Я сказал официанту, что деньги на столе, и поспешил к выходу. На другой стороне улицы располагалась аптека. Я вошел и уселся на стул в самом дальнем конце стойки. Через тридцать секунд показался мой обманутый приятель, а за ним из-за угла вырулила завывающая полицейская машина. Она остановилась перед ресторанчиком, двери открылись, и копы ринулись внутрь. Они сразу же выбежали обратно, повертели головами и принялись спорить. Наконец из машины вылез Линдс и дал им нагоняй.
Он не должен был прибегать к такому простому, известному даже младенцу, трюку. Я сразу догадался, что толстый полицейский в холле был всего лишь куклой, от которой я должен был сбежать через черный ход, и тогда другой, которого они там поставили, элементарно садился бы мне на хвост. Такер сразу понял, что я не такой уж молокосос. Линдсу же для этого требовалось некоторое время. Я заказал еще кофе и смаковал его до тех пор, пока они не убрались восвояси.
Я спросил у парня за стойкой, ще находится публичная библиотека, и он нарисовал мне схему на обратной стороне меню. Я расплатился, сунул бумажку в карман и вышел на улицу.
Библиотека размещалась в новом четырехэтажном здании на маленькой улочке, перпендикулярной главной магистрали города. На прилегающей к ней территории общей площадью в полакра с одной стороны пристроилась игровая площадка, а с другой стоянка автомобилей. Рядом с дверью на стене красовалась бронзовая плита, на которой было выбито: "Публичная библиотека города Линкастла. Подарена городу "Бизнес-Группой города Линкастла". Так увековечили себя в камне процветающие взяточники и преуспевающие дельцы, умело использовавшие статус города как свободной экономической зоны. Этот парень, Серво, здорово размахнулся.
Девушка, которой едва-едва исполнилось двадцать, сидела за столом, пытаясь сделать вид, что она не жует резинку.
- Мне бы хотелось посмотреть кое-какие газеты, - обратился я к ней. - Как мне их найти?
- Вчерашние, позавчерашние?
- Нет, шести- или семилетней давности.
- Ах, эти внизу, - она ткнула пальцем через плечо. - По ступенькам спуститесь под арку. Все газеты разложены по числам, так что вы легко найдете то, что вам нужно. Только, пожалуйста, положите их потом на место.
Я заверил ее, что все будет в лучшем виде, поблагодарил и сбежал по ступенькам в подвальное помещение.
Мне потребовалось двадцать минут, чтобы отыскать то, что меня интересовало. Это был экземпляр "Линкастл Ньюз", который увидел свет шесть лет два месяца и десять дней назад. Крупный заголовок аршинными черными буквами кричал: "Убит окружной прокурор". Я прочитал статью и запомнил все до мельчайших подробностей. Прокурор был убит в своем кабинете из револьвера 38-го калибра, украденного год назад в оружейном магазине. Полиция никак не комментировала случившееся, но намекала, что убийца ей известен. Остальное трудно было понять, не вернувшись на несколько лет назад. Я рылся в старых номерах и выбирал необходимую мне информацию.
Все началось вскоре после того, как города вокруг Линкастла поддержали "сухой закон" и запретили торговлю спиртным на своих территориях. Экономический обзор, который давался в одном из номеров, свидетельствовал о том, что ликероводочные заводы в городе переживали бум, а Линкастл наслаждался умеренным процветанием, которое пришло вместе с торговлей спиртным. Тогдашние жители были людьми, которые предпочитали иметь как можно меньше законов, поэтому ничего не было сделано, чтобы остановить рост питейных заведений, игорных и публичных домов. У полиции прибавилось хлопот с нарушителями закона, так как город наводнили разудалые гости из соседних районов, но ситуация все-таки контролировалась, и с этим легко смирились.
Кто-то в городском совете предложил проголосовать резолюцию о запрещении азартных игр, но ее провалили, потому что никто не хотел отказываться от хлынувшего потока шальных денег. Обстановку в городе не сочли угрожающей, а раз полиция контролирует положение, то и беспокоиться нечего.
