С застывшим лицом и стиснув руки на коленях, Синди уселась на сиденье рядом с водителем, и Эллиот медленно тронул "роллс" с места, вливаясь в поток машин. Быстрый взгляд на Синди сказал ему, что сейчас лучше оставить ее в покое и не мешать переживать всю торжественность момента. Вырвавшись из потока машин и выехав на Морской бульвар, он прибавил скорость и направился в сторону холмов. Достигнув пустынной дороги, он нажал на акселератор, и тут Синди почувствовала всю мощь "роллса", который мгновенно набрал скорость сто миль в час. Перед поворотом на автостраду, ведущую к Майами, Эллиот замедлил ход, съехал на обочину и остановился.
– Ну как? – спросил он шутливо. – Покупаете?
– Как бы я этого хотела! – Синди тяжело вздохнула. – О, если бы у меня были такие деньги!
Что-то привлекло в ней Эллиота, очевидно, непривычная для него непосредственность. Все его прежние знакомые отличались уверенностью в себе, ничему не удивлялись, все знали и видели.
– Так кто же вы? – спросил он, закуривая сигарету.
Синди не хотелось говорить правду.
– Обыкновенная девушка, живущая самой обыкновенной жизнью, – ответила она. – Меня зовут Синди Лак.
– Синди… красивое имя. Вы счастливы, Синди?
– О, да! Ехать в такой машине, с вами!
Он рассмеялся.
– Смотрели мои фильмы?
– О, все! Они такие же замечательные, как вы!
"Это неподдельно, от всего сердца", – подумал Эллиот.
– Вы, наверное, в отпуске? – спросил он.
– Да…
– Одна?
– Нет, с отцом.
Эллиот взглянул на часы:
– Я проголодался. Пообедаете со мной или вас ждет отец?
Ее, конечно, ждали и Джой, и Уинн, но она не колебалась ни секунды. Дома в холодильнике есть цыпленок, как-нибудь обойдутся.
– С удовольствием, – ответила она.
И Эллиот повез ее на свою виллу.
Тут Барни умолк и принялся за гамбургер.
– Не хочу прерывать рассказ, мистер Кэмбелл, – с набитым ртом проговорил он. – Может быть, я что-то и упускаю, но стараюсь создать верную атмосферу, никогда не болтаю просто так.
Я попросил его продолжать.
– Конечно, вилла Эллиота произвела на Синди незабываемое впечатление. Она и не думала, что можно жить в такой немыслимой роскоши. Обедали на террасе с видом на море, кругом благоухали редкие цветы, цвели деревья. Еда, разумеется, самая изысканная: креветки под соусом, филе омара, фрукты, шампанское. От выпитого бокала шампанского у Синди слегка закружилась голова. Потом Эллиот повел ее показывать виллу. Она шла с округлившимися глазами, сжатыми ладошками, неровно дыша – все поражало ее. Вернувшись в гостиную, Синди произнесла самые приятные из всех услышанных им когда-либо слов:
– Это самый красивый дом, какой я когда-либо видела в жизни, и вы, конечно, заслужили его, даря людям столько счастья и удовольствия своими картинами.
Любуясь ею, Эллиот вдруг испытал прилив желания, чего не случалось с ним уже давно. Ему захотелось отвести ее в спальню, нежно раздеть и уложить в постель. Он чувствовал, что она сопротивляться не будет. Внезапно он вспомнил о своем несчастье, и желание тут же сменилось отчаянием. Заболела несуществующая ступня, боль становилась нестерпимой, и теперь ему хотелось как можно скорее избавиться от Синди.
Вместе с болью вернулись все тревоги.
– Ваш отец, наверное, беспокоится, куда вы пропали, – изменившимся голосом произнес он. – Мой шофер отвезет вас домой.
Удивленная его тоном и совершившейся вдруг с ним переменой, Синди принялась неловко благодарить его, но Эллиот только нетерпеливо отмахнулся.
– Это доставило мне удовольствие, – сказал он. – Тойо сейчас придет, а теперь извините, у меня дела… – И он ушел.
На Синди как будто вылили ведро холодной воды, ощущение счастья мгновенно исчезло.
