- След оборвался у ресторана "Белый Камень". Швейцар утверждал, что человек, похожий на Логинова, сел возле ресторана в зеленую иномарку с тонированными стеклами, которая двинулась к центру города, как раз по направлению к гостинице. Иномарка была вроде японского происхождения. Конкретную модель швейцар определить не смог, несмотря на предъявленные ему фотографии различных японских автомобилей.
- Номер автомашины, естественно, он тоже не запомнил?
- Не запомнил… В городе были проверены все иномарки зеленого цвета и его оттенков, с тонированными стеклами. Их оказалось двадцать семь, в том числе - две японских. Причастность их владельцев к исчезновению московского следователя установить не удалось. Более того, все они утверждали, что никогда не видели данного гражданина. Уголовное дело по факту исчезновения Логинова принял к производству я. Но сделать пока ничего не успел - прибыли вы.
- Да, негусто. Весьма негусто. Ваши предложения?
- Полагаю, следует создать специальную оперативно-следственную группу… Ну и… Работать по делам.
- Ладно, Владимир Сергеевич. Накоротке мы с вами пообщались. Завтра заеду к прокурору города - определимся по совместным дальнейшим действиям. До свидания.
Мирчук, явно обрадованный, суетливо вскочил и поспешил к двери.
- Портфель свой забыли!
- А? Ну да, да… До свидания!
Мирчук схватил портфель и поспешно скрылся за дверью.
* * *
Начальник криминальной милиции Крастонов сидел за столом своего кабинета и сосредоточенно читал какой-то важный документ - сверху и сбоку на документе стоял черный гриф "Совершенно секретно".
Вдруг без стука отворилась дверь, и полковник быстро, почти автоматическим движением руки, перевернул документ так, чтобы его нельзя было прочесть вошедшему.
В кабинет протиснулся могучий Легин в милицейской рубашке с короткими рукавами и распахнутым воротом, с майорскими погонами на плечах.
- А, Андрей, заходи. Завез ноутбук московскому важняку?
- Пока нет. Михеич над ним колдует, хочет показать, что и у нас все тоже на высшем уровне, а не только в столицах. К вечеру завезу. Я что зашел, Александр Олегович - может, какие указания будут?
- Ну какие указания? Продолжаем работать в нормальном режиме. Четко исполняем поручения следователя Генпрокуратуры по расследуемым делам. И, конечно, надо показать московскому гостю, чего мы добились в борьбе с преступностью в отдельно взятом населенном пункте. То есть, в нашем городе. А показать-то есть что. И рассказать.
- Понял. Разрешите идти?
- Кончай официальничать, Андрюха. Сядь вон, почитай, что в очередной раз затеяло наше начальство на ниве борьбы с преступностью. Смех… Точнее не смех, а страшно становится. Практически любого человека можно превратить в преступника и посадить. Читай-читай.
Крастонов протянул майору бумагу с грифом.
Легин сел и стал внимательно изучать документ. Через некоторое время он поднял на полковника удивленный взгляд.
- Но это же… это… - он силился подобрать подходящее слово.
- Произвол, - отчеканил полковник. - Нарушение прав человека в чистом виде. И как на это посмотрит прокуратура? А суд?
- Н-да, - протянул пораженный содержанием документа Легин, - получается, что провокации легализуются?
- Да. То, что нами применялось чисто в оперативных целях, приобретает нынче доказательственную силу.
- Ну, дела! И так колонии и тюрьмы переполнены… Вместо того, чтобы ловить уголовников и выкорчевывать чиновничью коррупцию, как поручил президент, они очередную кампанию затеяли, - Легин удрученно покачал головой.
Потом поднял документ, нашел нужное место и стал читать вслух.
- …Основанием для проведения оперативного эксперимента является информация, подтвержденная совокупностью оперативных данных о противоправной направленности лица. Является недопустимым ограничивать проведение оперативного эксперимента наличием официально зарегистрированного заявления…
Он повернулся к Крастонову, возмущенно подняв вверх брови.
- Я так понимаю, будут подготовлены специальные люди…
- Провокаторы, - уточнил по ходу Крастонов.
- …которые будут ходить по различным государственным учреждениям и предлагать взятки по поводу…
- И без повода, - дополнил Крастонов.
- …различным должностным лицам. И кто на это дело клюнет…
- А какой чиновник у нас на это не клюнет? - в голосе Крастонова слышны и вопрос и утверждение.
- …тому и кранты. Сразу в наручники и - в СИЗО, - закончил Легин и вновь покрутил головой.
Затем он стал читать дальше.
