Я взял портрет и вернул Робин остальные фотографии. Паренек был привлекательным. Блондин, как и я. Со слабым намеком на маленькие усики на верхней губе. Казалось, что он просто забывал побриться в течение нескольких дней. Длинные волосы прикрывали уши, на подбородке я отметил маленький шрам. Приятный, но несколько бесцветный человек, подумал я. Примерно лет двадцати четырех - двадцати пяти, то есть на год или два моложе Робин. Я вернул ей портрет.
- Земные останки Джо Брукса, - сказала она, как мне показалось, немного печально.
- Джо. А какие еще у него были имена, кроме Джо? - Я улыбнулся ей, стараясь немного отвлечь от грустных мыслей. Бурбон согревал мне желудок.
- Просто Джо. Ну, Джозеф. Джозеф Брукс. Вот и все.
- Наверное, все имена были истрачены на вас, да? - пошутил я.
Она кивнула и покрутила свой стакан. Он был пуст. Мой тоже.
- А как насчет подружек? - поинтересовался я.
- Никого. По крайней мере, я ни о ком не знала. Иногда он ходил куда-нибудь с ребятами. И это, кажется, все. Немного играл в покер. Иногда бывал на холостяцких вечеринках. Никаких женщин. - Она протянула мне портрет брата. - Он не был некрасивым, просто не болтался попусту. Сидел дома и чаще всего читал программы скачек.
- Вы уверены? - усомнился я. - Такого рода поведение всегда кажется мне несколько странным. Может быть, потому, что это не моя линия поведения. Определенно не моя, - добавил я.
- Насколько мне известно, это было так, - подтвердила Робин.
- А вы? - спросил я. - В ту ночь, когда он был убит, где были вы? Полиция приходила сюда?
- Да. Я весь вечер была дома. Полиция явилась часов около одиннадцати, может, немного позже. К этому времени Джо отсутствовал уже час или два. Я не знала, где он. Он просто сказал мне, что уходит ненадолго повидаться с приятелем по имени Гарри Зеркл. Это было что-то около девяти тридцати, мне кажется. Полиция сообщила мне, что брата сбила машина. Они задали мне несколько таких же, как и вы, вопросов. Но я думаю, что отвечала на них не очень сосредоточенно. Я была испугана.
Как только она упомянула Гарри Зеркла, я сразу представил себе маленького человечка с разбитым лицом в офисе Дракона.
- Зеркл? - переспросил я. - Вы сказали, что Джо отправился повидать этого Зеркла?
- Правильно.
- Это был его приятель?
- Да. Я думаю, что брат в последнее время довольно часто встречался с ним на работе. Наверное, это один из игроков на скачках. Я никогда не видела этого человека.
Я решил отложить дальнейшие вопросы на эту тему на некоторое время, но все же спросил:
- Что еще?
- Немного. Полицейские задали мне несколько вопросов о Джо, и потом я должна была отправиться с ними, чтобы опознать его.
Девушка вздрогнула и поднесла стакан к губам. Казалось, она удивилась, обнаружив, что он пуст. Вздохнув, Робин с сожалением покачала головой.
- Давайте не будем погружаться в меланхолию! - попытался подбодрить ее я. Девушка улыбнулась:
- Выпьете еще?
- О'кей. Только еще один. - Я не хотел напиваться как свинья, но это был действительно хороший бурбон. Впрочем, разве бурбон бывает плохим? Мое самочувствие говорило также о том, что он крепкий.
Маленький столик, на котором смешивались напитки, стоял между нами. Наклонившись, Робин наполнила стаканы и смешала содержимое. Я уже упоминал, какое впечатление производила на меня блузка с четырьмя пуговицами, три из которых были расстегнуты. На этот раз я не стал закрывать глаза. Практически я покончил со своими обязанностями следователя. На данный момент.
На ней не было бюстгальтера, причем это не было предположением - в этом просто не было сомнений. Никакого бюстгальтера, только тело, но какое!
Я любовался этой прекрасной плотью. Она поймала мой взгляд, но не выпрямилась, не смутилась и не попыталась что-либо спрятать. Она просто озорно улыбнулась.
