Итак, есть два убитых тела в Рудном и, не будем пока сбрасывать со счета - тело убитого директора музея в Смоленске. И есть живое тело предполагаемого убийцы. Алиби у него нет, и теоретически он мог смотаться в Смоленск, хитроумно убить старика - директора, ветерана алзмазо гранильного производства, хитроумно похитить два крупных камня, вернуться в родной город, нажраться в компании водки, пойти на про гудку, изнасиловать и убить - Багучеву, снять с ее руки два перстня/или один, после чего пойти к ней домой и достать в тайнике второй перстень/, затем наведаться к Дормидонтовой, изнасиловать ее, убить, а тело отнести на стройку, завернуть в рулон толя, где спали две поблядушки и залечь рядом с ними отсыпаться.
Хороший сценарий для фильма ужасов. Но достаточно посмотреть на рожу этого Авдеева, и станет ясно, что из всего перечисленного он сумел бы с трудом выполнить лишь последнее действие.
Начнем сначала. Есть в городе два тела убитых женщин. Убитые уже ничего нам рассказать не могут. Авдеев может. Порой даже охотно дает показания. Но говорит не то, что нужно следствию. А что нужно уголовному розыску, чтоб найти новых подозреваемых, а следствию, - чтобы выяснить степень их вины?
В показаниях Авдеева, противоречивых, неуверенных, про неких черных таинственных бабенок, есть какое - то рациональное зерно. Есть какие - то детали, которые он не мог бы выдумать. В некоей ирреальности есть реальность. Но какая? Может, он чего - то не договаривает? Почему? Потому, что эти недоговоренности могут бросить тень на него как на подозреваемого в изнасиловании или убийстве? Или потому, что боится? Но кого? Может, попробовать гипноз, как с начальником секьюрити завода "Кристалл"? Тот мужик крутой, ничего не боялся. Но оказалось знал то, что не должен был сказать следствию и что в его мозгу было надежно заблокировано. Но дело об убийстве директора "Кристалла" передано в генеральную прокуратуру, дело об убийстве директора заводского музея выделено в отдельное производство и им занимается ГУВд Смоленска и областная прокуратура. Его же задача выяснить, кто изнасиловал и убил двух молодых женщин в Рудном. Вроде бы, с смоленскими историями сюжет не связан. Ан, кто знает…
Авдеев, Авдеев… Отрицает причастность к убийствам, и судя по всему не врет. Петруничев столько навидался подозреваемых в убийстве, что готов Авдееву в этом поверить. Не врет. Но и не может объяснить, каким образом к нему попали изъятые у него предметы.
Более того, в процессе допроса несколько раз пытался намекнуть Петруничеву, что его, Петруничева, "менты" эти предметы, возможно, ему и подбросили…Ментовская, дескать, провокация…Бред какой - то…
А что если это не "ментовская провокация" а…
…Петруничев устало уставился на задумчивое лицо Деркача.
- А что если это, Сережа, провокация?
- Чего? - недоверчиво хмыкнул Деркач.
- Криминальная провокация, точнее, провокация, инсценировка, организованная криминальными кругами.
- Чего?
- Заладил, - чего да чего, интеллигентный человек, МГУ с отличием закончил. Ты, как наш старшина в армии говорил, "головой думай". Уж больно все для обычных изнасилований, убийств на сексуальной почве или убийств с целью сокрытия ранее совершенного преступления - ограбления или изнасилования, - слишком закручено. Что ни вещдок, - так загадка, что ни свидетель, - так тупик, что ни подозреваемый, - так детектив какой - то.
- Не понял, Сергей что - то ты мудришь сегодня.
- Это, похоже, не я мудрю. Это, возможно, намудрил какой - то мудрый уголовник, пахан, вор в законе…
- У нас? В тихом провинциальном Рудном?
