Пораженный Лозини на мгновение даже забыл о своих невзгодах.
– Похоже, вы хорошо осведомлены о моих делах! – сказал он.
– Я всегда интересуюсь документами и справками, – с довольной улыбкой отозвался Грин.
– А кто это Фрэнк? – спросил Паркер. – Не Фрэнк Фаран?
Лозини кивнул на Грина:
– Вероятно, вы в курсе дела?
– Речь, должно быть, идет о Фрэнке Шродере, – ответил Грин. – Специалист по наркотикам.
– Черт возьми, – с восхищением отозвался Лозини. – Может, вы сумеете мне сказать, и который из них?
– Ведь я лично их не знаю, – ответил Грин. – Но сильно сомневаюсь, чтобы это был Шродер.
– Почему?
– Во-первых, он слишком стар, чтобы принять командование.
– Он на пять лет моложе меня, – заявил Лозини. Грин развел руками и улыбнулся, как бы извиняясь перед Лозини.
– Не слишком стар, чтобы руководить, но слишком стар, чтобы начинать руководить! К тому же, говорят, он сам употреблял наркотики, и я не думаю, чтобы у него была солидная поддержка.
– Это не так!
– Неважно, правда это или нет, – возразил Грин, – факт то, что об этом ходят слухи, и этого вполне достаточно, чтобы он не смог найти себе сторонников.
Лозини утвердительно кивнул.
– Очень хорошо! Значит, маловероятно, что это может быть Шродер.
– Следовательно, остаются двое, – констатировал Паркер, – Дюлар и Буанаделла!
– Так! – Лозини посмотрел на Грина: – Что вы думаете по этому поводу?
– Огорчен. Они оба одного возраста, оба крепкие, оба уже достаточно могущественные, даже внутри вашей организации, у обоих имеются необходимые связи за пределами вашего города. Вы их, думаю, хорошо знаете:
у кого из них зубы поострее?
– У обоих, – ответил Лозини.
– Дайте нам их адреса, – попросил Паркер.
– Вы будете драться за меня?
– Нет. Ваши шансы удачно закончить это дело зависят только от вас! Но тип, которому О’Хара рассказал про деньги в парке аттракционов, уже два года готовит восстание, которое сейчас и начнется!
– Неужели это началось так давно?
Совершенно удрученный Лозини попытался припомнить все признаки и подробности, которые он должен был заметить еще в то время и которые прошли мимо его внимания.
– Они дожидались этих выборов, – продолжал Паркер. – Вот здесь-то вам и конец!
– Это верно, – снова согласился Лозини.
– И мои деньги попали к Дюлару или Буанаделла, – продолжал Паркер, – если кто-то из них лезет наверх. Они им понадобились, чтобы провести выборы нужного кандидата. Значит, моя добыча у них – и придется ее отнять!
Лозини смотрел на Паркера почти с восхищением.
– Боже мой! Как просто вы рассуждаете!
– Я приехал сюда, чтобы забрать свои деньги, а не для того, чтоб вмешиваться в войну гангстеров!
– И вы отправитесь и к Эрну, и к Датчу? А как вы узнаете, кто из них?
– Сперва мы добудем сведения. Будем задавать вопросы тем, кто переметнулся в другой лагерь.
– Абаданди?
– Он сейчас не в состоянии говорить. Дайте нам адрес Калезиана.
– Калезиана?! Но почему?
– Никто не решится начать войну против вас, если ваш флик не будет у него в кармане. Калезиан достаточно хитер, чтобы понять, что вы сдаете позиции.
– Дерьмо!
– Кстати, а Фаррел? – спросил Паркер. Лозини и Грин удивленно посмотрели на него.
– Кто? – переспросил Лозини.
– Ваш мэр. Вы уверены, что он будет побит? Может быть, он тоже перешел на другую сторону?
– "Мой" – это Уэн, – вмешался Грин. – Фаррел – это кандидат-реформатор, противник.
– Вы, Лозини, все повторяли: "мой кандидат", и я думал, что это Фаррел. – Он повернулся к Грину: – Почему ты не сказал мне об этом, черт возьми!
