Она продолжала сидеть с апатичным видом. Я вышел и тихо притворил за собой дверь. С минуту я посидел в своем "кадиллаке". В моей голове крутились разнообразные мысли. Судя по собранным мной сведениям, Брэйн был большим подонком. Я уже многое знал, однако на костюмированном балу было три сотни человек, и любой из них мог прикончить Брэйна. Вполне возможно, что в последние два дня я мило беседовал с убийцей. Может, даже в последние минуты. Пока еще я ничего не добился, но уже появились кое-какие проблески.
Заведя мотор, я поехал в сторону Голливуда, с трудом следя за дорогой через испещренное трещинками ветровое стекло и бросая внимательные взгляды в зеркало заднего обзора. Очень мне было не по душе, что я оказался безоружным всего через несколько часов после того, как кто-то пытался всадить в меня пулю.
В "Браун-дерби" на Винной улице я выпил пива и перекусил, потом позвонил из телефона-автомата в отель "Джорджиан" и попросил соединить меня с Амелией Бэннер.
На этот раз она не ответила.
Я попросил дежурного клерка позвонить подольше, однако ответа так и не последовало. Я повесил трубку и после шил к своей машине, но увидел на тротуаре мальчишку-газетчика с кипой газет в руках.
С минуту я пялился на газеты, как остолоп, не решаясь поверить своим глазам. Нащупав в кармане однодолларовый банкнот, я бросил его мальчишке, выхватил у него газету и залез в машину.
Я смотрел на первую полосу и матерился. Я еще не прочитал заголовков, но по моей спине уже пробежал холодок, и моя рука машинально потянулась к пустой кобуре.
Какой-то ловкий фотограф побывал в мастерской Брэйна с камерой со вспышкой и сделал снимок, из-за которого газеты пойдут нарасхват, может, даже больше, чем в день смерти Сталина. На первой полосе на обозрение всего похотливого мира была выставлена голая, словно вынутая из раковины устрица, Вандра Прайс.
Глава 15
Внезапно я пожалел, что отдал мальчишке-газетчику лишние девяносто центов, они мне и самому могли пригодиться. Фотография на первой полосе газеты лишила меня даже эфемерной надежды на получение обещанных Гарви Мэйсом пяти тысяч. Но, перестав думать о Мэйсе, я быстро забыл и об этом долларе. Сейчас мне следовало беспокоиться о собственной жизни. Я не мел никакого отношения к газетной фотографии, но догадывался, что Мэйса трудно будет в этом убедить.
Цензура затемнила местами фотографию картины, чтобы не подняли отчаянный хай всякие там общества старых дев и голубых и чтобы на улицах не орали в неистовстве мальчишки-газетчики. Однако слишком много было оставлено, чтобы вызвать протесты таких объединений.
Даже снятая в полутонах звезда "Магны" Вандра Прайс была узнаваема. Я не стал тратить время на чтение хроники, а врубил скорость и помчался на Гувер-стрит, всю дорогу кипя от ярости.
Добравшись до отеля "Джорджиан", я стремительно взбежал по ступеням на второй этаж, подскочил к номеру 225 и забарабанил в дверь, тоскливо прикидывая, куда, к черту, делась Холли Уилсон.
- Это Шелл, Холли. Я хотел сказать Амелия. Впусти меня.
Она сразу открыла дверь и опалила меня своими горящими фиалковыми глазами:
- Шелл, где ты пропадал?
- Я пропадал? Где, к черту, была ты? Я звонил несколько минут назад, и никто не ответил.
Она было нахмурилась, но тут же сверкнула ослепительной белозубой улыбкой:
- Ты беспокоился, Шелл? Из-за меня?
Она подвела меня к стулу, а сама уселась на постели, подобрав под себя ноги.
- Еще как, черт побери, беспокоился. Громилы Мэйса могли найти тебя. - Я поколебался и добавил: - Или ты могла сбежать.
Ее обольстительные губы опять сложились в улыбку.
- Я принимала ванну. Видишь ли, это не самый шикарный отель в Лос-Анджелесе. И ванная комната здесь далеко - в другом конце коридора. Я только что вернулась оттуда. - Ее улыбка стала еще шире.
