Микки Спиллейн
Я, гангстер
Они подстерегли меня в баре, что на Второй авеню. Выждали, пока схлынет вечерняя толпа, и тогда только взяли. Двое этих улыбающихся верзил в модных шляпах с узкими полями легко могли затеряться среди молодых клерков. Но кто понимает, сразу бы заметил едва видимый перекос плеча, возникающий от привычки носить оружие всегда с одной стороны, и это накладывало особый отпечаток на их облик.
Подойдя ко мне вплотную, они придвинули табуретки и только собрались открыть рот, как я избавил их от излишних хлопот: допил, сунул в карман сдачу и поднялся.
- Пошли?
Один из них, голубоглазый, согласился с улыбочкой:
- Пошли.
Я ухмыльнулся, кивнул на прощанье бармену и направился к двери. На улице аккуратный толчок в бок повернул меня направо, другой такой же толчок заставил меня завернуть за угол. Там нас ждала машина. Один из них сел за руль, другой - справа от меня. Я не ощущал боком оружия на парне справа, из чего сделал вывод, что он его держит в руках.
В дверях, широко расставив ноги и сунув руки в карманы, стоял приземистый мужчина, смотревший вроде бы в никуда, но замечавший все. Другой молча сидел на подоконнике за моей спиной. Слышно было, как уличные часы на площади пробили девять. Позади меня приоткрылась дверь, ведущая, очевидно, в кабинет, и чей-то голос сказал:
- Введите его.
Улыбчивый верзила пропустил меня вперед, сам вошел следом и прикрыл за собой дверь.
И тут я в первый раз пожалел, что оказался не в меру сообразительным. "Тоже мне, умник нашелся", - думал я, почувствовав холодок, пробежавший по спине. Я плотно сжал губы и ухмыльнулся, ибо стоило мне произнести хоть слово, они бы сразу поняли, как я к ним отношусь.
Легавые. В штатском, но легавые. Пятеро передо мной, один сзади. Да еще в соседней комнате двое. Но эти пятеро выделяются, это сразу заметно. Выправка та же, но они мягче. Если у них и есть острые углы, то они надежно спрятаны. До поры до времени.
Пятеро мужчин, пять разных однобортных синих или серых костюмов, пять темных галстуков и белых рубашек - официальный стиль, хотя и не встречающийся в обычной полицейской практике. Пять пар бесстрастных и в то же время внимательных глаз, казавшихся, впрочем, усталыми и невосприимчивыми к юмору.
Тощий, сидевший в конце стола, был другого типа, и, присмотревшись к нему повнимательнее, я понял, что он ненавидит меня так же сильно, как и я его.
Стоя у двери, улыбчивый верзила спросил.
- Он нас узнал. Ждал нас.
В голосе тощего заметны были и полутона.
- Ты слишком сообразителен для... шпаны.
- Я - не та шпана, с которой вы привыкли иметь дело.
- Ну и давно ты понял?
Я пожал плечами:
- С самого начала. Недели две.
Они переглянулись. Это им явно не понравилось. Один слегка пригнулся к столу, лицо его покраснело.
- А как ты это понял?
- Я же сказал вам. Я - не совсем обычная шпана.
- Тебе, по-моему, задали вопрос.
Я поглядел на малого, который пригнулся к столу. Его руки были крепко сжаты и побелели в суставах, но лицо уже пылало.
- Я уже играл в эти игры, - пояснил я. - Животное всегда знает, что у него есть хвост, даже если он короткий. Я тоже знал, что за мной хвост - с того момента, как вы его ко мне приставили.
Малый посмотрел мимо меня на улыбчивого верзилу:
- А ты это знал?
Мой приятель у двери секунду помешкал:
- Нет, сэр.
- Но хоть подозревал?
Он снова помешкал:
- Нет, сэр. И в рапорте наших сменщиков этого тоже не было.
- Поразительно, - сказал мой собеседник. - Просто поразительно. - Тут он снова взглянул на меня:
- А ты мог оторваться от хвоста?
- В любой момент.
- Понимаю. - Он замолчал и немного пососал губу. - И все-таки решил этого не делать. Почему?
- Из любопытства. Скажем так.
- Ну, а если б за тобой ходил кто-то, чтобы тебя убить, тебе тоже было бы любопытно?
- Конечно, - сказал я. - Вы же сами знаете, я - дурак.
- Ну-ну, парнишка, выбирай выражения.
Я снова ухмыльнулся, да так, что почувствовал свой шрам на спине.
- Идите вы все к дьяволу!
- Послушай...
- Нет, это ты послушай, козел паршивый... и не указывай мне, какие выбирать выражения. И вообще ничего мне не указывай, не то сейчас пойдешь... туда, где ни разу не бывал. И не смей меня запугивать, хоть у меня и была уже одна ходка...