– Не сказал тебе, что?
Грин был удивлен так же, как и Лозини.
– А что это меняет? – спросил Лозини. – Альфред Уэн – это мой человек и депутат, полномочия которого истекли. Георг Фаррел – это реформатор и новый кандидат. Такова предвыборная ситуация.
– Фаррел, – продолжал Паркер, – это тот, чье имя мельтешит по всей Лондон-авеню? И афиши повсюду?
– Да, – ответил Лозини. – А мы не могли тратить столько денег. Уже года два, как дела пришли в некоторый упадок. Я уже говорил вам об этом. К тому же, мы никогда и не смогли бы истратить столько. А Фаррел и его сторонники работают по-другому.
– Я должен был проверить, – словно про себя проговорил Паркер, нахмурив лоб и устремив взгляд на пруд. – Это моя ошибка. Я не должен был доверять видимому.
– Я вас не понимаю, – сказал Лозини.
– Ваши доходы не уменьшились, – пояснил ему Паркер. – Но пользуются ими другие. И их человек – это Фаррел.
– О! – протянул Грин.
В мозгу Лозини вдруг все стало на свои места, он все понял.
– О, мерзавцы! О, негодяи! Они финансировали Фаррела моими же деньгами!..
– И моими! – бросил Паркер и повернулся к Грину: – Оставим Калезиана и отправимся к Фаррелу.
– Ладно.
– Уходите в отставку, Лозини! Поезжайте во Флориду и играйте там в шашки, – сказал Паркер и встал.
Лозини смотрел им вслед, пока они шли, освещенные солнцем, потом скрылись в тени дома.
"Играйте в шашки!" – все еще обидно звучало у Лозини в ушах.
"Калезиан! Абаданди! Эрни Дюлар или Датч Буанаделла! Фаррел! Моими же деньгами!" – обгоняли друг друга мысли.
Глава 22
Пол Дунстан встал в девять часов. По утрам в воскресенье он вставал обычно позже. Два парня из лавки должны были зайти за ним около десяти, чтобы отправиться на пляж. Он встал так рано, чтобы потом не торопиться, а теперь не знал, чем занять время, и метался по квартире. Его хорошее настроение немного ухудшилось, когда он взглянул на столик у входной двери. На нем лежал конверт с чеком на получение пенсии, а идти за деньгами можно было только завтра.
Полу Дунстану было двадцать девять лет, и он стал получать семь долларов в неделю, как только вышел в отставку, прослужив в полиции Тэйлора четыре года. Он старался не вспоминать об этом времени.
Он и Джо О’Хара пару лет патрулировали вместе в радиофицированной полицейской машине. Были они вместе и тогда, два года назад, когда в парке аттракционов на Очарованном Острове произошла известная история с перестрелкой и большим шумом. До этого происшествия Дунстан был в числе фликов, которых щедро одаривали, а он и не желал ничего лучшего, время от времени закрывая на кое-что глаза. Но дело в парке аттракционов многое изменило.
Тогда он был замешан в попытке убийства. Он видел, как вокруг него умирали люди, он оказался пленником бандита, направившего в его голову пистолет, так что сопротивление было равносильно смерти. Когда на Острове все закончилось, он решил, что с него довольно!.. И не потому, что О’Хара должен был на ком-то согнать свою злость. И не потому, что он прочел в глазах старого Лозини презрение... Но что ему до Лозини? Просто изменилось что-то внутри него. Он вдруг понял, что больше не сможет так жить, не считаясь с законами и со своей совестью.
И Пол Дунстан бросил работу в полиции, покинул Тэйлор, устроился в другом городе, в пятистах километрах, в фирме, выпускающей приборы для поддержания искусственного климата в комнатах.
Теперь у него была хорошая работа, добрые друзья, приятная жизнь с маленькими подружками, которыми он обзавелся за последние два года. Если бы не эти абсурдные семь долларов пенсии, он бы совершенно стер из своей памяти Тэйлор, жизнь в нем и работу в полиции.
