- Я веду дела со всеми, у кого есть то, что мне нужно, Патрик. Даже с гребаными сутенерами. Не родился на свет еще такой псих, чтобы не считаться со мной. Запомни это на будущее, - сказал Малкольм и распахнул пальто.
Патрик увидел огромный мачете, закрепленный в специальном кармане.
- Это справедливость, как ее понимают на Ямайке, Патрик. Лерой навечно получит ровненький пробор в волосах, и это ждет всякого, кто вздумает скрывать от меня информацию. Так что в последний раз тебя спрашиваю, где он?
Патрик допил свой стакан и жестом попросил еще один.
- Я сам тебя туда отвезу, о’кей? У него есть специальное гнездышко, рядом с домом его матери. Там он обычно и залегает на дно. Он кусок дерьма, чертов извращенец. Здорово попортил одну их моих девок, порезал ее, и все такое. Так что он и мне кое-что должен.
Малкольм широко ухмыльнулся:
- Видел когда-нибудь, как совершают возмездие на Ямайке?
Патрик покачал головой.
- Отлично. На это стоит посмотреть.
* * *
Кевин плакал. Рыдания сотрясали его плечи. Глядя на разрушения, причиненные огнем, он был в отчаянии. Все пропало, все погибло. Кое-где руины еще дымились, и, глядя на почерневший остов дома, он думал о тех памятных ему вещах, которые погибли в огне. Кто-то вложил ему в руку кружку с горячим сладким чаем, смешанным с виски, и он с благодарностью его выпил. Потом он сидел на бордюре и плакал, пока кто-то не поднял его и не увел к себе в дом. Это были соседи, супружеская пара индийцев, врачи.
Пока эти люди наливали ему еще одну порядочную порцию виски, Кевину пришло в голову, что он впервые у них дома. Они много раз приглашали их с Луизой, но та всегда отвергала их приглашения.
Мужчина протянул Кевину виски и сказал:
- Моя жена работает в больнице, мистер Картер. Ваша супруга очень плоха.
- Моя супруга?
Кевин все еще находился в состоянии шока. Внезапно он осознал, что ни Лу, ни дочери не было на пожарище. Он предполагал, что они в полной безопасности и находятся где-то в другом месте.
- А что с моей дочерью, Люси?
- С ней все в порядке. Но ваша жена была дома, когда туда бросили зажигательную бомбу, и она очень серьезно обожжена. Позвольте мне отвезти вас в больницу на своей машине. Полиция вас повсюду разыскивала.
У Кевина был отключен мобильник. Он всегда его отключал, когда встречался с Марией. Пока они ужинали и болтали, кто-то поджег его дом. И он знал, кто это сделал. Знал абсолютно точно.
Он залпом выпил виски.
- Она в тяжелом состоянии?
Его голос был таким тихим, что мистеру Пателу пришлось напрячь слух, чтобы расслышать.
- В очень тяжелом. Я был в машине "скорой помощи" и видел, как они пытались ее спасти. Я поехал с ней в больницу.
- Вы очень добры.
Мужчина лишь покачал головой. Он сделал бы то же самое для любого.
- Я отвезу вас в больницу.
- Нет, не беспокойтесь, - сказал Кевин и встал. - Я не готов сейчас встречаться с Лу. Это я во всем виноват, понимаете?
Речь его была несвязной, и мистер Пател пожал плечами, посмотрев на жену.
- Мистер Картер, вы не понимаете. Ваша жена умирает.
- Умирает?
Кевин опустился обратно на стул. У него перехватило дыхание.
- Что - Лу? Вы сказали, она умирает?
Мужчина снова кивнул, его выразительные карие глаза были полны сочувствия к этому убитому горем человеку. Через несколько минут они вышли из дома, и Кевин больше не произнес ни слова.
Глава 11
Малкольм со своими дружками остановился внизу улицы, на которой жил Лерой. Они следовали за "БМВ" Патрика и теперь достали свои пушки на случай, если Лерой отсиживается не один, а с вооруженными дружками. По словам Патрика, он был на это способен. Согласно плану, Патрик должен был пойти к нему первый и разнюхать, как обстоят дела. Его-то Лерой не заподозрит.
