Когда официант отошел, Эккерт снова переключил и взгляд, и все свое внимание на меня.
– А вы откуда? Из полиции? Департамента по борьбе с наркотиками? Или из налоговой службы?
– Я частный детектив, работаю по контракту с "Калифорния фиделити", расследую дело, связанное с выплатой по договору о страховании жизни.
– Той выплатой, которую недавно получила Дана, так?
– Да, два месяца назад.
Сидевшая в баре группа разразилась громким взрывом хохота, и Эккерт чуть подался ко мне, чтобы я могла его слышать.
– И как это все обнаружилось?
– Человек, который раньше работал агентом в "КФ", а сейчас на пенсии, неделю назад видел Джаффе в Мексике. Меня тут же наняли, чтобы я немедленно слетала туда и проверила, действительно ли это так.
– И вы лично убедились, что это был Венделл?
– Более или менее, – ответила я. – Конечно, не могу поклясться, что это был именно он, я никогда не была знакома с мистером Джаффе.
– Но вы его видели? – уточнил Эккерт.
– Его или кого-то очень на него похожего. Разумеется, он сделал себе пластическую операцию. Наверное, это было самое первое, что он тогда сделал.
Карл прямо посмотрел на меня и задумчиво покачал головой. На губах у него появилась легкая усмешка.
– Я полагаю, Дане вы уже сказали об этом?
– Только что говорила с ней. Ее эта новость не обрадовала.
– Я думаю. – Он пристально всматривался мне в лицо, как будто изучая меня. – Как, вы сказали, вас зовут?
Я достала визитку и через стол пододвинула ее Эккерту.
– А вы знаете, что его сын попал в неприятную историю? – спросила я.
За нашими спинами снова раздался взрыв хохота, на этот раз еще громче первого. Там явно развлекались смачными анекдотами.
Эккерт прочитал мое имя на карточке и сунул визитку в карман рубашки.
– Я читал о Брайане в газете, – сказал он. – Любопытно.
– Что именно?
– Это появление Венделла и его намерения. Я как раз недавно вспоминал о нем. Поскольку его тело так и не обнаружили, я всегда сомневался в достоверности этой смерти. Правда, ни с кем не делился своими сомнениями. Считал, что люди истолковали бы их в том смысле, что я просто отказываюсь верить очевидному. Отрицаю явные факты. И где же он все это время скрывался?
– У меня не было возможности спросить его об этом.
– И он все еще там?
– Нет, он уехал из гостиницы прямо среди ночи, и с тех пор я его больше не видела. Возможно, сейчас он держит путь сюда.
– Из-за Брайана, – мгновенно сделал вывод Эккерт.
– Я тоже так подумала. Ну и потом, это вообще единственная зацепка, какая у нас есть. Даже не зацепка, а просто хоть что-то, от чего можно оттолкнуться.
– И зачем вы мне все это рассказали?
– На случай, если Джаффе попытается установить с вами контакт.
Вернулся официант, поставил перед нами заказанное, и Карл поднял на него взгляд.
– Спасибо, Джимми. Запиши это на мой счет, если не возражаешь. – Эккерт взял счет, приписал чаевые, небрежно расписался внизу и вернул счет официанту.
– Спасибо, мистер Эккерт, – без энтузиазма проговорил тот. – Что-нибудь еще?
– Нет, благодарю.
– Приятного вам вечера.
Карл рассеянно кивнул и снова вопросительно уставился на меня. Я залезла к себе в сумку, порылась и достала листок с портретом, который сделал по моим рассказам Валбуса.
– У меня есть портрет, взгляните, если хотите. – Я положила лист на стол перед Эккертом.
Карл передвинул сигарету в угол рта и, скосив немного глаза из-за дыма, принялся изучать изображение Венделла. Потом горько улыбнулся и покачал головой.
– Какое дерьмо!
– Я думала, вам будет приятно узнать, что он жив, – сказала я.
