Царапина у локтя не беспокоила, но на всякий случай следовало провести по ней смоченным слюной пальцем. Пора… По-змеиному обтекая канавы и нагромождения валунов, командир погибающего подразделения выбрался за пределы поста. Живых на пути не встретилось, только трупы: свои и чужие, солдатские, оставшиеся после ночной атаки.
Кончен бал, погасли свечи…
Сзади, впрочем, еще кто-то отстреливался, и пару раз даже с гулким, нестрашным хлопком разорвались ручные гранаты.
- Стоять!
Не раздумывая, он выпустил очередь - и возникшую на пути фигуру отшвырнуло на камни.
Прыжок… перекат… еще очередь!
Откуда-то ответили - над головой, почти в упор:
- Стой!
До следующего автоматчика оказалось не больше двух метров - прыжковая дистанция, можно рискнуть.
- Стоять, козел! - Слева, на камне, целился в голову беглецу еще один, под стать остальным: здоровый, в комбинезоне асфальтового цвета и высоких десантных ботинках. - Руки…
Погон или знаков различия ни на ком не наблюдалось, но морды были явно рязанские. - Вы чего, ребята…
- Падай, сука! Руки за голову.
За спиной - грамотно и без лишнего шума - кто-то спрыгнул вниз.
- Ох, ребята… Зря вы так.
- Ага! Зря.
- Сам ляжешь, иди помочь?
Стало слышно, как по горному склону с тихим шелестом осыпаются мелкие камушки.
Глава первая
РОССИЯ
Беспорядок - это не отсутствие порядка.
Это - специально организованный порядок.
И национальный характер тут совершенно
ни при чем… Взятка, обман, страх - сплетаются
и образуют систему. Систему кажущегося
бардака, а на самом деле - систему жесткого
порядка. Бандитски-бюрократического порядка.
Генерал Александр Лебедь
-Помните? Раньше часто пели: "Утро кра-асит… каким-то там цве-етом… стены дре-евнего Кремля!"
- Да, действительно - чудесная панорама.
- Не то сло-ово! - Хозяин кабинета с некоторой грустью отодвинулся от окна и привычным движением прикрыл невесомые белые жалюзи. - Садитесь.
На вид ему было не больше сорока. Рыхловатый, безукоризненно выбрит…
- Кофе, чай? Может быть, минералки?
- Спасибо! Все равно. То же, что и вы, наверное.
Повинуясь нажатию одной из многочисленных кнопок, отозвался "интерком":
- Слушаю, Иван Альбертович!
- Леночка, будьте любезны… Два кофе.
- Хорошо, Иван Альбертович.
- Вот так и живем… - неизвестно, по какому поводу произнес хозяин. Потом спохватился: - А представьте - когда Спасителя закончат? Уберут все эти заборы, краны… Приезжайте ко мне через годик, вместе полюбуемся.
- Вы москвич?
- Это уже интервью? - улыбнулся Иван Альбертович. Он сейчас удивительно гармонировал с обстановкой - серый костюм, белоснежная рубашка… Даже галстук в тон депутатскому значку. - Извините!
Мелодичная трель заставила хозяина поднять трубку одного из телефонов:
- Да!.. Конечно. Очень рад слышать…
Это была, очевидно, прямая линия - не "вертушка", но и не тот номер, который указывается в справочниках. При обычных звонках попадаешь сначала на секретаршу.
- Прошу прощения, - оторвался от разговора Иван Альбертович и виновато пожал плечами: - Очень важный звонок… Оттуда! - И розовый палец при этом взметнулся куда-то на уровень шкафа.
- Ничего-ничего, - понимающе закивал гость. - Мне надо выйти?
- Что вы! Сидите, сидите. - Хозяин возмущенно замахал перед носом ладонью, но чувствовалось, что ему приятно. Прокашлявшись, вернулся к невидимому собеседнику: - Тут у меня пресса, понимаешь… Нет, все в порядке. Значит, по поводу открытия консульства…
Гость в ожидании кофе осматривал обстановку.