Верзила позади меня перестал улыбаться и подсказал им:
- Дайте ему выговориться.
- Да, черт возьми, дайте мне выговориться. Все равно у вас нет выбора. Это вам не вола гонять с карманником или шлюхой, у которых при виде легавых коленки трясутся. Я вообще ненавижу легавых, а вас, козлов, и подавно.
- Все? Закончил?
- Нет, - возразил я. - Но я уже наигрался. Я въехал в ваши игры, чтобы выяснить, в чем дело, и дело оказалось мерзкое. Так что я спрыгиваю. Если вы думаете, что у меня это не получится, то попробуйте меня удержать. Но тогда, правда, придется объяснить ваше поведение паре-тройке газет, в которых у меня есть хорошие друзья.
Тощий спросил:
- Все?
- Да. А теперь я с вами прощаюсь.
- Погоди прощаться.
Я остановился на ходу и взглянул на него вопросительно. Никто даже не пытался помешать мне уйти. Но в воздухе что-то висело: во всей их игре было что-то мне непонятное. Я снова ощутил, как у меня напряглась спина, и спросил:
- Ну, что еще?
Тощий развернулся в кресле:
- У меня сложилось впечатление, что ты любознательный малый.
Я вернулся к столу:
- Ладно, друзья. Но пока вы меня в это дело не вписали, позвольте задать вам пару вопросиков.
Тощий бесстрастно кивнул.
- Вы - легавые?
Он снова кивнул, но в его глазах мелькнуло новое выражение.
- Хорошо. Допустим. Мы - легавые, но... особого рода.
Тогда я спросил:
- А я кто, по-вашему?
Он ответил медленно и спокойно:
- Райен, Ирландец. Шестнадцать приводов, одна судимость за оскорбление действием. Подозревался в соучастии в нескольких убийствах, нескольких ограблениях и трижды проходил свидетелем по делам об убийствах. Связан с известными преступниками, не имеешь никаких очевидных источников дохода, за исключением небольшой пенсии из-за нетрудоспособности, полученной после Второй мировой войны. Проживаешь по адресу...
- Достаточно, - прервал я его.
Тощий немного помолчал, откинувшись в кресле:
- И еще - ты весьма неглуп.
- Благодарю. Все-таки два года колледжа.
- Это тоже имело отношение к криминальной сфере?
- Это не имело никакого отношения вообще ни к чему. Вышибли под зад коленкой.
Он постучал пальцами по столу:
- Итак, ты заметил, что за тобой две недели ходил хвост. А знаешь почему?
- Сначала я решил, что вы хотите втянуть меня в какую-нибудь историю и сделать стукачом. Если так, то зря стараетесь. На это у вас мозгов не хватит.
- Думаешь, у тебя больше мозгов, чем у целого подразделения полиции?
Они внимательно наблюдали за мной. Никто не проронил ни слова.
Наконец я сказал:
- Ладно. Я действительно любознательный. Объясните все сами, но только доступным языком. Чтобы я мог уловить нюансы.
По кивку тощего все остальные вышли из комнаты.
- Надо выполнить одно задание, - сказал он. - По ряду обстоятельств мы не можем этого сделать сами. Одно из этих обстоятельств очевидно: по всей вероятности, мы достаточно хорошо известны... противоположной стороне. Кроме того, есть еще и психологический фактор.
- Очевидно, там завязана красотка, - вставил я.
Он сделал вид, будто не расслышал.
- У нас работают крутые профессионалы. И хотя нам предлагают дополнительные силы, и тоже из профессионалов высокого класса, все же... они связаны некоторыми условностями своего... сословия. Я думаю, ты сам можешь догадаться об остальном.
- Несомненно, - согласился я. - Попробую угадать. Вам нужен зверь. Вы выродились в такое лощеное стадо, что вынуждены нанимать гангстера, чтобы наживить свой крючок. Ну, я попал?
- Очень близко к десятке, - подтвердил он.
- Что ж, продолжаю с интересом слушать.
- Нам нужен признанный талант. Вроде тебя. Кто-то, кто может на равных иметь дело с... противоположной стороной. Кто-то, чьи криминальные способности можно направить в нужное нам русло.
- То есть зверь, - подсказал я, - но не крупный и благородный, а так, вроде шакала. Чтобы бегал по джунглям вместе с крупными, но они бы его не съели.
- Ну что ж, можно сказать и так.
- Но это еще не все. Главное, что если его... ну, съедят, то не жалко, никто этого даже не заметит.
Подумав немного, он ответил:
- Это то, что ты называешь "доступным языком"?
- Но ведь я попал в точку?
- В общем-то в точку, - печально подтвердил он.