Шофер-японец отвез ее домой на "альфе". Ее огорчило, что это был не "роллс". Синди не стала подъезжать к своему бунгало, а вышла неподалеку, недоумевая, что случилось вдруг с Эллиотом.
Джоя не было дома, он уже отправился на работу, а Уинна она нашла в саду.
– Где ты была, черт возьми? – возмутился Уинн. – Что случилось?
И Синди рассказала ему все. Он внимательно слушал, и в голове у него рождалась идея.
– Парень, наверное, богач, – сказал он задумчиво.
– Еще бы! Знаменитая кинозвезда! Ну разве не замечательно иметь столько денег и жить так, как он! – Синди вздохнула. – А какой "роллс"!
– Да… – Глаза Уинна сузились. – Интересно, сколько же у него денег?
– Я думаю, миллионы, Уинн. Просто невозможно вести такую жизнь и не иметь миллионов.
– Ты увидишься с ним снова?
– Нет… Он вдруг так странно повел себя. – И Синди рассказала о внезапной перемене поведения Эллиота.
– Большинство кинозвезд – психи! – заключил Уинн. – Но ведь он ухаживал за тобой?
Синди вспыхнула:
– Конечно, нет!
– Что это с ним случилось? – спросил Уинн. – Чего ради он катал тебя и угощал обедом?
– Не все такие, как ты! – сердито сказала Синди и ушла в дом.
Джой вернулся домой после пяти. Расстроенный – из пяти украденных им бумажников он наскреб только сорок долларов.
– Где Синди? – спросил Джой, садясь рядом с Уинном. Он снял шляпу и вытер лоб. – Я добыл только сорок долларов.
– Наверное, моет голову или еще что-нибудь в этом роде, – сказал Уинн. – Джой, слушай, кажется, назревает большое дело!
Джой выпрямился и уставился на него:
– Что ты имеешь в виду?
– Помнишь, я говорил тебе, что мечтаю найти дело тысяч на пятьдесят, тогда мы могли бы купить бунгало на побережье, поселиться там втроем, я бы женился на Синди?
Джой посмотрел на Уинна глазами, полными страха.
– Но ведь это был просто разговор, не больше?
– Мы добудем эти пятьдесят тысяч, – торжествующе сказал Уинн, глаза его блестели. – И это так же просто, как отнять десять центов у слепого!
– Но как? – Сердце Джоя часто забилось.
"Пятьдесят тысяч, – думал он, – это значит огромный риск – то, чего я избегал всю жизнь".
– Успокойся и выслушай, – сказал Уинн и рассказал Джою о встрече Синди с Доном Эллиотом. – Помнишь его? Недавно был одним из первых в кино. Синди говорит, что он очень богат: один "роллс" тысяч на тридцать, а вилла набита всяким добром.
Джой облизал пересохшие губы.
– Ты думаешь обокрасть виллу, Уинн?
– Не надо болтать глупости, – отрезал тот. – Да понадобится грузовик, чтобы вывозить это добро. Мы похитим самого красавца и потребуем выкуп.
Джой чуть не свалился со стула.
– Ну нет! Да за это посадят на электрический стул. – Глаза его стали круглыми от ужаса. – Ни я, ни Синди… Похищение исключено.
– Да это не похищение, – сказал Уинн нетерпеливо. – Мы заманим его и скажем, чтобы выкладывал пятьдесят тысяч. Это же для него семечки! Продержим его здесь, пока не заплатит. Я все продумал.
– Нет! – Джой вскочил со стула и был так возбужден, что весь дрожал. – Мне все равно, как ты это назовешь, но я не участвую!
Уинн посмотрел на него с сожалением и пожал плечами:
– Ладно, Джой, не хочешь – не надо. Мы провернем дело без тебя, а впрочем, я могу обойтись и без Синди. Когда я получу деньги, мы уедем от тебя, все очень просто.
– Синди не пойдет на это! – воскликнул Джой. – Она и не дотронется до этих денег.
– А вот и она. Давай-ка спросим ее. – Уинн увидел, что Синди направляется к ним.
– Спросить меня? О чем? Что случилось, папа? Ты выглядишь усталым.
– Он задумал похитить этого… Кинозвезду! – крикнул Джой. – Он сумасшедший! Я сказал, что ты в этом участвовать не будешь!