Собственно, не покривив душой ее можно было назвать "убранством": дубовые резные панели сочетались с какими-то светлыми и не менее дорогими породами дерева. Мебель под стать им, огромный ковер на полу… И привычные в тысячах офисов атрибуты, каким-то непостижимым образом не нарушающие стиль и гармонию кабинета: персональный компьютер, несколько телефонных аппаратов, селекторная связь. Итальянские жалюзи использовали редко - из окна открывается чудесный вид на распластанную под ногами Москву, характерный для большинства кабинетов Государственной думы.
Золоченые, пыльные корешки энциклопедии. Справочники, специальная литература… Кроме положенного по статусу государственного флага и портрета президента над головой, из украшений имелись: массивный глобус "под старину", семейное фото и картина Рустама Хамдамова в металлической раме.
- Все, договорились. Перезванивать нужно?.. Добро! Значит, встретимся. Привет своим… Пока, будь здоров.
Иван Альбертович был на редкость хорошо воспитан, поэтому, положив трубку, виновато вздохнул:
- Еще раз - простите! Я ведь дал указание - ни с кем не соединять во время нашей встречи, но…
- Да я понимаю, не беспокойтесь.
- Хорошо! Это очень хорошо, когда представители вашей профессии могут поставить себя на место собеседника. Ведь труд чиновника в нашем государстве, еще только формирующем свои демократические институты…
- Тем более - выборного чиновника! И такого уровня…
- Вот именно, - с достоинством и любовью к себе кивнул хозяин кабинета. - Помню, как в девяносто первом, на волне перемен…
- Это уже интервью? - улыбнулся корреспондент.
- Да… пожалуй! - рассмеялся хозяин. Собеседник ему положительно нравился: чуть помоложе самого Ивана Альбертовича, одет аккуратно, но без претензий. Не пытается, как большинство его собратьев по перу, корчить из себя "совесть нации", однако и в друзья не лезет. Словом, держит дистанцию.
- Разрешите?
- Да, Леночка, конечно!
Наблюдая, как симпатичная секретарша хороших кровей сервирует мужчинам кофейный столик, он все же решился:
- Коньячку? Чисто символически?
- Ну за компанию… с удовольствием!
- Леночка, оформи нам?
- Сейчас, Иван Альбертович. - Девушка с интересом посмотрела на гостя: с точки зрения ее шефа, совместная выпивка считалась чем-то вроде поощрения для особо отличившихся. В основном он пил в одиночестве или с ближайшими друзьями. Случалось, в компанию попадала и сама Леночка, но это уже было совсем другое дело - и заканчивались такие застолья вполне определенным образом…
- Итак? - поинтересовался хозяин, когда первые капли маслянистой, пахнущей дубом и солнечным светом жидкости перетекли из бокалов на языки.
- Изумительно. Армения? - Корреспондент даже прикрыл глаза от удовольствия.
- Точно угадали - "Наири", коллекционный! Из тех самых, еще времен Союзного МИДа, запасов… - Приятно все-таки пообщаться с ценителем. Но пора и честь знать: - Вы готовы?
- Разумеется! - заторопился молодой человек, опуская на блюдечко чашку с недопитым кофе.
- Да вы не нервничайте… Александр Александрович.
Визитная карточка с эмблемой самого тиражного еженедельника страны лежала на столе, прямо перед глазами, поэтому запоминать имя-отчество гостя не было никакой нужды.
- Лучше просто - Александр. Саша…
- Хорошо, - согласился хозяин.
Положение обязывало, но оно же давало
некоторые, вполне объяснимые, преимущества.
- Можно начинать?
- Да, пожалуйста. Спрашивайте. Постараюсь ответить вам и вашим читателям как можно подробнее… и честнее! - Последнее слово он выделил. Выделил отчетливой интонацией человека, которого и без того невозможно заподозрить даже в намеке на ложь.
- Расскажите немного о себе.