Я медленно покачал головой. Потом отодвинулся от стола и выпрямился во весь рост.
- Ты, приятель, слегка ошибся в терминологии. Тут есть не психологический, а философский фактор. А вот обращение ко мне и впрямь является задачей для психолога. Зданьице-то не из легких.
- М-да... Но я думаю, что вряд ли имеет смысл апеллировать к патриотизму.
- Это ты правильно угадал. Государственный флаг и прочий хлам временно можно не вытаскивать.
- Так что ж тогда может тебя привлечь?
- Ну, во-первых, конечно, моя собственная любознательность, но есть и еще кое-что. Деньги.
- Сколько?
Тут уж я улыбнулся во весь рот:
- Десять штук. Чистыми. Без, знаете ли, налогов и удержаний. Мелкими бумажками, и не новыми.
- А ты понимаешь, что я от тебя хочу? Теперь уж я все выложил начистоту:
- Ты уже сам раскрылся. Патриотизм не существует в городском масштабе. Так что мы выходим на международную арену. И я вижу три сферы, где дубинноголовые легавые могут меня использовать: наркотики, идущие через Италию, Мексику или Китай, контрабанда золота и красные.
Тощий молчал.
- Ну, так сколько? - переспросил я.
- Ты получишь свои десять штук.
- Только не забудь: без вычетов и мелкими банкнотами...
- Все, как ты сказал.
- Еще один пунктик.
- Спрашивай, - разрешил он.
- Почему вы решили, что я за это возьмусь?
- Потому что ты ненавидишь легавых и политиков, а тут получишь возможность вдоволь над ними поиздеваться.
Я прищурился:
- Что-то ты, дружище, недоговариваешь.
- Ты, Ирландец, прав. Хорошо соображаешь. Деньги - важный мотиватор, но голыми руками никого не возьмешь. Ты получишь и яд, и противоядие. Итак? Согласен?
Я кивнул:
- Да. А чего вы от меня ждали?
- Да ничего иного и не ждали. - Он вытащил бумажку из кармана и развернул ее настолько, чтобы я увидел нижнюю часть листа с его подписью. Затем он протянул мне ручку: - Подписывай.
Я невольно рассмеялся. Он даже не предложил мне прочитать. Для меня моя собственная подпись не значила ровно ничего, и мне было гораздо интереснее сперва подписать, а потом прочитать. Я подписал.
- В чем смысл этой бумаженции? - поинтересовался все же я.
- Ничего особенного. На случай отдаленных последствий она должна подтвердить, что ты обладаешь определенными полномочиями.
- Какого рода?
- Такого рода, как если б ты сам был легавым, - пояснил он.
Тут уж я высказался напрямую, и говорил медленно и четко, чтобы он не упустил ни единого словечка. Когда я наконец остановился, он слегка побледнел и крепко сжал губы.
- Ты все, сказал? - спросил он.
- Это все, что я могу сказать "доступным языком".
- Честно говоря, мне наша сделка тоже не очень нравится. И если бы мы могли обойтись своими силами, я бы никогда на это не пошел. Но теперь ты с нами.
- Предположим, я выйду из игры?
- Этого ты не сделаешь.
- Ну, ладно. Это я так спросил. Ну и что теперь? Я, наверное, получу ценные указания?
- Ничего подобного. Ты получишь только одно имя. Надо найти этого человека. А что для этого потребуется сделать... ты сделаешь.
- Черт подери, нельзя ли все-таки объяснить, что к чему?
Улыбка снова появилась на его лице.
- Вот ты как раз и объяснишь, что к чему. Это твоя работа. Шаг за шагом все прояснится. Сам поймешь, что надо делать.
- Конечно. Это вы грандиозно придумали. Так кто же?
- Его имя - Лодо.
- И это все?
- Все. Его надо найти. Сам поймешь, что надо делать.
- И все деньги тогда?
- Да. Куча денег. Больше, чем ты имел за всю свою жизнь.
- Сколько у меня есть времени?
- Время не ограничивается.
Я весело рассмеялся. Глядя на меня, он снова весь напрягся.
- Ну и еще один вопрос напоследок, потом уже будет не до того. Кто вас на меня навел?
- Некто по имени Биллингз. Генри Биллингз. Слыхал?
Смешок застрял у меня в горле.
- Да, я его знаю.
"Знаю ли я его? Этот жалкий подонок в сорок пятом донес военной полиции, что я нашел десять тысяч золотом, припрятанных каким-то фрицем. И пока патруль искал у меня по карманам меченые монеты, сам скрылся со всей добычей. День нашей встречи станет для него последним днем его жизни".
Немного успокоившись, я спросил:
- А где я мог бы его найти?
- В Бруклине... на кладбище.