Без двадцати десять он оделся. Завернув плавки в полотенце, он положил сверток на столик у входа, рядом с неприятным конвертом и чеком. В этот момент раздался звонок в дверь.
Было без десяти десять.
"Кто бы это мог быть? – подумал Дунстан. – Ведь Гарри никогда не заходит раньше времени".
Пол Дунстан подошел к двери, открыл ее. Действительно, это был не Гарри. Перед ним стоял улыбающийся парень, очень уверенный в себе. В руке у него был плоский бумажный пакет.
– Пол Дунстан? – спросил он.
Его лицо показалось Полу смутно знакомым. Возможно, этот тип был из Тэйлора. А может, Дунстану это просто почудилось...
– Да, – ответил он.
– Мне очень жаль, – сказал он, все так же улыбаясь, – но я до сих пор не знаю, что мог сказать тебе О’Хара!
Пол Дунстан среагировал медленнее, чем во время службы в полиции. Он не успел сделать и движения, как из бумажного пакета появился пистолет с глушителем...
И было уже слишком поздно что-либо предпринимать...
Не издав больше ни звука. Пол Дунстан упал у двери...
Глава 23
– Ваша проповедь замечательна, ваше преподобие! – с чувством произнес Георг Фаррел.
Судя по выражению лица пастора, тот знал, что служит только фоном.
– Рад, что вам понравилось, мистер Фаррел.
Фаррел продолжал трясти руку пастору, держа в своих и не давая ему высвободиться. Краем глаза Фаррел наблюдал за Джеком, скромно стоящим в стороне. Джек должен подать ему знак, когда фотографы и камеры, направленные на них, закончат съемки, и лишь тогда он выпустит руку пастора.
Фаррел, стоя перед церковью в ярком солнечном свете и любезно пожимая руку пастора, воплощал собой идеал американцев. И он это знал.
Высокий, дородный, с внешностью банкира и профилем киноактера. "Только представьте себе этот образ, господа избиратели, – как бы говорил всем своим видом Фаррел, – и сравните с любой фотографией Альфреда Уэна, с его крупным носом, мешками под глазами, и со всей его довольно жалкой внешностью, и вам станет ясно, кто достоин быть избранным в мэры!"
Несколько минут спустя Джек поднял руку, якобы приглаживая свои короткие волосы. Это был знак, и Фаррел приветливо улыбнувшись пастору, выпустил его руку.
– Продолжайте вашу полезную деятельность, ваше преподобие, – сказал он на прощанье.
– Вы тоже, мистер Фаррел, – ответил пастор без всякого выражения.
"Я ненавижу тебя, старик", – подумал в это время Фаррел.
Улыбаясь, он отвернулся от пастора, и привычным жестом коснулся локтя Элеонор. Разумеется, она была там, где и должна быть: рядом со своим мужем. Уверенная в себе, достаточно привлекательная. Что такое общественный деятель без своей жены, которая всегда рядом?
Они вместе спустились по ступенькам церкви. Фаррел взмахом руки приветствовал толпу зевак, большинство которых, извещенные заранее по радио и телевидению, немного задержались, чтобы посмотреть на одного из кандидатов в мэры.
Внезапно и неожиданно раздались аплодисменты, и Фаррел был так удивлен, что даже немного смутился. Он продолжал свой путь, еще раз почувствовав, что может гордиться такой популярностью. Видимо, его действительно любили.
Лимузин стоял у тротуара. Рядом, готовый открыть дверцу, Джек. Первой уселась Элеонор, следом за ней он... Джек закрыл дверцу, скользнул за руль, и автомобиль отъехал. За ним следовала полицейская машина с двумя телохранителями.
– Нормально! – воскликнула Элеонор. – Одно дело позади.
Фаррел вытянул ноги, погрузив ступни в толстый ковер лимузина. Этот прекрасный ковер для салона предложил ему продавец машин на период выборов.
Элеонор достала из сумочки записную книжку, где были расписаны все предстоящие мероприятия, и стала просматривать.
– Предстоит выпить кофе с выборными главного квартала, – сказала она.
– А потом?
