Микки Спиллейн
Ударь или убей!
Старый паровоз лениво тащил два вагона через двадцатикилометровый горный перевал от станции Ричфилд к озеру Раппахо. Возможно, кому-то путешествие на поезде, прибывшем из прошлой эры, доставило бы удовольствие, но для меня оно оказалось настоящей пыткой. Угольная пыль была повсюду: она стояла в воздухе, скрипела на зубах, как песок, и забивалась в шерстяную обивку сидений. Был ноябрь; с гор и долин дул холодный канадский ветер. К тому же вагон не отапливался.
В нормальных условиях я бы не имел ничего против прохладного ветерка, но сейчас от озноба у меня ломило все тело, особенно болело под повязкой. Я клял себя за то, что послушался доктора и отправился "хорошенько отдохнуть". Я мог бы спокойно отсидеться в Нью-Йорке, но вместо этого покорно согласился "подышать свежим воздухом" на озере.
Озеро Раппахо. Конечная станция. Из багажного вагона выгрузили один-единственный мешок с почтой и штук шесть посылок. Я спустился на перрон.
По другую сторону платформы стоял черный "шевроле" 1958 года с надписью "ТАКСИ". В машине никого не было. Впрочем, водителя я все же увидел в окне кабинета станционного смотрителя, пожилого морщинистого человека. Они смотрели на меня с таким изумлением, будто увидели марсианина. Но так уж повелось в горных поселках. Если сейчас не сезон для туристов и тебя никто не встречает, то аборигены при твоем появлении впадают в столбняк.
Я показал пальцем на "шевроле", подхватил свою старенькую дорожную сумку и почтовую тубу, где держал складную бамбуковую удочку, подошел к машине, бросил сумку на заднее сиденье, сам сел на переднее и стал ждать, когда же, наконец, меня повезут в Паинвуд. Водитель подошел лишь спустя пять минут.
- Добрый день. Вам в Паинвуд? - спросил он, открыв дверцу.
- А что, можно поехать еще куда-нибудь?
Водитель покачал головой:
- В радиусе восьмидесяти километров нет других населенных пунктов.
- Тогда поехали в Паинвуд.
Наконец он завел двигатель. Уже отъехав от станции, он сделал вид, что только сейчас заметил мою двухколенку на заднем сиденье.
- Собираетесь порыбачить?
- В общем, да.
- Клева нет. Сезон подходит к концу, понимаете.
- Но он все еще открыт, не так ли?
- До конца месяца, - кивнул он. - Но рыбы-то нет.
- Заткнись, - сказал я.
Солнце уже садилось. До Паинвуда было километров семь, и за всю поездку водитель, не отрывавшийся от баранки, не проронил больше ни слова.
Население Паинвуда две с половиной тысячи человек. Городишко этот (два с половиной километра в длину и четыре квартала в ширину) раскинулся в широкой части долины на берегу озера Раппахо. В предместье много летних домиков, но сейчас они были заколочены, и вся жизнь сосредоточилась на главных городских улицах.
На углу улицы стоял отель "Паинс" - белое трехэтажное здание. Балкон второго этажа нависал над тротуаром.
Я заплатил таксисту, подхватил багаж и вошел в отель.
В дверях стояли два громилы. Они подождали, когда я пройду через фойе и окажусь у конторки портье, затем подошли и встали у меня за спиной. Понаблюдав, как я заполняю регистрационную карточку, тот, что был покрупнее, выхватил ее у меня из рук и пробежал глазами.
- Мистер Келли Смит, город Нью-Йорк, - сказал он. - Нью-Йорк большой. Как насчет того, чтобы указать адрес поточнее?
- В самом деле. - Портье выглянул из-за своей конторки, сдержанно улыбаясь то ли мне, то ли этим двоим.
- Я пробуду здесь две недели, - сообщил я ему. - Мне нужен номер наверху, желательно с теневой стороны. Вот задаток.
Я выложил стодолларовую купюру.
- А если кому-то понадобится найти вас в Нью-Йорке... - начал было здоровяк.
Я выхватил карточку у него из-под носа.
- Посмотришь в телефонном справочнике. Я там есть, - ответил я. "Похоже, старые добрые времена возвращаются", - подумал я.