– Послушайте, я же из-за него в тюрьму угодил. И на меня набросилось столько народу! Когда пропадают такие деньги, кто-то же должен быть выставлен виноватым. Я был не против нести свою долю ответственности, но, черт побери, я вовсе не хочу расплачиваться за него.
– Да, наверное, вам тогда крепко досталось.
– Вы себе и представить не можете. Как только я заявил о своем банкротстве, все мои счета были заблокированы. Ужас! И вспоминать не хочется.
– Если Венделл объявится, вы дадите мне знать?
– Возможно, – ответил он. – С ним я общаться не захочу, можете быть уверены. Когда-то он был моим хорошим другом. По крайней мере, я его таким считал.
Снова раздался взрыв хохота. Эккерт недовольно поерзал и отодвинул свой стакан в сторону.
– Пойдемте на яхту. Здесь слишком шумно, черт возьми.
Не дожидаясь ответа, он встал и вышел из-за стола. Пораженная, я схватила сумку и заспешила следом за ним.
Как только мы оказались снаружи, шум мгновенно стих. Было свежо и прохладно. Ветер усилился, и волны бились о волнорез, поднимая фонтаны пены и воды. Бум-м! Над волнорезом вырастает стена брызг, похожая то ли на пушистый веер, то ли на высокую пампасную траву. Вырастает и мгновенно опадает, и только отдельные капли долетают до дорожки и шлепаются на нее, оставляя большие, будто пролитые из ведра лужи.
Когда мы подошли к запертым воротам пирса номер один, Эккерт достал магнитную карточку и открыл замок. Потом неожиданно галантным жестом взял меня под руку и провел по мокрому и скользкому деревянному настилу. Яхты качались на воде, то потираясь друг о друга бортами, то внезапно ударяясь металлическими частями. Воздух наполнился легким потрескиванием и периодическим звоном металла. Звук наших шагов по настилу вносил дисгармонию в эти ритмические шумы.
Пространство, защищенное от морской стихии, составляет тут восемьдесят четыре акра. От четырех пирсов отходят причалы, возле которых достаточно места для примерно тысячи ста яхт. С одной стороны бухты берег изгибался, подобно загнутому крючком пальцу, с другой к конечной точке этого изгиба почти вплотную подходила дуга волнореза, и в защищенном таким образом, почти круглом, пространстве уютно гнездились яхты. Помимо тех, что заходят сюда только на какое-то время, в порту стоят обычно и несколько "яхт-домов", владельцы которых используют суда в качестве своего основного места жительства. Есть запирающиеся на ключ блоки с туалетами и душевыми, а в южной части порта, возле заправочного пирса, расположены водокачка и резервуар с водой. На пирсе, обозначенном буквой "J", мы свернули влево, прошли еще около тридцати ярдов и очутились возле яхты.
"Капитан Стэнли Лорд" оказался тридцатипятифутовой яхтой класса "фудзи", построенной по типу двухмачтовых парусников, со смешенной к носу грот-мачтой. Снаружи она была покрашена в интенсивный темно-зеленый цвет, ватерлиния проведена темно-синим. Карл взобрался на узкую палубу и протянул мне руку, помогая подняться. В темноте я почти ничего не разглядела, кроме грота-шкота и бизань-мачты. Карл отпер дверь и, повернув рукоятку, открыл ее.
– Не ударьтесь головой, – предупредил он, входя внутрь. – Знакомы с яхтами?
– Не очень, – ответила я, осторожно спускаясь вслед за ним по покрытым ковром четырем крутым ступенькам.
– На этой яхте спереди три паруса: генуэзский кливер, рабочий кливер, штормовой парус, ну и еще, разумеется, главный парус и бизань-парус.
– А почему она называется "Капитан Стэнли Лорд"? Кто он?
