал, как весь день у него были натянуты нервы. Хоть и болтали черт знает что, анекдоты рассказывали, шутили, смеялись, а нервы все равно были на грани срыва.
И лишь теперь можно расслабиться. Попросил у хозяина:
– У вас, уважаемый, бутылочка найдется?
– О чем разговор!
Луганский налил всем по полстакана: выпили за первый удачный день.
Дача на Козинке
Особняк Ярового поражал комфортом. Построил он его еще в благословенные времена, когда все склонялось перед ним, когда был. Первым поистине с большой буквы – жаль, только в области. Но, в конце концов, это не так уж огорчало Ярового: от большого корабля и требуется больше, да и, если разобраться как следует, пребывание на самой большой высоте не так уж и привлекательно, он был некоронованным королем на своей территории, хозяином и повелителем, – достаточно было пальцем шевельнуть, чтобы несметная армия чиновников, партийных секретарей, разных там писателей, художников и прочей интеллигенции встала по стойке смирно и выполнила любое его требование.
Тогда же Яровой и построил двухэтажный особняк неподалеку от Киева на речке Козинке. Не совсем законно, однако получил разрешение на самом высоком уровне, а кто тогда мог попереть против этого уровня?
Из области машинами привезли кирпич, лес, оцинкованное железо, бут для фундамента и прочие мелочи, начиная от импортной сантехники и кончая заготовленными самыми квалифицированными мастерами дубовыми оконными рамами и дверьми. А лестницу с первого этажа на второй Яровой заказал из мореного дуба, нашел в Киеве умельца-художника, виртуоза по дереву, наградил его участком земли для дачи на Десне, и тот сотворил поистине резное чудо – и за бесценок.
На втором этаже Яровой соорудил террасу. Выходила она прямо на Козинку, будто нависала над ней, отсюда открывался вид на бескрайние приднепровские луга, теперь их, правда, отгородили дамбой, а раньше они заливались и сплошь заростали клевером, иван-чаем, луговые цветы одуряюще пахли, а после первого укоса густой аромат зубровки доносился из-за реки, зависая над особняком.
Яровой сидел в качалке и с интересом рассматривал своего собеседника, словно видел его впервые. Качалка под тучным телом Ярового прогнулась и при малейшем движении поскрипывала, он пытался удержать равновесие и не только потому, что разговор требовал умственного напряжения и особой взвешенности, – гнусный скрип под ним отвлекал и раздражал, да и само покачивание расслабляло, в то время, как ситуация вынуждала его принимать и неординарные решения.
"Удивительный тип этот Винник, – думал Яровой, – внешне – прости, Господи, шибздик какой-то, все в нем несолидно: вертлявый, голова на тонкой шее, словно одуванчик, дунешь – облетит, оголив череп. А умница, не было случая, чтобы посоветовал что-то не в жилу. Голова!.."
Яровой представил себе оголенную яйцеобразную голову Винника и не удержался от усмешки. Отрезал кусок шоколадного торта, посоветовав Виннику:
– Угощайтесь, Альберт Юрьевич, для меня, например, нет ничего вкуснее шоколадного торта. А еще, если запивать его холодной "фантой"!..
– А вы – гурман.
– Гурман – не гурман, а сладости уважаю. Потому и тут лишнее… – погладил живот.
– Не гневите Бога, – возражающе покачал головой Винник, и Яровой снова зримо представил себе, как облетели с нее парашютики одуванчика. – Вы мужчина в соку. Во всяком случае, энергии вам не занимать. Однако, выкладывайте уж, зачем вызвали.
– Родилась идея…
– И все у вас – гениальные!
– Эта, по крайней мере, сулит кучу денег. Теперь шальные деньги просто под ногами валяются.
– Валяются, – согласился Винник. – Однако, как приходят, так чаще всего и уходят.
– Значит, так, – рассудительно начал Яровой. – Представьте себе фирму, скажем, под названием "Канзас". С намеком на выход в Америку. Фирма, продающая товар за купоны, к тому же с десятипроцентной скидкой, к тому же, товары повышенного спроса. Да еще и за безналичный расчет.
– С ума сойти можно… – Винник отрезал кусок торта, откусил, подержал в выпяченных по-негритянски губах, зажевал, сощурившись от удовольствия. – Правда, вкусно, – подтвердил, – и где вы такое добываете?
Казалось, Винник даже не услышал тираду Ярового о фирме с шикарным названием "Канзас". Но, прожевавши, спросил:
– Какой вам резон торговать за купоны? Да еще импортом? Кстати, товары действительно имеете?
– Пока что выбор не такой уж и большой: видеомагнитофоны, компьютеры, принтеры, стиральные машины.
– Ого! И это вы называете небольшим выбором? Не отобьетесь от желающих…
– Но ведь товаров, возможно, будет значительно меньше, чем предложений.
– Понимаю. Хотите немного обобрать простачков?