- …В процессе проведения эксперимента должны быть созданы такие условия и объекты для преступных посягательств, при соприкосновении с которыми подозреваемое лицо находится перед добровольным выбором совершения тех или иных действий…
- Выбора: брать или не брать, - задумчиво произнес Крастонов, - перед российским чиновничеством во все века никогда не стояло. Единственное ограничение было: не по чину берешь! Вот за это могли вздрючить. А вот брать или не брать…
- Так ведь всех пересажают, - возмущенный Легин не мог уже остановиться, - работать некому будет.
- По-моему, именно так сказал, кажется, обер-прокурор Сената Ягужинский царю Петру I, на что проницательный и дальновидный царь ответил что-то весьма мудрое, и все осталось по-старому.
- Нет, Александр Олегович, я ведь серьезно…
- И я серьезно. Ну, как у нас водится, первое время провокации могут и срабатывать. А потом чиновники привыкнут, будут действовать более изощренно и осторожно. То есть, такими методами можно загнать коррупцию в подполье…
Крастонов прищурился и неожиданно изрек, - а, может, это и есть искомая цель разработчиков нововведения? Чтобы не брали все, а брали только избранные?
Легин продолжал цитировать дальше.
- …Осуществление слухового контроля возможно только в отношении лиц, разрабатываемых по конкретным делам оперативного учета или по материалам проверок, либо в отношении их связей - на основании имеющейся оперативной информации…
Он в сердцах бросил бумагу на стол и вновь стал горячиться, размахивая руками.
- Да я за сутки, и не только я, настряпаю столько оперативной информации… В отношении любого должностного лица, вплоть до президента, и под этим предлогом…
- Не горячись, Андрюха, - голос Крастонова звучал спокойно, - президент дал указание начать борьбу с коррупцией - вот и начали. Чтобы потом было чем отчитаться. По форме - показуха, конечно. А по сути - чистая профанация.
Легин махнул обреченно рукой и согласно кивнул головой.
- Мафия непобедима, - торжественно завершил Крастонов.
* * *
Барсентьев сидел за столом, перелистывал содержимое папок с уголовными делами и размышлял. Его отвлек осторожный стук в дверь гостиничного номера.
- Да, войдите.
В номер вошел высокий худой мужчина в аккуратной темно-синей спецовке с пластиковым чемоданчиком в руках.
- Фирма "Комфорт" к Вашим услугам. Скорую для кондишена вызывали? - и он приложил два пальца в шутливом воинском приветствии к темно-синей, под цвет спецовки, бейсболке с белой надписью "Комфорт".
"Быстро же они", - удивился Барсентьев и подтвердил, - да, конечно, в номере душновато, а техника что-то не работает.
- Будет, - кратко отчеканил пришедший и уже себе под нос пробормотал, - бу сделано.
Он задирает голову вверх и внимательно осматривает прикрепленный к потолку кондиционер. Ставит на пол чемоданчик и поворачивается к Барсентьеву.
- Я пока схожу за стремянкой. А вы убрали бы свои бумаги, и, может, прогулялись бы куда на часок. Неизвестно, какой дрянью там его забило. Если что вывалится - мало не покажется.
И монтер прошел мимо, обдавая запахом дешевого одеколона и мужского пота.
Капля пота висела у него на окончании длинной узкой полоски височного бакенбарда, достигающего нижней челюсти.
- Хорошо, сейчас уйду. - Барсентьев аккуратно убрал дела и другие документы в сейф, надел пиджак и вышел из номера.
"Где-то я уже видел этого техника, его долговязую сутулую фигуру и эти необычайной длины и формы височные баки, - подумал Барсентьев, идя по гостиничному коридору, - но где? Я ведь всего лишь второй день в этой гостинице и еще никуда не выходил".
В конце коридора возле лифта его остановила горничная.
- Извините, пожалуйста, но вы оставили ключ в дверях номера.
- Там неисправен кондиционер и его сейчас будут ремонтировать.
Горничная с нескрываемым удивлением и даже недоверием произнесла:
- В вашем люксе неисправен кондиционер? Но как же так, он всегда работал нормально, это японская…
- Любая техника рано или поздно выходит из строя, - Барсентьев с некоторым раздражением ткнул в кнопку лифта, - даже японская.
В лифте перед глазами Барсентьева вновь всплыла фигура монтера, снова возникло твердое убеждение, что он его где-то уже видел. Вот странное наваждение…
* * *
Барсентьев работал следователем всю свою сознательную жизнь. Сначала - в районной прокуратуре, затем - в столичной, поскольку он был коренным москвичом. И вот уже седьмой год его жизнь связана с расследованием наиболее сложных дел в Генеральной прокуратуре. Он был хорошим следователем. Можно сказать, старой закалки, хотя был еще не стар. Ему претило обрубание даже незначительных хвостов в уголовных делах, которые он расследовал. И у него была почти фотографическая память.
