- То-то же! - Костя, самодовольно ухмыльнувшись, исчез в дверном проеме. Его проводили подбадривающими воплями. И тот час же Настя почувствовала, как под столиком чужая рука задрала ей платье почти до пояса и потная мясистая ладонь соседа нагло влезла между ее слегка расставленных ног. В первый момент она онемела от неожиданности и не нашлась, что предпринять - лишь широко распахнутыми глазами в упор непонимающе уставилась на Николая Дмитриевича. А дрожащая от возбуждения рука между тем делала свое дело: грубо раздвинув пытающиеся сжаться ноги, сдвинула вбок мешающий треугольник материала трусиков и принялась теребить жесткие завитки волос и тереть лобок. Видимо, сосед считал себя знатоком эротического массажа и пытался таким способом до крайности возбудить девушку. Но достиг обратного эффекта. Настя съежилась, задергалась, пытаясь отбросить нахальную руку, и, умоляюще глядя на него, прошептала: - Не надо, прошу вас! Люди... стыдно...
На них обратили внимание из-за соседних столиков, и это, видимо, отрезвило Николая Дмитриевича - он убрал руку с ее живота и Настя поспешно поправила платье.
- Но выпить со мной ты, надеюсь, не откажешься? Из двух зол выбирают меньшее, и Настя поспешно ухватилась за рюмку, до краев наполненную водкой.
- За любовь! За нее пьют до дна! - предупредил он ее строго, следя за Настиной рукой. Пришлось выпить до дна. Настя задохнулась, заполошно ухватилась за фужер с минералкой. А когда отняла его от губ, рюмка вновь была наполнена водкой.
- А теперь - за родителей! Ведь ты их любишь, не так ли? - ласково спросил первый секретарь обкома. - За их здоровье, кстати, тоже пьют до дна!
Его желание споить Настю было явным. Но с другой стороны - отказать такому начальнику? Потом Костик не оберется неприятностей. Она всей душой любила того, кто сначала подло изнасиловал ее, а сейчас бросил на съедение этой акуле в шикарной экипировке!
Настя зажмурилась и решительно выпила вторую рюмку. Закусывая икрой, почувствовала внезапную горячую волну хмеля, поднимающуюся снизу, от живота, постепенно обволакивающую мозг. Все качнулось и поплыло, как в тумане, - слова из песни вполне подходили к ее теперешнему состоянию. Третью порцию обжигающей влаги - за друзей - она выпила машинально, не поморщившись и запила... шампанским, услужливо подсунутым соседом по столику. Юная, не познавшая практики жизни душа, - откуда ей было знать мощное взрывное действие на мозг смеси "водка-шампанское", сатанинский коктейль, который носит вполне безобидное имя столицы нашей Родины - "Огни Москвы". И поэтому, когда оркестр выдал танго и Николай Дмитриевич пригласил ее на танец, ей поневоле пришлось прижаться к нему, чтобы не упасть. А партнер вовсю пользовался предоставленной возможностью: положив обе руки на Настины ягодицы, он мял упругое молодое тело и отчаянно терся своей грудью о шишечки бюстгальтера. Затем приник жирными губами к ее тонкой шее и всосался в нее глубоким поцелуем.
Насте уже было все равно. Хмельной жар охватил тело приятной истомой, перед закрытыми глазами плыли разноцветные шары и кольца, а чужие руки уже не казались чужими - это были руки Костика, ее Костика - самого дорогого на земле человека. И она отдалась на волю этих рук, повторяя имя любимого там, в зале, во время танца, а затем лежа на одном из столов в темном банкетном зальчике, когда Николай Дмитриевич торопливо сдирал с нее трусики и колготки, поставив ее раздвинутые в стороны ноги на два стула у края стола. И лишь почувствовав в себе горячее, большое, таранившее низ живота, открыла глаза и, различив в хмельном тумане чужое лицо над собой, открыла рот, чтобы закричать. Его тотчас же перекрыла потная, скользкая, противная ладонь с пальцами-сосисками...