– Похищение? Ты что, Уинн?
– А что такого? – Уинн скрестил длинные ноги. – Мы его не тронем: все, что мы сделаем, – запрем его на замок и будем держать, пока не заплатит. Как только получим деньги, втроем поселимся на побережье, мы с тобой поженимся. Что скажешь, детка? Ты со мной?
Синди посмотрела на него, потом на Джоя и опять на Уинна.
– Ты сошел с ума, Уинн, – сказала она. – Нет, я не буду этого делать.
– Да не сошел я с ума, – Уинн старался сдержаться, – ты сказала, что парень очень богат. Прекрасно, что для него пятьдесят тысяч? Заплатит, и все! Ты только представь: у нас такие деньги!
Синди заколебалась. Если бы Эллиот не повел себя странно в конце их встречи, она бы отказалась не раздумывая. Но сейчас… Пятьдесят тысяч так много значили для них… Она задумалась.
– А вдруг он не станет платить?
Джой встрепенулся.
– Синди, послушай меня, – заговорил он и остановился, видя, что его не слушают.
– Ты хочешь выйти за меня замуж? – спросил Уинн. – Жить припеваючи? Вот и случай это осуществить. Ну, Синди, ты ведь со мной, верно?
Синди опротивела жизнь, которую вели они с отцом. Она никогда не жаловалась, но это жалкое существование стало особенно невыносимым после встречи с Эллиотом. И она решилась.
– Хорошо, Уинн. Я помогу тебе.
Уинн посмотрел на Джоя.
– Большинство за, Джой, – сказал он, – ты присоединяешься?
– Синди, – положил Джой руку на плечо дочери. – Это очень опасно, похищением займутся парни из ФБР, нас могут осудить пожизненно или даже отправить в газовую камеру. Не делай этого, дитя мое.
– Пятьдесят тысяч, – вкрадчиво заговорил Уинн, – не надо больше красть и рисковать каждый день. Красивый собственный дом, и я с тобой. Решайся, Синди! Я все равно пойду на это, с тобой и Джоем или без вас.
– Я сказала, что согласна, Уинн, – спокойно произнесла Синди.
Уинн посмотрел на Джоя:
– Меняешь решение или уходишь?
– Ты действительно думаешь, что все получится? – вяло спросил Джой, сдаваясь.
– А иначе незачем и браться. Конечно, получится!
Глядя на решительное лицо дочери, Джой знал, что уже не отговорить ее. Придется соглашаться, иначе он потеряет дочь.
– Ладно, Уинн, – сказал он, – рассчитывай на меня.
Глава 3
– На следующее утро, – рассказывал дальше Барни, – Эллиот сидел на террасе, с нетерпением ожидая, когда Луи де Марни закончит инвентаризацию. Когда тот наконец появился, Эллиот, скрывая нетерпение, предложил ему выпить что-нибудь.
– Абсолютно исключено, благодарю! Никакого алкоголя, никакого крахмала! Я должен следить за фигурой. – Луи посмотрел на Дона. – А вы в прекрасной форме.
Эллиот, одетый только в легкие брюки, сандалии и носки, пожал загорелыми плечами. Носить носки в жару было противно, но без них на него угнетающе действовал блеск искусственной ступни.
– Да, со мной все в порядке, – ответил он. – Садись. – И после небольшой паузы спросил: – Ну, каков приговор?
– У вас прекрасные вещи, мистер Эллиот, – садясь, произнес Луи. – Немного специфичные, но очень хорошие.
– Знаю, – нетерпеливо прервал его Эллиот. – Сколько они стоят?
– Разумеется, я не могу назвать окончательную сумму, вы понимаете, что я должен проконсультироваться с Клодом, но примерно, я думаю, тысяч на семьдесят пять.
Эллиот выпрямился, краска залила лицо. Он и не ждал многого от Луи, но это был просто грабеж среди белого дня.
– Ты что, смеешься? – воскликнул он. – Это же четверть того, что я заплатил за них Клоду!
Луи выглядел расстроенным.
– Звучит ужасно, не правда ли? Но в данный момент на них нет спроса, мистер Эллиот. Если бы вы могли подождать… – Он закусил нижнюю губу и сделал вид, что задумался. – Клод может взять нефрит и Шагала под комиссионные проценты в галерею. Тогда, конечно, вы получите больше, но придется ждать.