- Да. Если в тихом провинциальном Рудном у тихой девушки - технолога фабрики "Трикотажница", по версии следствия, был в личном пользовании один, а может и два фамильных перстня с крупными брильянтами, - то тихий провинциальный город вполне даже может вызвать интерес одной из столиц Питера или Москвы. Как минимум. А тут еще два брильянта из музея пропадают. Совпадение? И везде - то гидра трехголовая черная, то три монашенки незнакомые. А? Сказка? Общее умопомрачение?
- Не врублюсь, виноват, товарищ майор.
- Да ладно ты с субординацией, вот когда провинишься - тогда будем "майор - лейтенант", а пока - не врубился, - просто не врубился. У нас в милиции, чай, не только гении служат, ладно, не обижайся. Просто у меня опыта больше. Был у меня такой случай, например, когда я еще на следствии после школы милиции работал.
Деркач подставил кулак под щеку, обратился в слух.
- Было, значится, совершено убийство женщины на почве ревности. Убил, как оказалось муж, а улики подсунул предполагаемому любовнику. Вроде как двух зайцев сразу убивал: и жену неверную наказал, и коварного друга, ее соблазнившего, на большой срок, в лучшем случае, определял. Чувствую, уж очень складно выходит - вот пьяный человек, вот данные медэкспертизы - у него был половой акт с убитой за час до смерти. Вот вещдоки - ее часы, кольца, сережки убитой - у подозреваемого во внутреннем кармане пиджака изъяты при обыске.
- И как же Вы доказали вину мужа? Он сознался?
- Поначалу - ни в какую. Но припер я его.
- Как? Интересно! Расскажи, Сергей Михалыч.
- Вспомнил я лекции, которые у нас в Школе милиции читал полковник по фамилии Бобренев Владимир Александрович его звали. Он сейчас в Москве на Житной служит. А все полковник. Хотя умнейший человек. Так вот, он разбирал наиболее типичные варианты создание у допрашиваемого преувеличенного представления об осведомленности следствия. Сущность этого тактического приема состоит в том, что следователь создает определенные психологические предпосылки, когда используемая им при допросе осведомленность по какому то отдельному обстоятельству субъективно распространяется допрашиваемым на другие обстоятельства дела, что приводит его к отказу от ложной позиции.
- Вы считаете, что Авдеев что - то скрывает?
- Уверен. Не понял только, - из страха быть уличенным в двойном убийстве, или имеет другую причину.
- Какую?
- А корысть, например.
- Так Вы думаете, что не он убил этих женщин?
- Не знаю, не знаю. Знаю, что не он убил директора музея, думаю, что у него не хватило бы характера убить, изнасиловать, ограбить, тут нужен либо злой мужской кураж, либо патология.
- А он…
- А он - слабак по определению. Что, конечно, лучше, чем если бы он был маньяк. Но тоже непростая жизнь. А может и он… Но есть сомнения, а сомнения, как ты знаешь, трактуются юристами, в пользу подозреваемого.
- И что будем делать?
- Применять шестой вариант…
- Расшифруй, Михалыч…
- В Институте повышения квалификации сотрудников уголовного розыска, после которого я вернулся в Рудный зам. нач. по опер. работе, нам рассказывали о шести вариантах создания у подозреваемого преувеличенного представления об осведомленности следствия. По шестому варианту такое представление создается путем формирования у допрашиваемого убежденности в наличии у следствия важных улик. Сущность метода заключается в показе подозреваемому в совершении преступления предметов, которые имеют отношение к расследованию. Но при этом дознаватель, следователь, оперативный работник, задающий вопросы подозреваемому сразу после задержания, - должны быть убеждены в преступной осведомленности допрашиваемого. Понял? Не обязательно он преступник. Но точно - знает что - то, чего не знаем мы. И ты в этом убежден.
- А Вы убеждены?
- Да. Он точно что - то знает, но юлит, скрывает, уводит следствие в сторону. При этом уверен, что доказать его вину не удастся. А почему он собственно, уверен, если улики простив него? А потому, что знает или очень обоснованно подозревает истинного убийцу или убийц.
