- Можете располагаться в спальне, - предложил я. - Мне будет достаточно дивана.
- Интересно, кто вы такой? - Она в раздумье закатила свои огромные черные глаза. - Разновидность ненасытного сексуального маньяка или…
- Я просто уставший человек, - проворчал я.
- О'кей. Я займу спальню. - Она бросила на меня быстрый убийственный взгляд. - Знаете что? Никогда не думала, что вы гомик!
- Просто выдохся, - объяснил я. - Что же, интересно, там, в ваших дебрях, так вас напугало, что вы решили вернуться сюда?
- До меня дошли слухи, - ответила она. - Правда, мне они показались бессмысленными.
- Ральф, помнится, серьезно говорил о том, что не следует подолгу задерживаться на одном месте, а нужно все время перемещаться?
- Он страшно испугался, - объявила она. - У меня отвратительное предчувствие, что он знает что-то такое, чего не знаю я. Хочу сказать - что-то, связанное с Вилли. Поэтому, возможно, неизвестный убийца захочет вернуться и начнет охотиться за Ральфом по той простой причине, что ему что-то известно. А если он наткнется здесь вместо Ральфа на меня, то не поверит мне на слово: ведь я не знаю того, что, может быть, стало известно Ральфу. Достаточно ли понятно я выражаюсь?
- Вы напоминаете проржавевший кран, из которого постоянно капает, - такое сравнение сделал я после ее признания. - Но мне понятно, куда вы клоните. А скажите, Ральф действительно приходится вам братом?
- В самом деле. - Она кивнула. - Мы с ним уже четыре года работаем вместе.
- И чем же вы занимаетесь? Она пожала плечами:
- Всем понемногу.
- Но всем противозаконным?
- Кое-чем и законным, - возразила она. - Как правило, выдаем себя за других людей.
- Ральф поет под Синатру, а вы изображаете великую Джоан Баес?
- Нет, выдаем себя за людей вроде Вилли Шульца, которые как-то весьма отдаленно связаны с киношными делами. Они часто обращаются к нам. Знаете, может быть, им надо в какой-то момент производить на кого-то впечатление?
- Или кого-то надуть?
- Мне не нравится ваш лексикон, но я не стану спорить. - Неожиданно она ухмыльнулась:
- Чаще всего мы пытаемся обжулить другого шулера, если вы понимаете, что я имею в виду.
- Могу только догадываться, - заметил я. Она проницательно посмотрела на меня:
- Вы никогда не думали о том, чтобы полечиться гормонами? Хотя бы попринимать витаминные таблетки?
- Да нет! Я просто устал, - повторил я свое объяснение.
- Вам надо подлечиться, - категорично заявила она тоном профессионала эскулапа. - Случай явно из ряда вон выходящий. Прямо сейчас могла бы помочь какая-нибудь форма шоковой терапии.
- Вы имеете в виду еще один вариант собственного перевоплощения? Но вам и за тысячу лет не удалось бы стать похожей на доктора Килдера.
Одним большим глотком она допила все, что оставалось в бокале, потом небрежно отодвинула в сторону высокий стул у бара. Ярко замерцал голубой люрекс, и я невольно моргнул.
- Это режет вам глаза, - молвила она другим, более мягким, убаюкивающим голосом. - Противный, гадкий, сверкающий люрекс действует на ваши несчастные маленькие лупоглазки.
- Могу пошире раскрыть их, - проворчал я.
- Сначала следует устранить источник раздражения, - изрекла она прежним деловым тоном, отрывисто и профессионально. - А потом уже переходить к шоковой терапии.
На мгновение ее руки, казалось, задвигались в разных направлениях, потом блузка из голубого люрекса плавно проплыла, мерцая в воздухе и как пушинка опустилась на диван.
- Раздражитель устранен, - весело произнесла она. - Теперь приступим к доброй старомодной шоковой терапии.
Она запросто сбросила с ног сандалии, расстегнула "молнию" на джинсах и, извиваясь как исполнительница танца живота в экстазе, вылезла из них. Потом сунула большие пальцы под резинку своих колготок и каким-то акробатическим трюком сразу стянула их до колен. От последнего триумфального толчка колготки полетели прочь, к блузке на диване.