Перед тем как уйти из клуба, Патрик заскочил к себе в офис и захватил небольшую дубинку. Стоя у двери дома Лероя и нажимая на кнопку домофона, он ощущал пальцами холодную сталь.
- Это я, Лерой. Впусти меня, приятель, на улице очень холодно.
Патрик услышал злобный голос Лероя:
- Ты-то мне и нужен. - Лерой открыл дверь и заорал: - Ты, чертов ублюдок! Ты же подставил меня! Это ты прикончил Дикинсона, а люди думают, что это я. Я никогда не трогал людей Малкольма. Я еще в своем уме!
Патрик ждал. Да, Лерой здорово влип. Кого он больше боится, самого Патрика или Малкольма? Тяжело парню сейчас, и Патрик даже сочувствовал ему. Но такова жизнь, и Лерой должен это понимать.
Патрик дружелюбно улыбнулся:
- Видишь ли, Малкольм тоже грешит на тебя. Это я пришил того парня, но я ведь не собираюсь признаваться. Так что, судя по всему, тебе придется стать козлом отпущения.
Он говорил так рассудительно, таким искренним голосом, что для Лероя стало полной неожиданностью, когда Патрик достал из кармана дубинку и ударил ею своего подельника по лицу, разбив в кровь нос и рот. Лерой рухнул на пол. Патрик с удовольствием наблюдал, как тот пытается добраться до стола, где у него лежал пистолет или какое-то другое оружие. Он шел за ним, наслаждаясь беспомощностью своей жертвы. Затем несколько раз с силой ударил его по голове, но не убил, чтобы оставить работу Малкольму и его мачете.
Он прошелся по комнате, круша все на своем пути, чтобы создать впечатление, что здесь была драка. Затем поискал, не осталось ли чего-нибудь, что могло бы ему понадобиться, и только потом позвонил Малкольму на сотовый и сообщил, что парень готов его принять. Лерой уже не мог ни подняться, ни заговорить, так что Патрик спокойно впустил в квартиру Малкольма со товарищи и рассказал, как он разобрался с Лероем.
Патрик чувствовал себя героем дня, и, глядя, как Малкольм обрушил мачете на голову его друга, он подумал, что неплохо было бы приобрести такую же вещичку и для себя. Ему понравилось возмездие в духе Ямайки. Смерть Лероя может сослужить ему неплохую службу, чтобы снова завоевать расположение Тиффани. Он скажет ей, что Лерой умер из-за того, что с ней сделал. Патрику не нравилось, что она слишком уж осмелела. Чувство вины, которое он ей внушит, не помешает. Немного доброты, потом жестокость. Со шлюхами такой метод срабатывает безотказно.
* * *
Кевин взял Люси за руку, но она оттолкнула его.
- Не надо, папа.
В голосе дочери были те же визгливые интонации, которые ее мать оттачивала годами.
- Успокойся, Люси…
- "Успокойся"?! - Люси в изумлении уставилась на отца. - Ты хочешь, чтобы я успокоилась? Моя мать умирает, мой дом разрушен, а ты хочешь, чтобы я успокоилась?
Кевин смотрел в лицо дочери. Оно было искажено злобой; Люси, как и мать, интересовалась только собой. Я, я, мое, мне… Только это он всегда и слышал. И еще: я хочу, я считаю, я буду…
Люси заметила, как изменилось выражение его лица.
- А ты тот еще фрукт. Это все из-за тебя, папочка. Вся эта возня с Марией, потом разборки с Карен Блэк… Ты ведь ради Марии на все готов. Готов даже мной и мамой пожертвовать. Но сейчас-то у нее все хорошо…
- Эти Блэки жестоко избили ее…
Люси подняла руку, будто загораживаясь от него.
- У них были на это причины, папа. Она убила члена их семьи. Это называется защищать интересы своих близких, понимаешь? Тебе следовало бы когда-нибудь тоже попробовать.
Кевин потерял терпение.
- Ты хочешь сказать, что твоя мать и ты заботились о детях Марии?
Люси сузила глаза.
- Это совсем другое дело.