И лишь тогда я обратил внимание, что она полуодета. Она была в узеньком голубом пеньюаре из тонкой ткани, который слишком плотно обтягивал тело. Конечно, он хорошо на ней смотрелся, хотя был явно маловат. И все же он так облегал ее полные пышные формы, что лучше некуда.
- Откуда пеньюарчик? Ты выходила из отеля?
- Нет, я попросила коридорного, который приносит мне еду, сбегать в магазин. Он запутался в размерах, потому пеньюар и тесноват.
Она поджала губы, пристально разглядывая меня с минуту, потом спросила:
- Что тебя привело сюда? Интересуешься, восстановила ли я силы?
- Уф… Я наводил справки по делу Брэйна. В итоге у меня возникла куча обрывочных, пока еще бессвязных мыслей. Я надеюсь, ты мне поможешь разобраться хотя бы с некоторыми из них.
- Если смогу. Ты же знаешь, как я жажду, чтобы все это оказалось позади.
- Разумеется, Холли. Ты мне рассказывала, что, когда во вторник ты сбежала с вечеринки, Мэйс узнал тебя и окликнул. Я в курсе, что ты завернулась в плащ Брэйна, но бросила там маску, так что убегала с открытым лицом. Как Мэйс узнал тебя? Ты не говорила мне, что была знакома с ним раньше.
- Да, я знакома с ним.
- Неподходящая компания.
- Дело не в этом. Мы никогда не были друзьями. Я случайно встретилась с ним в мастерской у Брэйна.
- У Брэйна?
Я надеялся, что Холли не солгала. Мне не хотелось бы, чтобы она оказалась замешанной в этой передряге. Уж очень она была красива, и я еще не забыл о прикосновении ее губ к моим. Но в то же время было немало странных моментов, которые беспокоили меня. И я помнил утверждения Мэйса, будто она убийца и шантажистка. Не то чтобы я очень прислушивался ко всему, что болтал Мэйс, но все же.
Во время нашего разговора Холли сидела на постели, придерживая рукой тонкий пеньюар, однако я уже упоминал, что он был слишком тесен для этой пышнотелой женщины. И мне было нелегко сосредоточиться на беседе.
- Так что там было в мастерской Брэйна? Как все случилось?
Холли приподнялась на постели, полы пеньюара разошлись, и она попыталась ухватить их; ей это не удалось, но она снова стала ловить их и наконец запахнулась. Я чуть не послал к черту все мои идиотские вопросы.
Но тут она старательно натянула пеньюар на колени и заговорила:
- Я же тебе рассказывала, забыл, что ли? Брэйн заставил меня позировать обнаженной.
Я кивнул, чувствуя, как стекленеют мои глаза.
- Ну, однажды пришел Мэйс. Просто ввалился, и все. Ты же его знаешь.
- Ага. Он не стал бы стучать, а снес бы дверь.
- Короче, он вломился. Я схватила пальто и накинула на себя. Брэйн нас познакомил.
- Брэйн знал Мэйса?
- Не близко, я думаю. Через Вандру.
- Вандру Прайс?
В мастерской Брэйна, похоже, собирался весь актерский клан. Я спросил:
- А Вандра тут с какого боку?
- Она позировала Брэйну. Он был подонком, Шелл, но и отличным художником. Одним из лучших в Калифорнии, я полагаю.
- Ясно. Вандра тоже была обнаженной натурой?
Она покачала головой:
- Нет. Свое изображение она собиралась подарить своему любимому Мэйсу. Знаешь, они ведь очень близки. Это был ее портрет. Мэйс пришел тогда в мастерскую за Вандрой.
Я вздохнул, откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.
- Вот как? Значит, она позировала для портрета примерно в то же время, что и ты?
- Верно.
Я опять вздохнул, ругнувшись про себя. Как я не догадался? Видно, меня слишком часто били по голове в последние два дня. Я спросил свой мозг: "Куда ты, к черту, подевался?" А вслух сказал:
- Холли, сделай мне одолжение: сними пеньюарчик.
Она даже задохнулась, но, похоже, не рассердилась:
- Что? Снять пеньюар?
Она уже лежала, вытянувшись на боку, облокотившись на правую руку и придерживая левой пеньюар. Выглядела она потрясающе.