- Смит не такая уж и редкая фамилия...
- Я единственный Келли Смит в Нью-Йорке.
Он попытался сыграть со мной в гляделки, но я был не в настроении. Тогда он потянулся за моим "франклином" и уставился на него.
- Давненько я таких не видел, - сказал он.
- И не увидишь, если будешь продолжать в том же духе, - сказал я, забирая деньги.
Портье испуганно заморгал, взял банкнот, отсчитал мне шестнадцать долларов сдачи и выдал ключ.
- Номер 215, в конце коридора.
Здоровяк положил мне руку на плечо.
- Больно ты молод.
- А из тебя никакой коп, - оскалился я. - А теперь отстань. Можешь начинать копать, если тебе делать нечего. Если хочешь, я заскочу к тебе в отделение, выдам свою биографию, дам снять отпечатки, и ты сможешь вдоволь наиграться в Шерлока Холмса. Но сначала мне нужно помыться и поесть.
У него вдруг затряслись щеки.
- Надеюсь, ты так и поступишь. Ты не врешь?
- Не переживай, - заверил я его и добавил, когда он отошел: - Подождешь.
Когда дверь за ними закрылась, портье сказал:
- Это капитан Кокс и сержант Гэл Венс.
- Они всегда так встречают туристов?
- Н-нет, конечно же нет.
- Сколько человек в местном департаменте?
- В полиции... Ну... человек шесть, по-моему.
- Этих двоих более чем достаточно. Если они выкинут со мной что-нибудь подобное еще раз, то я поддам кому-нибудь из них под хвост.
- Я не уверена, хочу ли я вас здесь видеть или нет, - холодно сказал хрипловатый женский голос за моей спиной.
Я взглянул на портье:
- Хорошенькое тут у вас местечко. Кто это?
- Владелица. - Он взглядом указал на резную дощечку на столе. На ней значилось: "Управляющей отелем - мисс Дари Деил".
Она была полновата, но все же очень мила: высокая грудь, выгоревшие до льняного цвета волосы спадают на широкие плечи и окутывают гладкую, загорелую спину.
- А тебе и не придется ничего решать, дорогуша. Я уже оплатил счет на две недели вперед. Так что улыбнись. Такая милая кошечка, как ты, должна улыбаться постоянно.
Она улыбнулась. Очень мило улыбнулась. У нее, как я и предполагал, оказались прелестные зубки, и она чуть качнула бедрами. Вот только в ее глазах улыбки я не заметил.
- Иди к черту, дурак. - С этими словами она вихрем пронеслась мимо.
Странно, но ее фамилия показалась мне знакомой.
- Это ее сестра в прошлом году покончила жизнь самоубийством в Нью-Йорке, - подсказал мне портье. - Флори Деил. Она выпрыгнула в окно Нью-Сенчури-Билдинг.
Да, я помнил эту историю. Она попала, разумеется, на первые полосы газет. Флори Деил приземлилась на крышу автомобиля ООН как раз в тот момент, когда европейский делегат собирался отъезжать. В машине вместе с ним оказалась весьма популярная девочка по вызову. Прежде чем цензоры спохватились, таблоиды успели рассказать читателям все.
- Вот оно что, - протянул я. - Все же не стоит из-за этого так плохо относиться к приезжим из Нью-Йорка.
Я решил поужинать в ресторане "Уайт". Выбрал столик в углу, откуда мог наблюдать за местными жителями, подходившими к барной стойке. За столиками сидели лишь пожилые пары, и, когда они вышли, я остался сидеть один-одинешенек у барной стойки, и аборигены усиленно делали вид, что не замечают чужака, но то и дело буравили меня взглядами. И взгляды эти были не особенно дружелюбные, а скорее настороженные и даже с какой-то затаенной злобой.
Ко мне уже торопилась официантка со счетом в руке.
- Милая... да что тут у вас происходит? - не выдержал я.
Она съежилась:
- Простите? - Это все, что она смогла выдавить. Я поднялся и подошел к стойке.