Всем было хорошо. Всем было просто замечательно.
Такая позиция городского совета ясно показала, что отпала необходимость соблюдать хотя бы видимость приличий. Город мгновенно расцвел шикарнейшими игорными домами, а несколько видных граждан были застигнуты без штанов в заведениях особого рода.
После того как человек шесть покончили жизнь самоубийством, окружной прокурор начал расследование, намереваясь спасти город от скверны.
Но завершить это расследование ему не удалось.
Кое-какой свет пролила на дело об убийстве газета под названием "Воскресный листок". Один дотошный репортер раскопал кое-какой компромат на некоего Ленни Серво, который обосновался в городе за год до смерти Минноу. Этот Серво бежал из восточных штатов, где ему припекали пятки несколько славненьких обвинений, но деньги заставили замолчать даже самых неугомонных блюстителей закона и избавили его от перспективы провести добрый десяток лет за решеткой. По всей видимости, он истратил все до последнего цента и приехал в Линкастл фактически нищим. Но Ленни оказался настоящим дельцом. Деньги он раздобыл за фантастически короткий срок, а вскоре выяснилось, что приобретенная им земля и недвижимость как нельзя лучше подходили для игорного бизнеса и стали приносить баснословную прибыль.
Роберт Минноу дважды таскал его в суд, но так и не выяснил, откуда у него появились деньги. Потом все как будто затихло на два месяца. Однако на ежегодном обеде в городском собрании прокурор во всеуслышание заявил, что Линкастл находится в когтях преступников, что они запустили свои лапы в городскую казну и накинули удавку на шею каждого жителя города. Он ссылался на имеющиеся у него неопровержимые доказательства виновности некоторых "отцов города" в нескольких убийствах и пообещал, что, когда он предаст свои сведения огласке, скандал будет грандиозный.
Он так и не выполнил своего обещания, потому что через неделю был убит.
Вот тут-то на сцене и появился я - Джони Макбрайд. По представлению государственного инспектора прокуратура начала проверку правильности ведения банковских книг в Национальном банке Линкастла. Проверка выявила недостачу в двести тысяч долларов, и некто Джони Макбрайд, кассир этого банка, находившийся в это время в отпуске, был обвинен в краже. Прокурор выписал ордер на его арест.
И тут кто-то шлепнул Минноу. Уборщица нашла его в кабинете в десять часов вечера. Убитый сидел на своем рабочем месте, привалившись к столешнице. Револьвер валялся на полу. Преступник вошел и вышел, оставшись незамеченным. Следователь заявил, что прокурор был убит часов в девять вечера. Следующую неделю полиция ограничивалась туманными намеками, а потом капитан Линдс выступил с заявлением, в котором обвинил в убийстве Джона Макбрайда. Линдс утверждал, что преступление совершено из мести: прокурор раскрыл банковские махинации Макбрайда. В конце месяца парень должен был предстать перед судом.
Длинным же получился этот месяц для Линдса.
Итак, в двух словах, дело обстояло следующим образом. Блестящая карьера восходящей звезды юриспруденции Роберта Минноу была оборвана почти в самом зените грязным жуликом. Я даже прочитал, что по этому поводу писали газеты других штатов.
Я аккуратно сложил подшивки и разложил по своим местам. Потом еще раз осмотрел полки. Внутри у меня заворочалось какое-то смутное неприятное чувство, беспокойное сомнение, которое нашептывало мне, что я могу допустить промах. А если это случится, мне неминуемо придется болтаться на веревке - к огромной радости Линдса. Подвал вдруг показался сырым и холодным, хотя в нем по-прежнему было сухо и даже не очень прохладно. Холод жил во мне самом. Это было то самое, черт его знает откуда взявшееся, сомнение, из-за которого исподволь возникала мерзкая мысль, что вся моя прекрасная затея может окончиться весьма печально.