Вторым был полковник Гальчевский. А за его спиной толпились исходившие желанием самцы, до крайности возбужденные полутемной обстановкой интима, запахом секса и видом полуобнаженного девичьего тела, распятого на обеденном столе - руки Насти связали ее же колготками, пропустив их под столом. Вскоре она перестала сопротивляться... А затем и различать очередную рожу над ней, искаженную гримасой похоти...
Ее, может быть, в конце концов просто расплющили бы о стол массивными мужскими тушами, не ворвись в общий зал младший Гальчевский в самый разгар вакханалии. Он был не один - следом веселой вереницей потянулись раскрашенные особи женского пола, самой старшей из которых едва ли перевалило за двадцать.
- Прошу любить и жаловать! - Костя вознесся на эстраду и держал в руках микрофон. - Товарищи, попрошу минуту внимания ! Прежде всего условимся с дамами обращаться вежливо и культурно, все они вожатые пионерских лагерей. Это в дневное время. Ну, а в ночное - спросите у них самих. В общем, перефразировав мои начальные слова, скажем так - прошу их сперва жаловать, а затем уж любить!
Девочки быстро разошлись по столам, заполнив пустующие до этого стулья. Мужики жадно потянулись к этому цветнику, бросив на столе в банкетном зале одинокий цветок - истерзанный, смятый, с опавшими навек лепестками. Кто-то даже развязал ей руки. А кто-то уже и Косте успел шепнуть на ухо, что случилось с его предполагаемой невестой. Удовлетворенная ухмылка выползла на его губы.
- Даже папашка попробовал? Сработало-таки, а? Кто посмеет сказать, что Костя Гальчевский дурак? Ну, папочка, погоди, теперь ты у меня на крючке по гроб жизни! Откомандовался, хватит! Стоит мамочке словцо шепнуть и она тебе в момент яйца оторвет. Вместе с тем, что между ними! А Настька выдержит! Я ей не такие приемы показывал - отходила после, а здесь, подумаешь - десяток мужиков пропустила! Зато каких мужиков! Такой коллекцией не сможет похвастаться ни одна потаскуха в этом городе!
Перемалывая в голове эти мысли. Костя не терял времени даром: подливал окружающим напитки, тискал огромные тугие груди сидевшей рядом блондинки, втерев под столом свое колено между колен находившейся напротив брюнетки, успевая между делом травануть очередной секс-анекдот.
Веселье в зале между тем достигло апогея. Тосты и выкрики "За любовь!" следовали один за другим, причем всем было ясно, что пьют за свободную любовь, безо всяких выкрутасов. Один из подвыпивших мужей, взгромоздившись на эстраду, пытался читать рубай Омара Хайяма, но на второй строчке завял и понес что-то невразумительное. Микрофон у него отняла вспрыгнувшая следом на эстраду девица с красиво распущенными волосами и возбужденно блестевшими от выпитого большими подведенными глазами. Ей очень была к лицу родинка над верхней губкой, почти у самой правой ноздри - маленькая симпатичная черная точка.
- Хотите стихотворение? -- крикнула она в микрофон.
- Давай, Женька! - Костя Гальчевский отчаянно захлопал - видно, хорошо ее знал. - Про любовь?
- И про любовь тоже, - согласилась Женька.
На дверях подъезда девятиэтажки
Мимо проходящий мог увидеть каждый
На доске шершавой - буквы-лилипутки
Яркими мазками "Светка - проститутка".И в горком от рьяных жителей подъезда
Полетели письма с воплями протеста:
- Оградите дочку от влиянья скверны,
Светка дрянь-девчонка и больна, наверное,В видиках лишь дочки смотрят на экране
То, что Света может делать натурально.
Так что разберитесь и примите меры.
Наш подъезд мириться с сексом не намерен!... В комнате двадцатой здания горкома
Мнется наша Светка на полу ковровом.
Перед нею дядя в кресле тронной масти:
- Расскажи-ка, дочка, про свои напасти!Как ты докатилась до такой вот доли -
То в театр с Витей, то в постели с Колей?