В восемь вечера в баре появились капитан Кокс и сержант Вене, делая вид, что вовсе не интересуются мной. Через четверть часа в бар вплыла Дари Деил. Она заметила меня, и на ее лице появилось презрительное выражение. Она тут же развернулась и отошла от меня подальше.
Я уже собирался уходить, когда вновь открылась дверь. Потянуло холодом. Разговоры смолкли. Двое парней в твидовых пальто закрыли за собой дверь и нарочито развязной походкой подошли к барной стойке. Прикид на них был что надо, вот только сами они мало походили на ребят с Мэдисон-авеню . Одного, как я узнал, звали Нэт Пели, а второго, покрупнее, - Ленни Уивер. Ленни Уивер - это если вы хотели с ним поладить, если же у вас было острое желание побыстрее отправиться на тот свет, достаточно было назвать его Рылом - так сто лет назад его окрестила Марджи Проветски.
С большим трудом я удержался от улыбки. Я успел лишь выдвинуть стул, когда парнишка лет двадцати с пустой молочной бутылкой в руке, изрыгая проклятия, вдруг двинулся на Пели и Уивера.
Беда была в том, что у паренька язык был как помело. Он вознамерился высказать все, что он о них думает, и вошел в раж. Внезапно Ленни ударил его слева, а Нэт схватил парня за грудки, выбив у него из рук бутылку, и швырнул его на пол.
Парень не слишком ушибся, но нервы у него сдали, и он разрыдался. Его лицо перекосилось от ненависти.
Ленни хмыкнул и поднял свой стакан.
- Ты рехнулся, сосунок.
- Ты грязный ублюдок! - От злобы голос паренька звучал сдавленно. - Ты уговорил ее с ним работать.
- Вали отсюда, пока цел.
- Ей совершенно незачем было с ним связываться. У нее и здесь есть место. Это ведь ты тряс перед ней деньгами! И она, дура, согласилась. Она всегда говорила, что хочет иметь много денег. Вы ублюдки! Вы грязные ублюдки!
Нэт пнул его ногой в лицо. Кровь хлынула Пели на ботинки, а паренек откинулся и затих.
Но тут же его стошнило, и он начал задыхаться.
Дари была единственной, кто вмешался. Перевернув парня лицом вниз, она придерживала его, пока тот не застонал и не открыл глаза. Бросив на Ленни свой презрительный взгляд, она прошипела:
- Санни прав. Вы грязные ублюдки.
- Тебе тоже ногой по роже двинуть, дамочка? - рявкнул Ленни.
На секунду воцарилась тишина.
- Попробуй, Рыло, - сказал я негромко.
Ленни обернулся, и я с размаху заехал ему ногой в пах. Пока он молча корчился от боли, я схватил Нэта за волосы и со всей силы приложил мордой о стойку. Он взвыл, бросился на меня и ударил по ребрам. Я почувствовал, как трещит повязка, и по всему телу разлилась острая боль. Но это было все, что он успел сделать. Следующим ударом я чуть не размозжил ему башку, и Пели рухнул на пол рядом со своим дружком.
Криво улыбнувшись Дари, я проковылял мимо двух копов у стойки и сказал так, чтобы все меня слышали:
- Классный у вас тут городишко.
Когда я вышел на улицу, меня вырвало.
* * *
Окно было открыто, и я видел, как мое дыхание превращается в пар, но в то же время я взмок от пота. В дверь постучали, и я автоматически сказал: "Войдите", даже не удосужившись спросить, кто там. В боку у меня ломило и жгло. Я принял обезболивающее, но подействовать оно должно было не ранее чем через час.
В ее голосе не было ни капли сочувствия. Зато презрения было хоть отбавляй, но на этот раз к нему примешивалось и любопытство. Плоский живот под тонкой тканью, рвущаяся из платья грудь... Я вспомнил изображение амазонок и подумал, что Дари - вылитая амазонка. Особенно без платья...
- Санни просил поблагодарить тебя.
- Не стоит. - Придать голосу небрежности оказалось непросто.
- Ты понимаешь... ты хоть понимаешь, что творишь? - Она помолчала. - Что тебе нужно в Паинвуде?
- Отдохнуть, котенок. Две недели отдыха мне совершенно необходимы. Ты не сделала бы мне одолжение?..