Я почувствовал, что на лбу выступили крупные капли пота. Сама мысль, что я могу только расшибить себе лоб на этом деле, привела меня в такое бешеное неистовство, что я сжал кулаки и принялся колотить по железному контейнеру для мусора. Под сводами заметалось гулкое эхо, а я бил и бил, пока мои костяшки не превратились в месиво крови и разорванной кожи.
Сознание прояснилось, но сомнение осталось. Я сел и принялся материться, поминая и Бога, и черта, и все, с чем уже столкнулся в Линкастле. Закончив ругаться, я опять вытащил пару номеров и открыл их на странице, где обычно печатаются самые сенсационные материалы. Я прочитал заметки, написанные журналистом по имени Алан Логан, и сунул газеты на место.
Из всех людей, писавших хоть что-то обо мне и Роберте Минноу, он был единственным, кто не признавал Джони Макбрайда виновным до суда. Остальные меня заранее приговорили и четвертовали.
Я поднялся наверх и вышел на улицу, чтобы покурить и подумать на свежем воздухе. Я был так глубоко погружен в свои мысли, что звук, который уловил мой слух, не произвел на меня ни малейшего впечатления, пока я не обратил внимания на двух пареньков, уставившихся на стену у меня за спиной. Я повернулся, чтобы посмотреть, что они там углядели, и тут же бросился плашмя на бетонные ступеньки лестницы - на мгновение раньше, чем раздался второй такой же звук.
В стене прямо надо мной красовалась ямочка в четверть дюйма с расплющенной свинцовой пулей, и если бы я остался стоять, она бы поцеловала не камень, а мои кишки. Я вскочил и бросился бежать как угорелый, чтобы, не дай Бог, пацаны не увязались за мной. Я завернул за угол здания, распахнул ворота и побежал наискосок к аллее, которая вела на улицу.
Вот и началась потеха. Дело принимало нешуточный оборот. К нему подключились люди, которые висели на хвосте лучше, чем копы. Люди, у которых оружие с глушителями и которые не обращают внимания на детей, стоящих около мишени. Последние сомнения покинули меня.
Я сделал круг и остановился на углу, откуда мог хорошо видеть библиотеку. Противоположная сторона улицы была застроена частными домами. Я сразу отбросил мысль, что стреляли оттуда. С такого расстояния невозможно промахнуться даже слепому. Дальше, на параллельной улице выстроились длинной цепью большие многоквартирные дома с плоскими крышами, которые были великолепными наблюдательными площадками. Кто угодно мот забраться туда, спокойно прицелиться и нажать на спусковой крючок. Преследовать бесполезно. У стрелявшего было достаточно времени, чтобы бесследно исчезнуть. Кто обратит внимание на человека, несущего какой-то сверток? Откуда им знать, что это разобранная винтовка?
И все же, раздираемый любопытством, я перешел улицу, прошел один квартал и вошел в шестиэтажный дом с лифтом. Лифтера здесь не было. Я поднялся на последний этаж и вылез на крышу по железной лестнице. Оказалось, все очень просто.
Какой-то скрючившийся человек прикреплял к трубе телевизионную антенну. Когда он увидел, что я направляюсь к нему, он кивнул мне в знак приветствия.
Я спросил:
- Кто-нибудь был здесь несколько минут назад, приятель?
Он выронил ключ и распрямился.
- Мм… нет, не могу точно сказать. Может, кто и был на соседней крыше. Я слышал, как хлопнула крышка люка.
- О’кей, спасибо.
Он опять принялся за работу, а я перелез через барьер между зданиями.
Библиотека была видна с крыши любого дома, но вести прицельный огонь по человеку, стоящему на ступеньках лестницы, удобнее всего было с двух из них. На первой же я нашел следы моего врага.
Надо заметить, что вел он себя очень аккуратно. Я не нашел ни пустых гильз, ни царапин на парапете в том месте, где, по-моему, лежала винтовка, из его карманов не выпало никакой безделушки, что часто случается при стрельбе лежа. Я даже мог спорить, что мерзавец постарается выбросить одежду, чтобы вместе с ней избавиться от следов, которые могли остаться на ней.
