Если Кей опоздает на свидание, я подожду ее, по крайней мере, в компании ее поразительных фотографий.
Когда я припарковал свой "кадди" на обочине на обычное место позади Гамильтон-билдинг, было без нескольких минут пять. Я просунул голову в дверь бара Пита и заметил его за стойкой.
- Меня ожидает что-нибудь приличное из представительниц слабого пола?
- Не-а. Как обычно, Шелл. Два судебных исполнителя, борец-тяжеловес и разъяренный папаша, разыскивающий тебя со своей дочкой. Он зол, вооружен и очень опасен.
- Да что ты говоришь? Точно, обычный набор.
Почему-то в образе "разгневанного и вооруженного отца" мне сразу представился Клод Романель со своими слезливыми притязаниями на то, что его "маленькая Спри" все еще пребывает в младенческом возрасте. И он действительно может быть довольно опасен с его-то бурным криминальным прошлым. Особенно, если у него действительно поехала крыша.
- Передай им всем, что я их обязательно приму, Пит. Но прежде всего мне необходимо встретиться с красоткой по имени Кей Денвер, с которой ты видел меня вчера вечером. Она должна появиться здесь с минуты на минуту. Передай ей, что я сейчас вернусь. Только взгляну, как там Хейзл.
- Передай ей привет от старого Пита, - ответил он, расплываясь в улыбке.
Ему нравилась Хейзл. Мы как-то сидели с ней здесь пару раз, и она произвела на Пита неизгладимое впечатление. Он считал ее коктейлем из лепестков апельсинового дерева, сладкой карамели, растворенной в чистой родниковой воде. Он сам сказал мне об этом и в его устах это звучало высшей похвалой, подразумевая, что мне бы следовало пригласить ее на ужин в какое-нибудь обалденно дорогое бистро. Она и вправду была умница и очаровашка. С нею было легко и весело, но для меня она всего лишь верный друг.
- Я сейчас, - повторил я и юркнул в соседнюю дверь. Взлетел по лестнице на второй этаж Гамильтона и прошел в свой офис. Хейзл все еще сидела в своем закутке, раскладывая бумаги по папкам. Экран "Ай-Би-Эмки" был потушен.
- Привет, подруга, - бросил я ей.
Она медленно повернулась ко мне вместе со стулом.
- Я тебе больше не подруга, - мрачно ответила она.
- Что так? Бунтующая Хейзл? Пит только что передал привет своей вишенке в коктейле. Он бы обязательно на тебе женился, будь лет на сто моложе.
- Ну ты все-таки и паразит, Шелл Скотт. Ответь на пару звонков, говорит…
- А что, их было три? Что, в конце концов, произошло? Тебе пришлось отвечать более трех раз? Целых четыре? Ну, будет, малышка. Я пришлю тебе… мороженое или карандаш с настоящей резинкой на конце.
- Ты купишь мне омара. Нет, норковое манто. И золото, и серебро, и бриллианты.
- Конечно. Все, что захочешь.
- Я приняла более сотни звонков. Все из-за твоего дурацкого объявления. - Она взяла со стола несколько скрепленных желтоватых листков и швырнула их мне. - Больше сотни! Я думала, у меня голова лопнет.
- Да брось! Ты шутишь, - шокированно ответил я.
Я в самом деле был ошарашен. Более сотни охотниц за удачей? Да что, в конце концов, случилось с людьми, которые наверняка читали истории об отцах-основателях государства, о маленьком Джордже Вашингтоне, о большом Ральфе Вальдо Эмерсоне?
Я озадаченно посмотрел в глаза метавшей громы и молнии Хейзл.
- Кажется, ты и впрямь не шутишь. Неужели так много?
- Сто шесть, если быть абсолютно точной. Это не считая троих, которые заявились сюда лично. Четырнадцать Мишелей, которые родились 23 апреля, и девяносто пять женщин, которые не назвали своих имен, или забыли, кто они такие. У меня там все зафиксировано.
Я взглянул на листки в руках. Точно, все зафиксировано аккуратным почерком, который был еще одним из достоинств моей бесценной секретарши. Правда, к концу списка буквы становились все крупнее, бледнее, видимо, по мере того, как истощались силы моей бедняжки Хейзл.
