Он был прав. Чейм был частью истории киноиндустрии. Более того, он, конечно, немало знал о звездах и суперзвездах Голливуда, об истинных талантах и о тех, кто имел дутую славу, даже о мошенничествах и скандалах, о которых знали очень немногие. Ведь в течение трех десятилетий он обладал реальной властью в этом мире. Его автобиография, вне всякого сомнения, будет важным историческим документом, а возможно, даже и занятным чтением. И уж, конечно, она автоматически станет бестселлером.
- Когда я ложился в клинику, - продолжал Чейм, не дождавшись моего ответа, - я осознавал, что предстоящая операция может оказаться для меня роковой. Поэтому я отдал законченную рукопись мистеру Джелликоу, поручив ему в случае моей смерти передать ее издателю, с которым у меня уже была договоренность об издании книги после моей смерти. - Чейм приложил руку к сердцу. - По крайней мере, книга станет моим посмертным памятником.
Он снова выжидательно умолк. И снова, надо полагать, разочаровался во мне.
Убрав руку с груди, он продолжал:
- В том случае, если я переживу операцию, мистер Джелликоу должен был вернуть мне рукопись. На четвертый день после операции я уже достаточно оправился и мог поговорить с ним по телефону. Я попросил принести рукопись на следующий день.
- Это тот самый звонок в пятницу утром, о котором вы говорили? Вы сказали также, что с двадцать седьмого числа вы Джелликоу не видели. Значит, ваш верный друг и компаньон на следующий день, то есть позавчера, в субботу, не пришел.
- Нет, не пришел. Рукопись существует только в одном экземпляре. Мистер Джелликоу понимает ее ценность, и, я уверен, он бы непременно возвратил ее, будь у него возможность. Поэтому я очень беспокоюсь. И о нем, и о рукописи.
- Вы несколько раз упоминали о ценности рукописи. Вы не допускаете мысли, что Джелликоу понял, какой ценный документ попал ему в руки, и решил его не возвращать?
Однако мое предположение нисколько не взволновало Чейма. Он даже слегка улыбнулся, как мог бы улыбнуться голодный волк перед тем, как вцепиться в добычу.
- Нет, мистер Скотт. Вы не знаете Джелликоу, а я знаю. Он не способен на такой поступок. Он бы умер со страху. Дело в том, как ни жестоко это может показаться, но он прекрасно знает, что его ждет, если он вызовет мое недовольство. Он… Я дал ему понять, что обладаю достаточной властью и не остановлюсь ни перед чем, чтобы наказать того, кто посмеет причинить мне вред.
- Хорошо, - сказал я. - Допустим, вы человек суровый, и Джелликоу это знает. Допустим также, что не только вы, а чуть ли не весь город понимал, что вы вполне могли отдать концы здесь, в клинике, и едва не отдали. И если бы вы умерли, Джелликоу нечего было бы бояться наказания.
- Не забывайте, мистер Скотт, он знает, что я не умер. Я ведь сам говорил с ним в пятницу и велел вернуть рукопись.
- Да, это так. В пятницу утром он убедился, что вы живы и здоровы. Но ни во вторник, ни в среду и, наверное, даже в четверг он этого не знал.
В глазах Чейма промелькнула настороженность.
- В котором часу вы ему звонили, мистер Чейм?
- Ну… было… - рассеянно сказал он, видно о чем-то размышляя, - еще очень рано. Часов семь утра.
- Ага. - Я знал, что Джелликоу до рассвета пробыл у Сильвии Ардент. - Какой у него был голос? Бодрый, настороженный? Или сонный?
- Немного вялый. Мой звонок его разбудил.
- А может, он спросонья не понял ваших распоряжений, снова заснул и…
Чейм покачал своей большой головой:
- Нет, все понял. Я объяснил ему предельно ясно, можете мне поверить.
- Очень интересно, мистер Чейм. Но зачем вы все это мне говорите?
- Хочу поручить вам найти и вернуть мне рукопись. Раз уж вы разыскиваете мистера Джелликоу.
- Вы, наверное, не поняли. У меня есть клиент, и я выполняю его поручение. Я не могу заниматься двумя делами сразу.