– Потом посещение бассейна в Мемориал Парке, – ответила Элеонор. – Затем матч второго дивизиона на поле ветеранов. Далее обед и дискуссия в синдикате профессоров, обед и лекция в лиге Урбани...
– Достаточно, – сказал Фаррел, – более чем достаточно.
Он уже съел свой первый завтрак с Кавалерами Христофора Колумба и выслушал утренний концерт у Федеральных методистов.
Вторник никогда не наступит!
Элеонор улыбнулась ему: она все понимала без слов. "Мое лучшее приобретение!" – сказал как-то о ней Фаррел. Шутка оказалась правдой.
Сорокатрехлетний Георг Фаррел был президентом мебельной фабрики Авондал, специализировавшейся по производству стульев и столов. Она была основана еще его дедушкой в 1868 году.
Когда местные полицейские предложили ему выставить свою кандидатуру в мэры, Фаррел сразу же согласился. Он обожал политику и все, что с ней связано. Ему нравилось комбинировать, разрабатывать планы, условные знаки, принимать быстрые решения. Вместе с тем он был реалист. Он понимал, что в Тэйлоре ли, в другом ли городе нужно будет зачастую идти на компромиссы с людьми, которые никогда не пригласят вас к себе... Такие люди, как, например, Лозини – мошенник, гангстер, контролирующий очень многое в городе. Но он играл необходимую роль, так как преступления и порок продолжали существовать, что бы ни происходило. И необходимо было осуществлять какой-то контроль над этой клоакой. Лозини, полубизнесмен, полуубийца, занимался в городе именно таким контролем.
Но Лозини постарел, сильно потерял в авторитете, и его место следовало занять более квалифицированному человеку. Более квалифицированному в широком смысле: не только в плане контроля над преступными элементами, но и в отношении города и его граждан.
Преемником Лозини должен быть человек, с которым Фаррел мог бы договориться, которого мог бы понять, и даже которому он мог бы симпатизировать... в определенной мере.
Уничтожение Лозини повлечет за собой и уничтожение Альфреда Уэна, его ставленника.
Фаррел сумел даже убедить себя, что, по сравнению с Уэном, он действительно реформатор. Под его, Фаррела, руководством Тэйлор станет чистым и более честным городом.
Лимузин остановился перед главным входом "Карлтон-Шепард", единственного отеля первого класса в Тэйлоре. Там, на шестом этаже, Фаррел оборудовал свою главную квартиру, занимая полностью весь этаж. Это должно было подчеркнуть большие возможности кандидата.
Впятером они вошли в лифт: Фаррел, Элеонор, Джек и двое фликов в гражданском. Кабина стала подниматься. Находящиеся в ней люди, прижатые друг к другу, молчали.
Когда лифт остановился, указатель на щитке показывал лишь пятый этаж. Лифтер сам казался обеспокоенным. Он несколько раз нажал на кнопку, подергал за контрольную рукоятку, но лифт так и оставался неподвижным.
– Зачем вы остановили? – спросил один из фликов в гражданском.
– Я не останавливал, – стал оправдываться лифтер, и в этот момент в дверь постучали. Лифтер обратился к фликам: – Открыть?
Они сами были в нерешительности, а Фаррела внезапно обуял страх.
"Нападение? – пронеслось в его голове. – Такие случаи бывали во время национальных выборов, но не во время городских. Кто может покушаться на мою жизнь?"
"Лозини! – подумал он. – А вдруг Лозини что-нибудь разнюхал и начал немедля действовать, решив сначала убрать конкурента Уэна, а потом взяться за наведение порядка в своем хозяйстве".
– Откройте! – сказал наконец один из фликов. Они не доставали оружия, но правые руки обоих согласно скользнули к задним карманам, откинув полу сюртука.
Лифтеру нужно было сперва открыть решетку, потом уже выкрашенную золотистой краской дверь, в которую они увидели двух человек, стоящих на лестничной площадке. Один из них приветливо кивнул фликам.
– Не беспокойтесь, Туми, – сказал он. – Это Калезиан послал нас.