- Ну… ты славно поработала, девочка. Думаю, одного "спасибо" будет недостаточно. Скажи, как мне тебя отблагодарить… сверх норковой шубы, золота, серебра и бриллиантов?
Ее голубые глазки заискрились, как испорченная динамо, а из деликатных ноздрей вырвались синие языки пламени. Во всяком случае, мне так показалось. Она лишь презрительно фыркнула, не удостоив меня ответом.
- Ладно, детка. Я что-нибудь придумаю. А сейчас мне нужно бежать. Надеюсь, эти сто девять мозгополоскательниц не знают девичьего имени Николь?
- Они и своего-то имени не знают. Если бы хоть одна из них прошла тест, я бы послала ее к… одному бессовестному сукиному сыну, очень похожему на тебя.
Она наконец замолчала, встала со своего кожаного стульчика, подошла ко мне, осмотрела с головы до ног и обратно, уперев кулачки в разделяющую нас перегородку.
- Ты, кажется, сказал, что тебе нужно бежать, не так ли? - произнесла она елейным голоском. - Ты что, заделался марафонцем? И какой же приз ожидает победителя? Небось, гора отборного женского мяса?
- Марафонцем? Мяса? Какого еще… - заметив ее ехидную улыбочку, я свирепо процедил: - Ну вот, Хейзл, можешь сказать "гуд бай" своему норковому манто. Считай, что ты только что спустила свои бриллианты в унитаз.
- Так я угадала. У тебя свидание с очередной жертвой твоего необузданного сексуального аппетита. Вы все мужики… всеядные. - "Откуда бы ей знать?" - подумал я. Она же продолжила сестринско-материнским тоном: - О, Шелл, ты всегда так смешно одеваешься, когда намереваешься закадрить новую дуру.
- Смешно одеваюсь? Но… почему смешно… Скажи, Хейзл, разве я не выгляжу как… африканский махараджа в лесах Амазонки?
Выражение ее лица несколько смягчилось. Так обычно смотрят на убогого физически или ущербного умственно.
- О нет, парень, что ты! Ты смотришься великолепно. Просто полный отпад. Она выпадет в осадок, вот увидишь. Просто сегодня ты несколько переборщил со своей петушиной боевой раскраской. Но ты же вообще необычный парень, Шелл?
- Не задавай глупых вопросов. В конце концов, я - не дальтоник. Помнишь, как-то раз ты сказала, что я путаю желтый цвет с розовым? Так вот, после этого я проверился у окулиста. С глазами у меня все в порядке.
- Да дело не в глазах…
- Ну все! Пока! Увидимся завтра.
- До завтра, дорогой, - сочувственно пропела она. - Ты действительно потрясно выглядишь. Пока.
Когда я вернулся в бар, Кей была уже там. По всей видимости, она зашла туда только что, поскольку Пит провожал ее в отдельную кабинку, ту же самую, в которой мы сидели в прошлый вечер. Она еще не села и резко повернулась, чтобы посмотреть, кто вошел.
Сегодня она была в черном. Очень элегантный жакет с единственной белой пуговицей на талии и огромным причудливым воротом, концы которого как бы парили в воздухе, нежно касаясь заостренными концами ее четко обозначенного подбородка. Облегающая черная юбка, выгодно подчеркивающая ее совершенные формы. Белая блузка с низким вырезом, за которым притаились образцово-показательные груди, готовые в любой момент вырваться на свободу. Черные волосы искусно собраны в высокую прическу. Умело наложенная косметика подчеркивала природную красоту лица.
В общем она выглядела потрясающе.
- Кей, - восторженно воскликнул я, подходя к ней и импульсивно беря ее холеную руку в свою. - Ты выглядишь как… как миллион, нет, миллиард долларов в швейцарском банке.
- Спасибо, Шелл.
Не знаю, что меня тут дернуло за язык, а может быть Хейзл поколебала мою уверенность в себе, но я спросил:
- И это все? Я хотел спросить, а как выгляжу я?
Ее тонкие брови сошлись к переносице, на которой обозначилась озадаченная складка.