- Так, что, товарищ майор, будем вызывать Авдеева на допрос?
- Будем…
Авдеев на этот раз выглядел спокойно, уверенно. Видно, тщательно продумал линию защиты. Отвечал на вопросы неторопливо, аргументируя свои ответы и придерживаясь избранной накануне тактики.
Совершение какого - либо преступления, кроме кражи водки, в чем он наконец, признался, отрицал, по предъявленным ему предметам требовал доказать, что они не были подсунуты ему милицией. На любой нажим Петруничева угрожал, что даже если даст признательные показания, на суде заявит, что майор применял к нему недозволенные методы. Тот, словом, еще подарок. Если же чего не мог объяснить, оправдывался сильным опьянением в ту ночь. По его словам, он пил "по черному" еще за неделю до описываемых событий.
Начал допрос Деркач. Петруничев сидел в кресле в углу кабинета и вроде бы просматривал какие - то бумаги.
Когда ввели Авдеева и он вальяжно уселся на стул в центре комнаты перед столом, за которым сидел Деркач, Петруничев подошел к Деркачу, наклонился к уху и прошептал:
- Я того мужика знаешь, чем припер? - Я сказал ему, что на часах и колечках убитой остались его пальчики. Он говорит, мне, - ничего странного, жена ведь…Я ему: а они, экспертиза доказала, были поверх ее и пальчиков любовника, так что выходит, муж их последним касался. Ты его по пальчикам попробуй прижми.
Авдеев насторожился, видя, что "начальники" шепчутся, стал ожидать каверзы от "ментов". Деркач сделал умный вид, словно майор ему про что - то важное напомнил. Хотя это действительно было важным.
Дело в том, что перстни, изъятые у Авдеева, действительно были опознаны подругами и теткой Дормидонтовой. Но, как говорят юристы, опознаны по родовым признакам, - это были золотые изделия, как показала экспертиза, с гранатом и янтарем, но типовые, фабричные, производства 80 - х гг., такие перстеньки могли быть у любой другой женщины, могли быть куплены чисто теоретически - и самим Авдеевым в 90 - е годы и, скажем, приготовлены для подарка собутыльницам в тот вечер. Не слабый вариант для защиты подозреваемого…
И все же, все же, все же…
Петруничев посмотрел прямо в глаза Авдеева.
- Авдеев, Вы не отрицаете, что у Вас были изъяты перстни?
- Теперь уже не отрицаю. Если правда, я никогда не отрицаю.
- Их Вам не милиция случайно подбросила?
- Нет.
- Вас сейчас снимают на видеокамеру, Ваши показания будут записаны.
- Для чего?
- Для суда.
- А кого будут судить?
- Зависит от Вас.
- Понял, понял, понял.
Значит Вы более не утверждаете, что я, майор Петруничев, выбиваю из Вас показания силой? Вы добровольно даете показания?
- Абсолютно, то есть абсолютно. Пусть снимают в кино. Я - добровольно.
- Очень хорошо. Значит, от найденных у Вас вещей не отказываетесь?
- Не отказываюсь.
- Как Вы показали ранее, включился в допрос Деркач, Вы их приобрели для подарка любовнице в областном центре три года назад с рук на базаре. И в вечер задержания имели при себе, так как намеревались подарить их Вашей подруге Вере?
- Все истинная правда, гражданин начальник. Приятно иметь дело с грамотным юриспрудентом, я извиняюсь, конечно, за это слово.
- А как Вы объясняете тот факт, что на перстнях, кроме Ваших отпечатков пальцев, есть еще одни - женские?
- Так, я давал Верке подержать, когда склонял ее к совершению полового акта… По ее инициативе.
- Верке?
- Верке, кому же еще?
- А это Вам известно, кому еще.
- Никому? - спросил Петрунечев.
- Никому.
Пауза. Задергался Авдеев перед тихо снимающей камерой, отвернул в сторону голову, сглотнул слюну.