- Самая последняя мода, - пояснила она. - Последний крик моды.
- Крик моды, да? Я ждал такого долгие годы! - вырвалось у меня. Я сделал подряд несколько глотков и глупо сказал:
- Хорошо, сэр. Да, сэр. Достаточно прохладно!
- Так оно и есть, - подхватила она. - Хорошо для лета.
Она кончила смешивать напитки и села подле меня. Все вернулось на свои места, включая мои глаза. У меня созрел план. Я допью свой стакан, поставлю его на место и вежливо попрошу ее снова его наполнить. Однако вместо этого мы спокойно сидели, потягивая напитки, и болтали. Я узнал, что ее родители умерли: мать - при ее рождении, а отец - когда она закончила среднюю школу в Голливуде. Нет, она никогда не думала посвятить себя кино! Глупый мальчик! Правда, не думала. Глупый, глупый, глупый! Она занималась разными делами: была билетершей в кино, кассиршей, некоторое время официанткой. А теперь работает моделью. Я рассказал ей, что маленький шрам над моей левой бровью - след медного кастета. Тринадцать хулиганов напали на меня. Я переломал им руки-ноги и забил до смерти. Да, тринадцать. Да, забил всех до одного до смерти. Когда я подошел к подробному рассказу, как забивал их до смерти, было уже восемь часов.
Я встал и, слегка покачиваясь, собрался идти.
- Спасибо за информацию, Робин. Мне надо еще в пару мест. Я был в шляпе?
- Нет, без шляпы, - заверила она меня. Девушка проводила меня до двери, открыла ее и прислонилась к стене.
- Приходите, если вам еще что-нибудь понадобится. Я стиснул зубы, покосился на нее с вожделением, кивнул и вышел.
Глава 3
Солнце давно закатилось за горизонт, но было светло, как днем. Вдоль всего квартала в Виндзоре непрерывным потоком двигались машины. Одни ехали на восток, другие - на запад, ярко освещая фонарями бульвар Беверли. Был вечер пятницы; люди покидали шумный город. Первыми устремились вон из города школьники в нанятых на накопленные деньги такси. За ними - люди из мира кино, закутанные в норковые манто и в темных очках. Они держали путь к зарезервированному столику в каком-нибудь эксклюзивном клубе на Стрип. А в то же самое время в Лос-Анджелесе или в Голливуде в темной аллее или комнате дешевого отеля, может быть, избивали какого-нибудь парня. Рабочие, служащие, клерки - все стремятся из города, и все они потные, как пьяницы в парилке. Вот если бы придумали белье из промокательной бумаги! На этом можно было бы заработать целое состояние!
Я влез в свой "кадиллак", опустил ветровое стекло и влился в плотный поток транспорта на Беверли. Я направился в центр Лос-Анджелеса, к полицейскому управлению. Сегодня для меня не существовало развлечений в "Стиро" или "Мокамбо". Разве что после того, как закончу это дело. Успешное его завершение может принести мне большой гонорар. Человек, который оплачивает мои самоотверженные услуги, вполне может себе это позволить - у него полно зеленых.
Все началось, когда я занимался кормлением своих гуппи. В моем офисе в Гамильтон-Билдинг на Бродвее в десятигаллонном аквариуме их живет целая дюжина. В это время начал звонить телефон, издавая звуки, напоминающие работу счетчика валюты. Я подскочил к нему. Человек на другом конце провода и был тем парнем, владельцем зеленых. Это был Виктор Пил. Он звонил из своего ночного клуба на бульваре Уилшир, где проводились ультрахолостяцкие вечеринки. Он сказал, что есть работа, и спросил, не приеду ли я. Я согласился и приехал. Это было в шесть часов, приблизительно два часа тому назад.
Ночной клуб Пила справедливо носил название "Сераль", что, по Вебстеру, означает "гарем", а в вольном переводе - "место свободных развлечений". Я бывал здесь и раньше, но по другим делам.
Представьте себе: вы входите - и после вечерних сумерек попадаете, как вам кажется, в полную темноту. Однако очень скоро ваши глаза привыкают к сумраку, и вам становится прохладно и приятно.