Принцип - если есть что-то не до конца понятное, то это следует обязательно выяснить и юридически оценить - Барсентьев применял и исповедовал всегда.
Даже, когда в кабинете начальника следственного отдела Генеральной прокуратуры России, старший советник юстиции стучал кулаком по столу и, сатанея от упрямства следователя, кричал ему:
- Да на хрена тебе эти подробности выяснять? Какое имеет значение, где он мог взять патроны с такой маркировкой? Он - убийца, ты расколол его, он признался, пистолет изъят, экспертиза признала его орудием убийства. Немедленно передавай дело в суд! Все сроки следствия прошли, и нам откажут продлить их по такой пустяковой мотивации.
Барсентьев не кричал в ответ, а лишь, бледнея, вновь приводил свои доводы.
- Следователь - это самостоятельное процессуальное лицо, - говорил он спокойно и негромко, - и, в соответствии с законом, я обязан выяснить происхождение патронов. Возможно, они похищены, возможно, такая маркировка проходит по другим, нераскрытым, делам…
- И, что тебе это даст? Лишние хлопоты, затяжка времени, нарушение сроков расследования…
- Дайте письменные указания на этот счет, - произнес Барсентьев безмятежно, перекладывая тем самым ответственность за невыясненные обстоятельства на своего начальника.
- Указания ему! Сейчас все брошу и буду писать тебе указания… Формалист какой выискался… Черт с тобой - хочешь копаться, копайся… Давай постановление о продлении сроков, завизирую.
И начальник поставил свою подпись на документе, ворча: - но это в последний раз… В следующий раз ты у меня на взыскание нарвешься… В мою бытность следователем…
Иногда "мелочевка" подобного рода давала поразительные результаты, далеко превосходящие по своему значению расследуемое дело. Так, в случае с выяснением маркировки патронов, следствие вышло на крупнейшее расхищение военной амуниции и оружия с военных складов. Гранатометы, пулеметы, автоматы, пистолеты и боеприпасы к ним, а также различное армейской обмундирование на многие сотни миллионов рублей шли "налево". Их продавали маленьким независимым, но непризнанным республикам, а часть оружия даже уходила в кровоточащую рану государства - Чечню. Под суд, в связи с этим, попали четырнадцать армейских чинов, в том числе и один генерал. Барсентьев был награжден орденом. Не было забыто и его начальство.
Эта дотошность вела его по служебной лестнице вверх, принеся в результате и генеральское звание, столь редкое в следовательских кругах.
* * *
Барсентьев, не спеша, пошел по улице от здания гостиницы, поглядывая по сторонам в поисках места, где можно было бы немного передохнуть. Заметив уличное кафе, прямо под открытым небом, он сел за свободный столик под цветастым зонтиком и заказал пиво.
Не торопясь, прихлебывая пиво из высокого запотевшего бокала, Барсентьев непрерывно думал о мужчине, пришедшем чинить кондиционер.
"Где-то я его все-таки видел, причем совсем недавно, но где?".
Прокручивая в голове обрывки происходящего за последние дни - прибытия на вокзал, поездки по городу, пребывания в гостинице - Барсентьев пытался вспомнить встреченные по пути лица. В гостиничном холле, кроме женщины-администратора за стойкой и старичка в белой шляпе в кресле и с газетой в руках, никого не было. На четвертый этаж поднялись на лифте, прошли ковровой дорожкой (даже ее рисунок отпечатался в памяти) и, никого не встретив по пути, вошли в люкс.
По давней привычке его память автоматически фиксировала все окружающее, неизвестно для чего. Например, - Барсентьев и сам над собой подтрунивал в связи с этим, - он, находясь в автомашине, фиксировал и запоминал марки попадавших в поле зрения автомашин и их номера. Тренировка памяти, шутя, объяснял он себе и своим коллегам столь странное свое свойство.
Барсентьев допил пиво и, не торопясь, побрел по улице, поглядывая по сторонам, впитывая атмосферу незнакомого города, его обаяние, его прелести и его огрехи. Центр города был застроен домами старой довоенной, а то и дореволюционной застройки. Все первые этажи, как водится в цивилизованном мире, были заняты магазинами, бутиками, ресторанчиками, закусочными. Оформление витрин столичным не уступало. Для одной из центральных, улица была узковата, движение было однорядным, и его неторопливость усугублялась тем, что одна из сторон улицы была отдана под парковку автомобилей. Так же неспешно, в основном, двигались и пешеходы. Не сравнить было этот размеренный спокойный ритм с московской постоянной беготней, суетой и толчеей.