- Ты действительно хочешь это знать, Шелл?
- Ну… сейчас я в этом не уверен.
- Ты похож…
- Да ладно, забудем…
- …на очень большую тропическую птицу, обладающую поразительными способностями к воспроизведению человеческой речи.
Ну вот. За что боролся, на то и напоролся. Однако меня не так-то просто смутить.
- Да? Великолепно! - бодренько ответил я. - Хорошо хоть не гуппи.
Она не поняла, что я имел в виду. И слава Богу!
- Нам надо поторопиться, - сказал я. - Пошли.
- Пошли? Но куда?
- На манеж. Сегодня я развлекаю детей в цирке. В качестве коверного. Надеюсь, ты не против? О'кей! В таком случае заскочим сейчас ко мне, чтобы я мог переодеться в более надлежащий для данного мероприятия костюм. Ты еще не видела меня в моем похоронном смокинге. От него тебя точно стошнит. Но он так здорово подходит для траурных процессий. В последний раз я надевал его, когда перерезал глотку Гиччи "Бешеному псу".
- О чем ты говоришь, Шелл? Я уже заказала мартини. Разве не об этом мы договаривались вчера вечером?
- А Бог его знает, до чего мы вчера договорились.
Но она действительно уже заказала мартини, и сейчас оно плыло к нам на подносе Пита - одно с жемчужными луковками, а другое - с оливкой - для меня.
- Вы так и будете стоять тут вдвоем? - спросил Пит.
- Нет, втроем, - механически пошутил я.
Он поставил мартини на наш столик и удалился. Мы с Кей уселись по разные стороны стола, и она подняла свой бокал с мартини со словами:
- Твое здоровье. Ты уже нашел маленькую дочурку своего клиента? Мишель, которую тебе срочно нужно отыскать?
Она пригубила мартини и начала проделывать губами сексуальные штучки с бедной луковкой.
Я отпил полстакана, сжевал оливку, выплюнул косточку и спросил самым безобидным тоном:
- А по-моему, я не называл тебе имени девушки, которую разыскиваю? Просто сказал, что мне нужно отыскать одну женщину.
- Правильно. Ты мне не говорил. - В рот отправилась еще одна луковка. - Ты просто рассказывал, что был очень занят, разговаривал со своим клиентом, дал объявление в колонку частных объявлений в "Таймс". Ты разве не помнишь?
- Да, теперь, кажется, припоминаю. Дело в том, вчера я был немного рассеян. Из-за тебя. Ты вполне способна отвлечь нормальный ход мыслей здорового мужчины и направить их… в иное русло, Кей. - Она самодовольно улыбнулась, блеснув белоснежными зубами за яркими чувственными губами. Я же продолжил:
- Тем не менее, я помню, что не называл тебе имени этой девушки.
- Шелл, я сама прочитала его в колонке объявлений в сегодняшней газете, именно там, где ты вчера указал. Поговорив с тобой и уверовав в то, что ты способен мне помочь, я, естественно, заинтересовалась тем, как у тебя идут дела. В объявлении сказано, что эту претендентку на миллионы зовут Мишель и родилась она… - неожиданно она с опасением взглянула на меня. - Я что, сделала что-то не так, Шелл?
Я энергично затряс головой.
- Нет. С тобой все в порядке. По-моему, у меня не все в порядке с головой. Все это из-за рода моей деятельности. Постоянно подсознательно ищу каких-то несоответствий, оговорок, проколов. Ключиков, одним словом. Кстати, с чего ты взяла, что ее ждут миллионы?
- Ну… не знаю… Просто мне так подумалось. Насколько я слышала, ты никогда не работаешь по мелочам, вот я и…
- Знаешь, на мое объявление откликнулось столько Мишелей…
- Да? Так на него все же кто-то откликнулся?
- Еще бы! Ведь его прочитала добрая половина жителей Лос-Анджелеса, треть из которых - искатели приключений, охотницы за удачей, словом, проходимцы. До меня сразу должно было дойти, что ты видела имя Мишель в моем объявлении. Ну я и пень-пнем, или пнем-пень.