Первое приятное ощущение возникает при взгляде на гардеробщицу. Вы сдаете что-нибудь в гардероб и одновременно любуетесь костюмом этой дамы. И ею тоже. Затем вы обнаруживаете, что точно в такие же костюмы одеты все девушки, обслуживающие гостей в "Серале". И проверьте, вы не будете иметь ничего против такого однообразия. Одеяние девиц из ночного клуба состоит из рискованно-крошечных бюстгальтеров, украшенных сверкающими искусственными камнями и казавшихся совершенно прозрачными, и длинных шаровар, похожих на те, что носят турецкие девушки, изображаемые на картинках. Шаровары сшиты из тюля или чего-то подобного. Они совершенно прозрачные.
Не спеша оценив костюм хозяйки гардероба, которая все это время улыбалась вам, как одна из любимых жен султана, вы осматриваетесь. Затем делаете три шага - и оказываетесь в приличном ночном клубе. Хотя некоторые говорят, что всякий ночной клуб - это в принципе неприлично.
В шесть пятнадцать пополудни в клубе можно увидеть около двадцати пустых табуреток и несколько столов, покрытых белыми скатертями, перед длинным баром из темного дерева, отделанного металлом. Столы окружают небольшую танцевальную площадку перед пустой эстрадой, на которой ночью размещается оркестр.
Я обошел эстраду справа и приблизился к арке, закрытой бархатным занавесом. Огромный парень с великолепным красным носом стоял перед аркой, скрестив толстые руки на своей бочкообразной груди. В петлице его темного вечернего пиджака торчал маленький цветок гардении. Такой маленький, что никак не мог прикрыть выпуклость под его левой рукой.
Я остановился перед парнем и залюбовался его роскошным носом.
- Шелл Скотт, - представился я. - Пил хотел меня видеть.
- Зачем вы ему понадобились? - пророкотал он. Его голос звучал будто в гавани Сан-Педро в туманную ночь.
- Не имею понятия. Он просто хотел меня видеть. Давай его спросим.
Некоторое время он обдумывал мои слова и при этом делал такие усилия, словно двигал фортепиано с помощью телекинеза.
- О'кей, идем. Ты - впереди, - наконец сказал он. Мы шли по узкому коридорчику мимо нескольких дверей, за которыми находились комнаты для переодевания, к сожалению в данный момент закрытые. Потом мы спустились вниз, попали в еще один холл и подошли к двери с надписью: "Посторонним вход запрещен". Мой провожатый постучал; через минуту дверь отворилась, и из-за нее выглянул довольно полный тип с голубыми, холодными, как льдинки, глазами, длинными бачками и густыми темными усами.
- Вы приглашали меня. Я Шелл Скотт, - спокойно сказал я.
- Да, конечно. Я Виктор Пил, - произнес он так, будто сказал "Авраам Линкольн".
Толстяк кивнул красноносому, который стоял за моей спиной, и я вошел. Пил закрыл дверь, и в комнате сразу стало очень тихо. Звуконепроницаемые стены. Он кивнул мне на стул и спросил:
- Что вы пьете, мистер Скотт?
- Почти все. - Но все же я сказал ему, что предпочитаю, и он отправился к бару. Я же уселся перед большим столом красного дерева и стал за ним наблюдать. Хозяин кабинета был, так сказать, тяжеловесом, лет сорока пяти, с квадратным лицом, двойным подбородком и густыми каштановыми, с сединой на висках, волосами. Одет он был в хороший, явно сшитый на заказ коричневый костюм.
Виктор Пил занимался приготовлением напитков, умело экономя движения. Наконец он протянул мне высокий стакан и сел.
- Хотели бы вы заработать пять тысяч долларов? - начал хозяин кабинета.
Речь его была тихой, отрывистой, почти стенографической.
- Конечно, но в зависимости… - начал я.
- От чего? - перебил он.
- От того, что я должен делать, чтобы заработать их. Пил усмехнулся, и я заметил, что у него немного кривые зубы.