– Насколько больше?
– Сейчас сказать не могу. Цифру назовет Клод.
– Сколько придется ждать? Два, три месяца?
Луи покачал головой, вид у него был такой, как будто он сейчас заплачет.
– Не меньше года, мистер Эллиот. Понимаете, нефрит должен опять подняться в цене, но произойдет это не скоро.
Эллиот ударил кулаком по колену:
– Не могу я ждать так долго! Уговори Клода, пусть сейчас берет нефрит и Шагала, но дает настоящую цену, а не какие-то несчастные семьдесят пять тысяч!
Луи изучал тщательно наманикюренные ногти.
– Конечно, я поговорю с ним. – И после небольшого молчания продолжал: – Клод говорил, что вам нужны наличные. Поэтому мы хотим сделать вам интересное предложение. Разумеется, это останется между нами. Оно должно заинтересовать вас – ваша доля составит двести тысяч, да еще семьдесят пять за вещи, это здорово поправило бы ваше положение, и жизнь снова могла бы стать счастливой.
Эллиот воззрился на Луи:
– Двести тысяч? Что же это за предложение?
– Вы друг мистера Ларримора, филателиста, не так ли?
Глаза Эллиота сузились:
– Предложение включает Ларримора?
– Совершенно верно.
– Но я уже сказал Клоду, что никакой надежды.
– У Клода возникла другая идея, уже после вашей встречи, – Луи как бы нащупывал дорогу по тонкому льду, – и он готов заплатить двести тысяч, если вы согласитесь.
Эллиот задержал дыхание. Такая сумма могла выручить его.
– На что я должен согласиться, объясни, к чему ты клонишь?
– У мистера Ларримора есть несколько русских марок, – Луи опять стал разглядывать ногти, – а у Клода есть клиент, который хочет их купить. Мы уже писали мистеру Ларримору три письма, предлагая продать марки, но он нас проигнорировал. Если сумеете достать эти марки, Клод готов выплатить двести тысяч.
– Бог мой! Сколько же они стоят?!
– Для меня и для вас ничего, но все коллекционеры сумасшедшие, вы же знаете.
– Так все-таки сколько?
– Не будем вдаваться в детали, мистер Эллиот. – Луи хитро, как лиса, улыбнулся. – Ваше дело достать их, и получите двести тысяч.
Эллиот молча соображал. Безусловно, это для него выход из положения, но сможет ли он уговорить Ларримора продать марки?
– Но в разговоре с Ларримором я должен буду назвать ему предлагаемую сумму, не так ли?
Луи пригладил соболиную гриву волос.
– Не думаю, что вы уговорите Ларримора, какую бы сумму вы ни назвали. Наоборот, он может рассердиться и окончательно отказать.
Эллиот нахмурился:
– К чему ты клонишь, что-то не пойму.
– Мы подумали, что, находясь с ним в дружбе, вы можете легко достать эти марки, а мы не будем вам задавать лишних вопросов, как вы это сделали. Просто заплатим вам деньги. Как вы достанете их, нас не касается.
Эллиот долго молчал, потом сказал с угрожающей нотой в голосе:
– Вы предполагаете, что я украду эти марки?!
Луи, не глядя на собеседника, замахал руками:
– Мы ничего не предполагаем. Просто так получилось, что только вы можете получить к ним доступ, как вы это сделаете, не наше дело.
Эллиот встал, и его взгляд заставил Луи поспешно отступить назад.
– Убирайся! – Гнев в его голосе дал понять Луи, что нужно ретироваться. – Скажи Клоду, что я не имею дел с жуликами! Продам вещи кому-нибудь другому, а вас не хочу больше видеть!
Луи беспомощно пожал плечами:
– Я предупреждал его, что вы можете не согласиться, но Клод большой оптимист. Не обижайтесь, мистер Эллиот. Я ухожу. Впрочем, если передумаете, предложение остается в силе.
– Убирайся!
Луи вздохнул и грациозной походкой направился по дорожке к выходу. Приехав в галерею, он поспешил к Клоду.