Моя челюсть бессильно отвисла, когда она повернулась ко мне, подняла руки вверх, соединила ладони, согнула одно колено, прижав его к другому - в традиционной позе кинозвезды на снимках, - и наградила меня жеманной улыбкой.
- Как у вас дела с адреналином? - спросила она низким воркующим голоском. - Накачка уже пошла?
Все ее тело покрывал золотистый загар, включая налитые, выдающиеся вперед груди. Надувшиеся кораллового цвета соски начинали твердеть, словно от неожиданного соприкосновения с воздухом. Ее животик отличался мягкой и приятной, абсолютно женственной выпуклостью, а густая щетка кудрявых черных волос между ног отдавала сверкающим блеском. С меня тут же слетела всякая усталость.
- Если теперь вы почувствовали себя лучше, - сказала она, - может быть, тогда вы пройдете сюда? - Она повернулась и медленно направилась в спальню, покачивая при каждом шаге своим прекрасно округленным задом.
- Леди, - взмолился я, отдавая должное бородатой шутке, - если я смогу пойти туда, то мне следует прежде обратиться к психиатру!
Когда мы вошли в спальню, она сбросила с кровати покрывала и легла на нее, ее черные глаза наблюдали за мной с выражением какого-то мурлыкающего одобрения. Я вроде бы подпрыгнул на месте и в следующее мгновение оказался на кровати рядом с ней.
Левой рукой я накрыл ее ближайшую ко мне грудь и мягко пожал ее, а правую ладонь подсунул под ее шею и надавил на нее вверх, чтобы приблизить к себе ее губы. Но в последний момент она откинула назад голову, и я увидел искорку тревоги в ее сверкающих черных глазах.
- Просто мне интересно узнать. - В ее голосе отразилась некоторая нервозность. - Я хочу сказать, что это - новая мода или что-то еще?
- Вы о чем? - издал я какой-то булькающий звук.
- О том, чтобы ложиться рядом с женщиной не раздеваясь. - Она невесело улыбнулась. - Мне все равно… ну, не совсем, конечно… но эта пряжка просто сдерет с меня кожу… когда прикоснется ко мне.
Она беспомощно захихикала и продолжала посмеиваться все время, пока я раздевался и ложился рядом с ней на кровать. Потом хихиканье резко оборвалось.
По логике вещей я должен был бы чувствовать себя страшно уставшим в этот утренний час, но я оказался удивительно бодрым. К тому времени, когда я принял душ и оделся, я уловил аромат кофе и жареного бекона, который доносился с кухни. Когда я туда вошел, меня приветствовало сверкающее голубое мерцание. Она перед плитой выполняла обыкновенную домашнюю работу. На ней была только блузка из голубого люрекса и ничего больше. Блузка оказалась, может быть, всего на каких-нибудь четыре дюйма ниже талии. Вид брюнетки в таком одеянии вызвал во мне какое-то агонизирующее чувство нерешительности, а до того момента я испытывал только голод.
- Я не оделась, - объяснила она, обладая талантом говорить о вещах весьма очевидных, - главным образом потому, что я недостаточно долго знаю вас.
Я сел, налил себе чашку кофе и задумался о том, что она сказала.
- Но что, черт возьми, это означает? - наконец спросил я ее.
- Любопытный вы жеребец, - спокойно проговорила она. - Я хочу сказать, вы занимаетесь этим только после захода солнца? Или, может быть, вам нравятся только дневные спектакли после обеда? Но ведь может вполне случиться, что завтрак пробудит у вас страсть, и тогда дневные заботы можно будет на время отложить.
- Во всяком случае - не заботы сегодняшнего утра, - возразил я. - Хотя могу честно признаться, что мне стоит огромного труда не изменить своих намерений при виде…
Она похотливо хихикнула:
- Если преодолеть это будет особенно трудно, тогда вы просто не сможете считаться со своим рассудком.