Кевин снова всмотрелся в лицо дочери. Оно было бы хорошеньким, если бы не эта злоба. Люси всегда чем-то недовольна. Вот что самое грустное. Она никогда и ни от чего не может получить удовольствие, потому что ей всегда кажется, что кому-то сейчас лучше, чем ей. У кого-то лучше машина, дом, пальто - все, что угодно.
- Почему же другое дело, объясни мне? - попросил Кевин. - Каким образом можно оправдать то, что мы отвернулись от двух беззащитных маленьких детей? Какое отношение они имеют к тому, что сделала их мать? Ну, скажи мне, давай, ты же у нас всезнайка. Но, как и твоя мать, ты не можешь ответить на этот вопрос. Как и она, в глубине души ты знаешь, что мы поступали плохо. И я знал и ничего не делал. Но теперь я об этом очень сожалею. Я должен был выставить твою чертову мамашу вон и привести внуков к себе домой, где они и должны были жить. Но я сделал так, как хотела она, потому что не мог с ней справиться. Я, как всегда, выбрал спокойную жизнь. Как я жалею, что много лет назад не ушел от нее! Другой на моем месте давно бы так и сделал. И если ты не изменишься, Люси, Микки бросит тебя, потому что вы с матерью похожи как две капли воды. Ты такая же мстительная и ревнивая, как и она.
В глубине души Люси знала, что отец прав, и это ранило ее. Ведь правда всегда причиняет боль. Но она просто кипела от возмущения при мысли, что этот безмозглый дурак, ее собственный отец, погубил их дом. Его жена при смерти, а он говорит о ней гадости.
- Ну что ж, теперь мы знаем, как ты к нам в действительности относишься. Мама скоро умрет, и ты наконец избавишься от нее. Но знай, ты станешь причиной ее смерти. Наслаждайся жизнью, папуля, вместе со своей ненаглядной Марией. За все в конце концов придется заплатить, помни об этом.
Кевин грустно смотрел на дочь.
- Ты истинная дочь своей матери, Люси. Несмотря на все, что натворила Мария, она хороший человек. Лучше, чем ты или твоя мать. Так что ты тоже помни об этом.
Он повернулся к кровати и увидел, что глаза Луизы широко раскрыты. Она слушала все, что здесь говорилось. Даже в таком состоянии она находила в себе силы для ненависти к нему.
- Мама! - вскрикнула Люси, и слезы ручьями полились из ее глаз. Как ужасно, что она все это слышала. В который раз Люси пожалела, что не смогла смолчать.
Кевин выбежал из палаты. Он больше не мог видеть горящие злобой глаза жены. Все получилось так ужасно. Конечно, он во всем виноват: пытаясь помочь, делает только хуже. Что ж, это как раз тот толчок, в котором он нуждается, чтобы наконец уйти. Все, он умывает руки. Пусть сами разбираются. Покидая больницу, Кевин не сомневался, что Луиза выживет. Выживет на одной силе воли и продолжит портить всем жизнь, в особенности своей старшей дочери. Но что бы теперь ни случилось, с этим браком покончено. Он с радостью отдаст ей все деньги, лишь бы больше никогда не видеть ее.
Микки Уотсон вышел вслед за ним. Пока Кевин открывал дверь своего фургона, жених его дочери со смущенным видом стоял рядом.
- Вы что-то хотите?
- Что будет с Лу? - с отсутствующим видом спросил Микки.
Кевин пожал плечами:
- Похоже, что твоя будущая жена уже все решила. Так что со всеми вопросами, пожалуйста, к ней.
Микки не сдавался.
- Но ведь ваша жена…
Кевин тихо рассмеялся:
- Существует такая вещь, как развод.
- Вы разведетесь с Лу теперь, когда она в таком состоянии?
Микки был изумлен. В их кругу такое не принято.