– Не исключено. Винник подумал и заметил:
– Не хватает ширпотреба. Разных там женских юбок, сапожек и прочей дребедени. У мужчин, скажем, пользуются спросом кожаные куртки.
– Надеюсь, сапожки и куртки также найдем.
– И вы собираетесь торговать всем этим с убытком?
– Неужто я похож на идиота?
– Потому и удивляюсь.
– Весь смысл тут в размахе фирмы. Собираюсь отхватить миллиарда четыре или даже больше.
– Четыре миллиарда?! – ужаснулся Винник и снова отрезал себе кусок торта. – Губа у вас не дура!
– Что-то близко к этому, на меньшее не согласен! – Яровой был на удивление категоричен.
– Однако я понял: товаров у вас будет значительно меньше, чем на миллиард.
– Конечно.
– А этого не страшно? – многозначительно скрестил пальцы Винник. – Подсудное дело. А наш суд…
– Справедливый!
– Даже чересчур. За полмиллиарда знаете – сколько?
– Раньше – вышка. Нынче семь-восемь лет.
– Не меньше десяти. И вам хочется десять лет носить робу?
– Боже сохрани. Вот и позвал вас, надеясь на дельный совет.
– Выход один: купить следователя, прокурора, в конце концов судью и нарзасов.
– Но ведь среди них попадаются ортодоксы!..
– Попадаются.
– Выходит, этот вариант ненадежный. А я должен знать точно, что выкручусь. Думайте, уважаемый.
Винник налил в хрустальный фужер холодной "фанты". Отхлебнул и, немного поразмыслив, сказал:
– Наклевывается кое-что…
– Я всегда верил в вашу светлую голову.
– А только она варит не бесплатно.
– Если в моем распоряжении будет полмиллиарда!..
– Хотите сказать, что не пожалеете десять-пятнадцать миллионов?
– Что-нибудь придумали?
Винник нахально отрезал еще кусок торта. Откусил и замер, наслаждаясь. Потом поднял вверх указательный палец и заметил поучительным тоном:
– Надо читать советскую классику, уважаемый!
"А пошел бы ты… вместе со своей литературой… В гробу я видел всех советских писателей, начиная…"
И в самом деле представил одного из современников, которому неизвестно за что дали Героя Социалистического Труда. Небось, за то, что размазывал розовые сопли, воспевая преимущества советской власти. Когда-то вместе сидели на каком-то высоком собрании в президиуме, ведь тот воспеватель не представлял своей жизни без членства в разных комитетах и пленумах. Хотя романы в последнее время писал все хуже и хуже.
Но этот Винник просто так слова на ветер не бросает. Спросил:
– Что вы имели в виду, упомянув советскую классику?
– Помните "Золотого теленка" Ильфа и Петрова?
У Ярового отлегло от сердца. Этот роман уважал и даже несколько раз перечитывал. Хотя авторы не удостоились звания героев.
– Читал, – заверил, – и хорошо помню.
– И это произведение не наводит вас на некоторые размышления?
Яровой пожал плечами.
– Нет.
– Вспомните, уважаемые, зицпредседателя Фунта.
– Подождите, подождите… Это ведь и вправду идея! Винник хохотнул:
– И неординарная.
– Я бы сказал – гениальная!
– Могу и нос задрать.
– Итак, вы считаете, что следует найти подставную особу? Которая возглавит фирму "Канзас"?
– Да.
– Но попробуйте найти человека, давшего согласие на столь продолжительную отсидку.
– Заплатите – посидит. Кажется, есть у меня такой человек. Но возьмет много.
– Понимаю. Просто так лет семь хлебать тюремную баланду никто не согласится. Заплачу.
– Какую-то пустяковину от миллиардов можно и отщипнуть. Но скажите, откуда у вас возьмутся те компьютеры и стиральные машины?
– Слышали о таком понятии – коммерческая тайна?
– Вы правы: меньше знаешь, больше проживешь. Яровой спросил:
– Хотите еще торта? Вижу – понравился.
– Не откажусь. Вкусно.
– С шампанским?
– Мускатное?
– Есть на все вкусы.
– В таком случае, кусок торта и фужер мускатного. Яровой наклонился через перила террасы.
– Олечка, в холодильнике шоколадный торт, а в подполе шампанское. Достань бутылку мускатного.
– А вы – волшебник.
– Ваша идея стоит значительно дороже.
– Надеюсь, оцените!..
– Получите пятнадцать… И еще один миллион за завтрашний восьмичасовой рабочий день. Подготовьте соглашение на английском языке между фирмой "Канзас" и любой солидной американской корпорацией. Скажем так: фирма "Репид текнолоджис" берет на себя обязательство через наш "Канзас" наполнить рынок СНГ разнообразными товарами. Документ следует составить на фирменном бланке "Репид текнолоджис" – подписи тушью и какое-то подобие печати.
– Чего не сделаешь за шестнадцать миллионов!
– Расплата немного погодя: когда раскрутим карусель.