Ведь с твоей красою и твоею статью
В сказках лишь принцессу стоило играть бы.Так вот молвил дядя, а на самом деле
В памяти итожил прожитое время:
- Где же мог я видеть тех бровей размахи,
И ресниц разлеты, словно крылья птахи?Матовая кожа, синие глазищи -
Он в толпе такую выбрал бы из тыщи.
Чуть покрыты губы перламутром смазки:
- Сказки любишь, дядя? Ладно, слушай сказки!...С ранних лет судьбину маленькой принцессы
Предсказали, видно, сказочные бесы -
Было ей два года, а папаша милый
Растворился в дымке, словно снег озимый.Мать растила дочку как бы между прочим.
... И однажды в доме появился отчим.
Признавал тот отчим истину единую
И единый лозунг "Веритас ин вино!".Девочке тринадцать минуло покуда -
Тесно уже дома от пустой посуды.
Мама с дядей песни по ночам горланят,
А уроки в школе плавают в тумане.... Осенью однажды пьяный темной ночкой
Надругался отчим над приемной дочкой.
Песню испоганил дикой нотой фальши,
Посадили гада. Ну, а ей как дальше?Жизнь пошла не гладко - все сплошные кочки,
Матери под сорок и пятнадцать - дочке.
Что ни день, то новый "папа" на пороге,
И топтали в танце пол чужие ноги.Аттестат в кармане, ну а жизнь-то - рядом,
И одеться надо, и обуться надо,
Мало одежонки, да и та - лоскутья.
И стоит девчонка - витязь на распутье.Где же в это время были вы, соседи?
Только глухи двери в праведном подъезде.
Со своим семейством разобраться надо -
Уберечь от улиц ветреное чадо.
Никому нет дела до беды сторонней...
Понеслась упряжка в бубенцовом звоне:
Вместо слез - веселье, вместо крика - шутка.
Вышла из Светланы экстра-проститутка.За ее ресницы, за ее колени
Дрались толстосумы, от вина шалея.
Через звон бокалов, до краев налитых,
Дотянулась Света до слоев элиты...- А теперь припомни, дядя из горкома,
Тот банкет стихийный в загородном доме,
Как, сомлев от ласки в жаркой финской бане,
Одарил девчонку пачкой премиальных!Что бледнеешь, дядя? Что бледнеешь, милый?
Или испугался схожести фамилий?
Что же сердце сжалось вдруг мохнатой лапой?
Я твоя... Не верю... Нет, Не верю! Папа?!Губы посинели. Руки - как чинарик
Судорожно ищут валидола шарик.
Отозвались окна вдруг стеклянным звоном,
Вскинулся! Но было уже слишком поздно...На доске асфальта, словно бы - на школьной
Разглядел он то, что вспоминалось с болью:
Сомкнуты ресницы, краски щек увяли,
А из губ капризных ручеечек алый.Не на тройке борзой, а в машине "скорой"
В морг умчали Свету бешеные кони.
Ну, а в кресле тронном, с пачкой валидола
Прикорнул навеки дядя из горкома.
Последние слова Женька произнесла с нажимом и плохо прикрытой ненавистью, вглядываясь в полумрак ресторанного зала, в спину младшего Гальчевского, который, облапив грудастую соседку по столу, увлекал ее в приоткрытую дверь банкетного зала. Затем перевела глаза на присутствующих, которые почему-то старались не встречаться с ней взглядами. В зале стояла мертвая тишина. И в эту тишину неожиданным фальцетом ворвался крик Кости, выскочившего из банкетного зала:
- Настька повесилась!!!
И следом - вопль той, грудастой.
Толпясь и опрокидывая стулья, все бросились к двери, из Которой только что выскочил полковничий сын. Врубили свет. Настя висела в проеме другой двери, ведущей в моечную. Петля из капроновых колготок свободным кольцом была привязана к бронзовому бра "под старину", укрепленному прямо над дверным проемом. Перед смертью она как смогла привела в порядок истерзанное платье...