И все равно что-то беспокоило меня внутри. Знаете, я испытывал какой-то внутренний дискомфорт, который неприкаянно блуждал на границе моего сознания. Это касалось чего-то, о чем говорила Хейзл, когда рассказывала обо всех этих звонках в мой офис и посещении его тремя…
Но в тот момент, когда я уже почти догадался, что меня глодало изнутри, Кей отпила половину своего мартини и спросила, как в воду нырнула:
- Ты уже… ты уже изучил фотографии, которые я тебе дала? - Она попутешествовала розовым язычком по губам и смущенно улыбнулась. - Кажется, я задала тебе глупый вопрос.
- Да нет, не очень, просто он лишний. Конечно, Кей, я тщательно и не без удовольствия исследовал эти фотографии. - Кей скромно опустила глаза и покраснела. - Знаешь, не стану утверждать, что они многое рассказали, хотя показали достаточно…
Переборов смущение, она ответила:
- Понимаю. Конечно, невозможно просто посмотреть на фотоснимки и сказать, кто их сделал. Даже для тебя.
- Отчасти ты права, но лишь отчасти. - Я улыбнулся, как мне показалось, не очень нахально. - Признаюсь откровенно, ты сногсшибательно выглядишь даже в одежде, не говоря уж… Короче, мне нелегко было сосредоточиться на деле, глядя на тебя. И все же я пришел к выводу, что эти снимки были отпечатаны методом контактной печати на глянцевой цветной бумаге марки "Кодак". Таким образом это сужает область поиска до тех мест, где она продается в сотнях магазинов и тысячах лавок. Короче, мне необходимо осмотреть твое жилище и на месте решить, каким образом это все-таки было сделано.
- Я сама долго размышляла об этом, Шелл. Практически половину ночи. И пришла к выводу о невозможности присутствия фотографа в моей квартире… так, чтобы я его не заметила. Значит, это снято скрытой, автоматической камерой, или же с помощью специальных телеобъективов… или как-то еще.
- Вот именно, как-то еще. Тебе больше не подкинули фотографий, чтобы не было скучно?
- Слава Богу, нет.
Мы поболтали еще немного, допили коктейли. Озорно блеснув глазами и облизав губы, Кей предложила:
- Еще по одному? Я угощаю.
- Предложение принимается, но только в первом пункте.
Она иронично вздернула бровь.
- Что я слышу? Надеюсь, это не демонстрация мужского "детка знай свое место" шовинизма?
- Ни в коем случае, крошка. Если тебе вздумается купить мне выпить, пригласи меня в любую другую забегаловку. И это будет о'кей. Но на этот раз сумасшедшее предложение исходило от меня. Ведь это я пригласил тебя, не так ли?
- Сумасшедшее предложение?
- Ты меня обескураживаешь. Мы только начали, а ты уже обо всем забыла.
Она улыбнулась мягко, иронично.
- Наверно, слишком много выпила.
- Значит, договорились.
Я сделал знак Питу, и он принес две порции. Потягивая приятный напиток, я отметил, что Кей расправляется со своими луковками гораздо изящнее, чем я с моими оливками. Я просто бросал их в рот, ожесточенно пережевывал и спускал в луженый желудок. Она же завораживала этот нежный овощ, ласкала его, соблазняла и, притупив его бдительность, растворяла где-то в районе резцов. Это было поразительно красиво. Что еще будет, когда она начнет расправляться со стейком или омаром. Боюсь, что нас обоих арестуют.
- Хорошо, что напомнила, - сказал я, - после этой порции поедем в Голливуд, хорошо? - Она прикрыла глаза в знак согласия, и я продолжил:
- Забравшись в базу данных компьютера и прибегнув к помощи нескольких метрдотелей, которые не обедают там, где работают, я откопал греховно-романтический ресторанчик на окраине Голливуда. В дополнение к крайне соблазнительной интимной обстановке там неплохо кормят. Как раз по дороге располагается гостиница-пансионат, где в спартанских условиях проживает твой слуга. Заскочим на пару минут в мою келью, чтобы я мог сменить наряд празднующего попугая на похоронный смокинг.
- Ты как-то странно говоришь…
Опять этот дурацкий эпитет. Неужели и правда я слегка того?