Мне хотелось кусать стену. Не для того я так долго мечтал об этой мести, чтобы он от меня ускользнул. Я ждал двадцать лет.
- А что с ним случилось?
- Его застрелили.
- Хм...
- Он не менял своего имени.
- Хм... - снова сказал я.
- А перед смертью он рекомендовал нам тебя. Сказал, что единственный человек, который еще больший негодяй, чем он сам, - это ты.
- Это он приврал.
- Так ты по-прежнему согласен?
- Безусловно.
"Теперь-то я ни за что не откажусь. Когда-то Биллингз купил что-то на эти десять штук, а это по праву принадлежало мне. Какая мне разница, у кого я это отберу?"
- С чего начинать?
- С телефонного номера. Он был найден у Биллингза.
- Чей номер?
- Вот это ты и выясни. Нам не удалось.
И снова он полез в карман. Достал оттуда блокнот и записал номер телефона откуда-то из Мюррей-Хилл. Показал его мне, затем разорвал и поджег спичкой.
* * *
Выйдя на улицу, я поймал такси и стал тщательно обдумывать ситуацию, в которой невольно оказался. По многим признакам она напоминала ловушку, но все же я решил рискнуть. Я - Ирландец из Бруклина, старик Райен, буду биться за обещанный мне приз.
"Черт возьми, - думал я, - я ведь не новичок в этом деле. Я давно уже плаваю в этих водах и научился без труда лавировать между рифами. Даже грозные рыбы из крупных стай оставляют меня в покое".
Угол Сорок девятой улицы и Шестой авеню. Я расплатился с шефом и направился к заведению Джо Ди Нуццио. Я пошел сразу в дальнюю комнату, где ожидал встретить Арта Шея, и подсел к нему.
Арт - странный малый. Он пишет сценарии для какого-то объединения, хотя мог бы быть первоклассным телерепортером, если в не испортил отношения на телевидении еще в сорок пятом. Сейчас он все время сует свой нос в крутые дела и явно из кожи вон лезет, чтобы угодить под пулю.
Он считывал какие-то гранки, но тем не менее посмотрел на меня с явным интересом.
- Ну, над чем работаем?
- Со мной приключилась забавная история, - усмехнулся я.
- Насколько я понимаю, не впервые. Кто на этот раз включил тебя в список жертв?
- Арт, - сказал я, - расскажи мне кое-что. Тебе приходилось слышать о том, чтобы такого, как я, использовали для чего-то иного, кроме наушничества?
Уголки его глаз сузились.
- Пожалуй, нет. А что случилось?
- Ничего особенного. Просто меня кое-что интересует.
- Что-нибудь занятное?
- Возможно.
- Хочешь поговорить?
- Пока нет. Ситуация еще не прояснилась. Может, там и для тебя место найдется. Слышал когда-нибудь о некоем Биллингзе?
В его глазах снова мелькнул интерес.
- Тот, которого подстрелили пару дней тому назад? Я кивнул.
- Что-то было в газетах. Считается, что в него стрельнул кто-то из дружков. - Вдруг Арт замолчал и серьезно на меня посмотрел. - Райен... по-моему, лет десять тому назад ты говорил, что хочешь убить парня с таким именем. Это ты его?..
- К сожалению, старина, мне это так и не удалось. Кто-то другой постарался.
- Страшно интересный разговор, Райен, рассказывай дальше.
- Хорошо, прочти вот это. Биллингза пристукнули не по ерунде. Тут такое крупное дело, что не сойдет с первых страниц минимум неделю.
- Какого рода? Я покачал головой:
- Я сам еще не знаю.
- А ты-то здесь при чем?
- Биллингз знал что-то такое, из-за чего и меня могли убить. Это было последнее, что он сделал в своей жизни, но сделал он это неплохо. После того случая паршивцу приходилось всю жизнь ужом вертеться, чтобы избежать расплаты, но он таки вывернулся. - Тут я помолчал и улыбнулся во весь рот. - По крайней мере, он так считал.
Арт опустил подбородок на руки:
- А чем я могу помочь?
- Как аккредитованный журналист, ты можешь добыть кое-какую официальную информацию. Постарайся разузнать обстоятельства его смерти. Сможешь?
- Это будет нетрудно. На это дело наверняка есть досье. - Он немного помолчал, потом добавил:
- Ты мне предлагаешь мелкого червячка на большой крючок.
- Благодарю, - я поднялся. - Слышал когда-нибудь о некоем Лодо?
Он подумал и произнес с расстановкой:
- Нет. А это важно?
- Кто знает. Но ты подумай об этом.
- Хорошо, как мне с тобой связаться?
- Помнишь старый трехэтажный особняк Папы Мэнни?
- На Второй улице?
- Он теперь мой. Я живу на первом этаже.