- Вроде, никому… Не припомню…
- Дормидонтовой не давали? Опять пауза. Что отвечать? Давал, или не давал? Какую каверзу менты готовят? Утверждают, что найденные у него цацки ранее принадлежали убитой Дормидонтовой? Может, и принадлежали, ему откуда знать. Ему тут побыстрее выкрутиться нужно. Нет у них на него ничего, нет…
- А зачем мне цацки эти Дормидонтовой давать? Она мне "не давала", и я ей - не давал…
- В таком случае, как Вы объясните, что кроме Ваших "пальников" там оказались…не Веркины, как можно судить по "чистосердечному" признанию, а Дормидонтовой четкие пальчики, причем на одном перстне, с левой руки, отпечатки правой, а на персте с правой руки отпечатки левой руки убитой. Так бывает, когда сама с пальцев перстенечки снимаешь, сама надеваешь…Так бывает?
- Не могу знать. Про бабские тонкости не обучен. Я такую науку вашу юридическую, опять же, не превзошел. Я, конечно, человек начитанный, но… Чего не знаю, того не знаю…
Задергался Авдеев, задергался… Ждет каверз. Напрягся весь.
Конечно, если бы следствие располагало заключением экспертов, которые снова и снова проверяли все собранные сведения на вещдоках, Петруничев и Деркач имели бы возможность предъявить их подозреваемому и с их помощью изобличить его. Но, как известно, от момента обнаружения следов и вещественных доказательств до получения заключений экспертов криминалистов проходит длительное время. А с момента обнаружения первого тела - убитой Багучевой - всего прошло дней пять. Много сделано. Но нельзя же ждать от оперов и криминалистов невозможного. Петруничеву было важно получить доказательство в правильности выбранного им пути, верности отобранной из пяти именно этой версии - и важно сделать это именно на данном, начальном пути расследования, тогда есть шанс выйти на след исполнителей двух убийств, опять же, если его версия имеет перспективу…А взяв след, опера получают шанс выйти и на заказчиков…А что, если не Авдеев убил двух женщин? Что, если по каким - то причинам он все же заинтересован в том, чтобы сбить оперов со следа. И тоже - именно на этом, начальном пути? Пустить их по ложному следу? Зачем? В чем его интерес? Кто автор этой причудливо выстроенной жизненной драматургической композиции? Так и хочется, как в театре, крикнуть:
- Автора, автора…
- Что Вы сказали, гражданин начальничек?
- Вы признаете, что это Ваш плащ - болонья? Он был изъят при осмотре Вашей квартиры.
- Признаю. Старый плащ, конечно, но, как говорится, в вину мне его не поставите.
- Как сказать. Обратите внимание: в области левой лопатки мел настолько глубоко проник в ткань, что сразу, видимо, отчистить его не удалось.
Петруничев и Деркач в присутствии нахохлившегося Авдеева стали внимательно, чересчур внимательно рассматривать расползшееся на ткани пятно.
- Странно, действительно, какое - то пятно, - глубокомысленно заметил Деркач.
- Вы его оттирали? - невинно спросил Петруничев, наклонив лицо вплотную к лицу Авдеева. - Чем? Не помните? А зачем? Не скажете?
- Ага. Оттирал, - неуверенно признался Авдеев. - Раз уж запачкался, так что и не оттереть? Оттирал.
- Чем?
- Влажной тряпкой, - ответил Авдеев.
- Совпадает с мнением Людмилы Викторовны, - важно обронил Деркач, повернувшись к Петруничеву. - Это наш эксперт - криминалист, - пояснил он Авдееву.
- А Вы знаете, что по мнению этого нашего эксперта - криминалиста мел на Вашем плаще, его микрочастицы, совпадают с соскобами, взятыми экспертом с забора на месте убийства Багучевой?
- Не знаю никаких соскобов. Не убивал я, гражданин начальник, чем хотите клянусь. Я плащ испачкал, когда бухой в коридоре у себя по стене проехался.