– Это связано с историей мореплавания. И с особенностями чувства юмора Венделла. Стэнли Лорд был капитаном "Калифорниэн", единственного судна, которое, как принято считать, находилось в момент катастрофы достаточно близко к "Титанику" и могло бы помочь в спасении. Лорд утверждал, что он не получал никаких сигналов тревоги, но расследование показало, что он просто проигнорировал "SOS". На него свалили ответственность за масштабы катастрофы, и скандал положил конец его карьере. Венделл использовал его инициалы и для названия нашей компании – "КСЛ инвестментс". Я никогда не понимал, в чем тут юмор, но Венделл находил это занятным.
Внутреннее помещение яхты оказалось очень уютным, создавалось ощущение, будто попал в кукольный домик из сказки: все тут было очень компактным и каждый квадратный дюйм пространства разумно использован. Именно такие помещения мне и нравятся больше всего. Слева от меня располагалась небольшая, работающая на солярке кухонная плита, справа – оборудование, какое увидишь на любой морской яхте: адиостанция, компас, огнетушитель, приборы, показывающие скорость ветра и контролирующие работу электросети и механизмов, обогреватель, главный пульт управления, аккумулятор для запуска двигателя. В воздухе чувствовался слабый запах лака, а на одной из подушек, лежавших на койке, я заметила еще сохранившуюся этикетку, свидетельствовавшую, что вещь купили на распродаже. Вся обивка была выполнена из темно-зеленой ткани, с простроченными белым швами.
– Очень мило, – заметила я.
– Нравится? – Эккерт даже немного покраснел от удовольствия.
– Просто чудесно, – ответила я. Подойдя к одной из спальных полок, бросила на нее сумку и уселась. – И очень удобно, – сказала я, положив руку на спинку дивана. – Давно она у вас?
– Около года. Налоговая служба конфисковала ее вскоре после исчезновения Венделла. Я почти восемнадцать месяцев провел на казенных хлебах. После этого остался полным банкротом. И как только у меня завелось немного деньжат, занялся тем, что выяснил, кто приобрел эту яхту. Сколько же мне пришлось уговаривать нового владельца, прежде чем он согласился снова продать яхту мне! И главное, она ему практически была не нужна. Когда я все же заполучил ее обратно, тут Бог знает что творилось. Не понимаю, как люди могут быть такими свиньями. – Он снял пиджак, расслабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Хотите еще вина? У меня есть, холодное.
– Немного, – согласилась я.
Он еще некоторое время поговорил о яхте, о плаваниях, потом я снова перевела разговор на Венделла.
– А где тогда обнаружили яхту?
Карл открыл маленький холодильник и достал оттуда бутылку "шардонне".
– Неподалеку от побережья Байи. Там милях в шести от берега есть огромные движущиеся песчаные банки. Похоже, яхта села там на мель, а во время приливов ее подгоняло все ближе к берегу. – Он снял с горлышка бутылки серебряную фольгу, достал штопор и вытянул пробку.
– А у Венделла что, никакой команды не было?
– Он предпочитал управляться сам. Я как-то наблюдал, как он это делал. Оранжевое небо и медленно колышущийся оранжевый океан. Странное ощущение возникало, знаете. Что-то сродни "Поэме о древнем мореходе". Наверное, учили в школе?
Я отрицательно покачала головой.
– Все, чему я училась в школе, по крайней мере в старших классах, это гулять с парнями и курить травку.
Он улыбнулся.
– Когда выходишь отсюда в открытое море, то проходишь через узкий пролив между нефтяными платформами. Тогда, в последний раз, Венделл в том месте обернулся и помахал мне рукой. Я смотрел ему вслед, пока он не вышел из бухты. После этого я его уже больше не видел. – В тоне Эккерта появилось нечто гипнотическое, завораживающее, какая-то слабая зависть, смешанная с сожалением. Он налил вино в небольшую стеклянную кружку с ручкой и подал ее мне.
– А вы знали, что он намеревался сделать?
– А что он намеревался сделать? Я как-то до сих пор не очень в этом уверен.
– Смыться, это же очевидно, – сказала я.