- Да, и причем немедленно, черт возьми! Твоя будущая жена тоже постаралась. Я по горло сыт ими обеими. Все, с меня хватит. И один тебе совет, Микки, приглядись-ка повнимательнее к Люси, потому что права старая пословица, яблоко от яблони…
Микки смотрел вслед удаляющемуся фургону Кевина. Он жалел Луизу, которую бросили вот так, в таком ужасном состоянии. Но он знал, что сделал бы то же самое. Она настоящая стерва. Лу когда-то сама подцепила Кевина, но все годы их брака целенаправленно уничтожала его. В то же время Микки осуждал Кевина за то, что тот сгрузил Луизу на его невесту, а следовательно, и на него самого. Луиза действительно состоит из одних проблем, а уж если она выживет, это будет кошмар. Он не собирается связывать свою жизнь с женщиной, полностью находящейся во власти своей матери и готовой мчаться по ее первому зову, и менять одну стервозную мамашу на другую. Нет, он должен хорошенько подумать о том, как ему быть дальше.
* * *
Карен Блэк собирала вещи. Они хотели съездить в Маргейт. Она пребывала в радостном возбуждении при мысли о проделке, которую сегодня совершила. Это научит Кевина обращаться с людьми. Он думал, что крутой? Хотела бы она посмотреть на семейку Картеров, когда они увидят, что сделалось с их домом!
Она поживет какое-то время в Маргейте, пока не улягутся страсти, а потом вернется героиней, символом восторжествовавшей справедливости. Для нее это было очень важно. Ей непременно нужно чувствовать, что люди уважают ее, а уважение достигается не только угрозами, но и способностью эти угрозы выполнить. В следующий раз Кевин Картер подумает как следует, прежде чем связываться с ней. Воспоминание о том, что он с ней сделал, все еще мучило Карен. Те, с кем она работает, видели ее унижение. Но она отплатила ему, и если у него есть хоть какие-то мозги, он смирится и больше не будет возникать. Она ведь не остановится и перед убийством, и Кевин Картер должен это понимать.
Как ей хотелось бы остаться и послушать, что будут говорить о ней в местном пабе. Еще долго после этого она будет темой для разговоров, ее имя будут связывать с тем, что она сделала, чего добилась, и остальные станут относиться к ней соответственно: Карен надо опасаться, быть начеку, чтобы случайно не навлечь на себя ее гнев.
Карен буквально дрожала от возбуждения. Каждый раз, когда она представляла себе пламя, пожирающее дом Картеров, думала о нестерпимом жаре, разрушении и хаосе, который она причинила, то ощущала почти сексуальное наслаждение, которое пронзало все ее тело. Фотографии, съеживающиеся от огня, тлеющие от краев к середине. Пламя, поглотившее застывшие лица, растянувшиеся в улыбках; плавящиеся ковры, занавески, тлеющие и наконец вспыхивающие ярким пламенем. Запах горелого пластика и резины. Черный дым, способный удушить любого, даже пожарных в масках. Она снова заулыбалась, упиваясь ощущением, что действительно сотворила нечто из ряда вон выходящее.
В комнату вошел ее муж Пити, низенький, с бычьей шеей, воняющий потом.
У него были голубые безжизненные глаза, которые, казалось, ничего не замечали, но при этом мозг его работал быстрее компьютера.
- Что ты наделала, Карен? - В его голосе слышался страх.
- О чем это ты? - цепенея, спросила она. "Неужели легавые уже за дверью?" - пронеслось у нее в голове.
Но еще до того как муж успел ответить, Карен услышала крики своей матери и громкий топот ног по ступенькам.
- Где она?
Дверь со стуком распахнулась, и в спальню ворвалась Рита Блэк, бешено вращая глазами.
- Ну я тебе сейчас задам, тварь!
Карен чувствовала, как страх поднимается в ней и сковывает все ее тело.
- Мама, что случилось?
Голос ее звучал неуверенно. Она понимала, что сейчас произойдет что-то ужасное. Ее брат Люк стоял позади матери и смотрел на Карен так, будто готов был убить ее.
Дрожа от ярости, он спросил:
- Ты проверила, не было ли кого в доме, прежде чем поджигать его?
Карен чувствовала, как силы покидают ее. Она опустилась на незаправленную кровать. Глаза ее расширились, кровь стучала в ушах.
- Ты подожгла парадную и заднюю двери, так? Не оставила путей для спасения? - Теперь говорила ее мать, с отвращением глядя на нее. - Ты идиотка! Луиза Картер была дома…
Карен как безумная затрясла головой.
- Не было ее там! Она каждый день ходит на кладбище. Там никого не было.
Кулак матери врезался в лицо Карен.