- Я ожидал, что вы зададите примерно такой вопрос, - проговорил он. - Ничего противозаконного. В противном случае я выбрал бы другого человека. Возможно, для вас, мистер Скотт, это окажется вполне обычным делом. - Он потер подбородок толстыми пальцами. Ему следовало бы побриться. Затем продолжал:
- Я хочу, чтобы вы расследовали обстоятельства смерти человека по имени Джо Брукс. Он был убит в среду вечером. Все выглядело как несчастный случай. Очевидно, его сбила машина. Тело обнаружили на Солано-авеню около одиннадцати часов ночи. Я говорю "очевидно", потому что подозреваю убийство. Я хотел бы, чтобы вы расследовали этот факт и, если мистер Брукс был убит, установили, кто совершил это преступление.
- Давайте уточним, - предложил я. - Выглядит так, что Джо Брукс был сбит машиной насмерть. Вы думаете, что это убийство, и хотите, чтобы я установил, кто совершил его и почему. Так?
Виктор Пил кивнул.
- Здорово закручено, - отметил я. Он нахмурился, глядя на меня острыми, голубыми глазками под густыми прямыми бровями.
- Мистер Скотт, - сказал он спокойно, - для меня не представляет ни малейшего интереса, закручено все это, как вы выразились, или нет. Я сказал вам, чего хотел бы, и, думаю, со временем вы поймете, что получили необычное задание. Если не хотите заниматься этим делом, вам стоит только сказать. Конечно, все конфиденциально.
- Естественно.
- Итак, беретесь вы за это дело?
Я с минуту подумал, оглядывая офис. Бежевые стены, более темный, но такого же тона потолок, боковое освещение, три тяжелых кожаных стула, стол, вертящееся кресло, жалюзи, бар. Красиво и дорого.
- О'кей, - сказал я. - Но я по-прежнему считаю, что здесь что-то закручено.
- Хорошо. - Пил вновь продемонстрировал мне свои кривые зубы, одновременно извлекая из внутреннего кармана длинный бумажник из страусовой кожи. Он перелистал множество чеков, достал тонкую пачку зеленых и выложил их на гладкую темную поверхность стола. Я взял эту пачку и пересчитал. Сотни. Десять сотен. Я сунул эту симпатичную пачку в свой бумажник.
- Сейчас тысяча, а когда закончите - еще четыре, - пообещал хозяин.
- Годится, - кивнул я.
Виктор откинулся на кресле и пригладил свои густые усы. Жесткие, словно проволока, коричневые волосы покрывали тыльную сторону ладоней.
- Теперь, - сказал он, - хочу сообщить вам кое-какую информацию, которая может быть полезной. Этот Брукс работает, вернее, работал на букмекера по имени Флеминг Дракон.
- Я его знаю.
- Вы знаете, где находится его "контора"? Я кивнул и отхлебнул немного бурбона.
- Хорошо, - сказал Пил. - Мистер Брукс, как я понимаю, жил вместе с сестрой, некоей Робин Брукс. - С этими словами толстяк передал мне листок бумаги с адресом в Северном Виндзоре. - Насколько мне известно, - продолжил он, - Джо не был замешан ни в какой неприятной истории. Но если все же был, я хотел бы, естественно, узнать об этом. Собственно говоря, мистер Скотт, я хотел бы знать мельчайшие подробности, касающиеся этого дела. Это вы должны четко уяснить.
Он сверкнул глазами.
- Не переливайте из пустого в порожнее, - попросил я. - Мне все понятно.
- Это вся информация, которой я располагаю, - заключил он. - Я хотел бы, чтобы вы приступили к делу немедленно.
- Прямо сегодня вечером, - заверил я. - Тотчас же. - Я допил свой стакан и поставил его на стойку маленького бара. - Я приду к вам, когда мне станет что-либо известно. Сообщать вам все я буду лично. Никаких письменных отчетов. Пока. Я - мой собственный секретарь. Если дело начнет проясняться, я могу отсутствовать в течение нескольких дней. Может, даже недель. Я буду держать вас в курсе, насколько смогу. Когда все раскрутится, я составлю вам, если вы захотите, отчет в трех экземплярах.
Он сжал свои толстые губы, потом сказал:
- Меня это вполне удовлетворяет.