Яйца, бекон, поджаренные ломтики хлеба и кофе - все это превосходные составные нашей жизни, твердо сказал я себе, а секс может и подождать. Через некоторое время она подошла к столу и села напротив, что несколько облегчило мое состояние. Теперь я видел только люрекс от талии и выше, а все прелести ниже талии закрыл от меня стол.
- Меня мучила эта ужасная мысль, пока я поджаривала бекон, - начала она новую тему. - Что вы собираетесь делать с бренными останками Вилли Шульца?
- Обо всем об этом мы уже позаботились, - ответил я и рассказал ей о посещении Дарраха накануне вечером и о некоторых моментах его рассказа. Я старательно опускал детали, связанные с Глорией Клюн и ее прошлой жизнью.
- Потрясающе! - с энтузиазмом воскликнула она. - Держу пари, что, если бы Ральф узнал, что все улажено, он вполне бы мог вернуться.
- Ясное дело! - поддакнул я.
- Вы сейчас уходите?
- У меня деловая встреча.
- Что вы хотите, чтобы я сделала за время вашего отсутствия?
- Надо бы помыть окна, - мрачно заявил я. - Можно спустить также бассейн и…
- Может быть… я поработаю без особых трудов, - сказала она задумчиво. - Предложите мои услуги еще паре своих соседей.
- Думаю, они сумеют позаботиться о себе сами… я говорю о мытье окон, - уточнил я. - В данный момент вы не можете помочь мне разыскать Глорию Клюн. Во всяком случае, ничего такого мне не приходит на ум.
- О'кей, - подытожила она. - Тогда я сыграю роль заботливой мамочки, пойду закуплю продукты и другие мелочи.
- Превосходно, - одобрил я.
- До свиданья, - любезно простилась она.
- А я подожду телефонного звонка.
Телефон и в самом деле вскоре зазвонил. Выражение ее лица говорило, будто я все заранее подстроил, и разубеждать ее не было никакого смысла. Поэтому я вышел в гостиную и снял трубку.
- Говорит Моррис Даррах, - произнес хриплый голос. - Братишка! Ну и задали они мне жару! Два битых часа допроса, прежде чем отпустили меня. И мне все еще кажется, что они не поверили ни одному моему слову!
- Не волнуйтесь из-за полицейских, - успокоил я его. - Их натаскивают именно в таком духе.
- Как бы там ни было, теперь все позади. Поэтому я собираюсь позвонить Манни Крюгеру в компанию "Стеллар" и Джейсону Траверсу. О'кей?
- Отлично, - одобрил я. - Где я смогу позже увидеть Траверса?
- На Бенедикт-Каньон-Драйв вы делаете правый поворот и выезжаете на очень узкую Моунтейн-Драйв, - объяснил он. - Проехав по ней примерно с полмили, вы увидите дьявольски привлекательный особняк. Мимо него вы никак не проедете, потому что по бокам дороги ничего другого, кроме деревьев, нет.
- Спасибо, - поблагодарил я. - Я буду связываться с вами.
- Если вы не застанете меня в конторе, то звоните в центральное отделение уголовного розыска Лос-Анджелеса, - посоветовал он печальным голосом. - Они наверняка будут знать, где я нахожусь!
Я положил трубку и вернулся на кухню. И тут-то я допустил ошибку. Сара Джордан, нагнувшись над раковиной, возилась с тарелками, и ее загорелый зад отливал ярким, розовым оттенком.
Я издал какие-то нечленораздельные звуки, которые можно было истолковать как "до свиданья", произнесенное человеком с полным ртом, и удрал.
Было уже половина двенадцатого, когда я добрался до конторы Манни Крюгера, точнее сказать, до кабинета его секретарши, только что принятой на работу. Ни одна секретарша Манни не могла удержаться у него более полугода. Они либо выскакивали замуж за какую-нибудь киношную знаменитость, либо оказывались в ближайшем лечебном санатории. Новенькая была златокудрой, с пышными, роскошными волосами, которые ниспадали чуть ли не до талии за ее спиной. Ее широко расставленные карие глаза смотрели льстиво и в то же время невинно, являясь явным контрастом с сочными губами, нижняя из которых была полнее верхней. От талии и выше - остальную часть закрывал письменный стол - она походила на настоящую Венеру, которая вышла из морских глубин. Черная шелковая блузка ярко контрастировала с ее светлым обликом.