- Она была там, в доме.
- Нет. Ты ошибаешься, говорю тебе. Она каждый день ходит на кладбище. Я следила за ней. Кто тебе это сказал? Они врут!
Люк изо всех сил стукнул кулаком по двери, пробив в ней дыру. Он едва сдерживался, чтобы не наброситься на Карен.
- Это было в новостях, ты, сука, - заорал он. - Завтра ее перевозят в ожоговое отделение в "Биллерикей". Если она умрет, это стопроцентное обвинение в убийстве. И даже если она выживет, тебе светит по меньшей мере двенадцать лет.
Карен облизнула пересохшие губы. Глаза ее становились все шире и шире по мере того, как ужасная правда доходила до нее.
- Ой, мама.
- Я тебе покажу "ой, мама". Ты что, не могла все это так оставить? Тамара плачет как сумасшедшая. Она этого не хотела. Это все ты, бандитка! Ну что ж, теперь ты в полной заднице, девочка моя. Ты вляпалась, тебе и выкручиваться. Потому что на этот раз никто не будет тебя покрывать. С тобой слишком много проблем, все устали от тебя. Так что счастливого пути в Маргейт.
- Мама, пожалуйста…
- Отвали, Карен. Лучше сама сдайся полиции. Ты вся в покойного отца - он только на словах был крутой, но при этом не имел ни гроша. Он был таким психом, что вам и не снилось. Как я обрадовалась, когда он умер, когда я избавилась от него!
- Перестань, мама, - взмолился Люк, боготворивший отца.
- Нет. Я скажу все, что думаю. Я ненавижу свою жизнь, и я ненавижу вас всех. Бетани проститутка, а вы все ублюдки… чем мне похвастаться? Что хорошего дали мне мои дети и моя жизнь?! Ничего.
Тут Рита заплакала, и это поразило ее детей больше всего. Где та сильная женщина, которая боролась за них в школе, полиции, суде, с любым, кто осмеливался критиковать ее детей, которая навещала их в колониях для малолетних и в тюрьмах? Теперь перед ними стояла женщина, стыдившаяся собственной семьи, и это было шоком и одновременно унижением для них.
- Луиза Картер нормальная женщина. Скандалистка, но это ее право. Кто ты такая, чтобы отбирать у нее дом? У нее был нормальный дом, чистый, приличный дом. Не то что у меня. У меня никогда не могло быть ничего такого, потому что вы вечно все портили, гордились тем, что живете как свиньи. Все, теперь можете проваливать ко всем чертям. Я хочу, чтобы вы все ушли, а я жила спокойно в своем доме. Я хочу тишины и мира и не желаю вас больше видеть. Тамара может остаться, а вы все катитесь.
- Вот, значит, как обстоят дела? - угрожающе спросил Люк.
- Мне следовало вам это сказать намного раньше, сынок, - ответила Рита.
Люк сжал кулаки, и мать насмешливо посмотрела на него.
- Что ты собираешься делать, - и меня превратить в котлету? И меня хочешь сжечь? Вот ваш ответ на все. Насилие. Делайте что хотите, но чтобы ноги вашей здесь не было, сегодня же. Когда легавые постучат в мою дверь, а они придут, не сомневайтесь, я хочу, чтобы я могла им сказать, что не знаю, где вы находитесь.
Карен молча плакала, сидя на кровати.
- Посмотрите на нее, она плачет! - сказала Рита и всплеснула руками.
- Еще бы ей не плакать после всего, что ты тут наговорила, мамуля.
Рита повернулась к сыну, лицо ее ничего не выражало.
- Карен плачет потому, что ее посадят, и надолго. Раньше надо было плакать и оставить спички дома. Она избила Марию, этого ей показалось мало. Как и все вы, она просто не знает, когда следует остановиться.
Рита растолкала их, вышла из комнаты и не спеша стала спускаться по ступенькам. Ей показалось, что ее неуклюжее тело вдруг стало легче, она не чувствовала себя так хорошо уже много лет. Наконец она от всех от них избавится, и эта мысль приносила ей облегчение. В гостиной она обняла свою внучку Тамару.
- Только ты и я, девочка. Хоть что-то хорошее вышло из всего этого дерьма.