- Уф. Снимай, но лежи как лежишь.
Она улыбнулась:
- Что это, Шелл? Изнасилование?
- Бизнес.
Она издала гортанный смешок:
- Вот так бизнес! Я думала, ты частный сыщик. - Она слегка нахмурилась. - Мой Бог, когда на съемках вокруг болтается сто человек, обнажаешься - и ничего. Но здесь, только при тебе… - Она не закончила фразу и стянула пеньюар с плеч.
Я едва не прокусил себе щеку. Она выпростала белые руки из рукавов и скинула пеньюар.
- Как я тебе нравлюсь, Шелл? - еле слышно спросила она.
Она была в том же положении, что и на картине: обнаженная, опирающаяся на локоть. Я видел белые полоски там, где она припудрила кожу, и мне даже почудился запах пудры. Ответил я ей каким-то слабым писком. Потом кивнул и снова пропищал:
- О'кей, д-достаточно.
Она потянулась за пеньюаром, но не надела его, а просто накинула.
- Именно так ты и позировала Брэйну? В этой самой позе?
Она слегка сдвинула брови:
- Гм, да. А что?
- Сейчас вернусь. - Я побежал к двери.
- Что? - взвизгнула она. - Ты уходишь?
- Только на минутку, Холли. Подожди. Через минуту вернусь.
Я скатился вниз по ступенькам, помчался к машине и схватил газету, купленную в Голливуде. Кое-что начало проясняться, и некоторые непонятные мне ранее вещи уже не ставили в тупик. Пока еще многое сбивало с толку, но каждая мелочь могла продвинуть расследование.
Вернувшись в номер, я сложил газету так, чтобы не было видно головы на фотографии, и показал ее Холли.
- Она? - спросил я. - Ты позировала для этой картины?
При виде газеты у нее отвалилась челюсть. Она забыла о пеньюаре, которым была накрыта, и он сполз на пол, когда она вскочила и выхватила газету из моей руки.
Это зрелище надо было видеть.
Наконец она выдохнула:
- Конечно это я! Господи, что за… - Ее взгляд упал на лицо Вандры Прайс, соединенное с ее собственным сладострастным телом, и она фыркнула: - А это что такое?
- Придумка Брэйна. Поэтому он и заставил тебя позировать ему обнаженной. По всей видимости, Вандра заказала ему портрет, и ему пришла в голову блестящая идея, достойная такого подонка, как он. Он решил приставить голову Вандры к чьему-нибудь голому телу и подцепить ее таким образом на крючок. Вот тут-то ты и пригодилась. Он уже шантажировал тебя, и ты не могла ему отказать. А его устроила бы не профессиональная натурщица, а женщина, которая держала бы язык за зубами. Вот как все выглядит, и ты просто должна была молчать о… - Я умолк и взмолился:
- Ради Бога, оденься!
Она вспыхнула, повернулась ко мне спиной и поспешно натянула пеньюар. Опустившись на краешек кровати и покачав головой, она воскликнула:
- Будь я проклята!
- Вот-вот. Похоже, у Брэйна не было никакого компромата на Вандру, и он придумал, как его получить. Она была подходящей жертвой: делала стремительную карьеру и начала зарабатывать приличные деньги. И Брэйн провернул дельце. Вандра не стала бы позировать ему обнаженной, и он пошел на фальшивку. Вот и результат. - Я показал на газету. - Это фотография картины из мастерской Брэйна. Во всяком случае, я думаю, что она все еще там. Держу пари, что Вандра или уже платила, чтобы заполучить картину, или вскоре начала бы платить.
Я замолчал, прокручивая эту мысль в голове. Холли взглянула на меня и заговорила:
- Может…
- Ага, - прервал ее я. - Все может быть. Тут много всего намешано. Она была на вечеринке. Золотце, кроме тебя, многие из гостей на вечеринке были вне себя, когда убили Брэйна.
Она содрогнулась:
- Но я нашла его, Шелл. Я… я почти наступила на него. - Ее красивое лицо исказилось от отвращения. - Я была в ужасе.
- Разумеется, детка. Расслабься. Все образуется. Это были просто слова - я сам не понимал, что говорю.