- Доброе утро, - приветливо произнесла она.
- Я - Рик Холман, - представился я.
- Ждет ли вас мистер Крюгер?
- Возможно, - ответил я. - Обычно он меня ждет. Карие глаза поплыли на мгновение в сторону.
- Я имею в виду, мистер Холман, договорились ли вы с ним о встрече?
- Нет, - твердо ответил я. - Я считаю, что любая форма искусственного украшательства излишня в наш современный век, - грустно улыбнулся я. - Просто хочу, чтобы люди любили меня из-за меня самого. Не находите ли вы, что я слишком многого требую?
- Уверена, вы не нуждаетесь в предварительной договоренности, - произнесла она тихим голосом. - Пожалуйста, вот в эту дверь, мистер Холман.
- Почему бы вам не признаться, - продолжал я, - вы ведь не полюбите меня. А я готов полюбить вас. Я как наяву вижу нас вместе, - мечтательно продолжал я. - Вы бегаете по пляжу, освещенному пятнами солнечного света в одной этой черной кофточке, а я догоняю вас. Но на самом деле вовсе не хочу догнать вас, потому что мне ужасно нравится весь ваш вид.
- Проходите сейчас же к мистеру Крюгеру! - предложила она звонким шепотом. - Не то боюсь, что поставлю вас в неловкое положение тем, что истошно завоплю.
Я, не постучав, прошел в кабинет Манни, потому что знал, что он всегда прячется в чулане, если к нему кто-то постучится, и делает вид, что находится в отпуске. Он сидел спиной ко мне, уставившись через широкое сплошное стекло окна на улицу, не обращая внимания на гору бумаг, скопившихся на его массивном, с кожаным верхом письменным столе. Я на цыпочках прошел по комнате до самого письменного стола, потом громко откашлялся.
- Ой! - Манни дико испугался и, подпрыгнув на стуле, вскочил, сделал три шага и внезапно остановился.
- Как поживает ваша мама? - спросил я заискивающе.
- Никогда не делайте этого! - Его увеличенные зрачки свирепо смотрели на меня через толстые стекла очков. - Вы чертовски хорошо знаете, что одного я терпеть не могу - это когда вот так кто-нибудь крадучись подбирается ко мне.
- Похоже, у вас новая секретарша, - дружелюбно произнес я.
- Не смейте прикасаться к ней своими распутными руками! - Он свирепо нахмурился, глядя на меня. - Она милая, невинная девушка. И я взял ее под свое покровительство, чтобы уберечь от злых хищников, которыми кишит этот город ангелов - Лос-Анджелес. - Кадык на его горле резко подпрыгнул. - Как поживает - кто, вы спросили?
- Ваша мама, - терпеливо повторил я. - Вы не забыли про нее, Манни? Та, которая сломала ногу, катаясь на лыжах в Австрии?
- Значит, я все-таки одурачил вас вчера, да? - Его лицо прямо-таки светилось от восторга. - Вы решили, что я являюсь своим собственным братом, верно? - От удовольствия он даже захихикал. - Как вам это понравилось?
- А что вы можете сказать о Глории Клюн? Мгновенно выражение его лица изменилось: на нем, словно в калейдоскопе, промелькнуло все - от восторга до агонии, а сам он вдруг превратился в надломленного жизнью человека. Он, прихрамывая, заковылял к своему стулу, медленно опустился на него, и я вовремя, видя все это, сообразил, что не следует испытывать его терпение и произносить шутливые слова.
- Вы слышали о Шульце? - спросил он поникшим голосом.
- Мне сообщил об этом Моррис Даррах. Как раз перед тем, как нанял меня отыскать эту девушку Клюн.
- Вы - единственный проблеск надежды, Рик! - взволнованно произнес Манни. - Луч света, пронизывающий грозовые облака, которые нависли надо всеми нами. - Его глаза увлажнились. - Я рад, что Даррах нанял вас, Рик, и доволен также, что мы опять в одной упряжке. Старые приятели вместе и…
- Ах, прекратите, - прервал я его.