Глава IX
ОХОТА НА "МЕРСА"
Федька Змей и Санька Козырь с утра не выпили ни грамма. Потому что пить было нечего. И не на что. Вчера вечером было навалом, а сегодня утром-хрен на палочке. А голова трещала, и от сознания того, что ее нечем вылечить, становилось еще тоскливее на душе. Змей встал первым и, найдя в углу под раковиной среди мусора чинарик "пожирнее", чиркнул спичкой и глубоко затянулся. Однако тут же, заматерившись, отшвырнул "бычок" в сторону и ломанулся в туалет - прокуренное и проспиртованное нутро решительно отказывалось принимать утренний "завтрак". Проблевавшись и спустив воду в унитазе, Федюня вернулся в зал двухкомнатной квартиры, доставшейся ему после смерти матери, и стал оглядываться в поисках, чего бы еще заложить "под градусы". Увы, последнее время эта процедура повторялась столь часто, что закладывать было уже нечего: сиротливо белели голые стены, от телевизора остался лишь антенный кабель, а вместо бывшего паласа на пол был брошен хороший кусок линолеума прокладом вверх, "уведенный" Змеем с рядом стоящей пятиэтажной "незавершенки". Оставался диван-кровать, на котором храпел сейчас Санек Козырь, давнишний его кореш, которого выперла жена, дав ему в приданое штампик о разводе в паспорте, и которого Змей принял на свою жилплощадь по причине одиночества - от него жена ушла. А что: и собутыльник под рукой, и поговорить о политике есть с кем после третьего "приема", ну и на выпивку вдвоем всегда найти легче, чем одному. Подкатывались к ним насчет продажи квартиры, и не раз, но приятели не продавали ни в какую, понимая, что без квартиры их быстро загребут за бродяжничество и тунеядство. Еще не так давно оба они работали слесарями-инструментальщиками на РМЗ - ремонтно-механическом заводе, но - выпорхнули оттуда. В трудовых книжках значилось "по собственному желанию", а устно директор заявил им на прощание:
- Руки у вас золотые, но пасти - дырявые! Полечитесь - приходите.
Ха! Оно им надо? Электродрелями, надфильками, мечтиками, лерками и прочим инструментом для тонкой работы приятели запаслись давно, потихоньку "приватизировав" их с завода. Дело оставалось за малым - организовать кооператив. И они его организовали: вначале делали наборные мундштуки, авторучки с голыми бабами, а затем заказы пошли посерьезнее - выбросные ножи, переделка газового оружия под боевые патроны и даже изготовление запчастей к стрелковому оружию различных калибров. Под мастерскую была приспособлена спальня, где разместились и миниатюрный токарный станочек, и верстак с различными приспособлениями. Дела у друзей шли неплохо, появились солидные "крутые" клиенты, в карманах зашевелились даже баксы. Но верно говорится - на бочку меда всегда найдется ложка дерьма - однажды в квартиру позвонили, и двое молодых людей в штатском, показав красные "корочки", вежливо поинтересовались продукцией частной фирмы. Вот тоща поверили кооператоры, что Бог все же есть : последний "заказ" забрали утром, а к новому они собирались только-только приступить. Показав гостям образцы невостребованных мундштуков и авторучек, завалявшихся в углу с незапамятных времен, приятели вздохнули с облегчением: гости ушли, пообещав наведаться еще раз, для какого-то уточнения. А Змей и Козырь, перетрясшись, решили на время "завязать". Отпугнули милицией заказчиков и от нечего делать принялись пропивать подкопленные баксы. Все равно машину нельзя покупать - второй визит тех, с красными книжечками, предварит более тщательное расследование.