Эккерт пожал плечами.
– Я знаю, что последнее время Венделл был в отчаянии. Но не думаю, чтобы он собирался надуть всех и удрать. Я тогда пытался примириться с мыслью о его самоубийстве, особенно когда стало известно о письме, которое он оставил Дане. Вообще-то самоубийство было очень на него непохоже, но в тот момент все в это поверили, а кто я такой, чтобы спорить? – Карл налил полкружки вина и себе, отставил бутылку в сторону и уселся напротив меня на банкетку.
– Не все, – поправила его я. – Полиция тогда в это не очень поверила, и "Калифорния фиделити" тоже.
– Героиней станете, если раскроете это дело?
– Только в том случае, если удастся вернуть деньги.
– Маловероятно. Дана, наверное, уже все их истратила.
О такой возможности мне не хотелось даже думать.
– А что вы тогда почувствовали, узнав о "смерти" Венделла?
– Конечно, это было ужасно. Честно говоря, я тосковал по нему, даже несмотря на все, что мне пришлось из-за него пережить. Странно, но кое о чем он меня предупреждал еще раньше. Тогда я ему не верил, а он пытался меня убедить.
– Предупреждал, что он исчезнет?
– Ну, намекал на это. То есть он никогда не говорил этого прямо. Обычно это бывали фразы, которые можно понимать как угодно. Однажды в марте, недель за шесть или семь до своего отплытия, он подошел ко мне и говорит: "Карл, дружище, я завязываю. В конечном счете все дерьмо повесят на нас. Я не могу больше всего этого выносить. Хватит". Или что-то в этом роде. Я считал, что он таким образом просто выговаривался. Понимал, что у нас были серьезные трудности, но ведь они случались и раньше, и нам всегда удавалось с ними справляться. Я решил, что это просто еще один трудный момент, так сказать, сцена ужасов в "Шоу Карла и Венделла". А потом узнаю, что его яхта обнаружена пустой в океане. Сейчас уже, задним числом, начинаешь думать... что он имел тогда в виду, сказав "я завязываю" – что он собирался покончить с собой или же смыться?
– Но вам-то и в том, и в другом случае пришлось бы несладко?
– Да, разумеется. Первым делом они начали тогда проверять всю бухгалтерию. Наверное, я бы мог исчезнуть, бросив все и уехав, в чем был, но я просто не видел в этом никакого смысла. Да и ехать мне было некуда. И денег у меня не было ни цента, так что пришлось расхлебывать все до конца. К сожалению, я не имел ни малейшего представления о том, что Джаффе на самом деле натворил.
– Это действительно было мошенничество?
– О, да, несомненно. И крупное. Со временем выяснились все подробности. Он брал деньги из средств компании до тех пор, пока вообще ничего не осталось. В письме, которое он оставил, Венделл утверждал, будто возвращал все, что брал, до последнего цента, но никакого подтверждения этому я не видел. А что я знал? К тому времени, когда я понял, что дело настолько плохо, предпринять уже ничего нельзя было. Я не смог компенсировать даже свои собственные, личные потери. – Он помолчал немного, потом пожал плечами. – Что я могу сказать? После того, как Венделла не стало, я, как цыпленок, остался один всем на растерзание. Я потерял все. Признал себя виновным и отсидел в тюрьме, просто чтобы покончить с этим делом. А теперь вы мне сообщаете, что он жив. Хороши шуточки.
– Вам сейчас очень горько?
– Разумеется. – Эккерт оперся одной рукой на банкетку, а другой задумчиво потер лоб. – Теперь-то я вижу, почему он тогда решил завязать. Вначале я не понимал всех масштабов его предательства. Мне было жаль и Дану, и ее ребят, но раз человек умер, чем же тут поможешь. – Он пожал плечами, потом улыбнулся и удрученно, и одновременно как-то неожиданно энергично: – Ну да ладно. Дело это прошлое, надо жить дальше.
– Очень благородно с вашей стороны.