Чейм фыркнул:
- Ну хорошо. Вас наняли разыскать мистера Джелликоу. Ну и делайте это для своего клиента. А для меня попытайтесь найти и вернуть рукопись. Это ведь не помешает вашей основной задаче? И если вы сумеете вернуть мне рукопись, я готов заплатить вам любую разумную сумму.
- Какую, например?
- Назовите сами, мистер Скотт.
- Как насчет десяти тысяч долларов?
Я ожидал, что он взорвется. Но ничего не произошло. Чейм сидел спокойно и смотрел на меня.
- Идет, - сказал он.
Я облокотился о спинку кровати у него в ногах:
- Простите, мистер Чейм. Я пошутил. Просто интересно было узнать, насколько сильно вы заинтересованы в том, чтобы вернуть рукопись.
Я знал, каким безжалостным, непреклонным и даже опасным мог быть при желании этот человек. Знал, что в прошлом он был заносчив и многих заставлял страдать. Но никогда прежде я не видел, чтобы глаза его горели таким гневом. Будто тлеющий в их черноте огонь разгорелся вдруг во всю мочь. Красным пламенем они, конечно, не пылали, но искры в них пробегали. Рот его тоже преобразился. Стал тверже, жестче.
- Вы хотите сказать, что ничем мне не поможете?
Я пожал плечами:
- Не совсем так. Буду иметь в виду вашу рукопись, раз уж я о ней знаю. Но пока не найду Джелликоу или не узнаю, что с ним случилось, ничто не должно мешать моей работе.
Чейм слегка кивнул, но ничего не сказал.
- В каком она виде, чтоб я знал, что искать? Просто стопка бумаги? Отпечатана на машинке или написана от руки?
- Разумный вопрос. Она написана моей собственной рукой. Но не ищите рукопись как таковую. Я положил ее в стальной кейс и запер его. - Чейм показал руками, какого он размера: с фут длиной, восьми - десяти дюймов шириной и около шести глубиной… - Затем залил растопленным воском замок и запечатал вот этим кольцом. - Он поднял правую руку и показал большой перстень с печаткой.
Я улыбнулся:
- Видно, вы здорово доверяете старому другу Джелликоу, а? Да и всем остальным. Так когда-то короли делали, пользуясь воском и королевским крестом… - Я вдруг осекся. - А воск был зеленый?
- Да. После того я завернул кейс в толстую оберточную бумагу и тоже скрепил ее зел… - Чейм вдруг умолк. На лице у него отразилось недоумение. - Откуда вы знаете, что воск был зеленый?
- Воск может подсказать, лазил ли кто-нибудь в кейс или нет. Но остановить того, кто задумал его открыть, не может.
- Будь кейс не запечатан и не заперт, Уилфред мог бы из любопытства заглянуть в него, но он никогда бы не посмел…
- Посмел бы. И залез в кейс. С Уилфредом и впрямь произошла метаморфоза.
- Что? О чем вы говорите? Что такое? - всполошился Чейм.
- С утра пятницы, то есть после вашего звонка, Джелликоу больше не появлялся в отеле "Кавендиш". В номере у него все перевернуто вверх дном. Видно, там что-то искали. Когда я осматривал номер, в ящике комода я обнаружил обломок, как я думал, какого-то камня. Может, полудрагоценного. Однако теперь я уверен, это был кусочек воска. Так что ваш старый друг, видно, соскоблил воск и открыл кейс.
Гидеон Чейм судорожно то открывал, то закрывал рот. Лицо его стало зеленовато-желтым, и он упал на подушки. Язык, похожий на кусок вареной печенки, вывалился. Из губ вырывалось прерывистое дыхание.
Было совершенно ясно, старик отдавал концы.
Глава 6
Я подскочил к нему, но Чейм уже втянул обратно язык и, все еще хватая ртом воздух, что-то доставал из верхнего кармана пижамы.
- Воды, - прохрипел он, вынув маленький пузырек. Снял с него крышку и бросил в рот небольшую таблетку.
Я схватил кувшин, торопливо налил полный стакан и подал ему. Он глотнул, вода потекла по подбородку и пролилась на пижаму. Я стал искать звонок, увидел шнур, болтавшийся над краем кровати, и схватился за него.