Я закрыл глаза. Боль в боку стала нестерпимой.
- Какое?
- Там стоит моя сумка... в боковом кармане пузырек с пилюлями... Принеси, пожалуйста.
Я услышал, как взвизгнула "молния", потом Дари охнула. Она полезла не в то отделение, и на пол с глухим стуком выпал пистолет. Наконец-то она подошла к моей кровати, держа в руках пузырек.
- Ты ведь наркоман хренов, да? Именно так они выглядят, если не получат дозу. Им паршиво, они потеют, дрожат... - Она высыпала таблетки обратно в пузырек, закрутила крышку и подбросила пузырек на ладони. - Ты великолепно справился в ресторане. Теперь попробуй справиться без этого.
Быстрым движением Дари метнула пузырек в окно. Я слышал, как он разбился о мостовую.
- Все-таки ты мерзавец, - заявила она и ушла.
Когда я проснулся, было три часа дня. Я лежал без сил, тяжело дыша, однако боль в ребрах поутихла. Я поднялся с постели и разделся. По стеклу барабанил дождь.
После горячего душа я почувствовал, что заново родился.
Мой пистолет 45-го калибра валялся на полу. Дари Деил так и не подняла его. Я подцепил его ногой, подхватил и положил в кожаную сумочку от дорожного бритвенного набора.
Вспоминая, как Дари эффектным жестом швырнула пузырек в окно, я чувствовал, что готов убить ее. "Но это не поможет вернуть пилюли", - уныло подумал я. У меня оставалось еще часа два, а затем без таблеток мне станет очень, очень худо. Я сунул в карман пятьдесят баксов и вышел на улицу.
Под окном я обнаружил лишь осколки, а пилюли конечно же давным-давно размыло дождевой водой.
Я сплюнул от досады и пошел искать аптеку. Слава богу, у меня был рецепт. Аптекарь взглянул на него, затем строго посмотрел на меня:
- Это займет около часа.
- Знаю. Я подойду.
Я пошел в ресторан. Сияли витрины, мерно мигал светофор на углу... но на улицах не было ни души. Какой-то город-призрак.
В ресторане посетителей не было. Официантка узнала меня, как-то особенно улыбнулась и, приняв заказ, чуть ли не бегом помчалась на кухню. Бармен вышел из-за стойки и подошел ко мне.
Ему было под пятьдесят, худощавый, уже начинающий седеть. Он посмотрел на меня усталым взглядом.
- Послушайте, мистер, - сказал он. - Я не хочу здесь никаких неприятностей.
- Вы знаете, что это за типы? - откинувшись на стуле, спросил я.
Он кивнул:
- Мы как-нибудь разберемся сами.
- Тогда постарайтесь, чтобы с моей головы по их вине не упало ни единого волоса, приятель. Я не знаю, зачем сюда приехали эти ублюдки, но они как раз того сорта ребята, с которыми тебе уж точно не разобраться. Поэтому поблагодари меня за небольшую услугу, что я тебе оказал. Понял?
Судя по его лицу, он не понял. Он показал в окно на горный склон вдали:
- Вы... вы не с холма?
- Дружище, я не понимаю, о чем ты. Я вижу только, что вы все здесь с ума посходили. Я один вчера вечером заступился за мальчишку, пока ты, копы и вся публика просто смотрели, как мне достается. Что бы это значило?
Хлопнула дверь, и вошел сержант Вене. Он вразвалочку подошел ко мне и бросил на стол листок бумаги. Мой рецепт.
- Это не наркотики, мистер. Вы должны объяснить мне все, и побыстрее.
Я медленно поднялся. Вене был дюжим парнем, но он не пытался смотреть на меня свысока. Напротив, на его подловатой физиономии читался тот же страх, что на лицах у всех остальных жителей города. Его рука метнулась к кобуре с табельным револьвером.
- Ладно, пугало, - сказал я. - Сейчас я тебе все объясню и, если до тебя не дойдет, засуну твой револьвер тебе в глотку. Этот рецепт - настоящий, и, если ты собирался его проверить, валяй. Отыщи выписавшего его врача. Если рецепт поддельный, тогда и побеседуем. А пока будь добр сделать все по закону, как записано в кодексе. Отнеси этот рецепт обратно в аптеку и проследи, чтобы по нему мне выдали лекарство. Или я заставлю тебя сожрать ордер на твой собственный арест.