- Но он, действительно, черный, как у похо…
- Я не о том. Я имею в виду твои напыщенные рулады о греховной романтике.
- Хм… рулады. Видишь ли, обычно я пью бурбон, и видимо этот любовный напиток ударил мне по мозжечку, а может и пониже. Еще одно мартини, и я начну читать тебе стихи. "Снеси мою седую голову, но пощади…"
- Итак, в Голливуд. А по пути мы заскочим в твою спартанскую берлогу?
- Точно. Конечно, я мог бы поехать и в таком наряде, но не хотелось бы выглядеть шутом при королеве.
- Надеюсь, ты не задумал завлечь меня в свою квартиру и попытаться меня соблазнить… на голодный желудок?
- Неужели я похож на коварного соблазнителя? Дорогая мисс Денвер, вы неправильно меня воспринимаете…
- Пока еще я не решила, как тебя воспринимать, - ответила она, улыбаясь.
- А пора бы. Однако не бойся. Я - джентльмен, хотя и не аристократических кровей. Единственно, что я намереваюсь сделать - по крайней мере, перед тем как мы пообедаем - это смыться отсюда в какое-нибудь более презентабельное место. Прилично поесть в конце трудового дня и, если удастся, поразвлечься. Это тебя устраивает?
- Наверное, да.
Мы направились к выходу. Когда мы проходили мимо стойки Пита, он наклонился ко мне и со значением спросил:
- Как поживает милая Хейзл?
Так он выражал в своей обычной, тонкой, как его необъятное брюхо, манере то, что Хейзл гораздо лучше мисс Денвер. Хейзл всегда нравилась ему больше, чем любая другая женщина, с которой я имел неосторожность зайти к нему в бар. Поэтому я отшутился:
- Не видел ее с тех пор, как она убежала с водопроводчиком, Пит. Но я запомнил номер его "порше".
Мягко туда-обратно прошуршала дверь, и мы вышли на улицу. Замечание Пита напомнило мне о том, что я собирался сделать, да так и не сделал. Через несколько домов, ниже по Бродвею, располагался цветочный магазин с кокетливым названием "Жанни". Правда, орудовала в нем не молоденькая пастушка-француженка, а приятная седовласая старушка, которую звали мисс Нестле и у которой в прошлом я купил не одну тонну роз. Я, как обычно, нежно потискал ее в своих граблях и попросил прислать самый лучший "веник" в мой офис завтра к 8.00.
- Сколько штук, мистер Шелдон? - Она была одна из немногих, которые всегда обращались ко мне официально, признавая за мной кое-какие заслуги.
- Девять дюжин красных роз на длинных стеблях. Плюс одну белую.
- Девять дюжин? Но почему девять дюжин плюс одна?
- Точно, плюс одна, мисс Нестле. Дело в том, что я согрешил, так что не протяну в аду и недели. А девять дюжин и одна - это ровно 109 штук. Что означает… впрочем, оставим это. К одной из роз, лучше белой, прикрепите вот эту записку, пожалуйста.
На одной из фирменных карточек "Жанни" я нацарапал следующее: "Хейзл, сегодня следующий раунд. Разминайся".
Записку я, естественно, не подписал.
- Белый цвет символизирует чистоту и непорочность, мисс Нестле? Доброту, целомудрие, искренность и все такое прочее?
- Ну… примерно… Чистоту и целомудрие - это точно.
- То, что нужно.
- Красные розы - символ любви и преданности.
- А это уже лишнее. Мне бы не хотелось, чтобы девушка меня неправильно поняла. Она для меня просто… друг и боевой соратник. Эти розы предназначены Хейзл.
- Неправильно поняла? Девять дюжин… соратнику? - Она непонимающе посмотрела на меня поверх очков в золотой оправе. Потом спросила со вздохом: - И куда я должна доставить этот букет?
Миссис Нестле знала, где сидит Хейзл, в углу по коридору второго этажа.
- Пускай ваш посыльный просто разбросает их по ее кабинету, ну там разложит их на компьютере, на столе, на шкафах…
Старая цветочница снова вздохнула.
- Я сама отнесу ей цветы, мистер Шелдон. Не пойму, почему мужчины такие… странные.