- Не надо, - остановил меня Чейм. - Нет надобности. - Голос его уже не хрипел. - Сейчас станет легче. Не звоните. Одну минуту. - Он выпил еще воды и вернул мне стакан. - Спасибо. Все в порядке. Это был просто… шок. Не могу поверить… Непостижимо… Чтобы Уилфред посмел меня ослушаться! Невероятно!
- Подумайте, - сказал я. - Вы отдали Джелликоу рукопись, когда легли в клинику. На следующий день вас прооперировали. Во вторник и в среду все газеты сообщали, что вы умираете. В теленовостях вас показали как умирающего. В четверг утром все уже с вами прощались. И только к концу дня стало ясно, что кризис миновал и вы пошли на поправку.
- И какие же выводы вы из этого делаете, мистер Скотт?
- Подумайте сами. Большинство людей верит в то, во что им хочется верить. Вот и Джелликоу, возможно, многие годы мечтал, чтобы вы поскорее убрались на тот свет. На прошлой неделе он решил, что вы умираете, и, лелея эту надежду, в конце концов поверил в нее. Для него вы были уже не умирающим, а мертвым. И он вскрыл кейс, наплевав на воск. Что о нем теперь беспокоиться? Никто не узнает. Гидеон Чейм умер, его нет, капут, теперь он покойник.
- Хватит бубнить одно и то же!
- Джелликоу ожил, расцвел. Вы даже не представляете, до какой степени! И вот он открывает кейс, листает страницы и соображает, что можно здорово подзаработать, продав оригинальную, написанную собственной рукой Гидеона Чейма рукопись.
- Невероятно!
- И он так и сделал. Продал рукопись.
- Вы с ума сошли!
- Более того, я даже знаю, за сколько он ее продал. За пять тысяч долларов. Дешево, конечно. Но получил он именно пять тысяч.
Я замолчал. Гидеону опять стало плохо. Я бросился к кувшину и налил еще стакан. Но на этот раз Гидеону вода не потребовалась. Он похватал ртом воздух, издавая малоэстетичные звуки, и через минуту снова уже мог говорить. Он еще не оправился от шока, но уже не умирал. Он оказался крепким орешком. Не так просто было его прикончить.
- За пять тысяч? Откуда вы можете знать о моих пяти тысячах?
- Ваших?
- Ну конечно, дурья ваша башка! Я вложил в кейс не только рукопись, но и чек на эту сумму.
- Зачем?
- Когда я отдавал Джелликоу рукопись, я сказал ему, что в кейсе лежит чек на его имя, по которому он получит от издателя деньги, когда выполнит мое поручение. Деньги предназначались ему в награду за труды, если бы, конечно, мистеру Джелликоу пришлось потрудиться.
- Выходит, он знал, что внутри лежит чек на его имя?
- Знал. Но я не сказал, на какую сумму.
- И это были пять тысяч долларов. Он и получил пять тысяч.
- Но может, он получил их наличными, за определенные услуги. Или в подарок. Мало ли как.
- Он получил их по чеку в своем банке.
- А-а, по чеку, - угрюмо протянул Гидеон. - По моему?
- Не знаю. В банке мне отказались сообщить эту информацию. Но в данной ситуации я полагаю…
- Ну так только вы полагаете.
Я подошел к телефону возле кровати Чейма и позвонил в банк "Континенталь". Трубку поднял тот же мистер Констанс. Я назвал себя, сказал, что нахожусь в палате мистера Гидеона Чейма, и попросил его оказать любезность и перезвонить в клинику мистеру Чейму. И если чек, предъявленный Уилфредом Джелликоу, был выдан мистером Чеймом, сообщить об этом ему лично.
Я положил трубку и стал ждать. Через некоторое время раздался звонок. Чейм взял трубку.
- Да? - хмуро сказал он. И вдруг рявкнул: - Да-да, черт возьми, конечно, это я, Гидеон Чейм! Скажите… - Он слушал внимательно. - Что? - спустя некоторое время воскликнул он. - Что-что?
Эти возгласы сказали мне все, что я хотел знать. Чейм, громко зарычав, отшвырнул трубку - в буквальном смысле слова отшвырнул. Я ее поднял.
- Что это за чудовищный шум? - раздался из трубки голос мистера Констанса.