- Ладно. Проверим. Гвоздев, - крикнул напряденным голосом в трубку Петруничев, - срочно бери Людмилу Викторовну, хватай машину Слободянина он сейчас свободен, и пулей на квартиру Авдеева, - снимите соскобы известки со стен в коридоре. Оттуда позвонишь. Если Людмила Викторовна сумеет сделать экспресс - анализ и сравнить соскобы со стен с соскобами на заборе, да, на стройке, где была убита - Багучева, - звони!
Авдеев, чувствовалось, все больше нервничал.
- А на хрена вы, граждане начальнички, мне душу вытягиваете, почему мне, простому рабочему человеку, не верите.
- И не очень то Вы рабочий человек, Авдеев, и уж точно - не простой. А вот насколько непростой - мы тут и выясняем.
- Такая работа, - добавил к тираде Петруничева виноватым голосом Деркач, - доверяй, но проверяй. Соскобы мела с забора у нас есть, а из квартиры образцы мела, в смысле известки, - не подумали отобрать. И вот, снимут сейчас, сравнят, и тогда Людмила Викторовна однозначно скажет, откуда происходит мел на Вашем плаще - из квартиры, или с места жестокого убийства.
- А пока пойдем дальше, Авдеев, - Петруничев развернул стул с Авдеевым к себе, придвинул лицо к лицу Авдеева, чуть довернул стул, чтобы Авдеев мог рассмотреть то, что лежало перед ним на столе:
- Признаете, что этот лист акации изъят при Вас из кармана Вашего плаща?
- Не криминал, уверенно заявил Авдеев, наслушавшийся сокамерников в СИЗО
- Правильно, - согласился Петруничев, - Наличие листа в кармане - не криминал. Но вот уже знакомая Вам заочно, эксперт - криминалист нашего ГУВД Людмила Викторовна Конюхова, перед тем, как ехать на заборы к Вам на квартиру, закончит одну небольшую операцию у себя в лаборатории, - она сравнит этот листик с теми, что изъяты на месте преступления. А что удивительно, или, может быть, не удивительно, но кусты акации у нас были высажены заботливыми городскими садовниками только в двух местах - перед заборами двух наших долгостроев, чтобы скрасить для горожан это временное неудобство. И вот как раз на месте этих долгостроев, на замороженных стройках двух объектов и были обнаружены тела изнасилованных и зверски убитых Багучевой и Дормидонтовой. А, какая драматургия, Авдеев? Разделите мой восторг. Вот если листики то совпадут? Что будет? Будет, Авдеев, совсем иной у нас с тобой разговор, - уже не как с невинно задержанным и подозреваемым в убийстве, а как с весьма, весьма возможным кандидатом на высшую меру наказания.
- Разрешите закурить?
- Курите, Авдеев, Это тоже часть нашей с Вами работы.
- Не понял?
- Ну, вот Вы взяли сейчас со стола сигаретку фирмы "Марлборо".
- Так тут другой то и нет. А у меня отобрали табак ваши вертухаи.
- Контролеры.
- Так точно, контроллеры.
- А Вы утверждали, что курите только "Яву".
- Так точно, "Яву", а также "халяву" - нервно хохотнул Авдеев.
- Разрешите Вашу сигаретку? Обратите внимание - прикус на ней своеобразный, Я Вам уже на предыдущем допросе говорил.
- Так это зуб у меня верхний "подгулял", тесно с детства росли зубья, вот один и пошел косо.
- Не наказуемо. Но что интересно, - точно такой же, с - характерным прикусом был и окурочек "Марлборо", обнаруженный и изъятый нами на месте преступления - там, где были зверски убиты две молодые женщины, - повысил голос Петруничев.
- Ха, - нервно хохотнул Авдеев, - так у нас щербатых, почитай, полгорода. Это каждый может, как Вы говорите, "привкус" оставить.
- Прикус. Каждый. Но вот фокус, Авдеев, - слюна у какого человека строго индивидуальная.
- Ну и что?