Да, видать, малый не новичок. Но все же и он допустил ошибку. Носки его ботинок и локти выдавили четыре миловидные луночки в керамзите, которым была засыпана крыша. Я растянулся на животе, стараясь попасть в следы, оставленные им, и увидел, что мои локти стоят на восемь дюймов дальше, чем его.
Оказывается, он коротышка. Всего каких-нибудь пять футов шесть дюймов. И черт бы меня побрал, если он не станет еще короче, когда я доберусь до него.
Я вышел из дома тем же путем, что и он, и никого не встретил. Я дошел до главной магистрали города, так и не заметив ни одного прохожего.
Часы показывали десять десять, и я потратил еще полчаса, покупая себе другой пиджак. Рядом с магазином находилась оружейная лавка, в витрине которой была выставлена богатая коллекция оружия. Я бы купил себе револьвер, если бы не объявление, которое требовало предъявить свидетельство об окончании школы при приобретении любого огнестрельного оружия.
Значит, если ты хочешь пальнуть в кого-нибудь, ты должен иметь аттестат о среднем образовании.
Через два дома от оружейной лавки расположился магазин "Табаки". Пожилая леди за прилавком размеряла мне доллар, я вошел в телефонную будку и нашел в справочнике номер редакции.
Когда на другом конце ответили, я попросил позвать Алана Логана. В трубке защелкало, потом я услышал:
- Хелло, говорит Логан.
- Логан, ты сейчас занят? - спросил я.
- Кто это?
- Какая разница? Я хочу поговорить с тобой.
- Что у тебя на уме, парень?
- Кое-что есть. Из этого может получиться хорошенькая бомбочка. Меня пытались убить.
Больше ему ничего не требовалось.
- Я не занят. Что дальше?
- Назови мне тихое местечко, где мы могли бы встретиться. Без посторонних глаз, ты понимаешь?
- Ты имеешь в виду копов, да?
- И их тоже.
- Есть тут бар на Риверсайд, - сказал он. - Он называется "Зверобой". Он еще не открыт. Хозяин - мой друг, и мы можем спокойно поговорить там.
- О’кей. Скажем, через полчаса.
- Договорились.
Я повесил трубку и подошел к прилавку. Пожилая леди объяснила, где находится Риверсайд, но мне не улыбалось идти пешком три мили до него. Я вызвал такси и пил содовую, пока водитель не засигналил снаружи, вызывая меня.
"Зверобой" оказался большим белым каркасным домом. Раньше в нем жили, но потом, когда река, изменив русло, подошла к его заднему крыльцу, хозяин быстро сориентировался и приспособил его под питейное заведение, соорудив небольшой пирсик, чтобы могли швартоваться клиенты из яхт-клуба. Сейчас пирс был пуст, и кроме мальчишки на газолиновой барже, которая стояла на якоре неподалеку, не было видно ни одной живой души.
Я расплатился за такси и пошел вокруг дома, собираясь зайти со служебного входа. За домом стоял "Бьюик-седан", а за ним - новый "Чевви", так что в конце концов место оказалось не таким уж пустынным. Я стукнул в дверь несколько раз, услышал тяжелые шаги, и высокий тощий парень с горбатым носом распахнул ее.
- Ну? - спросил он.
- Логан здесь? - Я решил ничего ему не объяснять.
- Здесь. Ты тот человек, которого он ждет?
- Да.
- Входи. Он во втором зале.
Захлопнув за мной дверь, он показал, куда идти, а сам вернулся драить пол. Я прошел по узкому коридору и оказался в квадратном помещении с эстрадой и дансингом. Столики были расставлены как попало, а для тех, кто хотел уединиться, в нишах были устроены кабинеты.
В одном из них и ждал меня Логан.
Он был похож на репортера как устрица на грушу. Одно его ухо было так изуродовано, что походило на цветную капусту, нос расплющен, на глаза будто накинули паутину шрамов. Он склонился над газетой и разгадывал кроссворд. Мне показалось, что его плечи вот-вот вырвутся из объятий пиджака.