Вот так постепенно и оказались "на мели" - втянувшись в попойку, одним махом реализовали почти даром вещи, приобретенные раньше. Наступила расплата за бесконечную двухмесячную пьянку. Вчера, после "реализации" последней стоящей вещи в квартире - холодильника "Юрюзань", Федька Змей безапелляционно заявил приятелю, что окончательно порвал с алкоголем и женится. Женские, мол, руки в доме просто необходимы. Дама сердца у него есть, согласие получено, остается только сыграть свадьбу. На гостей вырученной суммы, естественно, не хватало, посаженым отцом согласился стать Козырь. Ему-то и поручил все заботы о "свадебном столе" Федюня, а сам пометелил за невестой. За столом, после третьего "горько", которое вдохновенно орал Санька, оказалось, что на исходе водка - "девственница" хлебала ее, как компот. Змей вылил остаток в свой стакан, опрокинул его и, взяв сумку, ушел в магазин за добавкой, наказав Козырю проверить невесту на верность ему. Тот проверил: когда Федя, позвякивая сумкой, нарисовался на пороге, Санька пробовал с ней уже четвертую позу. И, видимо, получалось - она прямо-таки визжала от наслаждения. Когда Змей собирался навешать ей за измену, заявила, что они с ним и не то что невенчаны, но даже и не расписаны, и что она вообще переходит жить к Сашке. В ответ Федюня любезно растворил входную дверь и широким жестом указал обоим на лестничную площадку - единственную Сашкину жилплощадь на сегодняшний день. Поколебавшись, невеста согласилась остаться, объяснив, что французская семья - это тоже семья: она может один день быть женой Сашки, а любовницей Феди, а на другой день - наоборот. Мысль показалась всем настолько свежей и неизбитой, что за стол уселись уже дружным семейным коллективом. А вот как потом спали - этого Змей, убей Бог, не помнил.
Голова от мыслей распухла еще больше. Федя со злостью долбанул ногой в порванном домашнем шлепанце по боку дивана-кровати.
- Ну ты, любовник, хватит дрыхнуть!
Сашка продрал глаза и вежливо поинтересовался, который час.
- А тебе не один хрен, все равно похмелиться нечем. Ты где невесту дел?
- Полежала со мной и пошла на топчан в мастерскую, то бишь - спальню.
- Со мной она тоже полежала и пошла к тебе в зал! - съязвил Федя и схватился за голову. - Е-о-о... давай лечиться, а то сдохну! Где остальные бабки от холодильника?
Санька похлопал по карманам - он спал в куртке. Пусто.
- По-моему, последний раз за подкреплением ходил ты!
Федя пошел за курткой в прихожую. На вешалке кожанки не было. У него начали зарождаться неясные подозрения.
- Ты почему у меня время спрашиваешь, у тебя ведь часы на руке были? Красивенькие такие, "Полет"? - спросил он, вернувшись, у Сашки.
- Полетел мой "Полет", видимо, за твоей кожанкой! И за остатком денежек, - невесело ухмыльнулся тот, садясь на диван и уже вникнув в ситуацию. - Эта твоя четырежды девственница взяла их, когда шла к тебе. Сказала, что ровно через два часа придет. Кстати, ты хоть имя ее спросил?
- Да что-то вроде не то Зина, не то Нина...
- Ты же говорил, что давно знаешь ее!
- Конечно давно, мы уже в трех компаниях вместе сидели! И два раза я ее трахал!
- А она нас всего один раз, но зато как! - восхитился Сашка и тут же вновь посмурнел. - Но ты прав - опохмелиться просто необходимо. А где взять мани-мани? - Его задумчивый взгляд остановился на телефоне, сиротливо стоящем на подоконнике.
- Не дам! - Федя телом закрыл аппарат. - Все заказы будущие без него растеряем!
И как бы в благодарность за защиту телефон залился веселым длинным звонком. Федя поднял трубку.
- Алле!
- Змей, ты?-Голос был знаком - Витьки Кука голос, соседа по подъезду.
- Почти я, - горько провякал Федя и разрешил: - Говори, чего надо?
- Счас к тебе придет парочка клиентов, - Кук частил скороговоркой, чувствовалось, что клиенты стоят у него за спиной, - клевое предложение для вас обоих, хочешь?