Она часто заморгала густыми ресницами, обрамляющими большие мечтательные глаза, и сказала:
- Спасибо, Шелл.
- Еще одно, Холли.
- Да?
- Ты говорила, что не знаешь, почему Мэйс приехал к тебе домой на следующее утро после того, как засек тебя на вечеринке, и преследовал тебя до центра города.
- Верно. Я и сейчас не знаю.
- Рассмотрим происшедшее с другой стороны. Брэйн закончил фальшивое "ню" Вандры - девушки Мэйса, не будем об этом забывать, и, возможно, уже приступил к вымогательству. Он мог угрожать, что выставит картину в витрине своей мастерской. Вандра, естественно, знала, что на картине изображено не ее тело, но это ее не спасло бы. То же самое можно сказать и о Мэйсе, если он видел картину. Далее. В ночь убийства Мэйс ожидал снаружи Вандру. Он видел, как ты убежала оттуда, даже не остановившись, когда он тебя окликнул. Потом он узнал, что Брэйн мертв. Он парень сообразительный. К тому же накануне он застал тебя в мастерской позирующей обнаженной для картины. Мэйс мог сложить два и два и сделать единственно правильный вывод, что на картине изображено твое тело. Однако он мог пойти дальше и решить, что ты была заодно с Брэйном в шантаже. Это вполне логично. По крайней мере, объясняет, почему на следующее утро он не поленился отыскать твой адрес и поехать к тебе домой.
С минуту я колебался, потом продолжил:
- Знаешь, Мэйс не только считает тебя сообщницей Брэйна в шантаже, но и думает, что его прихлопнула ты.
Она нахмурилась и яростно возразила:
- Это же глупо! - Вздохнув, она добавила: - Но логично.
- Не волнуйся, я не думаю так, как Мэйс.
На какое-то время воцарилось молчание - мы оба размышляли. Надевая пеньюар, Холли уронила газету на пол. Я поднял ее, сел на стул и впервые прочитал хронику. Имя Вандры не упоминалось вовсе, зато репортер обыграл обнаружение картины в мастерской как шаг в расследовании убийства Брэйна. Но даже без имен хлопот не оберешься. И, судя по всему, меня ожидал отнюдь не рай.
До сих пор я видел две картинки, которые Брэйн использовал для шантажа. Одна - глянцевый снимок Конни восемь на десять; вторая - картина с головой Вандры Прайс и телом Холли. Этот Брэйн - многосторонняя личность. Времени у меня не было, да и не хватило наглости потребовать фотографию у Барбары Фон. Однако Холли упоминала о копии фотографии, которой ее шантажировал Брэйн. Я хотел ее видеть. И дело вовсе не в том, о чем вы наверняка подумали.
- Холли, - сказал я, - ну-ка оденься.
- Тебя волнует мой вид?
- Еще как. Но нам предстоит слетать кое-куда, и ты не можешь ехать в таком виде.
- В царство Любви?
- Гм. К тебе домой.
- Ну ты и чудак. То велишь мне раздеться, то одеться. Сам не знаешь, чего хочешь?
Я ухмыльнулся.
- Я-то знаю, чего хочу. Но сейчас мне нужно видеть ту фотографию, что тебе прислал Брэйн. Она ведь у тебя дома?
- Да. И поэтому мы отправимся ко мне?
- Угу.
Я на миг задумался. Холли я привез в этот отель именно для того, чтобы она и близко не подходила к своему дому, где она могла попасть в руки громил Мэйса. И мне очень не хотелось везти ее домой из опасения, что за ее домом следят.
- Послушай, Холли. Я хочу взглянуть на ту фотографию, но тебе, пожалуй, лучше подождать здесь. Дома тебя могут ожидать неприятности.
- Я поеду с тобой, - решительно заявила она. - Сам ты никогда не найдешь ту фотографию. Я ее заперла и спрятала ключ. К тому же мне чертовски надоело в этой конуре.
Я покачал головой.
- Это может быть опасно, Холли. Зачем тебе лишние неприятности?
- Все равно я не скажу тебе, где фотография. Да ты ее и не найдешь без меня. Я еду с тобой.