– Реклама, – посоветовал Винник, – нужна солидная реклама. Чтобы не только на Украине, а и в Москве, в Питере услышали про "Канзас". Гарантирую – клюнут. Не могут не клюнуть: банки, акционерные общества, торговые конторы, малые предприятия, компьютерные центры, посреднические кооперативы… Несть им числа, и каждый хочет обмишурить, вырвать за так хоть малую толику чего-то… И никто не знает: где сам упадет. Недаром в народе говорят: знать бы где упадешь, соломки подстелил бы…
– Обойдутся без соломы.
– Однако учтите: когда узнают, что их обманули, пойдут на штурм межконтинентальной конторы "Канзас", которую возглавит мой протеже. Какой-то там Иван Иванович Иванцев.
Олечка, домработница Ярового, кругленькая, пышненькая, голубоглазая блондинка, принесла завернутую в белоснежную салфетку бутылку и торт. Отпустив ее, хозяин спросил:
– А вдруг ваш Иван Иванович Иванцев окажется нахалом и, увидев, какие деньги оборачиваются вокруг него, пошлет меня ко всем чертям?
– Исключено. Не может не знать, какой конец уготован ему. Не меньше семи лет за решеткой. С конфискацией имущества. А в тюрьме не пороскошествуешь.
– Но ведь этот мифический Иванцев за мои миллионы может обеспечить себя на сто лет вперед. Приобрести на подставных лиц дома, машины, все, что заблагорассудится.
Винник предостерегающе помахал рукой.
– Вы начинаете мыслить так, будто полмиллиарда уже лежат в кармане. А до этого ого как далеко. Во-первых, надо снять в Киеве помещение и выставить образцы товаров, какими собираетесь привлечь клиентов.
– Сделано. Я арендовал половину мебельного склада на Березняках.
– Считайте – полдела уладили. Теперь – реклама! Чтобы о "Канзасе" трубили на всех перекрестках. Надо дать сообщения в газеты, на радио и телевидение. Особенно – на телевидение. В самое выгодное время. После семи или восьми вечера. Они, гады, правда, стали чересчур умными, обирают нашего брата, однако скупой платит вдвое.
– Да, вдвое больше, – согласился Яровой. – Ваш совет обязательно учту.
– Теперь относительно Ивана Ивановича Иванцева. Никто не застрахован от того, что однажды моча не ударит ему в голову. Даже за своего протеже я не могу поручиться.
– Вот-вот, – насупился Яровой. – Он не должен переводить деньги на мой счет. В мою контору, правда, уже не с таким громким названием.
Винник взял фужер с шампанским, отхлебнул, улыбнулся довольно, будто впервые в жизни попробовал такую вкусноту, допил шампанское маленькими глоточками и сразу же энергично покачал головой.
– To, что между "Канзасом" и вашей конторой будут осуществляться определенные финансовые операции, скрыть не удастся. Первый попавшийся банковский клерк заложит вас и сообщит заинтересованной стороне, кому именно "Канзас" перечисляет миллионы. Единственный выход – наличные. Деньги, поступающие на счета "Канзаса", надо немедленно превращать в наличные. И передавать вам из рук в руки.
– Опасно… – вырвалось у Ярового.
– Нет проблем: имея миллионы, наймете амбалов. Яровой хотел заметить, что амбалы уже есть, целый десяток дюжих мальчиков с автоматами, но на всякий случай удержался. Потому что такая информация могла вызвать у "одуванчика" нежелательные догадки.
– Банки не очень-то любят выдавать наличные, даже коммерческие.
– Подмажете. Думаете, банковские клерки не хотят есть свой кусок хлеба с маслом?
– И то правда, – Яровой задумался, недовольно поморщился и сказал: – Возникает еще вопрос: этот ваш Иванцев, узнав о моих миллионах, может прижать меня к стенке. Считаю, миллион или полтора за каждый месяц пребывания в нашей, пусть и не весьма комфортабельной, тюрьме вполне достаточно. Ну, куда ни шло, два, но наш дорогой Иванцев, узнав об истинном положении моих финансов, может затребовать столько, что нам с вами и штаны не удержать.
Альберту Юрьевичу не понравилось это "нам с вами" да и вообще скупость Ярового. Положив в карман такой куш, не следовало бы думать о копейках. Правда, между миллионами и копейками – существенная разница, и все же, в типичного скрягу превращаться не стоит.
"Да черт с ним, – решил, – я заработал за несколько часов шестнадцать миллионов, завтра придется еще покрутиться, найти кого-то, кумекающего в английском и имеющего машинку с латинским шрифтом. Позвоню Евсею Кофману, он и настучит контракт с "Канзасом". А Мишка Загородний изготовит на компьютере бланк "Репид текнолоджис". Мишке поставлю бутылку "столичной", чтобы согрел душу. Он может влить в себя сколько угодно водки или виски, но компьютерщик первоклассный, изобразит такой бланк, что пройдет даже в правительстве".