- У вас нет души. - Он печально покачал головой. - Вы не понимаете возвышенных чувств. Нет…
- Что вам известно о Шульце? - опять прервал я его.
- Кажется, Моррис Даррах говорил вам о Джейсоне Траверсе и его гениальной идее насчет женской роли?
- Конечно, - подтвердил я. - Он настаивал на том, чтобы эту роль исполняла неизвестная девушка и чтобы выбор остался за ним.
- Затем он подкинул этого Вилли Шульца, которого отрекомендовал как великого открывателя талантов. - Манни многозначительно пожал плечами. - Если он так хорош в этом деле, то я давно бы услышал о нем, но этого не случилось. Да и кто станет спорить с таким авторитетом, как Траверс, который позволял себе уходить со съемок только потому, что ему не понравилась бородавка на носу кинооператора, и отсутствовать три дня?
- В какой последовательности они появились? - поинтересовался я. - Сначала Вилли, потом эта девушка Клюн? Или наоборот?
- Они появились вместе. Траверс привез их сюда вместе и представил с такой помпой, будто они лауреаты премии "Оскар", а потом отошел в сторону, дожидаясь аплодисментов.
- И он оказался прав относительно девушки?
- Прав!.. - Манни закрыл глаза и поцеловал кончики своих пальцев. - Она ослепительна, Рик! Фильм с ней ждет огромный успех!
- О'кей, - заметил я. - Кому же тогда понадобилось убивать Вилли Шульца? И потом увезти девушку?
- В этом вы абсолютно правы, - кивнул он. - Вам следует ответить именно на эти два вопроса, и тогда вы не только проясните всю ситуацию, но и окончательно решите исход всего этого дела.
Он поднялся на ноги и наклонился над столом в мою сторону, выбросив вперед правую руку. На меня так подействовал его жест, что я инстинктивно пожал его руку, не успев осознать, какого дурака я свалял.
- Удачи вам, Рик, старый приятель! - У него просто от волнения перехватило горло. - Вложите в это все, на что вы способны. И сообщите мне, когда все будет кончено, чтобы мы смогли продолжить работу и отснять потрясающую картину!
Манни повернулся ко мне спиной и снова уставился в широкое окно из сплошного стекла. У меня не хватило нахальства хоть как-то испортить его благодушное настроение, поэтому я тоже повернулся и направился к двери.
- Ванда Спокейн, - произнес он, когда я уже взялся за дверную ручку.
- Это какой-то курорт? - оглянулся я.
- Надеюсь, не для вас, - неистово выпалил он. - Во всяком случае, не для такого непристойного соблазнителя, как вы, Рик.
- Так зовут вашу секретаршу? - догадался наконец я, произнеся это с ужасом в голосе. - Еще и Ванда Спокейн?
- Не забывайте, что она находится под моим непосредственным покровительством, - предостерег он деревянным голосом.
- Такая мысль, конечно, неприятна, - согласился я, открывая дверь.
Карие глаза изучающе смотрели на меня, когда я опять подходил к ее письменному столу.
- Солнечные пятна? - спросила она.
- А почему бы и нет?
- На пляже? Приятное теплое солнышко светит с безоблачного голубого неба? Откуда же пятнышки?
- Такое бывает за полчаса до заката, - ответил я. - Солнце опускается совсем низко, скрывается за далекими холмами…
- А вы посадили между нами большое дерево с круглыми листьями на пляже и это получилось? - Она быстро кивнула. - Солнечные кружочки.
- Точно! - согласился я.
- У вас богатое воображение, мистер Холман. Я хочу сказать, богатое - для развратника. Это особое внимание к внешним деталям…
- Стараюсь, - скромно заметил я. - Одной встречи с вами достаточно, чтобы продержаться всю следующую неделю.
- Мистер Крюгер предупреждал меня относительно мужчин вроде вас, - мягко продолжала она. - Но некоторое время меня занимала мысль, что такого я никогда больше не встречу.