Напряжение ослабло. Значит, это были полицейские. Фаррел принял их сначала за людей Лозини, ему казалось, нечто враждебное исходит от них.
– Что произошло? – спросил один из фликов.
– Неприятности на шестом, – ответил один из стоявших на площадке. – Попытка нападения на мистера Фаррела. Надо, чтобы он прошел к себе другим путем. А все остальные могут подниматься. Никому ничто не грозит. Мистер Фаррел?
Говорящий сделал приглашающий жест, но Фаррел все еще колебался, не зная, как поступить. Стоявший рядом флик возразил:
– Мы пойдем вместе с вами!
– Калезиан хочет, чтобы вы оставались на месте, – сказал один из парней, – придется прикрыть нас, когда мы поведем мистера Фаррела по другой лестнице.
– Мы обязаны оставаться с ним! – настаивали флики в штатском.
– Здесь в кабине с вами жена кандидата!
– Мы рискуем стать живыми мишенями, – вмешался другой вновь прибывший.
– Я не уверен, что знаю вас, – сказал флик.
– Послушайте, Туми!
Вновь прибывший достал из кармана потертый бумажник, открыл его и протянул флику:
– А вы ведь меня уже видели!
Туми утвердительно кивнул головой, но, недостаточно убежденный, все еще колебался.
– Мы получили приказ не покидать мистера Фаррела!
– Проклятье! – пробормотал вновь прибывший. Он был недоволен, и в руках его появился пистолет. Стоящие в кабине бессознательно отшатнулись назад.
– Руки за голову! – раздался строгий холодный приказ.
Видимо, длительные переговоры ослабили внимание фликов, и они не успели достать свое оружие.
Фаррел беспрекословно подчинился приказу. Он видел, что флики еще колебались. Потом и второй человек на лестнице выхватил свой пистолет, также направив его в кабину. И флики поняли, что им следует повиноваться.
– Вы тоже, – сказал один из парней лифтеру, который широко открытыми глазами, с недоумением следил за всем происходящим.
Лифтер тотчас поднял руки.
Первый незнакомец сделал Фаррелу знак своим оружием:
– Выходите!
– Не... не убивайте меня, – промычал Фаррел.
Он был страшно напуган, но старался говорить как можно спокойнее, не раздражая напавших. – Нет никаких оснований, я...
– Заткнитесь, болван! Если бы я хотел вас убить, вы давно бы были мертвы. Я лишь хочу поговорить с вами.
Затем, обратившись к своему спутнику, он сказал:
– Постереги их! Я скоро вернусь.
– Жаль, что не вышло по-другому.
– Сойдет и так, – обернувшись к Фаррелу и злобно глядя на него, словно тот был виноват, что первоначальный план не удался, он добавил:
– Ну, выходите, быстро!
Фаррел, пошатываясь, вышел. Он почти поверил, что его не собираются убивать. Во всяком случае, не сейчас...
"Что же им нужно от меня?" – лихорадочно думал он.
– Опустите руки и идите нормально. Сюда, направо.
Фаррел послушно направился по пустому коридору, он чувствовал за спиной дыхание идущего следом незнакомца. Они дошли до двери с зажженной над ней красной лампочкой, и незнакомец приказал:
– Сюда!
Фаррел послушно открыл дверь, прошел в нее и очутился на небольшой лестничной площадке.
Здесь Фаррел подождал, не последует ли команда спускаться или подниматься, но незнакомец молчал. Он плотно закрыл за собой дверь, дернув за руку, заставил Фаррела повернуться и с силой ударил в живот, чуть ниже пояса.
Тот согнулся пополам и отлетел к стене, схватившись обеими руками за живот: страшная, режущая боль пронзила его.
Незнакомец ждал. Лицо его было непроницаемым, ледяные глаза равнодушно наблюдали за поверженной жертвой.
Фаррел старался восстановить дыхание, борясь с подступающей тошнотой и прислушиваясь к постепенно затихающей боли в животе. Сощурив глаза, с открытым ртом, смотрел он на этого страшного человека, пытаясь понять, почему он так поступил с ним и что намерен делать дальше.