– Этот сукин сын отказался, – сказал он, закрыв за собой дверь. – Он назвал тебя жуликом и заявил, что не желает больше иметь с тобой дела. Я предупреждал, Клод. Что будем делать?
Кендрик снял парик, положил его перед собой на стол и задумался.
– Это хороший шанс, и он им пока остается, – сказал он. – Придется поднажать на милого Дона.
Он открыл ящик стола и достал телефонную книгу.
– Кто, ты говоришь, самый крупный кредитор Эллиота?
– "Льюис и Фремлин", – уверенно сказал Луи. – Каждой своей девке Эллиот дарил какую-нибудь драгоценность. Последней досталось кольцо с бриллиантом и рубином, которое стоило целое состояние.
Кендрик нашел в телефонной книге и набрал номер самого дорогого ювелирного магазина города. Он попросил соединить его с мистером Фремлином, старшим партнером совладельцев фирмы, таким же гомосексуалистом, как и сам Кендрик.
– Сидней, дорогой мой, обожающий тебя Клод, – заговорил он. – Как я? О, борюсь, еле свожу концы с концами. – Он захихикал. – А ты? Я рад. – И после паузы: – Сидней, по секрету, тебе должен Дон Эллиот? Должен? Я так и думал. Он меня беспокоит, мне тоже должен, да и другим. Я послал сегодня утром Луи поговорить с ним, а ты знаешь, насколько я тактичен, и тот пытался получить у Дона чек, но Эллиот обошелся с ним очень грубо, и у нас создалось впечатление, что он не в состоянии заплатить. Ужасно, правда? Разумеется, бедный малый теперь без работы, но я думал, у него есть деньги. А много он тебе должен? – Клод выслушал, поднял брови и легко присвистнул. – Пятьдесят тысяч! Это большие деньги. Я тоже погорел, хотя всего на пять. – Он послушал опять. – Знаешь, я бы поторопился на твоем месте. Думаю, Эллиот сейчас немного стоит. Слушай, говорят, у него не было ни одной девушки с тех пор, как он стал инвалидом. Ужасно, ужасно печально! – И, заканчивая разговор: – Да, мы должны встретиться с тобой как-нибудь, обязательно. До свидания, мой дорогой! До встречи!
Когда Клод повесил трубку, Луи задумчиво произнес:
– Ну, теперь начнется!
– Не будем терять времени. Счета Эллиота на продукты, вино и портного тоже должны быть внушительными. – Кендрик надел парик. – Пожалуй, стоит шепнуть и им словечко. – И он снова потянулся к телефону.
Тойо, шофер Эллиота, встретил Уистона Экланда в аэропорту и отвез на виллу. Приземистый толстяк, ведущий антиквар Майами, прилетел в Парадиз-Сити на собственном само– лете по срочному вызову Эллиота.
Эллиот наблюдал за ничего не выражающим лицом Экланда, когда тот рассматривал Шагала. Наконец тот закончил осмотр и отвернулся от картины.
– Это может быть Эмиль Хоури, но, совершенно очевидно, не Шагал, – сказал наконец Экланд. – Хорошая подделка, надеюсь, она не стоила вам слишком дорого, мистер Эллиот.
– Сто тысяч! – прохрипел потрясенный Эллиот. – Вы уверены, что это не Шагал?
– Абсолютной уверенности у меня нет, но это мое мнение, – спокойно ответил антиквар. – Это вам продал Кендрик?
– Да, он.
– Кендрик не так хорошо разбирается в этом виде искусства, как он считает, его могли провести. Даже эксперты живописи обманывались на Хоури, но я специально изучал Шагала и уверен, что это не он, или почти уверен.
По лбу Эллиота струился холодный пот.
– А нефрит? Только не говорите, что это тоже подделка!
– О, нет! Прекрасная коллекция, могу предложить за нее двадцать тысяч.
– А сколько дадите за Шагала?
– Его я не возьму. Эта картина может внести путаницу и недоразумения в деловом мире.
– А остальное?
– Ничего стоящего. Но если хотите избавиться от всего этого, я дам десять тысяч. Сожалею, что предлагаю так мало, но все это чисто декоративные, не имеющие большой стоимости вещи.
Эллиот задумался, потом пожал плечами.
– Ладно, давайте чек на тридцать тысяч и забирайте.