- Ну а теперь вот что еще. Нельзя ли получить немного побольше? - спросил я.
- Побольше чего? - не понял босс.
- Предварительной информации. Каким образом все это вас касается - то, что парня сбила машина на темной дороге? Я хотел бы понять кое-что в этой комбинации.
Пил сложил руки на столе и переплел толстые пальцы.
- У меня есть на то причины, мистер Скотт. Причины эти личного характера. Вы - частный детектив.
Я сказал достаточно?
- Нет, недостаточно. Я берусь за дело, но… - проворчал я, - сохраняю за собой право вернуть вам аванс. - Я похлопал себя по карману. - И выбраться из этого к чертям, если мне покажется, что дело дурно пахнет.
Он помолчал, потом кивнул:
- Это вполне честно, мистер Скотт.
Его глаза буквально обдавали ледяным холодом. Он, решил я, покруче красноносого, который стоял в холле за дверью.
Я взглянул на часы. Было шесть тридцать.
- Итак, начинаю работать. Возможно, застану кого-нибудь у Дракона. Я могу начать там, - пробормотал я.
- Хорошо, мистер Скотт. Теперь дело в ваших руках. Еще один момент. Я хочу, чтобы в процессе вашего расследования мое имя совершенно не фигурировало.
- О'кей, - согласился я. - Вы исключаетесь. Я не заметил, чтобы он нажимал какие-нибудь кнопки или включал сигнализацию. Однако дверь за моей спиной отворилась, и появился великолепный красный нос охранника.
- Все в порядке, босс? Пил кивнул:
- Мистер Скотт уходит, Чарльз. Я подошел к охраннику.
- Я помню, - сказал я. - Иду впереди. У задрапированной бархатным занавесом арки я бросил Чарльзу:
- Тебе следует носить в петлице гардению побольше…
Пока он с усилием шевелил мозгами, я вышел. В гардеробной я остановился и передал гибкой блондинке свой билетик. Она отцепила мой носовой платок от эластичного пояса своих багдадских шаровар и вручила его мне. При этом, откинув голову, искоса поглядела на меня.
- Глупое занятие стоять на контроле, - заметила она, улыбаясь. - Я ленива.
- Похоже, - улыбнулся я в ответ. - Я был без шляпы, и это позволяет мне вернуться сюда еще раз. Розовым язычком она облизала нижнюю губу:
- Для того чтобы вернуться, вам не нужно никакого предлога, мистер.
Я глубоко вздохнул и вышел. Вот так все это началось…
Глава 4
Сэмсон оторвал взгляд от своего заваленного бумагами стола и широко мне улыбнулся. Это был большой и с виду чрезвычайно крутой человек с красивой проседью и квадратным чисто выбритым подбородком. Детектив-капитан Фил Сэмсон служит в департаменте полиции уже восемнадцать лет. Тринадцать из них - в отделе убийств. Он хороший, честный полицейский. Мне он всегда нравился.
Я пододвинул стул поближе к столу, сел и закурил сигарету. В комнате находился еще один человек, беседовавший с Сэмсоном. Это был хорошенький мальчик лет двадцати пяти, небольшого роста, с приятными чертами лица. Одет в темно-синий аккуратный костюм в полоску.
- Ты занят, - сказал я. - Могу прийти попозже, Сэм.
- Мы уже почти закончили, - пробурчал он. - Только, пожалуйста, не слишком долго. Мне пора спать. - Он повернулся к пареньку:
- Познакомься, Келли, это Шелл Скотт. А это - Томми Келли, репортер из "Лос-Анджелес экзаминер".
Мы обменялись приветствиями. Сэм сунул в рот черную сигару.
- Ну, что на этот раз, Шелл? - спросил он.
- Парень по имени Джо Брукс. Его сбили машиной и бросили. В среду ночью. Я расследую это дело для клиента. Есть в этом случае что-нибудь подозрительное?
Сэмсон весело усмехнулся:
- Вы с Келли должны объединиться. Мы только что говорили с ним о том же самом. Нельзя утверждать, что Брукса сознательно сбили и бросили. Но ты ведь знаешь, какую вонь поднимают по этому поводу газеты.