- Повторите, пожалуйста, то, что вы сообщили мистеру Чейму.
Он повторил. Действительно, чек на пять тысяч долларов был подписан Чеймом. Я поблагодарил мистера Констанса и положил трубку.
- Боже мой, это правда! - У Чейма снова начинался приступ. Но меня это уже не волновало. Я стал привыкать к ним. - Сукин сын! - орал Чейм. - Он вскрыл кейс! Украл рукопись! Я погиб! Как он посмел! Что с ним такое случилось?
- А случилось то, что я вам и говорил. Он счел вас мертвым. И больше вас не боялся. Понимаете, что им двигало? Логически мы теперь можем доказать, что Джелликоу вскрыл кейс и взял рукопись и чек, потому что считал вас уже покойником или почти покойником, что ненамного лучше.
- Да перестаньте вы…
- И тут, когда он был на вершине счастья, раздается звонок. И кто же ему звонит? Гидеон Чейм собственной персоной. Для него это было все равно что звонок с того света. "Алло", - говорит он весело, как птичка, и что же слышит в ответ? "Джелликоу? Это Гидеон. Давай ноги в руки и чеши сюда - с рукописью и чеком…"
- Мистер Скотт!
- Даже если он и очень хотел снова упрятать кейс в запечатанную обертку, чтобы вы не узнали, что он его вскрыл, это было невозможно - деньги по чеку он уже получил. Скрыть это он никак не мог. Наверное, его пот прошиб, а?
- Наверное…
- Так что Джелликоу пришлось пуститься в бега, чтобы скрыться от возмездия Гидеона Чейма. Особенно если он успел продать рукопись…
Я постоял молча, стараясь сосредоточиться. И вдруг меня осенило. Я улыбнулся Гидеону Чейму - не слишком приветливо - и сказал:
- Историю с пятью тысячами баксов мы выяснили. Джелликоу получил их не за рукопись. - Я выдержал паузу. - Не исключено, что он мог и продать ее. И не за пять тысяч, а значительно дороже. Так ведь?
Лицо Чейма было хмурым. Он молчал.
- Так ведь? - повторил я. - Вы же хотите вернуть эту проклятую рукопись, а? Если Джелликоу еще не загнал ее, он вполне может это сделать. Как, по-вашему, может?
- И найдет немало желающих ее купить, - ответил наконец Чейм.
Я продолжал улыбаться:
- Назовите кого-нибудь из их числа.
- Ну… - Он задумался. И вдруг его как прорвало: - Автобиография - правдивая история моей жизни. Кроме того, я попытался разоблачить ложь и клевету, которой подвергался в течение жизни и особенно за последнее десятилетие. Для этого мне пришлось много рассказать о некоторых личностях, что, к сожалению, может поставить их в неловкое положение.
- Вы называли имена, даты, место действия и тому подобные факты?
- Кое-где называл, но кое-где приходилось маскировать настоящие имена и события, принимая во внимание закон о диффамации.
"Еще бы", - подумал я. И постараться обойти его при первой возможности. Такой человек, как Чейм, мог позволить себе действовать на грани дозволенного. Особенно если знал, что рукопись будет опубликована после его смерти.
В Голливуде постоянно циркулирует множество слухов: сплетни о такой-то мисс "А" или таком-то мистере "X", о какой-либо феноменальной оргии, о чьем-то неблаговидном поступке, а то и серьезном преступлении. До широкой публики эти сплетни не доходят, но в узком кругу - на вечеринках, в барах и спальнях - о них перешептываются, злорадствуют или посмеиваются. Обычно они так и остаются в разряде пикантных сплетен, но кто-то где-то всегда знает скрывающуюся за ними правду, которая порой оказывается еще более пикантной и скандальной, чем сами слухи.
Гидеон Чейм несомненно принадлежал к числу тех, кто всегда был в курсе истинного положения дел. И в своей автобиографии он, очевидно, предал эту правду гласности в интересах, так сказать, справедливости. И даже если имена, время действия и места событий были вымышленными, истории эти достаточно узнаваемы и "узкий" круг лиц легко мог догадаться, кто является истинными действующими лицами. Чейм наверняка об этом позаботился.