- С самого начала? - Хозяин с улыбкой следил за не очень уклюжими, торопливыми движениями корреспондента: на полированной поверхности стола появились допотопный магнитофон, блокнот, ручка.
- Да, конечно - о семье.
- Ну вообще-то сам момент рождения я помню не слишком отчетливо! - Уголками губ Иван Альбертович обозначил вполне допустимую самоиронию, и собеседник кивнул, показав, что шутка принимается. - А если серьезно… Биография самая обыкновенная. Родился я в Сибири, в семье военнослужащего. Жили небогато, поэтому доучиться в школе не пришлось - пошел в профтехучилище, получил рабочую специальность. Потом армия. Перебрался в Москву, поступил в институт…
Журналист Саша старательно делал пометки.
- Вы помните то время? Застой в экономике… Застой в умах, душах людей! Нас было несколько - просто парни и девчонки, которые искренне пытались разобраться в происходящем. Достаточно безобидно - песни Галича, "голоса" по ночам, самиздат… кто-то, естественно, сообщил куда следует. Словом, пришлось бросить учебу.
- Отчислили?
- Сам ушел! Взял вину на себя, чтобы другие не пострадали. - Чувствовалось, что собеседник до сих пор гордится тем своим давним поступком: - Видите ли, молодой человек… В судьбе каждого из нас обязательно наступает момент, когда приходится делать выбор. И жить с этим выбором до конца дней своих.
Он помедлил, давая корреспонденту возможность осмыслить сказанное.
- Но, вы знаете… Давайте лучше не будем писать об этом, ладно?
- Почему? - поднял брови Саша, который, в сущности, был ненамного моложе Ивана Альбертовича.
- Видите ли, среди тех, кто повел себя в той истории… определенным образом, многие сейчас на виду. Их тогда или папа с мамой вытащили, или сами они "покаялись"… Кое-кто теперь за границей процветает, некоторых я то в Думе, то на Старой площади периодически вижу. Другие просто живут, воспитывают уже своих детей - и давным-давно забыли обо всем… Не стоит бередить старое. Не судите, да не судимы будете - верно?
Корреспондент вздохнул:
- Жаль! Фактура классная.
- Молодой человек… Это - не "фактура", это судьбы человеческие.
Некоторое время оба молчали, глядя на пульсирующий огонек диктофона. Потом Иван Альбертович продолжил:
- Да… Но удалось не сломаться! Уехал на некоторое время обратно, в Сибирь, - и вернулся уже при Горбачеве.
- Не тяжело было - из столицы? В глушь?
- Видите ли, Саша… Провинция - это не географическое понятие, это состояние духа. Система ценностей и внутренний масштаб! Можно быть провинциалом и живя в особняке на Кутузовском проспекте.
- Подождите, я запишу.
- Да, пожалуйста… Успели? Так вот. Трудностей я никогда не боялся - лес валил, с геологами по тайге хаживал, у станка пришлось постоять. Много чего было… Прекрасная, знаете ли, школа! Настоящие, простые русские люди, труженики, патриоты. Глядя из окна кабинета, - он чуть подвинулся в кресле и в очередной раз обозначил улыбку, - глядя из окна кабинета, даже такого высокого, как этот, никогда не поймешь, чем в действительности дышит и к чему стремится страна.
Это прозвучало веско и вполне заслуживало дословного цитирования.
- Ну вернулся в столицу как раз в конце восьмидесятых: гласность, кооперация, попытка создания социализма с человеческим лицом… Интересное было время, хотя не простое! Тогда я уже закончил вуз, увлекался проблемами новых форм экономики и хозяйствования.
- А что вы закончили?
- Уральский химико-технологический. Заочно.
- И хватило времени - на учебу, работу?
- Мы, сибиряки, народ упрямый! Еще кофе?
- Нет, спасибо… И вы сразу же занялись политикой?
Иван Альбертович отрицательно покачал головой:
- Ну это, скорее, сама политика мною занялась! Я ведь поначалу не думал даже… Начал новое для меня дело - бизнес, экспортно-импортные операции. Причем практически с нуля - и кое-чего добился.