На улице преобладал ярко расцвеченный и полураздетый женский пол. И Барсентьев в очередной раз удивился, насколько красивы наши женщины и девушки. И лица, и фигуры - ну никак не сравнить ни с Европой, ни, тем более, со Штатами. Европейские страны оставили в его памяти тощих, носатых, ни с какими ногами, но с заученными улыбками, неизвестно что мнящих из себя особ женского пола неопределимого возраста. Америка, а побывал он и там, поразила раскормленностью и тучностью, особенно чернокожих матрон, но тоже с улыбками, демонстрирующими, как правило, великолепные зубы. Правда, улыбки были искренние и доброжелательные.
Барсентьев прогулочным шагом дошел до перекрестка и повернул назад к гостинице по той же стороне улицы, поскольку противоположная сторона была ярко освещена солнцем, эта же была в тени. По пути он купил несколько газет, в том числе две местных.
Телевидение с его назойливо-рекламной манерой подачи новостных программ ему не нравилось. Телеведущие, в большинстве своем, прямо лучились самодовольством, самолюбованием и элементарной аналитической безграмотностью, а в оценке некоторых событий сквозила совершенно неприкрытая, как они сами выражаются, "ангажированность".
Этим мудреным словом многие журналисты пытаются прикрыть свою продажность. Кто-то запустил это слово в оборот, толком не зная его значения. Все дружно, к месту и ни к месту повторяют, как попки, красиво звучащее выражение. И невдомек им, что слово "ангажировать" - производное от французского "engager", имеет всего лишь два значения. Первое - предлагать ангажемент, устаревшее выражение, означающее приглашение артиста или театрального коллектива на определенный срок для участия в спектаклях либо концертах. А второе значение этого слова - приглашать даму на танец. Заглянули бы в словарь иностранных слов, или почитали бы рассказ М. Зощенко "Обезьяний язык". Восемьдесят лет назад написано, а как точно, применительно ко многим безграмотным журналистам и депутатам. Именно они выдают многочисленные перлы, входящие затем в обыденное употребление и засоряющие великий и могучий русский язык.
В таких лениво плещущихся в голове воображаемых спорах с пишущей и телеговорящей братией Барсентьев прошел обратный путь к гостинице.
Гостиничный люкс встретил Барсентьева прохладой и едва слышным жужжанием исправленной техники. Он взял пульт и убавил мощность. Работающий кондиционер вновь напомнил ему об ушедшем ремонтнике.
Но хватит постоянно думать об этом, пора пообедать - и за работу. Барсентьев снял трубку внутреннего телефона и набрал трехзначный номер.
- Могу ли я пообедать прямо в гостинице, есть ли при ней ресторан?
Получив утвердительный ответ, он уточнил:
- Нет, в номер приносить не надо, я хочу пройтись.
Барсентьев по лестнице спустился на первый этаж и вошел в дверь ресторана, предусмотрительно распахнутую перед ним осанистым швейцаром в форме. Интерьер ресторана приятно поражал солидностью с претензией на старину. Посетителей было пока еще немного. Звучала негромкая музыка.
После неспешного обеда, заплатив по счету, Барсентьев направился к выходу и там буквально столкнулся с человечком пигмейского роста, каким-то помятым и суетливым. Мятым в человечке было все - древние парусиновые туфли, черные брюки, серый пиджак и светло-серая шляпа, которую он продолжал мять двумя руками. Даже лицо у него было какое-то мятое, с мясистым вислым носом и отвисшими щеками.
Человечек просительно снизу вверх заглянул в глаза Барсентьеву и открыл рот, готовясь что-то сказать.
- По средам не подаю, - добродушно опередил его Барсентьев и решительно отвел рукой субъекта в сторону, намереваясь продолжить путь.
- Вы меня не поняли, - голосом Паниковского из "Золотого теленка" зачастил человечек, - я у вас ничего не прошу, напротив, собираюсь вам сам кое-что предложить, вы ведь приезжий?
Что же тут предлагают приезжим помятые субъекты? Барсентьев вопросительно приподнял брови.
- Хорошую девочку, - шелестящим шепотом продолжил собеседник, - славную, чистенькую, недорого. Или двух, как пожелаете…
"Обыкновенный сутенер, - брезгливо определил Барсентьев, - сдать его милиции что ли?"
И неожиданно засмеялся:
- Что же, я сам себе девочку не найду, по-вашему?
- Не найдете. Сами - не найдете.
- Не вышел внешностью, осанкою и ростом? Не потому ль мне в жизни так непросто? - продекламировал Барсентьев, откровенно забавляясь ситуацией.
- Что вы, не в этом дело. Их просто в городе нет.
- А где же они есть? Все дружно отбыли на отдых?
- Их вообще нет. Раньше были, а сейчас - нет. Милиция всех… - собеседник изобразил руками крест, подбирая нужное слово, - ликвидировала.
- Как это ликвидировала?