- Продолжайте, - попросил я, - и поподробнее, пожалуйста.
Я подвинул стул к кровати и сел. Но когда он снова заговорил общими фразами, я перебил его:
- Нет, так дело не пойдет, мистер Чейм. Эта рукопись - мина, и вы это знаете. И она уже, может, под кого-то подложена, и Джелликоу вот-вот подожжет запал.
- Я не могу смириться.
- Одну минутку. Факт похищения рукописи мы установили, теперь займемся похитителем - Уилфредом Джелликоу. Он прочитал ваш манускрипт и, конечно, заинтригован и потрясен содержащимися там откровениями. И тут ему приходит в голову блестящая - хотя для него и страшноватая - идея. Он снова, уже с большим вниманием и все возрастающим волнением, погружается в вашу автобиографию. Но на этот раз для того, чтобы выбрать из тех людей, которые там названы - или почти названы, - тех, кто на основе компрометирующей информации мог бы оказаться наиболее уязвимыми с точки зрения шантажа.
- Шантаж? Исключено! Абсурд какой-то! Там нет ничего похожего на шантаж, черт бы вас побрал!
- Перестаньте втирать мне очки. Я случайно узнал, что Джелликоу уже использовал некую информацию для шантажа. Почти наверняка он почерпнул этот компромат из какой-то части вашей автобиографии, где вы сами, держу пари, благоухаете, как поле фиалок.
Чейм не обиделся на мою прямоту. Что-то более важное отвлекло его внимание. Его черные глаза забегали.
- Вам известно, что он пытался кого-то шантажировать?
- Да. И успешно.
- Кого?
- А это конфиденциальная информация. Другими словами, я вам не сообщу.
- Но… Это точно был Джелликоу? Вы уверены?
- Уилфред Джефферсон Джелликоу. Никакого сомнения.
Чейм задумался:
- Вы говорили, его номер был обыскан и там все перевернуто вверх дном. Может…
- Послушайте. Джелликоу пустился в эту авантюру, когда решил, что вы - мне неприятно об этом вам снова напоминать - умерли или, по крайней мере, при смерти. Но вы стали быстро поправляться, и он оказался в пиковой ситуации. Однако дело было сделано, он сжег за собой мосты. Что ему оставалось? Только удариться в бега. Не исключено, что он сам перевернул все в своем номере, чтобы создать впечатление, будто его ограбили, похитили, убили - все, что угодно. А сам куда-то смылся. Но вот куда - это мне и предстоит выяснить. И вы тот человек - возможно, единственный человек, - который может мне в этом помочь.
Черные глаза Чейма снова забегали.
- Мистер Скотт, я не могу согласиться, что в моей автобиографии есть что-то…
- Постойте, дайте мне закончить, а потом уже будете рассказывать, какой вы хороший. Поверьте, Уилфред уже взял за глотку одного человека, и весьма успешно. Поэтому вполне вероятно, что он примется шантажировать и других. Если уже не начал. Совершенно очевидно, метаморфоза с Уилфредом Джелликоу произошла именно тогда, когда он обнаружил ваше "Я", то бишь автобиографию Гидеона Чейма. И не будь между этими событиями связи, я счел бы это невероятным совпадением. Вам это ни о чем не говорит, мистер Чейм?
Чейм молчал. Глаза его были прищурены, кожа вокруг глаз совсем сморщилась, он теребил нос и кривил губы. Было заметно, что он очень взволнован.
- Так что, - продолжал я, - вполне логично предположить, что Джелликоу будет избирать своими жертвами не тех, кого можно лишь поставить в неловкое положение, а тех, кого он сможет разорить или нанести весомый ущерб и кто заплатит ему за молчание - и заплатит щедро.
Чейм ничего не говорил, но слушал внимательно.
- Если это так, - продолжал я, - то надо добраться до этих людей раньше Джелликоу или вскоре после него. Тогда, возможно, и удастся его обнаружить, а заодно - и вашу рукопись. И вы, конечно, знаете, кто эти люди, кого Джелликоу в первую очередь начнет шантажировать. Черт возьми, какую же опасную книгу вы написали! Надеюсь, мистер Чейм, у вас хватит благоразумия сказать мне, кто эти люди.
И Чейм открыл мне их имена.