- Скромно сказано…
- Да, пожалуй - чего уж тут! Преуспели мы… А потом наступил тот самый август девяносто первого. Когда стало ясно, что без твердых политических, конституционных гарантий цивилизованное развитие российского общества невозможно… И я принял предложение - баллотироваться в парламент.
- Говорят, вы ни от какой партии не брали ни копейки на свою предвыборную кампанию?
- У меня своих денег достаточно… Поверьте!
- Но теперь, возглавляя один из важнейших в Государственной думе комитетов, вы ведь вынуждены оставить предпринимательскую деятельность? Или, во всяком случае, можете уделять ей куда меньше внимания, чем до начала депутатской карьеры?
- Знаете, в конечном итоге все мы - граждане России: врачи, коммерсанты, военные. И чем-то жертвуем для страны… Некоторые отдают здоровье, некоторые жизнь! Поэтому мне стыдно и неприлично было бы жаловаться на снижение доходов, если этого потребовали государственные интересы.
Депутатский значок на лацкане Ивана Альбертовича как-то даже увеличился в размерах:
- Понимаете?
- Понимаю… Позиция, достойная уважения. Мне сказали, что вы сейчас пишете диссертацию?
- Да, - с удовольствием кивнул хозяин. Вопрос, безусловно, был ему приятен. - На тему межнациональных отношений, их развития на современном этапе… Собственно, этим вопросом я занимался давно - еще в университете.
- На Урале? - удивился корреспондент.
- Не-ет… Несколько позже. Здесь, в Москве: я же защитил диплом по социальной политологии.
- Когда?
- В девяносто четвертом. Второе после вузовское образование, трехгодичный курс - слышали, наверное?
- Да, конечно… Поразительно!
- Никогда не поздно работать над собой. Фельдмаршал Суворов, говорят, на старости лет на мичмана флота выучился! Главное - не почивать на лаврах.
Журналист конспектировал…
Еще минут двадцать поговорили - о внешней политике и криминализации общества, о проблемах социальной защиты малоимущих и неотложных мерах по спасению творческого и научного потенциала нации.
- Я удовлетворил ваше любопытство, молодой человек?
- Да, пожалуй… Было весьма любопытно.
Что-то послышалось Ивану Альбертовичу в тоне собеседника:
- Простите?
- Я говорю, читатели наши должны остаться довольны. - Корреспондент протянул руку и на панели кассетника загорелась вторая лампочка: теперь оба крохотных огонька вспыхивали и гасли попеременно.
- Интересный у вас диктофон! Редакционный? Могли бы и поновее выделить… - чтобы что-то сказать, подал реплику хозяин.
- А это и не диктофон вовсе. Это - генератор белого шума, - улыбнулся посетитель.
- То есть как?
- В общем-то, я и сам не отчетливо принцип действия представляю, - пожал плечами собеседник, - но прибор хороший. Все "жучки", "закладки" и прочую электронную гадость вырубает намертво! Радиус действия невелик, да ведь нам с вами много и не надо, верно?
- Собственно, не понимаю… Это же запрещено! Как вас охрана-то пропустила?
- Пропусти-или. А кому в голову придет? С виду - нормальная кассетная "Легенда", да еще и не новая к тому же!
- Знаете что, молодой человек! - Хозяин встал, сурово сдвинул брови и оперся кулаками в столешницу. - Должен заметить…
- Только не надо мне говорить про журналистскую этику, мальчишество, игры в шпионов! И про службу безопасности, которая все кабинеты проверяет регулярно, а даже если бы и не проверяла, то…
- …то мне от соотечественников скрывать нечего! - Иван Альбертович уже справился с собой. - Идите отсюда. Жаль, но я вынужден буду выразить свое категорическое неудовольствие вашему главному редактору… Мы с ним, кстати, увидимся сегодня, на приеме в Совете Федерации.
- Ради Бога, не расстраивайте старика! - Гость даже не стал делать вид, что готов оторваться от стула. - Да и сами не того… берегите нервы.