Он беззаботно махнул рукой и взглянул на часы.
– Пожалуй, на сегодня хватит. У меня завтра ровно в семь утра деловой завтрак. Надо выспаться. Вас проводить?
Я отставила пустую кружку и поднялась.
– Сама найду. Тут ведь до ворот прямая дорога. – Я протянула ему руку, и мы попрощались. – Спасибо, что уделили мне время. Возможно, мне придется еще к вам обратиться. Вы мою карточку пока не потеряли?
Он вытащил визитку за уголок из кармана рубашки, продемонстрировав, что карточка при нем.
– Если Венделл объявится, вы не могли бы дать мне знать?
– Безусловно, – ответил он.
Я поднялась по трапу, пригнулась, выходя в дверь, и оказалась на палубе. Спиной я непрерывно ощущала, что Эккерт смотрит мне вслед с улыбкой человека, глубоко погруженного в свои собственные мысли. Странно, но только теперь у меня возникло ощущение, что реакция Даны на мое появление была более естественной и искренней.
9
Дорога пешком до дома заняла меньше десяти минут. Морской воздух бодрил, и спать мне совершенно не хотелось. Поэтому вместо того, чтобы открыть калитку и пройти к себе, в заднюю часть двора, я повернулась и направилась дальше по улице, в таверну "У Рози", находившуюся в полуквартале от дома.
В прежние времена заведение Рози было похоже на пещеру: скудно освещенное и вечно пустое, оно, несомненно, должно было постоянно находиться на заметке у санитарной инспекции. Обычно я встречалась в таверне с клиентами: там нас никто не беспокоил. Я могла спокойно зайти сюда совершенно одна, в любое удобное мне время, не опасаясь привлечь к себе нежелательное внимание каких-нибудь прохвостов или грубиянов. Конечно, сама Рози могла иногда мне нахамить, но больше никто бы и не попытался. Совсем недавно, однако, таверну открыли для себя спортивные фанаты. Самые различные команды превратили ее в место своих сборищ, особенно по случаю какой-нибудь очередной победы, которую непременно надо было отпраздновать. Рози, умеющая, когда хочет, быть невыносимо непреклонной, на мое удивление, полюбила эти развлечения самцов и даже получала от них удовольствие. Во всяком случае, она пошла на беспрецедентный для нее шаг: отдала одну из полок бара под их награды, и теперь там гордо красовалась постоянная выставка крылатых серебряных ангелов, держащих над головой земной шар. Дескать, сегодня мы выиграли чемпионат по боулингу. А завтра весь свободный мир будет наш.
Как обычно, в таверне дым стоял коромыслом, а мой любимый столик в тыльной части зала был занят компанией каких-то буянов. Рози нигде не было видно, но на табуретке за стойкой бара восседал Вильям, оглядывавший зал с выражением горделивого удовлетворения. Похоже, все заводилы его отлично знали, потому что непрерывно обменивались с ним шуточками и репликами.
Генри сидел за своим столиком в одиночестве, склонив голову над блокнотом, на листках которого уже вырисовывался кроссворд, названный его автором "Пошпионим малость". Над этим кроссвордом он работал почти всю неделю, беря для него материал из популярных шпионских книжек и телесериалов. Генри регулярно публикует свои кроссворды в тех тонких сборниках, что продаются в любой продуктовой лавке. Этим он немного подрабатывает. Но самое главное и самое удивительное, что его имя известно в кругу тех, кто увлекается кроссвордами, ребусами и шарадами. Одет Генри был в модные широкие хлопчатобумажные брюки и белую майку-безрукавку, лицо его все покрылось морщинами от напряжения, настолько он погрузился в работу. Не спрашивая разрешения, я пододвинула к его столику еще один стул, развернула его задом наперед и уселась верхом, положив руки на спинку.
Генри бросил в мою сторону недовольный взгляд, но, узнав, тут же смягчился.
– А я думал, это кто-нибудь из них.