Она не шутила. Вообще-то, если Мэйс выставлял своих громил у дома Холли, их, скорее всего, уже там не было. Если кого они и искали сейчас, так это меня.
- Мне это совсем не нравится, - помрачнел я.
Она улыбнулась:
- Ничего, понравится. Который час?
Я взглянул на свои часы:
- Шесть. А что?
Ее чудесные губы искривились в лукавой усмешке.
- Если ты опасаешься, что кто-то нас заметит, может, лучше подождать немного? Пока не стемнеет?
- Пока, - в горле у меня опять пересохло, - не стемнеет?
- Угу. Меньше шансов, что нас увидят. Через пару часов уже будет темно. - Она помолчала, глядя на меня - сквозь полуприкрытые веки. Потом похлопала ладонью до постели рядом с собой. - Иди сюда, Шелл.
- Пожалуй, не стоит.
- О, глупенький. Я же тебя не укушу. Неужели ты мне не доверяешь?
- Доверяю, конечно.
- Я не собираюсь перерезать тебе горло.
Я сглотнул.
- О'кей, но… - Я не договорил, подошел к кровати и сел рядом с ней. - Может, рискнуть?
- Фью! - присвистнула она. Я ее разочаровал - Я имею в виду другое. Явимся в твой дом средь бела дня. Эффект внезапности, а?
- Нет, Шелл. Ты был очень мил и помог мне. И продолжаешь возиться со мной. Но ты ведешь себя странно Скажи честно, ты же не думаешь, что я имею какое-то отношение к… к тому… что случилось с Брэйном?
Я ответил не задумываясь:
- Конечно, не думаю.
- Спасибо. - Голос ее был похож на мягкий, нежный шелест.
Она протянула руку, словно собиралась потрепать меня по щеке. Но вдруг опомнилась и потуже запахнула свой пеньюар Однако было уже поздно.
Она заговорила опять, на этот раз чуть осипшим голосом:
- Поцелуй меня, Шелл. Поцелуй меня еще раз. Поцелуй так, как будто этого ужаса и не было.
Я наклонился к ней и, не дотрагиваясь руками, прижался своими губами к ее губам. Это совсем не походило на поцелуй Констанцы. Губы Холли были прохладными, мягкими, бархатистыми. Наш поцелуй растянулся на целую вечность. Потом ее руки обвились вокруг моей шеи, и я прижал ее к себе.
И этот поцелуй отнюдь не был прощальным.
Глава 16
- Холли, - сказал я, - ты прекрасно смотришься в черном.
- Если бы ты видел меня в черных кружевах!
Я улыбнулся ее отражению в зеркале:
- Надеюсь, я доживу до этого.
Она была в темной юбке и черном свитере, в которых подбежала ко мне тогда, на следующее утро после убийства. Та же одежда. Но выглядела Холли совсем иначе. Посвежела после долгого сна, ее кожа порозовела и словно светилась. Она закончила расчесывать свои белокурые волосы и сидела за туалетным столиком, вглядываясь в чуть косо висевшее зеркало, потом принялась наносить губной помадой последние штрихи на свои роскошные губы.
Она повернулась ко мне и улыбнулась:
- Ну вот, как заново родилась.
Я молча глазел на нее.
- Ну, скажи же что-нибудь, - потребовала она.
- Ты красивая, Холли. Ты изумительная.
- Так-то лучше, - весело прощебетала она. - Женщины любят комплименты. Ну, давай, говори.
- Хватит с тебя.
Она сделала вид, что надулась, и вдруг спросила:
- Ты готов? Уже давно стемнело.
Я поглядел в окно на вечернее небо:
- Пожалуй. Ты непременно хочешь поехать со мной?
- Непременно. Особенно теперь.
Я подошел к ней сзади, наклонился, отодвинул носом ее волосы и поцеловал в шею. Она дернула головой и простонала:
- Не надо, Шелл, отстань.
Я отстал.
- Ты зверь! - воскликнула она.
Я улыбнулся:
- Пошли. Мы и так уже потеряли уйму времени.
Ее фиалковые глаза сверкнули:
- Потеряли! Ну и ну! Мне это нравится. Это надо же…
- Шучу, шучу, - спохватился я.
- То-то же. - Она встала, улыбнувшись.