- Что-о-о?
- Гляньте… И не надо так кричать! Прибор дает защиту только от электронных способов контроля, а вовсе не от банального подслушивания.
Тон гостя каким-то странным образом подействовал на Ивана Альбертовича. Не то чтобы он был напуган, но… Всего одним движением можно было дотянуться до кнопки тревожной сигнализации, а вот именно этого-то движения хозяин как раз и не делал.
- Что еще?
- Да вы не бойтесь… гляньте! Может быть, вслух прочитать?
- Я грамоте обучен.
Копия справки бывшего Главного управления исправительно-трудовых учреждений свидетельствовала: Иван Альбертович далеко не всегда принадлежал к российской политической элите. Некоторый отрезок своей жизни он провел в заведении, обозначенном незамысловатой комбинацией букв и цифр. Начало срока… конец срока. Тут же фигурировала и статья Уголовного кодекса - восемьдесят девять, часть три.
- Ну? Ну и что?
- Хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем кражи… с проникновением в помещение или иное хранилище. Так ведь?
- Пошел вон.
- Как прикажете… - Гость не шевельнулся.
- Мне тогда еще шестнадцати не исполнилось. С кем не бывает… Судимость давно погашена, так что сенсации из этого не слепишь, не старайся! Невзоровские лавры покоя не дают?
- Да куда уж нам! - почему-то корреспондент вовсе не выглядел обескураженным. - Хотя… Этакий поворот сюжета - сын тюремного надзирателя попадает в лагерь!
- А это-то при чем? Кому дело до того, какие погоны носил мой отец?
- Верно… В общем-то тоже - военнослужащий!
- Я вызываю охрану - или сам уберешься?
- Сам… Только вот это еще - гляньте.
- Жаль, что придется охрану звать. Я бы тебя сейчас по-мужски, собственными руками… Нельзя. Вон!
Вид его был суров и грозен.
- Ухожу, но… всего две бумажки, а? Для интереса?
Хозяин брезгливо пододвинул к себе листки. Молча пробежал глазами. Задумался. Сел на место:
- Чего тебе надо?
Собеседник, однако, казалось, и не обратил внимания на столь резкую перемену. Глядя куда-то поверх головы Ивана Альбертовича, он продолжил тоном лектора-общественника:
- Ну-у… Подумаешь, выгнали из института, с первого курса! И не "за политику" вовсе, а за пошлые кражи в общаге. Так это же все при старом режиме было, верно? Среда, обстоятельства… Промоет газета косточки, потреплет фамилию - и все. Коллеги по парламенту в обиду не дадут!
Затянувшийся монолог прервался негромким мурлыканьем того же, сугубо "личного" телефона. Хозяин протянул было руку к трубке, но передумал… В полном молчании оба дождались окончания длинной серии звонков - кто-то оказался назойлив и в отсутствие абонента поверил с трудом.
- Супруга?
- Короче. Чего тебе надо? - Предстояла сделка, а в сделках депутат был отменно силен. Это сейчас его деятельность периода угара перестройки деликатно именуется "экспортно-импортными операциями". А тогда запросто можно было и головы лишиться - металл в Эстонию, спирт из Польши… Из первого "пиратского" поколения мало кто жив остался - одни сами в землю ушли, другим помогли люди добрые. Хорошо, что кто-то надоумил во время в политику соскочить!
- Ну? Чего надо?
Но собеседник, видимо, растягивал удовольствие:
- А что вы можете?
- Многое. Не все, конечно, но…
Разумеется, парня прислали с определенным, вполне конкретным поручением. И теперь должна была прозвучать цена, за которую Ивану Альбертовичу предстояло купить себе спокойную старость.
- Помощником депутата устроить можно?
- Кого? - удивился хозяин.
- Меня, к примеру…
- Несите документы, - пожал он плечами. - Запросто!
- А на дипломатическую работу? Послом?
- Что вы, это же не только от меня зависит!
- Но, Иван Альбертович!