Сержант, похоже, все понял. В какой-то миг я подумал, что мне придется отобрать у него пушку, но до него быстро дошло, и он убрался так же стремительно, как и вошел.
Какой это к черту отдых! Господи помилуй!
* * *
Вилли Элкин, владелец гаража, с большим удовольствием сдал мне в аренду пикап за пятнадцать баксов в неделю. Машина, конечно, развалюха, но мне было все равно. Вилли рассказал, как найти старого Морта Стейгера, который сдавал в аренду лодки.
Старик Стейгер подождал, пока я выберу лодку, покачал головой и улыбнулся, обнажив сломанную вставную челюсть:
- Ты ведь не рыбак, так?
- Я время от времени не прочь поудить, но только для своего удовольствия.
Он помолчал, пристально меня разглядывая.
- Едешь на холм?
- Что это вы все твердите о каком-то холме?
Он опять помолчал, покусывая губы.
- Шутишь, что ли, парень? Или действительно не знаешь? Большое такое частное владение, там, вон за этим хребтом. - Он ткнул скрюченным пальцем куда-то за моей спиной. - Отсюда не видно, но туда ведет частная дорога, которая спускается к озеру. Там повсюду заборы, даже вдоль дороги. Нельзя ни войти, ни выйти, если они не позволят.
- Кто "они"?
- Ну... жители. Территория принадлежит мистеру Симпсону. Он крутой магнат или еще какая-то шишка. Ни разу его не видел. Его вообще никто не видел. Предпочитает уединенную жизнь.
- Понятное дело, - хмыкнул я. - На него, похоже, работает целая банда головорезов. Я вчера повстречался с парочкой таких. Пришлось вправить им мозги.
- Так это был ты... - Старик широко улыбнулся и хихикнул: - Вилли рассказал мне. Но ты, парень, напрашиваешься на крупные неприятности, поберегись.
- Ну, вряд ли эти тупые костоломы способны доставить мне неприятности, приятель. Я вот чего не понимаю: если этот Симпсон такой крутой, что он делает в такой дыре да еще с такими идиотами?
- Видишь ли, парень... Этот Симпсон был крутым когда-то, но очень давно. Контрабанда спиртного или еще что-то не вполне чистое. Но потом вдруг завязал, легальным бизнесом занялся. Он приезжает сюда пару раз в году, улаживает дела и уезжает.
- Все в этом городе какие-то перепуганные. Не похоже, что у него чистый бизнес.
Старик потупился:
- Дело не в бизнесе.
- Тогда в чем?
- В девочках. Он приказывает своим привозить ему девочек из Паинвуда.
- По-моему, Паинвуд достаточно большой город, и уж пара проституток здесь найдется.
- Ты, видно, ничего не знаешь о провинциальных городах. Сезон кончается, и эти девицы собирают манатки и сваливают. Симпсону достаются совсем не из этих.
- Но вряд ли такой крутой босс будет...
Морт Стейгер жестом прервал меня:
- Ты меня неправильно понял. Он... он нанимает их.
- Тогда что тут такого, если они согласны?
- Девушки отправляются к нему, но домой не возвращаются... никто не возвращается... Рита Моффет и старшая Спенсер переехали в Санбар. Единственная дочка Боба Рейберна перестала разговаривать, и пришлось отправить ее в больницу, но она так и не заговорила. Флори Деил и Рут Глисон уехали в Нью-Йорк. Флори покончила с собой, а о Рут уже несколько месяцев ничего не слышно.
- Вот оно что...
- Говорю тебе, ни одна не вернулась. Но это еще не все. Некоторые остаются здесь, и каждый раз, когда Симпсон со своими дружками возвращается, они опять идут к нему работать. Да, он платит им кучу денег, здесь все без обмана. Они покупают себе шикарные вещи. "Сделано в Нью-Йорке"...
- Ну и в чем же дело?
- Самое страшное, - нахмурился старик, - то, что никто из них ничего не говорит.