Я сунул руки в карманы и прошел вдоль стены. Он не слышал меня, пока я не заполнил собой кабинетик. У него не было шансов. Наверняка парень бывший боксер, но из сидячего положения он не смог бы атаковать меня.
- Логан?
Его лицо сморщилось, потом вытянулось от удивления и опять сморщилось. Тонкие красные ниточки губ растянулись, обнажив короткие зубы зверя, готового к защите и нападению.
- Я, черт возьми. Я самый.
- Всякое может быть. У тебя есть водительские права?
Он не сразу понял, что мне от него нужно, - сначала сощурился, силясь осмыслить мои слова, потом бросил на стол бумажник. Тот раскрылся, и я увидел его водительские права и карточку, подтверждающую, что он является членом гильдии журналистов.
Я сел на стул.
Еще один человек, которого я зачаровал. Он не мог отвести от меня взгляда. Он пялился на меня, на некоторое время потеряв дар речи, пока наконец не выдавил изумленно:
- Джони Макбрайд, черт бы меня побрал!
- Мне уже говорили это.
- Когда я услышал, я не мог поверить. Я думал, Линдс сошел с ума. Я уже не сомневался, что он спятил, когда выяснил, что случилось в полицейском управлении. - Его пальцы вцепились в краешек стола, как будто он хотел отломить кусок дерева.
- Кажется, здесь не очень-то рады видеть меня, - сказал я.
Губы у него опять растянулись.
- Нет, они не обрадуются.
Я тоже могу корчить рожи. Я состроил такую, которая произвела на него впечатление.
- Кто-то только что пытался убить меня. Прямо перед библиотекой.
- Об этом ты хотел рассказать мне?
Я пожал плечами.
- Маленькая хитрость, чтобы заманить тебя сюда. Сначала ты расскажешь мне кое-что, потом я, если захочу.
Он взбеленился, будто я врезал ему прямо между его узких глаз, и проскрежетал:
- Ты сукин сын! Жаль, что они промахнулись!
Я ухмыльнулся.
- Ты тоже не любишь меня, да?
- Да.
- Для человека, который не любит меня, ты слишком легко прошелся по мне в своей статье. Все остальные уже до суда растерзали меня.
- Ты отлично знаешь, почему я сделал это. Я бы с удовольствием повесил тебя, как только увидел. В следующий раз я разорву тебя на части. - Он привстал из-за стола и ощерился.
- Сядь и заткнись, - приказал я ему. - Меня уже тошнит от всякого вздора, который я выслушиваю с тех пор, как приехал сюда. Никто не разорвет меня на части, тем более ты. Такер попытался, и Линдс тоже. Добром для них это не кончилось.
Логан начал улыбаться небрежной мерзкой улыбкой, но все же сел. Его пальцы оставили в покое стол. Он положил руки перед собой, и все в его облике ясно говорило, что он готов наброситься на меня, как только выяснит, ради чего затеяна эта встреча.
- Расскажи мне обо мне самом, Логан, - сказал я. - Как будто перед тобой сижу не я, а совсем другой человек. Расскажи о моей работе в банке и о том, как был убит Боб Минноу.
- А что ты мне потом расскажешь, Джони?
- То, чего ты никак не ожидаешь услышать.
Логан собирался еще что-то сказать, но передумал.
Он окинул меня изучающим взглядом и слегка тряхнул головой.
- Это выше моего понимания. Я слышал о некоторых странных вещах раньше, но это превосходит все остальное.
- Не беспокойся, просто рассказывай мне.
Он рассеянно потянулся за сигаретой и сунул ее в рот.
- О’кей. Ты - Джони Макбрайд. Ты родился в Линкастле, ходил здесь в школу и, проучившись два года в колледже, начал работать в банке. Ты ушел в армию, воевал и вернулся домой большим героем. По крайней мере, все твои медали свидетельствовали об этом.
Я прервал его на этом месте.
- Как это понимать?